Онлайн чтение книги Цикл историй: Второй сезон Monogatari Series: Second Season
Зомби Маёй - 002

— Ох. Уж не братишка-демон ли это? Хорошо выглядишь. Я испытываю облегчение и зависть одновременно.

Просто что б вы знали, я не собираюсь утверждать, что внезапная встреча с Ононоки Ёцуги в тот день — воскресенье, 20 августа, последний день летних каникул — была началом всего этого.

Она (если это правильно местоимение, в чём я не уверен, однако Ононоки-тян определённо выглядит как очаровательная девушка юных лет, несмотря на то, что и обращается к себе в мужском роде) просто была там, ничего более. Если, основываясь на этом уровне соучастия, я собираюсь возложить на неё часть вины, тогда мне следовало бы просто проигнорировать её, когда она меня окликнула.

К тому же мы с Ононоки-тян совершенно не похожи на закадычных друзей, хороших приятелей или даже близких знакомых. На самом деле, ещё совсем недавно между нами царила вражда, когда мы пытались убить друг друга из-за моей категорически не-милой младшей сестры.

Так что какое там игнорирование, я был вполне готов напасть на неё.

Естественно, то же самое справедливо и для Ононоки-тян, и хотя я думаю, что она и сама хотела бы напасть на меня (не гипотетически, она более чем на это способна), и хотя, как всегда, её бесстрастное выражение лица совершенно ничего не говорило мне о том, что у неё на уме, я решил, что было бы неплохо позволить себе порадоваться её голосу, как бы мало она по мне ни скучала.

Как бы то ни было.

Это весьма неплохо, когда с тобой разговаривает симпатичная молодая девушка.

Пусть даже она и немного странная[✱]Данную фразу можно также понять и как «Пусть даже она и странность»..

Или именно оттого, что она странная?

— Привет, Ононоки-тян, — ответил я ей.

Мы с ней стояли на тротуаре, у перекрёстка, неподалёку от дома семьи Арараги, то есть дома, где я живу.

Я моментально осознал, что рядом со мной стоит знакомая девушка в длинной юбке, закрывающей ноги аж до щиколоток. Казалось, что мы заметили друг друга одновременно (строго говоря, я думаю, что она увидела меня на долю секунды раньше).

Светофор горел красным.

Нет, на самом деле, как раз в тот самый момент загорелся зелёный.

Цвет, указывающий на безопасность.

— Давно не виделись… впрочем, не так уж и давно, — сказал я. — Почему мне кажется, что последний раз мы виделись целую вечность назад? Но это ведь было совсем недавно, правда? Хмм…

Стыдно признать, но я в первую очередь пристально огляделся вокруг.

И дело не в том, что я боялся быть замеченным прохожими в откровенном разговоре с маленькой девочкой (такого рода сверхчувствительность была мне совершенно чужда). Я боялся одну оммёдзи, которая использовала Ононоки-тян в качестве своей сикигами.

Кагэнуй Ёдзуру.

Раз Ононоки-тян здесь, значит шансы на то, что Кагэнуй-сан нанесёт нашему городу ещё один «визит», довольно велики… И эта мысль заставляла меня нервничать.

Я ничуть не преувеличу, если скажу, что одно её появление подобно бандитскому налёту.

Когда она стоит — насилие; когда она сидит — разрушение; когда она идёт — настоящий терроризм… Если это вообще возможно, я бы хотел никогда больше не встречаться с ней, хотя…

Одно дело снова её встретить.

Но вот снова сразиться с ней — это совершенно другое.

Насколько я мог судить, поблизости её не было. Она была не из тех, кто прячется (она даже не ступала на землю, следуя своему принципу какого-то-там-изма), так что если я сразу её не увидел, значит мог хотя бы на мгновение расслабиться….

— Тебе не о чем волноваться, братишка-демон. Сестрёнки со мной нет. Я, Ононоки Ёцуги, здесь одна, — распознав мои меры предосторожности (возможно, мои действия лучше было бы описать как «недоверчивое поведение»), Ононоки-тян опередила мой вопрос. — Мы с сестрёнкой отнюдь не всегда и везде вместе, так что пожалуйста, не надо воспринимать нас, как неделимый набор. Мы скорее как боевая единица из двух человек[✱]Судя по всему, Ононоки сделала отсылку к карточной игре Yu-Gi-Oh!, в которое есть так называемые «сеты» — наборы карточек, составляющих единое целое (карточки рук, ног и туловища, объединяющиеся в цельного персонажа), но есть и карточка «боевой единицы из двух человек» (Two-Man Cell Battle), которая позволяет в конце хода походить ещё одной карточкой с монстром 4-го уровня (если такая есть на руках)..

— Ага, э-э…

Я очень надеялся, что это было правдой. Кагэнуй была, ну… я думаю, что она скорее хороший человек, чем плохой (некоторые даже называли её «воплощением справедливости»), но, учитываю нашу природу, мы вряд ли были с ней совместимы.

— В таком случае, видимо, ты довольно свободный фамильяр. Кстати, Ононоки-тян, когда мы с тобой впервые встретились, ты же также была одинокой и заблудившейся, не так ли?

— Я не была заблудившейся. Не оскорбляй меня. Я просто ждала указаний.

— Но разве это значит, что ты заблудилась?

— Если потребность в указаниях — это всё, что нужно, чтобы считаться заблудившимся, в таком случае каждый ребёнок в этом мире — заблудившийся ребёнок. Люди же постоянно это говорят, не так ли? Спросить — позор на мгновение, не спрашивать — позор на всю жизнь.

— Полагаю, ты права.

— А ещё говорят, что ответить — минутное самодовольство, а не отвечать — самодовольство на всю жизнь.

— Нет, таких гадких пословиц не бывает.

Поскольку Ононоки-тян всегда держалась отстранённо, трудно было сказать, шутит она или нет, но на всякий случай я решил разыграть из себя добропорядочного человека. Она не казалась особо раздражённой или расстроенной из-за того, что её поправили, так что я всё ещё не был уверен, правильный ли это был шаг с моей стороны.

Ну что за проблемный ребёнок.

Я не прошу от неё быть дико экспрессивной, но разве она не могла хотя бы немного проявить эмоции, как нормальный человек? Погодите-ка.

— Слушай, Ононоки-тян.

— Что?

— Может я что-то помню не совсем точно… Но когда мы встречались ранее, разве у тебя не было более странной манеры говорить? Все твои реплики заканчивались словами: «Сказала я с крутым видом», — если мне не изменяет память.

— Заткнись.

Резкий повелительный тон, низкий голос. Настолько низкий, что даже было сложно разобрать, кто это сказал.

Он просто сочился эмоциями.

Сожалением, горечью, чем бы то ни было, негативными эмоциями, в общем.

— Это чёрная страница моей истории.

— …

Вот как. Вот значит как.

Значит осознание этого далось ей весьма болезненно…

Понятия не имею, сама она до этого дошла или кто-то ей на это указал, но судя по тому, насколько низким был её голос, похоже, что последнее…

— Моё лицо никогда больше не будет принимать крутой вид.

— Ну, вообще-то, оно и так не принимало, но Ононоки…

Мне хотелось продолжить подкалывать её, но я подумал о её чувствах и решил воздержаться, перейдя к следующей теме.

Можно сказать, великодушно.

Нужно всегда быть добрым к маленьким девочкам, люди они или нет.

Таково кредо Арараги Коёми.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

— Что делаю? А с какой стати ты вообще задаёшь мне подобный вопрос, Братишка-демон? Весь этот город — твой задний двор что ли? Я и не знала, что вход сюда требует отдельного разрешения. Прошу прощения.

— …

Характер её персонажа по-прежнему остаётся загадкой для меня.

Может она и бросается странными броскими фразами, но её особенная манера речи была такой живой и бодрой… Однако, благодаря её абсолютно невозмутимому лицу, это всегда будет вызывать у меня когнитивный диссонанс.

Это похоже на, не побоюсь этого слова, разговор с роботом.

— Пусть это и не мой задний двор, — великодушно подыграл я, — но это мой город. Так что если ты планируешь что-то странное…

— Ты меня остановишь?

— Нет, я подумал, что помогу тебе.

— Само добродушие… — она выглядела потрясённой. Хоть выражение её лица и не изменилось. — Ты что, считаешь, что я не стану замышлять ничего дурного?

— Кто знает. Но, помимо того, что я являюсь недочеловеком-недовампиром, а вы являетесь специалистами, специализирующимися на устранении бессмертных странностей, других причин для вражды у нас нет.

— Но ведь и от этого факта никуда не деться, не так ли?

«Впрочем, я пришла сюда, потому что меня сюда позвали», — сказала Ононоки-тян.

Её голос звучал совершенно безразлично.

Это даже не было похоже на какое-то объяснение.

— Можно сказать, что меня сюда отправили. Я же сикигами, в конце концов. Подробностями не владею. Меня не очень интересует, с кем мне предстоит сражаться. Ты готов довериться мне, но я готова безжалостно уничтожать и женщин, и детей, если мне это прикажут.

— Безжалостно уничтожать…

Почему она выбрала именно такую жестокую формулировку?

Похоже, что она вообще не привыкла произносить вслух такие вещи.

Конечно, её завершающий приём, «Бесконечный свод правил»[✱]Unlimited Rulebook., который по большому счёту состоял из одних лишь исключений, в самом деле мог «уничтожить» большинство противников.

— Неважно, — сказал я. — Я не знаю, что и по чьему приказу ты собираешься делать, но постарайся не разрушать мой город слишком сильно.

— Окей. В этот раз сестрёнки со мной нет, так что не беспокойся на этот счёт.

— Так себе гарантия.

— Кстати.

— Да?

— Как поживает твоя хозяйка? Ну, не знаю, являешься ли теперь ты хозяином, но… это… ну ты понял.

— Ты имеешь в виду Синобу? — заполнил я неловкую паузу, посмотрев на свою тень. — В это время дня она спит. Видишь ли, мы и сами являемся «боевой единицей из двух человек». Но при этом мы ничего не можем поделать с тем, что в то же время являемся «неделимым набором».

— Действительно.

Ононоки-тян совершенно бесстрастно кивнула. Но она явно почувствовала облегчение, где-то в глубине души. Это было очевидно. Кагэнуй-сан в самом деле сделала из меня отбивную, но Синобу в свою очередь сделала отбивную из Ононоки-тян…

Не то чтобы мы признавались в этом друг другу, но мы оба получили глубокие душевные травмы в результате этого печального опыта.

— Эта недоделанная вампирша меня, конечно же, нисколько не пугает.

— …

Эта сикигами была очень милой, когда пыталась блефовать.

Когда я обернулся, то увидел, что светофор горел красным. На самом деле, мы разговаривали уже какое-то время, так что он, вероятно, уже успел смениться много раз. И вот он сразу же снова зажёгся зелёным.

— Давай перейдём на ту сторону.

— Конечно.

Я перешёл через дорогу вместе с Ононоки-тян.

Мы не стали поднимать руки над головой или что-то вроде этого.

Хмм…

Интересно, в чём же всё-таки дело.

В какой бы сценарий не была вовлечена Ононоки-тян на этот раз, похоже, что он не имел никакого отношения ко мне… Другими словами, как ни крути, мне не следовало вмешиваться.

При всём при этом, расстаться с ней прямо сейчас, когда я пришёл к такому выводу, показалось мне грустным вариантом развития событий. Хотя, конечно, если бы она была в городе из-за меня или Синобу, то мне было бы гораздо безопаснее спешно ретироваться.

— Ононоки-тян, просто чтобы удостовериться, ты точно не заблудилась?

— Ты прямо как заезженная пластинка. Ну хочешь, я спрошу у тебя дорогу, если это доставит тебе удовольствие.

— Не стоит…

— Тогда я позволю тебе купить мне мороженое, если это доставит тебе удовольствие.

— Тем более не стоит.

Что за откровенное требование.

Этот город не очень большой, и здесь не было круглосуточных магазинов, торгующих мороженым, на каждом углу.

Но разве тут не было неподалёку магазина, если пройти немного дальше?

Может там продают мороженое?

Лето всё-таки.

— Хорошо, я тебя угощу.

— Ты о чём вообще, братишка-демон? Очевидно же, что это было просто шуткой.

— Я не из тех, кто понимает шутки.

— Нет, я не могу позволить тебе купить мне Häagen-Dazs.

— Это шутка, я полагаю.

— В таком случае, шоколадный фондан, пожалуйста.

— Не надо упоминать о вкусах с ограниченным временем продажи. А то читатели догадаются, в каком изнурительном графике была написана эта книга.

И всё-таки я решил её угостить мороженым.

Да и не было оно таким уж дорогим, чтобы важничать этим поступком.

У них даже Häagen-Dazs не было.

Поскольку есть мороженое прямо в магазине, равно как и есть на ходу, было с моей точки зрения дурным тоном, мы с Ононоки-тян решили присесть прямо возле ближайших кустов.

Впрочем для одинокого старшеклассника было не так уж и неприлично есть мороженое на ходу, но вот с маленькой девочкой рядом? Сцена настолько очаровательная, что вы бы не смогли себе её полноценно представить, даже если бы попытались.

Я бы не сказал, что она была слишком уж неловкой, однако Ононоки-тян с трудом разворачивала мороженое, поэтому я протянул ей руку.

— Кстати, братишка-демон. Я хочу кое-что спросить, прежде чем поблагодарю тебя.

— Я бы предпочёл простое «спасибо», но давай, что ты хотела спросить?

— На самом деле, есть кое-что, что беспокоит меня уже некоторое время… Не будет даже упущением сказать, что я именно из-за этого тебя и позвала.

— Ты, наверное, хотела сказать, что это не будет преувеличением.

— Этот рюкзак, кто-то дал его тебе?

Рукой, в которой не было мороженого, Ононоки-тян указала на рюкзак, который был на моей спине.

Что ж. Я бы сказал, что он был идеального размера для меня, но слишком большой, скажем, для пятиклассницы.

На самом деле…

— Э-э, нет, мне его никто не давал, — осторожно, стараясь держать мороженое подальше, я снял рюкзак и положил его рядом с собой. Я не знаю, что там внутри, но он был очень тяжёлым. — Его оставила Хатикудзи.

— Оставила… Извини, мне не стоило спрашивать. Значит она покинула нас.

— Нет, не в этом смысле «оставила», ничего страшного не произошло. Это не подарок на память или что-то в этом роде, — объяснил я. — Она приходила сегодня ко мне в гости. Но она настолько рассеяна, что убежала без своего треклятого рюкзака.

— Что ж… он тебе не идёт, братишка-демон.

— Отстань. Он же не мой, в конце концов, конечно, не идёт.

— Лямки слишком ослабли. Ты в нём выглядишь как идиот.

— Лучше не за мной, а за своими словами следи.

— Ой, прости, — извинилась Ононоки-тян, переосмыслив свои слова.

Это было на удивление прямолинейно с её стороны.

— Лямки слишком ослабли. Так люди могут догадаться, что ты идиот.

— Это уже слишком прямолинейно!

— Получается, что даже такой большой рюкзак можно забыть.

— Ну… Конечно, она редко его снимает, но сегодня она выглядела уставшей. Она даже заснула в моей кровати. Она заснула в моей кровати!

— Эта деталь действительно настолько важна?

— По этой причине она сняла рюкзак и бросила его в угол. И когда она ушла, то оставила его лежать там. Вот почему я здесь, иду за ней по пятам, чтобы вернуть его.

Во всяком случае, я собирался сразу же отправиться вслед за ней, но не смог уследить за этой на удивление энергичной и быстрой девчонкой, так что я просто плыл по течению. Надо было взять велосипед.

Честно говоря, я уже почти отчаялся найти Хатикудзи и чувствовал себя довольно подавленным, когда Ононоки-тян окликнула меня.

— Но ведь она же обычно бродит по улицам, не так ли? Получается, что такой призрак, вроде неё, действительно может прийти и тусоваться у тебя дома? Вау…

— Именно что «вау». Даже я восхитился тому, насколько она свободна.

Перестав быть «потерянной коровой», Хатикудзи получила повышение сразу на два ранга с привязанного призрака до призрака бродячего, поэтому, хоть она и бродит по улицам, она к ним не привязана (я полагаю). В таком случае это не так уж и удивительно.

— Погоди-ка. Ононоки-тян, возвращаясь ближе к началу нашего разговора, но ты что, знакома с Хатикудзи?

— Только не делай вид, что не помнишь, братишка-демон. Или лучше буду тебя называть просто демонишка[✱]鬼いちゃん (oni-i-chan) звучит так же, как и обычное «онии-тян» (братик), хотя вместо обычного иероглифа 兄 (onii, «старший брат») Ононоки использовала 鬼 (oni, «демон»)..

— Хватит уже этих дурацких прозвищ. Демонишка?

Как бы оно не закрепилось.

Это было бы в её стиле.

— Брогр[✱]兄鬼 (ani-ki) произносится так же, как и 兄貴 (aniki), что значит «старший брат», но, во-первых, в более уважительной форме, а во-вторых, используется как правило не к родным братьям, скорее к «братанам»..

— Завязывай с этим.

— Разве вы не были вместе, когда мы в первый раз встретились с тобой, братишка-демон?

— Разве? Впрочем, теперь, когда ты об этом вспомнила…

— Парочка демона и призрака. Необычайно редкое зрелище, даже для человека моей профессии… Вот почему я в тот раз заговорила с тобой. Я определённо не заблудилась.

— …

Это прозвучало, как ложь чистой воды. Конечно, это не было написано на её невозмутимом лице, но, возможно, она просто не умела врать от природы.

Полная противоположность Хатикудзи.

— Вещь, оставленная призраком — это вообще редчайшее событие, — заметила Ононоки-тян. — А как она вообще стала призраком?

— Кто знает.

Конечно, я знал, но уклонился от ответа.

Ловкач Коёми-кун.

Не то чтобы мне было так сложно всё объяснить, но это всё-таки касалось личной жизни Хатикудзи… Нет, скорее её личности.

Возможно, было бы неплохо поговорить об этом с Ононоки-тян. В конце концов, она тоже была странностью, как и Хатикудзи, но, с другой стороны, это было ещё одной причиной для осторожности.

— Я тоже когда-то была человеком.

— Ха?

Неожиданное заявление Ононоки-тян застало меня врасплох. Это было даже похоже на внезапное признание, чем заявление.

— Нечему тут удивляться. Ты же тоже был человеком, не так ли? Или подожди, если верить сестрёнке, то ты всё ещё человек.

— Кто знает. Тут неоднозначная ситуация… Кстати об этом, раз уж ты затронула эту тему, мне всегда было кое-что интересно, Ононоки-тян. Что ты за странность?

— Трудно объяснить. Я сикигами, но сестрёнка сделала меня своими руками, с большим количеством оригинальных составляющих, так что я… ну, по большей части я являюсь цукумогами.

— Цукумогами? Это когда вещь, которой пользовались на протяжении ста лет, обретает душу или же затаивает злобу на своего владельца, если её выбрасывают? Или я что-то не так понял?

— Более или менее, — кивнула Ононоки-тян, одобряя мои смутно припоминаемые знания, — Но я человек-цукумогами.

— Можешь пояснить?

— Цукумогами, сделанный из человека, которым пользовались сто лет… или лучше будет сказать, что я труп-цукумогами. Сестрёнка велела держать мне это в секрете, но да ладно.

«Потому что если я кому-то расскажу об этом, он непременно должен умереть» — подвела тревожный итог Ононоки-тян.

Или «тревожный» не очень подходящее слово?

Огромное спасибо, что предоставила мне эту информацию.

Я тебе что, сделал что-то плохое, или что?

Может у тебя и есть обида на Синобу, но не надо вымещать свою злость на мне.

И мороженое верни обратно.

— Эм, то есть, Ононоки-тян, ты выглядишь как девочка, но на самом деле тебя более ста лет?

— Ни в коем случае. Я не какая-то там старпёрша, — отрицательно покачала головой Ононоки-тян. Естественно, у того, кто относится к Синобу, как к старой карге, есть определённые заскоки по поводу возраста. — Эта моя жизнь началась, когда сестрёнка воскресила меня.

— Воскресила…?

— Да, то есть я уже умирала однажды. Умерла и вернулась. Оммёдзи хорошо разбираются в искусстве воскрешения мёртвых, в конце концов… И знаешь что, братишка-демон? Ты хоть представляешь в чём разница между мной и тобой? Не говоря уже об этой девочке-призраке, Хатикудзи.

— Разница? А разве мы не совершенно разные?

Вампир.

Призрак (привязанный → блуждающий).

Сикигами.

Всех троих можно отнести к категории странностей, но вся эта категория, она даже не похожа на млекопитающих… Она ещё менее определена, чем позвоночные.

На самом деле, лучше ставить вопрос таким образом: есть ли у нас что-либо общее?

— Конечно, у нас есть кое-что общее, — заявила Ононоки-тян. — Когда-то мы все были людьми.

— Оу… понятно. Но если так судить, то тогда различия между нами и вовсе исчезают, не так ли? Я, ты, Хатикудзи — все трое сначала были людьми, а потом умерли…

— А я хочу сказать, что мы все умерли по-разному. Ты бессмертен. Ты стал бессмертным в момент смерти. То есть, строго говоря, ты никогда и не был мёртв.

Бессмертен.

Никогда не был мёртв.

Так что я и не умру.

— Другими словами, братишка-демон, дело не в том, что ты или какой-либо другой вампир умерли и вернулись к жизни. Правильнее сказать, что вы продолжили жить, не умерев.

— Хмм…

Ладно.

Для меня это звучало как простая игра слов, но возможно она права.

— Я же, с другой стороны, умерла. По-настоящему умерла. И я вернулась к жизни после того, как умерла. Но моя жизнь и моя судьба в значительной степени отличаются от того, какими они были раньше. На самом деле, думаю, правильнее сказать, что я переродилась.

— Переродилась…

— Именно. Я даже не унаследовала воспоминания о своей прошлой жизни. Я совершенно другое существо. А что касается той девочки-призрака, — продолжила Ононоки-тян, не сводя глаз с рюкзака, — Она к жизни не вернулась. Она умерла, и она всё ещё мертва, и не вернётся. Вот что значит быть призраком. Призрак не продолжает жить, он не возрождается. Я бы сказала, что призрак продолжает умирать.

— …

— Послушай, братишка-демон. Подумай о моих словах и скажи мне: кто из нас по-твоему счастливее всех? Лично я считаю, что нам всем троим повезло по-своему. Да, нам всем повезло. Большинство людей просто умирают, и всё. Сохранить сознание после смерти — я бы назвала это удачей.

— …Ты правда можешь сделать такое обобщённое заявление?

Я… не смог ответить на вопрос Ононоки-тян.

В первую очередь, я не знаю, что сказать по поводу того, кто счастливее всех.

Неужели ты действительно можешь назвать это удачей?

Я не знаю.

Я имею в виду, разве мне не пришлось пройти через настоящий ад во время весенних каникул из-за этого? Разве Хатикудзи не блуждала более десяти лет из-за этого?

Да и сама Ононоки-тян… Если уж она спросила меня, то мне сложно поверить, что она считает себя счастливой.

Скорее…

Скорее…

— Ты когда-нибудь задумывался о том, зачем ты родился?

Раз уж я не могу ответить на один вопрос…

Она просто задала мне другой.

Она не просто решила не отступать.

Она решила пойти в наступление.

Это было даже похоже на обвинение. Или даже на допрос, будто она действительно имела что-то против меня.

Почему?

Что я ей плохого сделал?

— Я много думал об этом, когда учился в средней школе. Но ответа я так и не нашёл.

— Я постоянно думала об этом с того самого момент, как я родилась. Или с того дня, как я умерла? Нет, я постоянно думала об этом с того момента, как переродилась. О том, что здесь должен быть какой-то смысл, а если его нет, то, возможно, и меня здесь быть не должно.

— …

Потому что ты странность.

Потому что ты аномальна, иррациональна.

У каждой странности есть свои причины существовать. Кажется так говорил Осино Мэмэ?

Даже если люди и не рождаются с какой-либо конкретной целью, это делают странности…

— А может в этом и есть смысл моей смерти. Я подумала, может ты сможешь мне ответить. В конце концов, вы с моей сестрёнкой тогда оживлённо побеседовали.

— Нет… У меня нет ответа на этот вопрос, — сказал я, тщательно подбирая слова. Сказал в адрес бесстрастной странности, которая сидела рядом со мной, ела мороженое и задавала сложные вопросы. — Думаю, что и Хатикудзи не сможет на него ответить. Если ты именно по этой причине спросила меня о том, как она стала призраком.

— Конечно, именно поэтому.

— Она стала призраком не потому, что хотела им стать, как и я стал вампиром не потому, что хотел этого. Просто всё произошло так, как произошло. Вот и всё.

— Конечно. Как и в моём случае.

— Не совсем. В твоём случае, судя по всему, это произошло благодаря твёрдому решению Кагэнуй-сан.

— Благодаря сестрёнке…

— Это произошло не просто так… Всё случилось не просто так, как случилось, а было следствием прямых намерений. Хотя, каковы были её намерения, я могу только догадываться… Действительно ли это правильно, ради охоты на бессмертных странностей воскрешать мёртвых? — если её спросить, почему она специализируется на бессмертных странностях, скорее всего, Кагэнуй-сан ответит, что «в такой охоте невозможно перестараться» (хотя, по-моему, она всё равно заходит слишком далеко), с другой стороны, Ононоки-тян, её партнёр, испытала на себе смерть. — Возможно, воскрешение мёртвых не порождает бессмертную странность? Похоже на произвольное, или… удобное объяснение.

— Всё так, как я тебе и говорила. Когда мёртвый человек возвращается к жизни, это не совсем бессмертие.

«Именно поэтому я и хочу знать», — продолжила Ононоки-тян.

«Причину, по которой я вернулась к жизни».

«Причину, по которой я переродилась».

— Для чего моя сестрёнка… воскресила меня.

— Я не могу ответить на этот вопрос, но я в самом деле не думаю, что тебя удовлетворит ответ, вне зависимости от причины или смысла, — сказал я. Это была проблема, которая не имела верного решения, но я по крайней мере мог ответить искренне. И я искренне ответил, — Не существует правильных ответов на такие серьёзные вопросы. Потому что жизнь — это просто парад абсурдов.

Даже если бы ты и не стала странностью.

Обычная жизнь уже достаточно нелепа.

Абсолютная непостижимость — вот чем является наш мир.

— Возможно, — согласилась Ононоки-тян. — Вполне возможно, что мир абсурден и нелеп. Но если всё так, то есть ли какая-то причина, чтобы продолжать жить в таком мире даже после смерти, после перерождения… кроме какой-то затянувшейся привязанности? Вот что мне интересно.

Ононоки-тян уже доела мороженое, но продолжала жевать палочку, словно пыталась проверить вкус.

Манеры у неё и впрямь не очень, как у ребёнка.

И как всегда безэмоциональна.

Возможно, это также означало, что она начинает раздражаться.

— Это похоже на то, когда сериал, который уже должен был закончиться, продолжает и продолжает тянуться без конца, словно ты уже посмотрел финальный эпизод, но вдруг снова появляется продолжение, — добавила она.

— Это сейчас на что была отсылка…

Зачем мучить себя из-за этого?

Почему бы просто не назвать это «Вторым сезоном»?

— Я просто не могу смотреть, как шоу продолжается, когда уже есть ощущение, что оно прекрасно закончилось. Ты не согласен, братец-демон?

— Согласен ли я?

На этот вопрос снова тяжело ответить.

По самым разным причинам.

— Если ты спрашиваешь меня, что лучше: уйти на пике или же очернить своё наследие, то я бы предпочёл первое, но это лишь моё мнение. Что касается меня, то с тех пор, как я стал вампиром, ничего хорошего не произошло.

Нет.

На самом деле было много хороших вещей.

Мне даже страшно представить, что моя жизнь могла оборваться на тех весенних каникулах. Какой же одинокой была бы та жизнь.

Я не был близок ни с Сэндзёгахарой, ни с Камбару пока не стал вампиром, и если бы я умер на весенних каникулах, то никогда бы снова не встретил Сэнгоку.

К тому же.

Я встретил Хатикудзи…

— Итак, братишка-демон, ты хочешь сказать, что Хатикудзи стала призраком, чтобы встретить тебя.

— Нет, всё совсем не так… Как бы сказать. У неё были свои причины, она заблудилась, заблудилась в этом мире. Впрочем, она уже разобралась со своими причинами, достигла цели более трёх месяцев назад.

— О, правда? Тогда почему же она всё ещё бродит здесь в виде призрака? Если у неё нет причины, значит нет и никаких постоянных привязанностей?

— Ну…

Я на самом деле ничего об этом не знаю.

Похоже, что и сама она тоже не в курсе.

А может она просто делает вид, что не в курсе.

— Если так подумать, моя любимая староста как-то сказала кое-что… Как раз на этот счёт, как же там было… Любая жизнь, не только человеческая, всегда является результатом чьего-то страстного желания.

— Результатом… желания.

— Что бы это ни было, чувство «я хочу, чтобы это существовало» когда-то его породило. Поэтому говорить, что не хотел бы рождаться на свет или хотел бы стать другим человеком — значит упустить главный смысл. Даже если это не результат вашего желания, тот факт, что что-либо существует, в том виде, в каком существует — это уже исполнение чьего-то желания, — это было на весенних каникулах? Или на Золотой неделе? Или может после культурного фестиваля? Ханэкава Цубаса сказала что-то вроде этого. — Автомобиль едет по дороге, потому что кто-то захотел, чтобы он был здесь. Самолёт летит по небу, потому что кто-то захотел лететь по небу.

Ононоки-тян была здесь, потому что одна жестокая оммёдзи когда-то захотела, чтобы она вернулась к жизни.

Хоть я и сказал, что всё произошло так, как произошло, что всё случилось так, как случилось, в каком-то смысле, я стал вампиром, потому что кто-то этого захотел.

А Хатикудзи… Хатикудзи…

А что насчёт Хатикудзи?

Даже если её и подстерегла улитка, по её же собственной воле.

Тот факт, что она такая, какая есть, прямо сейчас… Чьё же желание, в конце концов, исполнилось? Её собственное?

Или.

Впрочем.

— Попахивает лицемерием, не находишь?

Похоже, Ононоки-тян всё же не была удовлетворена. Она была настолько недовольна, что её речь стала ещё грубее.

Не следует использовать в своей речи это «не находишь».

Юная леди.

— Думаю, это даже не столько лицемерие, сколько нравоучение. Точно так же, как слова старосты класса. Она же постоянно обязана оставаться старостой, не находишь?

— Кого ты из себя сейчас строишь? Возвращайся к своей обычной манере речи.

— Всё является результатом чьего-то желания… ну, может так оно и есть. Даже войны начинаются, потому что кто-то этого хочет. Это не просто навязчивое желание сражаться, как в случае с сестрёнкой. Всегда кто-то получает прибыль. Не находишь?

— Что ж… раз ты настаиваешь на своей неприятной манере речи, тогда да, что-то вроде этого.

— То же самое касается и Девушки с Рюкзаком.

— Ну, — честно ответил я, озвучивая свои мысли, — Я правда не знаю. Следуя этой логике, она тоже должна быть результатом чьего-то желания. Будь то странность или призрак, ничто не рождается, если этого кто-то не пожелает.

— Хмм.

«Всё ещё звучит лицемерно», — парировала Ононоки-тян.

— Что ж, ладно, братишка-демон. В следующий раз, когда встретишься с этой девочкой, спроси её обо мне. Когда ты вернёшь ей рюкзак, или на следующем вашем свидании в твоей спальне.

— Что именно спросить о тебе?

— Разве мы сейчас не говорили об этом? — сказала Ононоки-тян, вставая. — Счастлива она, что стала призраком?

Она произнесли это с таким лихим взглядом, словно настало время для её крупного плана.

Всё ещё без каких-либо эмоций, само собой.