Онлайн чтение книги Цикл историй: Второй сезон Monogatari Series: Second Season
Дьявол Суруга - 009

Мне очень памятны те развалины подготовительной школы, которые некогда были базой для Ошино Мэмэ, знатока в ёкаях, но не потому в одной из комнат я по-настоящему дралась с Арараги-сэмпаем, а позже ещё и ночевала здесь из-за событий со странностями, и не потому что вблизи видела, как при пожаре здание окончательно разрушилось.

Нет, это конечно всё яркие события жизни, однако я без лишнего вранья могу сказать, что у меня в жизни есть и более важное, помимо этого.

Я никогда не говорила Арараги-сэмпаю.

Не могла сказать, если точнее.

И рот до сих пор на замке.

Я когда-то, когда эта школа ещё была школой, а не покинутыми развалинами, ходила в неё на подготовительные занятия.

Если конкретно, то в период со второго по третий классы средней школы — узнав, что Сендзёгахара-сэмпай собирается поступать в Наоэцу, я рассудила, что с нынешними оценками мне в туда вряд ли поступить, и упросила дедушку и бабушку отправить меня на подготовительные занятия в эту частную школу, она называлась частная школа Эйко, раз уж рассказывать всё.

И в самом разгаре моих занятий у школы возникли проблемы с финансами, и здание забросили. В школу ходило довольно много младше- и среднеклассников, так что для нас всё события проходили совершенно не очевидно, но позже я услышала, что в конкурирующей крупной подготовительной школе рядом со станцией репетиторам платили очень большую зарплату, так что работать тут стало невыгодно — учителя, поднявшие мои оценки до уровня приемлемого для Наоэцу, давили на руководство школы, что в конечном счёте привело к её закрытию, мне с этим, если честно, очень трудно смириться.

В общем-то за одной из этих парт, которые служили постелью Ошино-сану и Арараги-сэмпаю с Шинобу-тян, возможно, сидела я во времена средней школы.

И это собственно ничего не значит.

Это память, но не привязанность — причина, по которой я не могла сказать Арараги-сэмпаю и остальным, у меня банально не появилось возможности рассказать, тогда время было не самое подходящее для этого.

Даже если остатки развалин подготовительной школы, выгоревшей, но всё же продолжавшейся виднеться, полностью исчезнут из этого мира я не чувствую ни печали, ни тягости.

Как бы сказать... Звучит холодно, но думаю, после поступления в старшую школу это «вырезалось» из воспоминаний.

Ну вообще, я, конечно, сама попросилась, и мне невероятно стыдно перед дедушкой и бабушкой, ведь они отдали свои деньги, но меня невероятно раздражало ходить на эти подготовительные уроки, потому что приходилось изменять расписание тренировок в баскетбольной команде.

Потому.

Поэтому.

Когда школа обанкротилась и закрылась, я на самом деле не особо-то и расстроилась, ведь именно этого мне и хотелось тогда.

Не из-за этого ли я не могла рассказать?

Ну, может, такое чувство тоже было, но... В любом случае, похоже, у меня есть своя связь с этим местом.

Отличная от Ошино-сана, который устроил здесь обиталище, от Арараги-сэмпая, который здесь проводил ночи — даже после того, как здание выгорело дотла, когда для всех в этом месте всё должно уже закончиться, я тем не менее снова направляюсь туда.

«Можно эгоистично воображать, что путь, по которому идёшь, ведёт к твоему желанному будущему, но реальность большей частью не такая, этот путь это прямая дорогая в прошлое, люди сломя голову бегут назад. И здесь строго одностороннее движение, можно потерять душу, если неосмотрительно оглянуться назад».

Так сказала моя мама, но ведь невозможно идти не оглядываясь.

Так что закончив разговор с Карэн, я подрубила ускорение и в чём была кинулась к выжженному полю развалин моей бывшей подготовительной школы (ну и нагромодила)... И вот я здесь.

Теперь.

Встретиться лицом к лицу с «Всемогущим Дьяволом».

Я конечно сказала «выжженное поле», но прошло уже больше полугода с тех пор, как здание сгорело, и естественно муниципалитет не оставил всё как есть, место красиво расчистили строительной техникой, так что правильнее сказать «пустырь без единой травинки» — и прямо посреди этого пустыря...

Стояла девушка на костыле.

Девушка моего возраста.

Старшеклассница — всё оказалось, как сказал Ооги-кун. Это кажется естественным, но всё-таки невероятно раздражает.

Она в спортивном костюме — Карэн-тян круглый год ходит в спортивном костюме, и тот факт, что мы только говорили об этом месте только подтверждает догадку, однако у Карэн-тян костюм опрятный, а у этой девушки какой-то «неряшливый».

Спортивки мешковаты.

Мешковаты словно пижама.

Взъерошенные, нечесаные и неподровненные каштановые волосы только усиливают это впечатление — я вообще впервые вижу человека с каштановыми волосами.

В современном мире это не такая уж и редкость, но у нас всё-таки провинциальный городок, максимум, что можно увидеть это выцветшие из-за хлорки волосы команды по плаванию (золотые волосы Шинобу не в счёт), так что я, естественно, смутилась из-за этого цвета.

В некотором смысле каштановые волосы пугают меня больше, чем Дьявол.

Поэтому... поэтому я сразу насторожилась.

Нет.

Не только поэтому.

Есть ещё кое-что.

— Несмотря на выбор из трёх вариантов, почти все выбирают первый, — она обратилась ко мне первой, пока я ломала голову, как начать.

Она посмотрела на меня.

Дьявол-шатенка смотрела на меня.

— Из десяти семеро обратятся к «Всемогущему Дьяволу» письмом... Двое из оставшихся позвонят.

— А затем последний придётся сюда встретиться лично... так?

— Нет, последний «сдастся». Перед третьим вариантом. Тот, кто придёт прямо поговорить с «Всемогущим Дьяволом», одиннадцатый из десяти.

Тон её голоса более мальчишеский, чем у меня.

Голос тоже низкий, спокойный, к тому же темп речи до странного медленный. Это не что-то милое, как у расслабленного человека, её медлительность... не особо хочется употреблять это слово, из-за его неприятного оттенка, но слово «клуша» подойдёт кстати.

Ожидание следующего слова раздражает.

Вот такая скорость.

Будто воспроизведение знакомой кассеты в замедленном темпе.

— Ну, у этих детей частенько действительно серьёзные проблемы, потому я перенаправляю их в полицию, к адвокатам и в органы опеки. До этого момента было лишь два одиннадцатых, которые пришли встретиться с «Всемогущим Дьяволом», и с обоими так и поступили... тем не менее, — проговорила она, открыто пялясь на меня. — Похоже, ты здесь за другим, Камбару Суруга-сан.

Я опешила, когда она внезапно назвала моё имя.

Однако это не было «шок от того, что кто-то, кого я не знаю, знает моё имя» — мой собеседник «Всемогущий Дьявол», обладающий мистической силой, ничего такого, что он знает моё имя, хоть я и не представлялась.

— Так и есть, Нумачи Рока-сан, — ответила я.

Назвав её имя.

Девушка... Нумачи впервые улыбнулась:

— Я рада, что ты меня помнишь

Да.

Она покрасила волосы, так что сперва я её не узнала, но «Всемогущий Дьявол» — моя старая знакомая.

Хотя особо-то её лицо я не запомнила — я узнала её по костылю, на который она опиралась под левой подмышкой.

Нумачи Рока.

Баскетболистка из другой школы, с который мы жестко месились здесь во времена средней школы. Мы так часто соревновались, что нас можно назвать скорее заклятыми врагами, чем соперниками

Я не помню явного проигрыша, но и четкой победы вспомнить не могу.

Я нападающая, которая преуспела в быстрой атаке, а Нумачи же лучшая увёртливая защитница. По слухам она как-то всю вражескую команду заблокировала, но кто знает...

Подумав о её стиле игры, то становится более понятны её «клушевская» манера речи и внешний вид.

Ну, как я уже сказала, мы из вражеских команд, так что хоть и были знакомы во времена средней школе, но никогда вот так просто не говорили...

— Хе-хе, Камбару, твоя левая рука.

Нумачи указала пальцем правой руки, не держащей костыль, на повязку на моей левой руке.

— Слухи о твоей травме оказались правдой. Да ты прям как я. Великие спортсмены слабы перед травмами, такая жизнь. Хотя, наверное, высокомерно назвать себя великим спортсменом? Нет, тебе совсем так не кажется, спортсменка Камбару...

Вместо ответа я посмотрела на её левую ногу.

Из-за мешковатого спортивного костюма на первый взгляд трудно заметить, но если приглядеться, то становится понятно, что толщина ног разная. Я заметила, потому что «знаю, куда смотреть», но... Левая нога.

Её левая нога закрыта в гипсе.

Крепко.

Прочно.

Защищает от ударов.

Защищает от мира.

Поэтому на левой ноге обуви нет — она открыто касается земли.

Левая нога... травмирована.

Да.

Поэтому и костыль.

На последнем турнире средней школы... Прямо перед матчем с моей школой Нумачи сломала левую ногу во время игры. Она была вынуждена уйти из команды, и как я вижу, она до сих пор полностью не восстановилась — прошло уже три года, и тот факт, что она до сих пор не вылечилась, говорит о том, что с этой травмой, похоже, придётся провести всю жизнь.

О таком трудно спрашивать, но сейчас и не следует спрашивать.

— Ты травмировала руку тоже во время игры?

...О таком трудно спрашивать, но меня всё же спросили о том, о чём сейчас не следовало спрашивать.

Возможно, она посочувствовала той, кому тоже пришлось уйти из спорта из-за травмы, но я могла лишь опустить голову.

Моя левая рука это не почетная рана — всего лишь ошибка прошлого. Сравнить наши травмы на одном ринге уже слишком самонадеяно.

— Эм, ну...

Я не в силах рассказать правду лишь неопределённо кивнула.

— Эта форма Наоэцу? Значит, с той подготовительной школой ты смогла выйти на национальные соревнования... Удивительно. Ещё и умная.

— Да вовсе нет... — промямлила я, глядя на спортивный костюм Нумачи.

Яркий костюм красного цвета.

На груди вышито название бренда, не знаю, из-за расстояния ли это — вышивку известного бренда было бы видно издалека, так что похоже, это какая-то малоизвестная фирма.

Ну, даже если если нет, то по крайней мере на школьную спортивную форму не похоже.

— Эм? Я? Я не пошла в старшую школу. Я завалила экзамен на реабилитации. Так что сейчас я всего лишь хожу на подработки, это довольно популярно. Ну, с такой ногой на работу особо не устроиться, так что я даже не на неполном рабочем дне, а безработная, — проговорила Нумачи, засунув правую руку в карман спортивок.

Не ходит в старшую школу?

Раз так, то слова Ооги-куна про старшеклассницу всё же оказались неверными. Аж в груди полегчало, всё-таки я не такая уж честная личность, как обо мне думают.

— Поэтому я стала «Всемогущим Дьяволом».

— ...

— Хобби такое.

С этими словами она вытащила из кармана мобильный телефон, что-то потыкала и вернула его обратно.

Похоже, проверила историю звонков.

Может, кто-то где-то взывает к «Всемогущему Дьяволу»? Хотя нет, тогда бы она ответила на звонок, так что наверное, просто играется с телефоном, устраивая представление для меня.

В средней школе на площадке Нумачи так и делала — она прослыла умелым игроком, которая деморализовала своих соперников.

— Раз с травмированной ногой работы не найти, то получается, «Всемогущий Дьявол» это у тебя заместо подработки?

— А?

Нумачи удивилась.

На представление не похоже, она действительно изумилась моему выводу — хотя не знаю, может такая актерская игра.

Повторюсь, мы не достаточно близки, чтобы я могла читать её эмоции.

— О нет-нет... Камбару, это недоразумение. Не знаю, кто тебе такое сказал, но ты всё поняла неправильно.

— Что я поняла неправильно?

Ну, если подумать, то услышала я про «Всемогущего Дьявола» от Ооги-куна...

— Я конечно стала «Всемогущим Дьяволом», но денег я за это не получаю совсем. Бесплатная консультация, — добавила Нумачи.

Эти слова застали меня врасплох — но вообще-то ни Ооги-кун, ни после Хигаса, ни Карэн-тян не говорили о том, что «Всемогущий Дьявол» требует вознаграждение за решение проблем.

Скорее даже подчеркивалось, что клиент не несёт никаких рисков...

Если это правда, то я, похоже, забежала вперёд — у меня почему-то наложился образ на Ошино-сана, который потребовал компенсацию в 5 миллионов йен с Арараги-куна, и Кайки Дэйсю, который выманивал карманные деньги у среднеклассниц, и мне показалось, что в деятельности «Всемогущего Дьявола» замешаны деньги.

Бесплатная консультация, бесплатный советник.

Прямо же как...

— Прямо как Арараги-сэмпай.

— М? Что говоришь, Камбару?

— Нет, ничего, Нумачи...

Я покачала головой.

— Я действительно неправильно поняла. Прости, — извинилась я. — Понятно. То есть, ты «добряк», раздающий советы всем без разбора, попавшим в беду.

— Хе-хе. Ты меня смущаешь такими словами...

— Раз так, почему ты называешь себя «Всемогущим Дьяволом»?

Я не собиралась её хвалить, чувствую себя неловко, смутив её. Не дослушав до конца речь Нумачи, я перебила её вопросом.

— Если так назвать себя, то очевидно же, что к тебе будут относиться предвзято?

— Сейчас эпоха впечатлений. Впечатлений и громких заголовков. Если ты сперва не взбудоражишь клиента, то тебя никто не заметит. Индустрия развлечений, культура, политика — во всем сейчас нужно думать прежде всего об эффекте неожиданности. Какой бы черствой атеисткой я ни была, я не настолько бесстыжая. Чтобы назваться «Господь Всемогущий» или «Карающий Ангел».

— ...

— Люди с проблемами прежде всего застряли в своих комплексах. В таком душевном состоянии люди склонны полагаться скорее на нижайшего демона, чем на всевышних «Бога» или «Ангела».

— Ну, в чём-то можно согласиться.

— Удивительно, ты с чем-то можешь согласиться? Даже такие люди, у которых подготовлено место под солнцем... хотя, травма руки, небось, повлияла на твою человечность?

— Ну, это... не так.

Моя левая рука, конечно, символ искажения моей человечности, но это не причина, а следствие. Однако всё же её проницательность ничуть не изменилась с времён активного участия в спорте.

Хотя, возможно, после ухода из баскетбола, эта её способность даже усилилась — для открытия бесплатных консультаций эта сила, наверное, является основой?

Нет.

Да, в средней школе мы лишь едва обменивались парой фраз во время матча на баскетбольной площадке, тем не менее, думаю, за игрой мне всё-таки удалось понять её «человеческую натуру»

Нумачи Рока игрок в баскетбол.

Она не из того типа людей, которые готовы давать советы другим, — и не была.

И никогда не стала бы использовать проницательность на благо других людей.

Если так, что изменилось в ней за три года?

Перемена... взросление.

Но всё-таки...

— Я разрывалась между «Демоном» и «Падшим Ангелом»... Ну, «Падшего Ангела» всё же пришлось отбросить, звучит чересчур круто, парни бы не стали открываться со своими проблемами. Так что остался лишь «Всемогущий Дьявол».

— Почему... — спросила я прямо, так как так и не смогла осмыслить. — Раз ты не получаешь денег, то почему?

— Мне нужно объяснять?

Она ответила вопросом на вопрос. Я поняла, что она совсем не обязана этого делать, и на секунду впала в ступор, но проговорила:

— Нужно.

Так твёрдо как только могла.

Она с удивлением посмотрела на меня, потребовавшую объяснений, а затем игриво пожала плечами — все движения медленные, так что я не могу избавиться от налёта актёрства — и расплылась в улыбке.

— Ну ладно. Когда такой человек, как ты, от нечего делать начинает интересоваться «Всемогущим Дьяволом», то пора закругляться. А ведь нынешнее название мне нравилось больше всего, — с досадой проговорила Нумачи.

— Нынешнее? То есть ты уже занималась этим прежде?

— Угу, ну... все три года с тех пор, как ушла из баскетбола, постоянно меняя имена, ставки и явки, я выслушивала проблемы множества людей.

Вот как?

В голове вновь всплыл образ Кайки Дэйсю, так что я предположила, что она начала заниматься этим как максимум в прошлом году... Но тут всё глубже.

— Если раскрыли, сразу отступай. А затем начинай заново. В этом хитрость.

— Хитрость чего?

— Долголетия? — ответила Нумачи с лёгким изумлением.

А затем повторила.

Медленно.

— Когда такой человек, как ты, от нечего делать находит меня, то пора закрываться, «продолжить позже» — это путь к долголетию и процветанию. Хотя тут скорее путь «проб и ошибок», а не «продолжить позже». Сейчас таких игр уже практически не найти, но лет 30 назад они были на каждом шагу...

— Я пришла сюда не от нечего делать...

— Ты пришла сюда на консультацию без потребности в совете, никак, кроме «от нечего делать» мне это не назвать. Как по мне, так от полнейшего безделья.

Я ничего не ответила, и Нумачи с довольным видом, продолжила:

— Эм, ну так почему я этим занимаюсь, так? «Если не ради денег, то ради чего»?

— Да, Это я и спросила..

— Конечно же, это не ради мира и людей. Ты меня спрашиваешь из-за предубеждения, что я никогда бы не стала заниматься подобной благотворительностью? Раз так, то ты абсолютно права. Ты оценила мою проницательность, но и у самой есть чем похвастаться.

— Так ради чего?

— Ради себя. Ради стойкого профита Нумачи Роки. Можно даже сказать ради моей левой ноги, — ответила Нумачи. Без стыда, тем не менее без гордости, даже холодно. — Выслушивая людей, которые находятся в беде или чем-то обеспокоены, я успокаиваюсь: «Отлично, как много таких же несчастных, как я, и есть люди даже несчастнее меня», ради этого я и занимаюсь «Всемогущим Дьяволом».

— ...

— Ох, и сразу презираешь меня. Порядочная. Твоя прямолинейность это хороший момент в игре, но в то же время для твоих противников это то слабое место, в которое следует ударить.

Увидев, что я нахмурилась от её речи, Нумачи начала разглагольствовать с уже явной гордостью.

— Ты ведь несерьёзно?

— О чём? Все правда целили именно в эту твою слабость. Ты не замечала? Или осуждаешь за подлость? Срок давности уже прошёл, да и думаю, судиться за такое только противоречит спортивному поведению.

Провокационные слова, похоже, пытается вытянуть меня на эмоции — однако это позитивный взгляд, правдивее интерпретировать её слова как издевательство надо мной.

Более правдивое не обязательно правда.

Я коротко глубоко вздохнула, словно не замечая её выпада, и сказала:

— Не об этом. Я спросила, ты ведь несерьёзно говоришь о том, что питаешься несчастьем других людей?

— Питаться несчастьем других... Это немного неверно. Не припоминаю таких слов от себя. Мне просто хочется думать, что я всё ещё лучше, после несчастий других. «Всю оставшуюся жизнь я не смогу бегать, но ещё множество людей испытывает трудности, не я одна». Эти мысли помогают сохранять моё душевное равновесие.

— Равновесие...

Такие слова часто говорил Ошино-сан.

Человек, который всегда сохранял нейтралитет.

— Кстати, игрок Камбару. Мне даже полегчало, когда я увидела твою руку. Увидеть, как топ-спортсменка попадает в такое же положение, как я... Нет, всё же не полегчало. В отличие от меня, ты, похоже, не особо беспокоишься о своей левой руке.

— Всё... не так, — сказала я.

Однако я не уверена, должным ли образом дошло до неё отрицание.

Ведь моя левая рука... Это плата за мои ошибки, и я приняла её, но Нумачи, похоже, нет.

Поэтому неудивительно, что с её позиции я выгляжу беззаботной.

— Хе-хе.

Нумачи улыбнулась.

— Для меня письма старшеклассников, обращенные к «Всемогущему Дьяволу» и записи телефонных звонков самая лучшая коллекция. «В этом мире есть несчастные люди», «В этом мире множество несчастных людей», эти факты меня спасают. Реальные истории людей. Это пробирает меня сильнее, чем слезливые придуманные романы. Три года я, меняя названия, собираю людские несчастья. Так что это не питание, а рецензия.

— Не сказала бы, что за такое хобби можно похвалить.

Возможно, мне следовало рассказать свои чувства ей (возможно, именно этого Нумачи и хотелось), но вместо этого я выдала смягченную фразу, прошедшую через тысячи фильтров.

— Ведь к тебе приходят люди только с серьёзными проблемами.

— В этом-то и ценность коллекции, звучит как-то по-злодейски, да? Хе-хе, не будь такой серьёзной, Камбару. Собираешься меня ударить? Не подходи ближе, мне страшно от твоего взгляда.

— Твоя опека игрока так далеко не выстраивалась.

— Когда это было? Так давно, что уж и не помню. Я больше не баскетболистка, теперь я консультант.

Я ударила.

Удивлена, не думала, что я могу вот так просто ударить кого-то — однако не успела я даже подумать, как вдарила ей по щеке правой рукой.

Хотя какое-то самообладание всё-таки удалось сохранить, ведь я ударила не своей чудовищной левой рукой.

Нумачи усмехнулась с покрасневшей щекой — её выражение ясно говорило: «Ты проиграла».

— Не будь такой серьёзной, игрок Камбару. Смотри, вот так, — проговорила Нумачи неожиданно непринужденным тоном и положила мне рук на плечо, будто мы давние подруги.

Спокойно, непринуждённо.

— Ты действительно думаешь, что люди с серьёзными проблемами обращаются ко мне? Когда случается беда, к «Всемогущему Дьяволу» не обращаются. Всего лишь обычные проблемы. Мелкие проблемки. Если вижу что-то серьёзное, то переправляю в нужное учреждение... И я уже говорила об этом.

— ...

— Я не тревожу несчастья своих клиентов, просто их добросовестно выслушиваю. Добросовестно, как ты во время игры в баскетбол. И кому от этого плохо? Я внутренне злорадствую, но выражение лица серьёзное. Даже когда читаю письма, даже когда отвечаю на звонки. Это вежливость по отношению к тем, кто преподносит мне свои проблемы.

— Когда ты внутренне злорадствуешь, ты уже неискренна... всё это бессмысленно.

— Бессмысленно, значит.

— Нумачи, ты хочешь сказать, что нечего жаловаться, раз ты решаешь их проблемы, за исключением тех, кто за пределом твоих возможностей?

Проблемы обязательно решатся.

Таково объявление «Всемогущего Дьявола».

То есть, Нумачи преданно расправляется с проблемами своих клиентов. Что бы она там внутри не чувствовала, она справляется с их несчастьем, берёт в покровительство.

Как консультант может и нет, но как коллекционер она искренна.

Таков её довод.

— Нет.

Но это не так.

Она неискренна и как коллекционер.

— Я ничего не делаю. Только выслушиваю.

— Что?..

— Выслушав их, я ничего потом с этим не делаю. В случае режима 1, беру письмо и всё. В случае режима 2 отвечаю по телефону «Твои слова приняты». В режиме 3 я вслушиваюсь только в основу, не обращая внимания на подробности, а потом, всё так же ничего не делая, как конвейер просто передаю подходящему учреждению. Потому что слишком несчастных историй мне не потянуть. Это слишком.

С этими словами Нумачи спустила ниже руку с моего плеча и ухватилась за мою правую грудь.

Насильственное действие, которое прямо выражало слово «ухватиться», ни ласки, ни обаяния.

Тихая ясная боль.

Это такая месть за удар по щеке?.. Тогда не так просто стряхнуть её руку.

— «Всемогущий Дьявол» только слушает. И ничего не делает.

— Почему...

— Почему? Если сунешься в проблемы других людей, это только всё усложнит. Если действительно хочешь спасать людей, нужно быть готовой все эти несчастья принять на себя. Мне такого счастья не надо.

— Нет, «почему» не из-за этого... я и так знала, что с тобой бесполезно говорить. Однако если всё так, «почему» ходят слухи, что «Всемогущий Дьявол» обязательно решит проблемы? Ведь ты ничего не делаешь.

— Послушай, время прекрасно решает большинство подобных проблем, — беззаботно ответила Нумачи, будто раскрывая ответ на подлую задачку для младшеклассников.

Правая рука не отпускает мою грудь.

— Буквально дело времени. Основа беспокойства на самом деле «беспокойство о будущем». Предчувствие, что всё станет хуже, чем сейчас, рушит душевное равновесие — так что людям в действительности нужно услышать «я займусь этой проблемой», без действительного её решения.

— И это секрет стопроцентного решения проблем?

Другими словами, Нумачи просто «выигрывала время» для своих клиентов. «Я решу эту проблему, нужно только немного подождать» — и клиент просто отпускал «проблему» из своего сознания.

Не решение, а освобождение.

А между тем проблема со временем рассеется, либо же просто станет неактуальной.

— Говорят, полегчает, когда расскажешь о своей проблеме... и действительно так и есть. Это правда. Даже если я ничего не стану делать, всё со временем будет в порядке.

— Но разве это не уход от проблемы? Ты ведь просто уходишь. Отворачиваешься от просителя и от его проблемы.

— И что в этом плохого? Большинство проблем можно решить уходом от них. Пока ты отворачиваешься от неё и медлишь, проблема уже перестаёт быть проблемой. Те, кто пытаются решить её «сейчас», только страдают.

— ...

Такое чувство, будто мне морочат голову — нет, мне действительно морочат голову.

...

Нет.

Возлагать ответственность за то, что меня дурят, на Нумачи как-то трусливо.

Я согласна.

С её словами.

Да.

Если бы тогда... когда я заключила сделку с настоящим дьяволом, если бы я не кинулась на проблему, если бы просто потерпела, так настойчиво не пытаясь всё решить...

Я бы никого не ранила.

Что ни скажи и как ни скажи, Нумачи Рока, выслушивая проблемы старшеклассников в качестве «Всемогущего Дьявола», похоже, действительно помогает им.

Поэтому Огненные сёстры, точнее бывшие Огненные сёстры не станут выступать против.

Сёстры, провозгласившие себя воплощением справедливости, бессильны, если объект атаки «правильный»

— Убери руку.

— М?

— Я сказала, убери руку от моей груди.

— Хе.

Я думала, она ещё немного посопротивляется, но Нумачи спокойно выполнила мою просьбу — убрав руку, она в том же положении сжала и разжала ладонь.

Медлительное движение, медлительная улыбка.

— Так что теперь, игрок Камбару?

— Пойду домой.

Брови Нумачи поднялись вверх.

Она действительно удивлена.

— Я ожидала ещё одно удара, но ты на удивление разумна. Скажу сразу, я снова сменю имя и продолжу заниматься тем же самым. Страсть к коллекционированию, похоже, уже отравила меня, хм, наверное, этот яд даже смертельный.

— Извини, что ударила тебя. Прости.

— Ты простодушна.

— Я не одобряю того, что ты делаешь, и не особо понимаю твои мысли и склонности, но не похоже, что твои действия приносят людям несчастья. На первый взгляд вообще кажется, что ты даже помогаешь им.

— Я рада, что ты поняла.

— Я не поняла, — сказала я, отдалившись от Нумачи.

Она не попыталась приблизиться — для этого нет причин.

— Пока, игрок Камбару. Сожалею, что наше воссоединение получилось таким. Я бы хотела встретиться с тобой на площадке, но, похоже, это уже для нас обеих несбыточно. Реальность жестокая штука.

— Может, и эти проблемы в конце концов решит время?

— Конечно, — без колебаний ответила она.

Я же без слов прощания развернулась. А затем быстрым шагом покинула это место, оставив Нумачи одну в выжженном поле развалин подготовительной школы.

На самом деле хотелось побежать, но я почему-то не смогла — и даже не из-за беспокойства о её травмированной ноге.

В конечном итоге всё наладилось.

«Всемогущим Дьяволом», разбирающимся с любыми проблемами старшеклассников, была не я — одного этого факта уже достаточно.

Я буду продолжать повторять бесполезное подтверждение этого факта всю жизнь. Меня никогда не отпустит навязчивая мысль, что во всём зле, совершаемом в мире, виновата я.

Я утомительно продолжаю сомневаться в себе.

Я беру на себя вину за ошибки, совершенные в прошлом, это моя кара.

На этот раз преступником оказалась не я, удивительно, что преступник — моя старая знакомая, и хотя мне не понять её чувств, но тем не менее думаю, что в том выжженном поле вполне вероятно меня могла бы ожидать и я.

Каждое утро, читая газету, я просматриваю имена пойманных преступников и отождествляю себя с ними, даже не зная их.

И всё повторяется.

Всю жизнь.

Целую вечность.

Или эту проблему тоже решит время? Возможно, и для меня настанет день, когда я смогу нормально прочитать газету и пропускать слухи мимо ушей.

И ночь.

И настанет ли... день, когда я смогу заснуть, не стягивая левую руку бинтом?

Я так не думаю.

В некотором смысле Нумачи, которая уже почти три года занимается подобным, такая же — она повредила ногу и чтобы смягчить шок, от так резко оборвавшейся спортивной карьеры, делает вид, будто «собирает история чужих несчастий», но ведь согласно её теории время должно решить и её собственную «проблему»?

Даже если бы она не собирала истории несчастий...

Или за три года это невозможно?

Будет ли её проблема преследовать её всю жизнь?

— Ну, уже неважно.

Мой заклятый враг занимается чем-то странным, и это порождает у меня запутанное чувство, которое не выразить словами, но вообще-то мне ничего не сделать для неё.

Я назвала её заклятым врагом, но если бы обстоятельства нашей встречи были иными, я бы прошла на улице мимо, не узнав её.

Тем не менее.

Тем не менее Арараги-сэмпай не должен сунуться в её занятие?

Или.

Решившись, я написала Арараги-сэмпаю смс. Если я подробно объясню всё, то он совать свой нос не станет, потому я высказала всё кратко, оставив только важное.

«Моя старая знакомая потрогала мою грудь».

Обычно Арараги-сэмпай настолько быстро не отвечает на смски, но сейчас ответ последовал мгновенно.

«Я в деле!».

— ...

С улыбкой я выключила телефон.