Онлайн чтение книги Цикл историй: Второй сезон Monogatari Series: Second Season
Зомби Маёй - 024

Я хотел бы добавить несколько слов о дальнейших печальных событиях, что следовали далее.

Сначала мы дождались наступления темноты, а затем приступили к осуществлению плана, который обсуждали прошлой ночью в храме Китасирахэби — найти известные места силы в Японии, чтобы использовать их духовную энергию для прыжка во времени — и, естественно, нашим методом путешествия был прыжок во врата, с Синобу, несущей меня на руках. Мы заключили соглашение, согласно которому я нёс Синобу, пока мы путешествовали по земле, а Синобу несла меня, когда мы путешествовали по небу ─ но мне очень стыдно говорить, что единственные места, о которых я знал, были смехотворно знаменитыми, такие как гора Осорэ и гора Фудзи. Хотя мы измучили себя и ночью, посетив все места, которые только могли придумать (чуть быстрее Паамана с его 119 км/ч), но всё это ни к чему не привело.

Нет никаких сомнений в том, что святилище Китасирахеби не могло сравниться с божественной энергией этих мест, но…

— Никуда не годится. Все места тщательно зачищены, — высказала своё экспертное мнение Синобу. — Хотя, возможно, этого и следовало ожидать. Именно потому, что данное святилище превратилось в воздушный карман для всяких духов, паршивец в гавайской рубашке и доверил тебе разместить здесь запечатывающий талисман. Так что можно было предположить, что другие места, особенно такие известные, будут запечатаны, либо им же, либо каким-то другим специалистом по ёкаям.

— Да? Да, я думаю, ты права… В таком случае не будет никакой пользы проверять места только потому, что они являются местами скопления силы, ведь они помимо этого должны быть ещё и нетронутыми. Места, которые специалисты упустили из виду или о существовании которых они вообще не знали. Иначе мы не сможем найти никакой энергии для нашего прыжка во времени…

— Их метод запечатывания более совершенен. Они защитили оставшуюся энергию таким образом, чтобы никто не мог ею воспользоваться.

А ведь идея казалась такой хорошей.

Но затея была глупой — впрочем, как оказалось, не совсем.

Поскольку мы путешествовали ночью, мы, летели, не отрывая глаз от земли под нами — и вновь зомби появились прежде, чем мы это поняли, они заполонили землю прежде, чем мы успели это осознать — по правде говоря, они действительно были просто ночными бродягами, ничего не разрушая и не делая ничего другого из ряда вон выходящего. Наше наблюдение с неба также подтвердило предположение Синобу о том, что разрушения были сосредоточены в нашем городе и распространялись оттуда во все стороны.

Чем больше мы удалялись.

Тем больше было следов паники… Тем больше было следов катастрофических сцен, что развернулись здесь когда-то.

Следы, от которых я хотел отвести глаза.

Но не мог этого сделать.

— Синобу, я не знаю, как сказать…

— Мм?

На обратном пути — или, думаю, мне следует сказать, на обратном рейсе.

У нас с Синобу состоялся следующий разговор.

— В разных историях порой встречается такая старая идея — а совсем недавно она стала популярной в молодёжной литературе — идея о том, что главному герою приходится выбирать между судьбой мира и жизнью одной единственной девушки, и он выбирает девушку. Тебе такое знакомо?

— Да, таких фильмов полно.

— Это вдохновляет, тебе так не кажется? Мне нет смысла жить в этом мире без тебя, и я не стану убивать тебя даже ради спасения мира — но знаешь что. На самом деле, если перед тобой стоит выбор между целым миром и девушкой, нужно всё равно выбирать мир.

— …

— Не знаю, как выразиться, но мне кажется, что любой другой выбор будет всего лишь попыткой убежать от тяжёлого решения. С точки зрения этики, сравнивая жизнь ста человек с жизнью одного, любой должен выбрать спасение сотни.

— И всё же — разве такое мышление не противоречит твоим собственным принципам? Ты же всегда…

— Да, противоречит. Но разве для девушки подобное не покажется неправильным? Быть спасённой взамен целого мира — это, как если бы тебе внезапно подарили «Кадиллак» на день рождения, ты бы была в полной растерянности, или… Проще говоря, разве мысль о том, что тебя любят в настолько грандиозном масштабе, не кажется в некоторой степени отвратительной?

— Ты сожалеешь о том, что спас потерянную девочку, мой господин?

— Я хочу сказать… я не знаю! Но если бы Хатикудзи узнала, что её спасение привело к концу света, я не думаю, что она смогла бы меня простить. Она же на протяжении всех десяти лет блужданий так старалась, чтобы не вовлечь в свою историю никого постороннего…

Я…

Я никогда не видел, чтобы она по-настоящему злилась, но — если бы она услышала, что я разрушил мир ради неё, она, вероятно, пришла бы в ярость.

Нет.

Даже тогда она бы не разозлилась — не стала бы винить меня.

Ей просто было бы грустно.

Она бы, наверное, просто заплакала.

— …Но она, вероятно, всё равно умерла спустя несколько дней после того, как я её спас, может, в аварии, а может, в чём-то схожем, так что она бы не плакала и не злилась.

— ...Твои слова в высшей степени недостойны, — сказала Синобу.

Она заговорила — не сбавляя скорости своего полёта.

— На весенних каникулах, когда ты предложил мне свою помощь и спас от неизбежной смерти, я была рада. Когда ты спас меня, не раздумывая, пожертвовав не миром, но собственной жизнью в обмен на мою, я была счастлива.

— …

— Хотя ты, в конце концов, и пожалел о своём поступке — ты, ничего не зная о том, что произойдёт в результате моего спасения, пожалел, и, сожалея, попытался убить меня — возможно, даже сейчас ты жалеешь о своих действиях, но даже если это так, это не сможет затмить мою первоначальную радость.

Я… даже не знал.

Что Синобу чувствовала что-то подобное

Мне потребовался конец света, чтобы узнать её настоящие чувства.

— Как бы то ни было, будь я той потерянной девочкой, я бы, по крайней мере, не хотела, чтобы ты испытывал подобные угрызения совести.

— Я даже не знаю, сожалею ли я об этом. Я просто...

Я просто — чувствовал себя опустошенным.

Из-за непропорционального возмездия, нанесенного мне историей, самой судьбой.

По моей собственной глупости.

— А как тебе такая мысль: если бы ты не спас меня на весенних каникулах, мир не лежал бы сейчас в руинах — ты бы предпочёл такой вариант развития событий?

— Нет… ты права. Это совсем не то, что я говорю.

Это был совершенно другой вопрос.

Все именно так, как я говорил Ононоки-тян.

Было страдание.

Но была и радость.

А значит — сожалеть бессмысленно.

— Позволь мне сказать тебе несколько банальных слов в качестве утешения, надеясь, что они принесут тебе хоть какое-то облегчение. Тебе не кажется, что твои размышления мешают тебе двигаться вперёд?

— Двигаться вперёд…? О чём ты говоришь?

— Тебе может казаться, что ты совершил какое-то тяжкое преступление, позаимствовал мою силу, чтобы совершить прыжок во времени — поступок, для которого человеческая этика ещё не создала моральные правила, но разве для человека не считается само собой разумеющимся спасти ребёнка, который вот-вот попадёт в аварию?

— …

— …

— Если кто-то тонет, спаси его. Если кто-то попал в беду, спаси его. Это мудрость, которую люди воспитывали на протяжении тысячелетий. Разве ты не спас меня в соответствии с этой мудростью?

— Да... ты права. Это так, но...

— Этого достаточно. Никто не может отрицать, что спасённый ребёнок может вырасти и стать преступником, убийцей. Точно так же ребёнок, спасённый от утопления, мог бы в последствии умереть ещё более ужасной смертью.

И вампир, которого я спас — мог уничтожить весь мир.

— Можешь ли ты на самом деле сказать, что то твоё решение спасти было ошибочным?

— …

— Имеет место и другая картина. Твоя любимая бывшая староста, с которой в детстве жестоко обращались разные опекуны, в результате приобрела исключительные способности. Должна ли она быть благодарна своим родителям? Благодарна за то, что они мучали её, вместо того чтобы любить?

— Это...

Ни за что.

Это было бы всё равно, что сказать Сэндзёгахаре быть благодарной Кайки — благие намерения есть благие намерения, а злоба есть злоба.

Никакой результат не должен заставить вас считать, что цель может оправдывать средства.

Такого быть не должно.

— С другой стороны, — заметил я, — Иногда родители любят детей слишком сильно — они избалованы и вырастают никчемными… Я всё ещё не до конца понимаю, что имел в виду Осино, когда говорил, что люди не могут спасать других людей, и что люди спасают себя сами — но, возможно, это что-то в этом роде. Ты никогда не можешь сказать наверняка, спасёт ли кого-нибудь твоё спасение.

Осино.

Если бы он увидел меня сейчас — какой бы совет он мне дал?

Может быть, никакой.

Даже в таких обстоятельствах он — не спас бы меня.

— …Я тут подумал, — сказал я. — Эти места, вероятно, были запечатаны задолго до того, как ты приступила к уничтожению мира, и, вероятно, за ними наблюдали на протяжении веков, но специалисты, способные создать подобную печать — Осино, Кагэнуи, Ононоки или, хоть я и не хочу о нём думать, да и он, скорее всего, отличается от других, но всё же, Кайки… Где, чёрт возьми, они все были во время конца света?

— Они были уничтожены, разве нет?

— Уничтожены… Я не понимаю. Осино смог украсть твоё сердце, когда ты была на пике своих сил, а Кагэнуи специализируется на бессмертных странностях.

— Да, безусловно, специалисты их уровня смогли бы дать мне серьёзный отпор, но только если бы я была одна. После того, как я создала армию рабов, у них не было никаких шансов.

«В конце концов, они люди», — отметила она.

Её тон стал слегка надменным, но стоило ей поймать себя на этой нескромности, Синобу грустно выдохнула.

Как будто она была противна самой себе.

Если позволите, я отмечу, что Синобу очень высокого мнения о себе, так что не думайте, что я так просто проглотил идею о том, что всё было так просто, как она говорила — из трёх специалистов, которых я знал, по крайней мере Осино точно не стал бы бездействовать; он бы точно что-нибудь придумал — но если в итоге всё равно случилось то, что случилось…

Была ли то эпическая битва или сокрушительное поражение.

Осино, должно быть, проиграл.

Он — потерпел поражение.

Перед лицом огромной армии вампиров.

— И всё же, честно говоря, — начала говорить Синобу. — Я даже думать не хочу о собственных действиях. Создавать рабов с такой безрассудной самоотверженностью… Словно женщина, что впала в отчаяние и не замечает ничего вокруг, находясь в шоке из-за того, что её отверг мужчина, которого она любит.

— Это аналогия, верно?

— Мм, ах, нет, э-э, да, конечно, просто аналогия, — по какой-то причине Синобу, как мне показалась, находилась в замешательстве и решила снизить высоту. Ночь уже закончилась, так что даже если бы мы упали, это не стало бы большой проблемой. — В любом случае, эти эксперты, должно быть, были превращены в вампиров и в конце концов тоже стали зомби.

— Зомби Осино… — впрочем, он и так был похож на зомби. — Меня сильно угнетает мысль о том, что Осино, конечно, и Ханэкава, вероятно, были первыми, кто почувствовал на себе твои клыки. А также Сэндзёгахара, Камбару, Сэнгоку, Карэн, Цукихи — все стали вампирами и в итоге превратились в зомби…

Среди той толпы зомби, окружившей нас в храме Китасирахэби, могли быть мои друзья и знакомые. С их лицами, телами и, конечно, формой их бёдер, затерянных в сочащейся плоти, я не мог никого узнать, но — вероятность была недостаточно мала, чтобы чувствовать себя спокойно.

— И правда, лучше не думать об этом. От таких размышлений тебе никакой пользы.

— Да, наверное — да и если бы я хотел найти хоть какой-то светлый момент в этой истории, то, по крайней мере, Хатикудзи не стала зомби, будучи уже мёртвой и всё такое.

Слабое утешение.

В обмен на то, что я уберёг Хатикудзи от превращения в странность, я вместо этого превратил всю человеческую расу в зомби.

Как бы Синобу не пыталась меня утешать, этот факт заставил меня практически пасть духом. Но, если бы я пал духом, Синобу, вероятно, тоже впала бы в депрессию, так что не важно, насколько глубоко я осознавал свою вину.

Я не мог позволить этому выбить меня из колеи.

…Возможно, это был ещё один пример ситуации с выбором между девушкой и остальным миром — пример уклонения от трудного решения.

— Пока мы летали, я не видел ни кошек, ни собак, — сказал я. — Как думаешь, с ними тоже покончено?

— Да. Вампиры — это одно дело, но я сомневаюсь, что зомби понимают разницу между людьми и простыми животными.

— Хмм… Однако с насекомыми и растениями, похоже, всё в порядке.

Значит ли это, что мир не погиб? Погибло человечество, а с Землёй всё в полном порядке.

Честно говоря, не хотелось бы этого говорить, поскольку использование такого клише покажет границы моей человечности, однако исчезновение людей может быть великим благом для нашей планеты.

Наш разговор продолжался весь обратный путь до нашего города — до нашего города-призрака.

Я называю его «городом», но после коллапса человеческого общества он больше никоим образом не функционировал как единое целое, а значит у нас не было никаких причин и никакой необходимости возвращаться. Но когда ты так долго живёшь в одном месте, тебе свойственно привязываться к нему.

Какое бы решение мы ни приняли, я хотел бы побыть там ещё какое-то время.

...К тому же, чем сильнее мы отдалялись, тем более разрушенными становились города, так что, без сомнения, в плане качества жизни наш город в настоящее время был лучшим в мире.

Кто бы мог подумать, что наше захолустье когда-либо удостоится столь высокого звания…

После того, как мы приземлились, мы пешком отправились в супермаркет, а я, согласно нашей договоренности, нёс Синобу.

В конечном итоге мой голод достиг своих пределов, поэтому возникла насущная необходимость купить какой-нибудь еды и других предметов первой необходимости, хотя в нашем случае было невозможно что-либо купить.

Естественно, у меня было с собой немного денег, соответствующих этому времени, но ни в одном из магазинов не было ни одного сотрудника, которому можно было бы их отдать. Они могли появиться ночью в качестве зомби, но мне сложно представить, чтобы они захотели принять мои деньги.

Они бы просто попытались высосать мою кровь, лишённые всякого чувства профессионального долга.

— Всё-таки, я чувствую себя бесконечно виноватым за то, что просто беру всё, что нам нужно...

— Неужели ты настолько малодушный?

— Я из тех людей, которые не могут покинуть игровой зал, пока не потратят все монеты по сто иен, чтобы меня не заподозрили в том, что я использовал разменный автомат в своих целях, ясно?

— Слишком малодушный.

— Давай просто оставим деньги на стойке и уйдём.

— Ты настолько малодушен, что твою душу и с микроскопом не разглядишь!

Ну, я не стал бы так делать постоянно, но хотя бы в первый раз.

Большая часть продуктов была протухшей, и внутри магазина стояла невыносимая вонь, но срок годности консервов, закусок и напитков ещё не истек, поэтому мы в основном брали их.

Потом мы начали бродить по торговому залу, осматривая остальные товары.

В данный момент нам не нужна была одежда или что-то ещё.

Возможно, мы вернёмся, когда наступит зима — хотя нет, зимние вещи ведь никогда не поступят в продажу, не так ли?

— Если понадобится, я могу просто создать одежду, используя свою способность генерировать материю.

— Да… Я беспокоюсь только о запасах продовольствия. Ты можешь пить мою кровь для пропитания, но мне это не поможет. Если мы будем продолжать ходить туда-сюда, выпивая кровь друг друга, у нас в конце концов иссякнет энергия.

Какое затруднительное положение.

Быть самодостаточным оказалось на удивление трудно.

Вероятно, я мог бы приготовить себе еду на газовой плите, но газовый баллон рано или поздно закончится — хватит ли его на всю нашу жизнь? Маловероятно.

И консервов тоже было не так уж много.

Что же делать?

Жизнь вампира была неоправданно длинной.

Кажется, Синобу когда-то говорила что-то на этот счёт — что большинство вампиров умирают в результате самоубийства, да?

Не только Синобу из этой временной линии.

— То наслаждение, что мы сейчас испытываем, своего рода неуместный трепет и пульсирующее возбуждение от осознания, что мы словно остались на необитаемом острове, вероятно, не продлится и недели… От того, насколько хорошо мы подготовимся в течение этой недели высокой мотивации, будет зависеть направление нашей новой жизни отшельников.

— Может, по дороге домой зайдём в книжный магазин и поищем инструкцию по выживанию? Мы не должны отказываться от своих претензий на цивилизованный образ жизни.

— Не знаю, возможно, если мы сможем вдвоём продержаться какое-то время, в какой-то момент появится новая жизнь, которая снова эволюционирует в людей и восстановит цивилизацию.

— Я не думаю, что вампиры настолько бессмертны.

— Разве мы не будем жить вечно, не зная ни старости, ни смерти?

— Это всего лишь фигура речи. Мы отличаемся от зомби и призраков, что давно умерли. Мы всё ещё продолжаем жить, не забывай.

— Значит… Я больше не смогу поиграть в свою PS3?

— Вот что мне в тебе нравится, так это то, что твои надежды на новую расу людей распространяются только на разработку PS3… И всё же, что бы ни случилось, если такая новая раса появится, она вскоре вымрет и присоединится к армии зомби.

— Ох…

Прискорбно.

Это был не просто конец человечества, а конец без надежд на новое начало.

— Раньше я думал, что стал таким, какой есть сейчас, благодаря Ханэкаве — и это, определённо, так, но дело не только в этом. Я стал тем, кем являюсь, и благодаря Хатикудзи, и благодаря тебе — а ещё Сэндзёгахаре, Камбару, Сэнгоку, Осино. Конечно, без моих родителей я бы никогда не появился на свет, и если бы не Карэн с Цукихи… Даже моя встреча с Кайки многому меня научила, а битва с Кагэнуи заставила меня пересмотреть свои ценности — вот как это работает. Возможно, это весьма заурядный способ выразить подобную мысль, но… Я слишком легкомысленно относился к своей судьбе…

— Легко… мысленно.

— Судьба — это то, что мы создаём все вместе, и с моей стороны было слишком самонадеянно пытаться изменить её в одиночку — во всяком случае, мне так кажется.

— Я всё ещё считаю, что ты слишком много думаешь об этом. Хотя бессмысленно говорить тебе этого не делать. Но ты сам сказал мне не извиняться. Поэтому я также попрошу тебя воздержаться от угрызений совести и сожалений, насколько ты вообще в силах это сделать. Ни угрызения совести, ни сожаления ни к чему хорошему тебя не приведут — мы остались вдвоём навечно, и было бы верхом безумия обвинять друг друга или самих себя.

— Прямо как в «Саламандре».[✱]«Саламандра» (山椒魚, Sanshoūo) — рассказ Масудзи Ибусэ, опубликованный в 1929 году. Героями рассказа являются саламандра, которая всю жизнь прожила в пещере и настолько выросла, что не может из неё выбраться, и лягушка, которая случайно забралась в эту пещеру, и саламандра поймала её, чтобы жить с ней вместе. На протяжении двух лет саламандра с лягушкой ссорились и проклинали друг друга, но в конце концов простили друг друга.

Может быть, я был бесчувственным.

Эта ситуация.

Возможно, мне следовало больше винить Синобу, или больше винить самого себя.

Но, это не важно.

Да, не важно.

Масштабы были просто слишком велики, чтобы их мог охватить разум — город, где днём буквально не видно ни души, ночью кишит зомби, это было чистой воды нелепостью, и не поймите меня неправильно, но всё это казалось мне одной большой шуткой.

История, судьба, мир.

Мой мозг просто не был готов к тому, чтобы справляться с вещами такого порядка.

Будь то превращение в вампира или путешествие во времени.

Я все ещё всего лишь ученик старшей школы.

Судьба.

Не говоря уже о самой реальности — у меня нет возможности противостоять всему этому.

Это было безнадёжное дело.

— Синобу.

— Что?

— Я не знаю, пройдёт ли год, или десять лет, но в какой-то момент я, вероятно, потеряю контроль и попытаюсь обвинить тебя в разрушении мира. Но когда я это сделаю, я буду не в своём уме. Так что, пожалуйста, не принимай это близко к сердцу и просто пропусти мимо ушей. Прошу, просто успокой меня, если я впаду в истерику.

— …Хорошо.

Синобу кивнула.

Торжественно кивнула.

— Ладно. Раз нам не нужно покупать одежду, значит не так уж и много нам нужно. Полагаю, люди могут обходиться на удивление малым, если понадобится. «Половина татами днём, один татами ночью»?[✱]起きて半畳寝て一畳の意味 (Okite hanjō nete ichijō) — японская идиома, означающая, что нужно всегда знать меру и не желать богатств сверх необходимого. Независимо от того, насколько богат или высокопоставлен человек, пространство, занимаемое одним человеком, составляет лишь половину татами, когда он бодрствует, и один татами, когда спит. Впрочем, мы с тобой оба вампиры. В любом случае, как ты смотришь на то, что мы на время отложим поход в книжный магазин, но, вместо этого, зайдём в школу по дороге домой? Я хочу позаимствовать некоторые учебные материалы.

Так и поступим.

Кто знает, стоит ли ещё моя школа или университет, в который я планировал поступить, — но я всё ещё думаю о том, что бы сказали Ханэкава и Сэндзёгахара.

Пускай это было бессмысленно, пускай это всего лишь пустая трата времени, не более чем бегство от реальности, но я хотел продолжать учиться ещё какое-то время.

Ради себя.

Это было моё домашнее задание на лето.

— Мм?

Я остановился.

Перед одной из витрин на третьем этаже супермаркета — мне уже было не особо интересно класть продукты в корзину, поэтому я уже просто прогуливался, однако, перед одной из полок — я остановился.

Остановился и…

— ? В чём дело, господин мой?

— Ничего, просто...

Не вполне отдавая себе отчёт в том, что я делаю, я потянулся к полке — и взял их в руку. Если подумать, я этим летом ни разу этого не делал — на самом деле, гораздо дольше.

Итак.

— Я хочу кое-что попробовать.