Онлайн чтение книги Цикл историй: Второй сезон Monogatari Series: Second Season
Зомби Маёй - 003

В конечном счёте я так и не нашёл Хатикудзи.

В конечном счёте Ононоки-тян спросила у меня дорогу, и после того, как мы расстались (то есть после её слов «мне всегда хочется чего-нибудь солёного после того, как я съем что-нибудь сладкое», из-за чего я был вынужден купить ей рисовый крекер в качестве сувенира. Дорого же мне обходится эта девушка), я продолжил поиски Хатикудзи. Но она словно ускользнула из моих объятий вплоть до самых кончиков своих хвостиков.

Похоже, что она ушла домой.

Хотя… «ушла домой» звучит не совсем верно, поскольку у ней не было ни дома, куда бы можно было пойти, ни способа добраться туда.

Может тогда стоит сказать, что она просто ушла?

Или покинула меня?

Или даже, прямо скажем, исчезла?

Это наводит меня на грустные мысли.

И я не могу от них избавиться.

И вовсе не из-за допроса Ононоки-тян. Я и так всегда об этом думал. Постоянно.

Каким бы храбрым ни было выражение её лица, какой бы жизнерадостной она не выглядела, эти чувства словно неслись вперёд по улице с односторонним движением, не встречая никакого навстречу, и Хатикудзи Маёй, уже-не-живая девочка, была погружена в одну большую трагедию.

Все слова уже были сказаны, а все дела сделаны.

Смерть сурова.

Смерть — это огромный, возвышающийся надо всеми барьер.

Возьмём к примеру меня. Во время весенних каникул, когда вампир выпил моей крови, я лишился человечности, я приобрёл абсурдное количество сил и стал абсурдно слабым перед солнцем или распятием, и даже сейчас моё тело абсурдно не оправилось от последствий этого, и я продолжаю абсурдно попадать в абсурдные истории, связанные со странностями. Это совершенно не то, что я бы мог назвать счастьем.

Счастлив ли я? Я не могу так сказать.

Конечно, это тело не раз спасало мне жизнь, и честно говоря эти самые последствия могут быть весьма полезными, но ничего не поделаешь, несчастье есть несчастье.

Может я и разыграл перед Ононоки-тян некое подобие шоу, когда говорил, что в этом есть и что-то хорошее, и что-то хорошее в этом в самом деле есть, но всё равно нельзя просто взять и превратить всё несчастье в счастье. Не у каждой тучи можно найти луч надежды.

Печаль потери своей человечности. Я понимаю это лучше, чем кто-либо другой.

Но если отбросить все последствия, включая частичное бессмертие, то по крайней мере у меня всё ещё было моё тело.

Я обладаю плотью.

У Хатикудзи нет даже этого.

И я сомневаюсь, что она обладает тем, что мы обычно зовём сердцем. Не говоря уже о теле и сознании.

Если уж на то пошло, я бы назвал её тенью.

Да.

Всё, что у неё есть, это её сверхъестественность. Вот почему её существование иррационально.

Она — странность.

И не живая странность — мёртвая странность.

В тот День матери, когда я начал встречаться с Сэндзёгахарой, Хатикудзи была освобождена от своего рода проклятия благодаря хитроумному плану Осино, и тем не менее её нынешнее положение всё ещё кажется неправильным.

Я понятия не имею, что мне об этом думать.

Ни единой идеи.

Отправиться на небеса для призрака не всегда значит обрести счастье. Я правда не знаю наверняка, но все, кажется, считают, что это такая веха, вроде свадьбы, получения работы или чего-то ещё, но, возможно, всё совсем не так.

Скитаться по миру не всегда плохо.

Это даже хорошо для того, чтобы сбиться с пути.

Некоторым людям, таким как Осино, нравится находиться в бесконечном дрейфе. И я, возможно, стал ещё меньше привязан к религиозным взглядам с тех пор, как стал недовампиром, но я не могу избавиться от мысли, что уход на небеса отнюдь не является для Хатикудзи благословением.

В зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть, идея о том, что отправиться в рай — это правильный исход, в самом деле высокомерна.

На самом же деле, оставаться кем-то вроде ангела-хранителя этого города, кем она по сути и являлась, возможно, тоже форма счастья.

Бессмысленно спорить о том, что же считать правильным. Какой в этом смысл?

По крайней мере, сейчас ей, как мне кажется, весело.

Она выглядит счастливой.

…И я осознаю, насколько бессмысленно сейчас рассуждать об этом.

Все мои мысли, все мои чувства.

Все мои знания не имеют к этому никакого отношения.

И это сейчас не просто пустая риторика, я не пытаюсь быть тактичным. Они действительно не имеют к этому никакого отношения.

Важно лишь то, что чувствует сама Хатикудзи. Что она думает об этой ситуации, что она чувствует по этому поводу, вот что имеет решающее значение. То, что чувствую я, или даже то, что чувствует Ханэкава (которая очень ею увлечена), совершенно не важно.

Это печально.

То, насколько всё это несущественно.

Если ей нравится быть не привязанным призраком, а блуждающим призраком, болтая с людьми, которых она встречает на улице, то и меня это устраивает.

И никому не нужно вставлять сюда своё мнение.

Специалист, с которым я пересекался на днях, «сестрёнка» Ононоки-тян, она же «воплощение справедливости», Кагэнуй Ёдзуру, видит в «бессмертных странностях», каких как вампиры, своих врагов, и решительно осуждает «их», как что-то неправильное.

Возможно, она права.

Я, конечно, не понимал этого, когда мы стояли друг напротив друга, но теперь, глядя на всё это с холодной головой, я понимаю, что она имела в виду.

И не потому, что считаю Ононоки-тян очень милой. Я правда понимаю её, в глубине души.

Хочу я этого или нет.

Это настолько просто, что даже я могу понять.

Ни крайняя рациональность, ни крайняя сентиментальность не имеют никакого глубокого смысла. Если вы будете пытаться разбирать человеческие принципы по кирпичикам, то в конце концов придёте к выводу, что «хорошее — это хорошо», а «плохое — это плохо».

По крайней мере, я бы не хотел, чтобы кто-либо сочувствовал мне из-за моего полубессмертного тела, а уж тем более жалел меня.

Единственный человек, которому позволено горевать обо мне — это я сам.

Поэтому, если бы вдруг появился какой-нибудь технократ вроде Кагэнуй или Осино… Или, возможно, вам будет проще понять немного другой пример. Если бы вдруг появился тот самый парень, бог, и сказал: «Я превращу тебя обратно в обычного человека», — я бы просто молча покачал головой. Спасибо, но нет. Откровенно говоря, мне не нужно таких подачек.

Я сам избрал этот путь.

Это бремя всей моей жизни, но это и приключение всей моей жизни.

Даже бог не может заявить мне что-то иное.

Так что… то же самое можно сказать и про Хатикудзи.

Безусловно, это была бы совершенно другая история, если бы она попросила меня помочь исправить нынешнюю ситуацию, но я действительно понятия не имею, что она думает о тех или иных вещах.

И в этом нет ничего такого.

Наше взаимопонимание ни на йоту не вышло за границы приятной болтовни и дружеских подколов.

Но самый важный вопрос остался без ответа.

Я уверен, что не смогу задать ей вопрос, который попросила меня задать Ононоки-тян. Я ничего не смогу у неё спросить.

Потому что она мне ничего не расскажет.

Что бы ты хотела сделать?

Что ты чувствуешь?

Неужели я не могу ничем тебе помочь? Я так отчаянно хочу узнать ответы, но эти вопросы остаются незаданными.

Я хочу помочь тебе исполнить твои желания, но…

— Так помоги ей их исполнить. К чему тогда изображать заботу, ты, болван? Ты что, всё ещё переживаешь половое созревание что ли?

— …

После ужина я вернулся в свою комнату, чтобы всё хорошенько обдумать, но не успел опомниться, как наступила, так сказать, глухая ночь, и прямо передо мной возникла маленькая белокурая вампирша, словно лампочка с датчиком, которая автоматически включается в темноте.

Что ж, чувствуй себя как дома, почему бы и нет.

От её изначального молчаливого, бездеятельного характера не осталось ни следа.

— Фе, глаза мои бы этого не видели. Притащил сюда эту девчурку и целый день вокруг неё хвостом вертел.

— Избавь меня от этих своих словечек.

— Тысяча извинений. Я пока ещё не избавилась от своих привычек периода Эдо[✱]Период Эдо длился с 1603 по 1868 год. Синобу прибыла в Японию как раз где-то в самом его начале. Известен также как период правления сёгуната Токугава..

— Они не настолько древние.

— А хочешь увидеть, как я изображаю Токугаву Иэцугу?

— Кого? Я ничего не знаю о седьмом сёгуне Токугава.

— Ничего не знаешь значит[✱]Историческая фигура крайне малозначимая. Токугава Иэцугу родился в 1709 году, в 1713 стал сёгуном, в 1716 году умер от простуды в возрасте шести лет.?

Ну ладно.

Всё же мы здесь имеем дело со старшеклассником, который готовится к экзаменам.

— «Хо-хо! Это же считай что указ «О запрете лишения жизни живых существ»[✱]Этот указ был принят в 1687 году сёгуном Токугавой Цунаёси (дедом Иэцугу). Этот указ вводил смертную казнь за убийство бродячих собак, кошек и загнанных лошадей. Существует версия, что такую заботу о животных ему внушили буддийские монахи, считавшие, что у Цунаёми умер наследник оттого, что он когда-то убил собаку, хотя сам родился в год собаки. Как-то не помогло. Бродячие собаки заполонили столицу, а наследник так и не родился. Кроме того правление Цунаёси запомнилось кровавой историей о 47 ронинах (она же «месть Ако», 1701-1703), крупным тайфуном (1706) и последним на данный момент извержением Фудзи (1708). Умер Цунаёси в 1709 году, а «Собачий указ» отменили спустя 10 дней после его смерти на радость всем японцам.!

— Ха? Он что, был известен глупыми шутками про своего деда?

Хватит тратить моё время.

Кроме того, мне кажется, что это немного другой период… Учитывая все обстоятельства, разве эта маленькая белокурая девочка, Осино Синобу, которая некогда была известна как Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд, не посещала Японию несколько раньше времён Иэцугу?

— Я узнала об этих событиях, находясь за границей. Весть об Иэцугу разлетелась по всем уголкам земли.

— Он что, был настолько интересной личностью?

Разве это происходило не во времена изоляции?

Или может слухи распространялись через голландских торговцев в Нагасаки?

— Не трать попусту моё время только из-за того, что никто не может подтвердить твои слова. У меня скоро вступительные экзамены, а ты тут собираешься перемешать в моей голове всю историю Японии.

— Ну, по правде говоря, сама я не знала Иэцугу.

— Вот как?

— Своё впечатление об Иэцугу я сложила на основе рассказов, которые я слушала и записывала, пока была в замке Нагоя.

— …

Другими словами, до приезда в этот город, до весенних каникул, она успела осмотреть замок Нагоя…

Ну, надеюсь экскурсия тебе понравилась.

Только вот не знаю почему в этом цикле появляется столько отсылок к Нагое. Велосипеды, Доала[✱]Под велосипедами Коёми имел в виду словечко 蹴ったマシン (ketta-mashin), которым в Нагое называют велосипед. А Доала — это талисман местной бейсбольной команды «Тюнити Дрэгонс» (как коала, только Доала). Видимо, это отсылка к предыдущим отсылкам к Нагое (мета-отсылка!)…

Скоро я вообще на нагойский диалект перейду[✱]Буквально Коёми сказал, что скоро начнёт говорить やっとかめ (яттокамэ). Это популярное приветствие в Нагое. Фраза стала известна за пределами Нагои во второй половине 80-х благодаря песне японского певца Цубои Норио, которая называлась 名古屋はええよ!やっとかめ (Nagoya ha ee yo! Yattokame). Угарная песенка кстати, можете загуглить..

Или буду есть клубничное спагетти из «Kissa Mountain»[✱]Есть в Нагое один ресторанчик под названием 喫茶マウンテン (Kissa Mountain). Известно оно своими необычными блюдами, включая клубничное спагетти. Там в тесто реально добавляют клубничное пюре. Ну и подаётся блюдо с клубникой, киви и взбитыми сливками..

— Как бы то ни было, распутность моего хозяина заставляет меня желать закрыть руками лицо. То с Гахарой-сан, то с сестрёнкой Басой.

— Ты вампир или кто? Не называй их Гахарой-сан и сестрёнкой Басой.

Это уже какая-то сверхфамильярность с представителями людского рода.

К тому же «сестрёнкой Басой» в основном сюжете её никто никогда не называл.

Это уже кроссовер получается[✱]В CD-дораме Hyakumonogatari Цубаса как-то призналась, что в начальной школе её называли バサ姉 (Basa-nee), т.е. «сестрёнка Баса». Может когда-нибудь и это произведение будет переведено на русский язык, но пока что поверьте на слово..

— Минутку, — начал я. — То есть получается, что когда Хатикудзи была здесь днём, ты не спала?

— Я всегда сплю лишь наполовину, но в этот раз ты настолько возбудился, что моя вторая половина тоже проснулась. Знаешь, есть такое упражнение, когда ты стоишь на одной ноге с закрытыми глазами.

— То есть ты в моей тени ещё и физкультурой занимаешься?

Там что, спортзал есть?

Но поскольку возбуждение — а на самом деле вообще любую эмоцию — мы с Синобу испытываем одновременно, будучи соединёнными моей тенью, когда я сильно взволнован чем-либо, вроде немыслимого случая пребывания Хатикудзи в моём доме, для неё это словно ночь перед поездкой. Не удивительно, что она не смогла заснуть.

Пусть я и не полностью поменял ей местами день и ночь, но я всё же навязываю вампиру довольно нерегулярный образ жизни. Мне даже чуть-чуть стыдно.

Извиняться, конечно, перед ней я не собираюсь.

С другой стороны, раз она не стала поднимать эту тему, должно быть она спала всё то время, что я гонялся за Хатикудзи и ходил с Ононоки-тян на свидание с мороженым.

Эта мысль меня утешила.

Синобу и Ононоки-тян были как масло и вода. У Ононоки-тян до сих пор душевная травма после встречи с Синобу, а Синобу в свою очередь просто не переносит Ононоки-тян.

Я был бы беспомощен, реши она выместить всю свою злость на мне.

…Знаете, я начинаю думать, что мне, возможно, следует что-то сделать с моей привычкой вот так вот просто заключать мир с моими противниками.

Но, несмотря на это, Синобу же тоже когда-то была моим противником.

— Ладно, ладно, — сказала она, — насчёт того, что я стояла на одной ноге, я пошутила, но не насчёт закрытых глаз. Я же уже говорила это, разве нет? Это было такое зрелище, от которого я чуть в обморок не упала, закрыв руками лицо.

— Ну…

С сожалением признаю, что вид её «хозяина», ухаживающего за девушкой, вероятно, не вызывает большого уважения.

— Поистине, эта юная леди была абсолютно беззащитна, пока спала в твоей кровати… Как ты мог настолько равнодушно проигнорировать это? Повёл себя как цыплёнок. Это же было идеально время, чтобы осуществить задуманное.

— Так ты этого от меня ждёшь?!

Возраст и пол в данном случае не играют никакой роли.

Оставив в стороне разговоры об Иэцугу, когда ты прожил столько различных эпох, то вполне естественно, знаете, ну, стать вот таким.

— Десять лет — прекрасный возраст для свадьбы.

— Нет. Точно не в наши дни.

— Не пойми меня неправильно, но мне кажется, что для процветания вида людям следует вступать в брак с наступлением менструации.

— Боже, да в мире не существует персонажа, которого ещё сложнее адаптировать для аниме, чем тебя!

Не удивительно, что она ни единого слова не произнесла[✱]Имеется в виду аниме Bakemonogatari..

Я слышал, что для CD-дорамы ей даже сделали голос с помощью вокалоида[✱]Не знаю насчёт вокалоида, но в Hyakumonogatari голосом Синобу действительно была не Маая Сакамото, а Ая Хирано.…

— Хочешь сказать, что в эти дни мои принципы уже не в моде?[✱]Синобу использовала слово 生理 (seiri, «менструация») вместо слова 整理 (seiri, «реорганизация»).

— Ты теперь решила и сама войти в историю своими глупыми шутками?

Были бы они ещё хотя бы смешными.

Лучше для начала ознакомься с современными законами.

Иначе второй сезон экранизируют без тебя.

— Но, — сказала Синобу с улыбкой.

Пугающей улыбкой.

Её длинная пауза, длиной с целый антракт, внушала страх.

Нет, это определённо никак не смогут экранизировать.

— Даже если она не сможет сравниться с моими пятью прожитыми столетиями, эта девушка не так молода, как кажется, позволь заметить. Её облик остался таким же, как и в момент смерти, но по факту она должна быть старше тебя.

— Ну…

Хатикудзи Маёй.

Она умерла чуть больше десяти лет назад.

Будучи сбитая машиной, переходя дорогу на зелёный… И с тех пор она бродит по улицам этого города, день за днём, вот уже более десяти лет…

Я не знаю, когда у неё день рождения, поэтому не могу сказать точно, но ей определённо больше двадцати, так что она точно старше меня.

Она мне как старшая сестра.

— Именно. Таким образом, не существует никаких юридических проблем, даже в этом современном мире.

— Только вот законы на призраков не распространяются.

Да и не всё так просто.

Её возраст зафиксировался в момент смерти.

В каком-то смысле её возраст ещё более постоянен, чем у Синобу. Таким образом Хатикудзи бессмертнее бессмертных.

Не живая, не воскресшая. Она мертва. Она не может ни продолжить жить, ни умереть.

Даже вампиры стареют. Даже Синобу, и ей уже сильно больше пятисот лет.

Но Хатикудзи остаётся Хатикудзи.

Одиннадцатилетняя навсегда.

Продолжая оставаться мёртвой.

— Ну, это же лучше, чем остаться навечно в переходном возрасте?[✱]Если быть точным, Синобу сказала 中二歳 (Chūni-sai), то есть в «возрасте восьмиклассника», 13-14 лет. По мнению японцев именно этот год является самым проблемным во взрослении. А «синдром восьмиклассника» и вовсе обыгрывается во многих аниме.

— Да какая разница.

Так нисколько не лучше.

Каким боком тут вообще переходный возраст?

Или это ты сейчас меня подколоть хотела?

— Во-первых, — начал я, — самое главное — это не юридическая чепуха, а чувства самой Хатикудзи.

— Чувства девушки по отношению к свадьбе никогда не угадаешь.

— Опа, я смотрю твоя точка зрения уже поменялась?

— В любом случае, послушай меня внимательно. Я хочу донести до тебя, что беспокоиться об этом бессмысленно.

— Ха? И это всё, что ты собиралась мне сказать?

Это совсем не то, что она мне втирала до этого.

Ты же сама только что подбивала меня напасть на Хатикудзи, не так ли?

Когда, чёрт возьми, ты догадалась, что я о чём-либо беспокоюсь?

Только не делай вид, что ты была серьёзна с самого начала, иначе я буду выглядеть дураком.

— Ты напрасно тратишь время, размышляя о том, чего хочет эта девушка или кем она хочет быть. Тебе даже не нужно задавать этот вопрос.

— Не нужно задавать вопрос…

— Ты в любом случае ничего не можешь сделать. Пусть я чуть ранее и была настолько возбуждена, что предложила тебе исполнить её желания, ты лучше, чем кто-либо другой, должен знать, что это невозможно.

— …

— Ты ничего не мог сделать ни для Гахары-сан, ни для сестрёнки Басы. В конце концов, они справились со своими проблемами самостоятельно.

— Ты что, подружилась с ними двумя за моей спиной или что?

Как-то ты слишком уж фамильярна, разве нет?

В самом деле.

Я не помню ничего, кроме вражды между тобой и Ханэкавой, а что касается Сэндзёгахары, то я почти уверен, что вы друг с другом и не разговаривали никогда.

Когда это ты успела стать настолько дружелюбной по отношению к ним?

— Действительно, это очень странно. Я не могу заставить себя ненавидеть этих двоих, не знаю почему. Вероятно, всему виной наша с тобой связь, благодаря которой ты способен влиять даже на мои предпочтения, в том числе на любовь и ненависть.

— Хах…

Мы были очень тесно с ней связаны. Настолько тесно, что это было уже ближе к телекинезу, чем к простой ментальной связи.

— Моё желание облапать эту девушку, скорее всего, тоже следствие твоего влияния.

— У меня нет таких непристойных желаний!

Не надо перекладывать ответственность на других!

Да ты же настоящий суккуб!

— …Погоди-ка, — сказал я, — если уж мы тут решили расставить все точки над «i», то наша связь появилась раньше, ещё до того, как ты поселилась в моей тени, другими словами, ещё на весенних каникулах. И тогда ты была хозяином, а я — слугой. Значит это я был под влиянием твоих эмоций. Получается, что мой крутой характер именно тогда и испортился?

— *Глоть*

— Что? «Глоть»? И ты ничего не скажешь?!

Продолжение цикла открывает перед нами всё больше неожиданных откровений.

Всё-таки есть определённая польза от того, что он был продлён.

— Ладно, ладно. Но давай вернёмся к нашей теме. А то мы всех читателей растеряем, если продолжим эту пустую болтовню.

— Да? А я бы был не против уделить этой теме немного больше времени…

Что-то мне подсказывает, что я могу узнать ещё оооочень много важных нюансов.

Достаточно важных, чтобы поколебать сами основы всего сюжета.

— Но если мы будет только и делать, что трепаться, то может случиться государственный переворот. Сестрёнка Баса получила восторженные отзывы за то, как она справилась с ролью рассказчика, потому что она всегда сразу переходила к делу.

— Возможно, ты права…

На самом деле, рассказчиком этого тома следовало бы сделать Хатикудзи.

Полагаю, что такой вариант точно рассматривался.

Хотя было много причин, по которым от этой идеи отказались, и главной из них, по-видимому, была обеспокоенность тем, что я буду выглядеть просто отвратительным персонажем, если история будет разворачиваться с точки зрения Хатикудзи (в отличие от, скажем, более снисходительной Ханэкавы). Надо мной попросту сжалились.

Надо мной сжалились…

Что-то как-то грустно.

— Ну, если оставить в стороне те события, что ещё не произошли по сюжетной хронологии, то ты права[✱]Сейчас у них вечер 20 августа, в то время как события прошлого тома закончились аж 24 августа. За это время произошло столько всего, что даже не всё во второй сезон вошло.. Я ничего не могу сделать для Хатикудзи.

У меня попросту нет врага, с которым бы я мог сразиться.

Если бы у меня были противники, то всё, что от меня бы требовалось, — это победить их, но, как часто и бывает в реальной жизни, это не тот случай.

Преодолеть что-то, победить кого-то в драматичной, изменяющей сам мир манере — такое случается либо в видеоиграх, либо в спорте. В реальном мире всё не так просто.

То, с чем мне… с чем нам обычно приходится сталкиваться, не является чем-то абсурдным или нелепым… Как правило, это самая обыкновенная серая реальность.

Сама реальность является нашим врагом, нашим противником.

И нет никого, кто мог бы её победить.

Ни единого человека за всю историю.

Все склонились перед реальностью.

Жизнь — это битва с предрешённым поражением.

— Что ж, если мой господин желает стать первым, то не стану ему мешать.

— Нет, у тебя уж слишком завышенные ожидания от способностей своего хозяина…

— Просто не думай об этом, — холодным тоном произнесла Синобу. — Не пытайся слишком сильно в это вникать. Что для меня, что для тебя справедливо одно — что будет, то будет. Честно говоря, по-другому быть и не может. Во всяком случае, это не дело других, чтобы вмешиваться. Поступая таким образом, ты и я потерпели полную неудачу. Как и бывшая староста, — я могу понять, почему в этот раз Синобу не стала называть её «сестрёнкой Басой». — Её назойливость не принесла ничего, кроме проблем, и ня только с кошкой…

— Ты сказала «ня».

— И не только с кошкой.

— То есть это была опечатка…

Если «не» получилось спутать с «ня», получается этот рассказ был написан не с помощью текстового редактора, а карандашом на бумаге[✱]В оригинале Синобу перепутала «ня» (にゃ, nya) и «дзя» (じゃ, ja). Коёми справедливо сомневается, что, набирая текст на компьютере, можно совершить такую ошибку, так как эти два слога имеют даже разное количество букв в латинице Хэпбёрна, которая применяется для ввода текста с клавиатуры.?

Как они тогда вообще собираются делать цифровую копию?

— Не хочу уходить от темы, но тебе не кажется, что электронные книги стали бы намного популярнее, если бы назывались не «электронными книгами», а каким-то крутым английским словечком?[✱]Электронная книга по-японски называется 電子書籍 (denshi shoseki), то есть буквально «электронная книга» или «электронная литература».

— Ну существуют же какие-то англицизмы… вроде «электронный бук»[✱]Синобу сказала 電子ブック (denshi bukku)., хотя ты, судя по всему, имеешь в виду не такие наполовину английские термины, а что-то полностью заимствованное?

— Именно. Можно было бы придать иероглифам «электронной книги» какое-нибудь классное прочтение, как часто делают с названиями ранобэ.[✱]Это делается при помощи фуриганы, небольшой подписи над словом, выполненной символами азбуки, которые указывают, как правильно читать данное слово. К примеру, лайт-новел «Некий магический индекс» в оригинале называется とある魔術の禁書目録, что по всем правилам должно читаться как To Aru Majutsu no Kinsho Mokuroku («Некий магический каталог запрещённых книг»), однако последние два слова подписаны сверху фуриганой как インデックス (indekkusu).Кстати, это даже к личным именам применяется. Современные японские мамаши, как и мамаши по всему миру, тоже любят давать детям дурацкие имена иностранного происхождения. К примеру героиню аниме Hibike! Euphonium зовут 川島緑輝, что по идее читается как Кавасима Рёкки, однако её имя подписано фуриганой как サファイア (safaiya), то есть Сапфир.

— Purazuma taipu.[✱]プラズマタイプ (purazumataipu) — Plasma Type

— Крутяк!

Впрочем, очень поверхностно.

Особенно этот каламбур со словом «тайп».[✱]Слово type можно перевести и как «модель», и как «печатать» (печатный текст), и как «шрифт».

— Tekisuto.[✱]テキスト (tekisuto) — Text.

— Лаконично, в стиле сай-фай, мне нравится.

— Bakkubōdo.[✱]バックボード (bakkubōdo) — Backboard

— Подчёркивая точку зрения читателя что ли?

— Raitonoberu.[✱]ライトノベル (raitonoberu) — Light novel, она же «лайт-новел», она же «ранобэ».

— Вот! Вот то, что нужно!

После этой идеальной кульминации, завершающей наше дневное веселье (?), Синобу пожала плечами и сказала:

— Хорошо.

Какой-то резковатый переход…

— Это всё, что я хотела тебе сказать. Я просто думаю, что тебе следовало бы волноваться о других вещах.

— Ха-а…

Это правда, как бы сильно я не переживал за Хатикудзи, даже если это и не совсем пустая трата времени, то всяко бесполезное его использование.

Я это и так прекрасно понимал.

Мне не нужно было ничего объяснять.

Но о каких других вещах мне следует волноваться?

Что это за вещи?

В моей жизни вообще больше не о чем волноваться.

Всё просто замечательно.

— Ты чего? Ещё и в замешательстве голову на бок склонил. Вообще-то ты ученик старшей школы, и удел школьника — учиться.

— …

Чтоооо?

И ты говоришь мне такую банальщину?

Ты вампир вообще или нет?

В какой момент времени ты превратилась в очередную назойливую младшую сестрёнку?

У меня аж всплыли воспоминания о тех временах, когда Карэн и Цукихи были помладше.

— Я учусь, как мне и положено, — ответил я, как капризный старший брат. — Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой, ты ведь пряталась в моей тени всё лето. Ты же в курсе, как я усердно готовился к вступительным экзаменам вместе с Ханэкавой и Сэндзёгахарой. Какой там Иэцугу, я могу тебе весь клан Токугава назвать, и каждого проклятого члена рода Минамото в придачу.

— Ого. Конечно, я в курсе. И не только про японскую историю. Ты занимался японской литературой, математикой, английским, физикой. Думаешь, я не впечатлена? Я наблюдала за тобой всё это время. Была буквально твоей тенью. Однако, — сказала Синобу очень энергичным тоном, после чего взяла паузу и произнесла очень отчётливо. — Ты не написал ни одной страницы своей летней домашней работы.