Онлайн чтение книги Цикл историй: Второй сезон Monogatari Series: Second Season
Зомби Маёй - 020

В подобных случаях я всегда начинал с того, что пытался разобраться в текущей ситуации. Но на этот раз, по крайней мере, суть заключалась в том, что не было никакой ситуации, в которой можно было бы разобраться.

Потому что мир, в котором я мог бы разобраться, лежал в руинах.

Разбираться в чём-либо было бессмысленно.

Если уж искать утешение, как выразилась Синобу, в данной ситуации — не то чтобы осталось что-то, что можно было бы назвать ситуацией — положительным моментом было то, что моя память всё ещё не изменилась в соответствии с «историей» — в частности, я всё ещё помнил свои летние каникулы в «неразрушенном мире».

Мои летние каникулы, те, которые я знал, ─ летние каникулы неразрушенной истории.

Они сейчас были для меня словно сон наяву, летние каникулы, которых никогда не было.

Моя болтовня с Кайки.

Реабилитация Сендзёгахары.

Моя жестокая встреча с Кагэнуи ─ я вспомнил все эти вещи, которые, вероятно, никогда даже не происходили в этом настоящем, в этой временной линии.

С другой стороны, моя память не была дополнена событиями из этой изменённой истории ─ теми, которые произошли не только во время летних каникул, но и в День матери три месяца назад.

Мои воспоминания о встрече с той потерянной девочкой, Хатикудзи Маëй, мои воспоминания о нашей последующей беззаботной болтовне — ничто из этого не было стёрто.

Спасая Хатикудзи из той дорожной аварии в прошлом и доставляя её к порогу госпожи Цунадэ, я определённо должен был предотвратить её превращение в странность, чтобы это никогда не случилось, что противоречило бы реальности ─ но эта часть, похоже, не была исправлена.

Во всяком случае, это решило одну проблему.

Но, учитывая огромное количество других проблем, которые возникали передо мной, я подумал, что, возможно, это не было утешением, достойным данного слова.

— Боже мой… Такое чувство, что я просто забыл погибнуть вместе с остальным миром.

— Не надо нагонять на себя столько пафоса. Мы не в голливудском фильме, в конце концов.

— Синобу-тян, любительница «Сёгакукана». Ты знакома с устройством под названием «Переключатель диктатора», который появляется в ранних главах Дораэмона?

— Нет, не знакома.

— И ты после этого называешь себя фанаткой Фудзико…?

— Я знакома только с поздним Дораэмоном.

— Получается, ты никакая не фанатка Фудзико, а всего лишь следуешь трендам, не так ли?

— Ладно, давай уже рассказывай об этом «Переключателе Дикаприо».

— «Переключатель диктатора». Это гаджет, который одним нажатием кнопки сотрёт с лица земли того, кто тебе не нравится. Не убьёт их, а сделает так, чтобы они «никогда не существовали» …так, что человек даже стирается из воспоминаний людей, которые его знали.

— Хо-хо, действительно полезное приспособление.

— За исключением того, что его не существует. В любом случае, это предмет из научно-фантастической эпохи Дораэмона, и... поскольку Нобита именно такой персонаж, в конце концов он использует кнопку, чтобы стереть всё человечество.

— В самом деле, грозный диктатор.

— Некоторые люди определяют понятие «диктатора», как того, кто совершает геноцид… но я не хочу сейчас углубляться в подобного рода размышления, просто я вдруг подумал, что этот мир выглядит так, будто кто-то применил на нём переключатель диктатора.

— Ты хочешь сказать, что в этом мире, возможно, где-то ещё жив Нобита-кун?!

— Нет. Как ты вообще пришла к такому выводу… К тому же, быть фанатом такого персонажа, как Нобита, по крайней мере странно. От чего тут фанатеть, ума не приложу… Короче, не важно. Я не хочу сказать, что не понимаю, почему ты пришла к такому выводу, но я просто считаю, что сама ситуация, когда весь человеческий род исчез, немыслима в нормальных обстоятельствах. Будь то массовое убийство или массовое похищение, мне кажется, что это просто невозможно без наличия какого-либо научно-фантастического элемента. Иначе это заняло бы очень много времени.

— Хм…

Моя попытка привести максимально простой пример из манги прошла не очень хорошо, но всё равно казалось, что мне каким-то образом удалось донести свою точку зрения.

Прежде чем пойти в свою комнату, чтобы проверить, как далеко я продвинулся в учёбе, я решил разгрести кучу газет, которые хранились в доме.

Родители Арараги (под которыми я подразумеваю своих мать и отца) были очень методичными людьми, поэтому газеты и рекламные брошюры были тщательно отсортированы и убраны на хранение.

Полагаю, любовь к организации всего и вся заложена у меня в генах… И если мир рушился поэтапно, то есть "по правилам", следуя надлежащей процедуре, то этот процесс или, по крайней мере, его предвестник должен таиться где-то на страницах этих газет. Я начал просматривать их, руководствуясь этим предположением.

Я бы нашёл нужную информацию гораздо быстрее, будь у меня возможность подключиться к интернету со своего телефона, но, как оказалось, бумага осталась для меня единственным источником информации.

Впрочем, через несколько сотен или тысяч лет даже эта бумага превратится в пыль… Так или иначе, удача нам всё равно не улыбнулась.

Что ж, мне не повезло узнать, что именно произошло — в результате какого процесса мир окончательно рухнул, — но это не значит, что я ничего не узнал.

Газеты, хранившиеся в доме Арараги, наличествовали вплоть до вечернего выпуска от четырнадцатого июня.

После этой даты не было ни одного выпуска.

Когда я зашёл в свою комнату, чтобы посмотреть, как далеко продвинулся в своих упражнениях, книга была открыта на странице с той же датой.

— Конечно, нет никакой гарантии, что я из этой временной шкалы просто не решил забросить свою учёбу именно в тот день… Если бы только я вёл дневник.

— Может, взглянем на дневники твоих младших сестёр?

— Нет, я даже не могу представить, что эти двое вели дневники... И предположим, что они это делали, даже такой старший брат как я, не стал бы читать дневники младших сестёр без разрешения!

Хорошо.

Даты определённо совпадали, так что, насколько это вообще было возможно, полученная информация была достаточно достоверной. И мы случайно подтвердили, что я из этого мира также должным образом занимался подготовкой к экзаменам, что было по-своему приятно…

— Итак, — начал я, возвращаясь в гостиную и снова открывая вечерний выпуск за четырнадцатое июня. — Мы можем с уверенностью сказать, что, по-видимому, что-то произошло ночью четырнадцатого июня ─ после доставки вечернего выпуска, но до того, как был напечатан утренний выпуск ─ и мир рухнул, не поэтапно, а в один момент.

Что-то в точности похожее на переключатель диктатора. Что-то научно-фантастическое.

— Я не знаю, насколько продвинутым стало оружие в этом мире, но я не могу представить, что они разработали что-то, что могло бы сделать *паф* и стереть всех людей, причём исключительно людей, одномоментно.

— Что это значит?

— Что мы имеем дело с неким явлением, связанным со странностями. Только странность способна обойти принуждение истории или теорию о самоисправляющейся судьбе, верно? Вот почему ты способна путешествовать во времени, и почему я смог спасти Хатикудзи — почему я смог предотвратить её превращение в странность.

— Понимаю. Это правдоподобное объяснение.

— Да…

Во всяком случае, именно так я пытался разобраться в ситуации.

И мои рассуждения, вероятно, не были ошибочными, но ─ какими бы правильными они ни были, я не мог не чувствовать, что они не имеют никакого смысла.

Существует ли какая-то связь со странностями или нет.

Никакой разницы.

Какой вообще смысл в подобном анализе?

Серьёзно…

Я, Арараги Коёми, считаю, что по-своему я через многое прошёл. Не только ад весенних каникул и кошмар Золотой недели, о которых я постоянно упоминаю. Я считаю, что все испытания, которые я пережил, помогли мне вырасти эмоционально.

Но… это был совершенно другой уровень.

В целом, до сих пор всё ограничивалось индивидуальным уровнем. Даже Великую войну ёкаев удалось предотвратить заранее. Из всех инцидентов, имевших место быть до этого момента, бесчинства Чёрной Ханэкавы имели наибольшее количество жертв, но даже тогда никто из посторонних не погиб.

Хотя, сейчас даже уже не идёт речь о том, что кто-то погиб.

Каждый живой человек на Земле исчез — это совершенно другое дело.

— Хммм. Если что-то произошло примерно четырнадцатого или пятнадцатого июня, могу предположить, что нынешнее плачевное состояние мира является результатом двух месяцев, прошедших с момента того события… Другими словами, это произошло совсем недавно, — я попытался аккуратно затронуть эту тему в разговоре с Синобу, но она продолжала молчать, методично потирая виски.

Она была склонна к резким перепадам настроения, поэтому просмотр газет и столкновение с реальностью могли бы ещё раз вогнать её в подавленное состояние —по крайней мере, я так думал, но на этот раз, похоже, всё было иначе.

Вместо этого.

Она просто казалась раздосадованной.

— В чём дело, Синобу?

— Ну... что-то мелькает на задворках моего сознания... но я не могу точно определить, что именно. Моя память действительно превратилась в развалины.

— Какого чёрта? У тебя есть какое-то представление о том, что происходит? О том, почему мир стал таким? Или о том, какая странность сделала его таким, если в этом действительно замешана странность?

— Хм... Интересно.

Синобу с сомнением наклонила голову, но такая возможность существовала. Ещё в заброшенной школе — теперь, конечно, всё было заброшено — она прослушала несколько лекций Осино на тему странностей.

Для Синобу, которая употребляла в пищу странности независимо от вида, это было всё равно что выучить названия ингредиентов ─ в таком случае…

— Подожди, — сказал я, — вполне возможно, что Синобу из этой изменённой временной линии не слушала лекции Осино…

— Даже если я из этого мира и не делала этого, это делала я, что сейчас стоит перед тобой, так что это не имеет значения.

— А, точно. — Как же сложно. В моей голове всё смешалось в один большой парадокс. — А вообще подожди секунду. Если мы продолжим следовать этому аргументу, ситуация станет ещё сложнее, но... где наше с тобой положение в этой временной линии?

— Положение?

— Когда мы перенеслись на одиннадцать лет в прошлое, я встретил самого себя. Ладно, мы не встречались, я просто мельком взглянул на него, но всё же.

— Действительно. Ты там был такой милашка.

— Внешний вид сейчас не важен.

— Как это не важен? Я сделала тебе комплимент. Не уж то не рад?

— При данных обстоятельствах, нет, я не могу принять комплимент по поводу привлекательности семилетнего меня… Вопрос в том, что стало с этим милым ребёнком одиннадцать лет спустя?

— А что с ним стало? Он превратился в унылого старшеклассника, разве нет?

— Я не об этом. Я говорю о том, что случилось с Арараги-куном в день Икс в середине июня на третьем году старшей школы.

— ...

— В то время ты всё ещё была с Осино в заброшенной вечерней школе… Или этот аспект истории тоже изменился? Ну, в любом случае, я полагаю, что мы двое… погибли вместе с остальными?

«Умерли» — по какой-то причине мне не хотелось употреблять это слово.

Смерть, как выразилась бы Ононоки-тян, это то, с чем сложно иметь дело.

Но самое главное, что трупов не было.

— Вероятно, существует множество странностей, которые могут заставить человека исчезнуть, верно? — продолжил я. — Мне кажется относительно реалистичным предположение, что всё человечество могло стать жертвой одной из них… Значит ли это, что я не смог справиться с этой странностью?

Если уж помимо Синобу исчезли даже Осино с Ханэкавой, то уж я-то точно не смог пережить это событие.

— Мой господин. Мне кажется, слишком поспешно заявлять, что данное явление связано со странностью.

— Хм? Как так? Разве ты только что не согласилась со мной?

— Я всего лишь назвала это объяснение правдоподобным. Я никогда не говорила, что это наверняка так, ─ обрати внимание на свои собственные слова в качестве доказательства. Если бы врагом была странность, она не смогла бы так легко избавиться от меня, заклятого врага всех странностей, которым я являюсь. И более того, этот сопляк в гавайской рубашке, так любящий свою роль посредника, никогда бы не упустил из виду странность, способную уничтожить весь мир. Если только у него не было на то причин.

— Осино… Я не удивлюсь, если он всё ещё жив где-то в этом мире.

Хм?

Подождите.

Середина июня… в оригинальной временной линии — хотя, полагаю, нынешняя временная линия не менее оригинальна — разве это не то самое время, когда Осино покинул город?

Я не помнил точной даты, но это случилось примерно тогда — весьма странное совпадение.

Значило ли это что-нибудь?

— Мне кажется, это не что иное, как принятие желаемого за действительное с твоей стороны, — сказала Синобу. — Мы должны признать, что и ты, и я, скорее всего, погибли в этом мире.

— Ты права... в этом случае история действительно изменилась.

Я не знал, кем был Арараги Коёми в этой изменённой временной линии, ─ но находиться в мире, в котором меня больше нет, было чрезвычайно неуютно.

Я пошутил о том, что забыл погибнуть вместе с остальным миром, но Арараги-кун из этого мира, похоже, не забыл об этом и погиб должным образом вместе со всеми остальными.

Какой порядочный парень.

Ай да я.

— И всё же, находится сейчас здесь так странно.

— По крайней мере, мы извлекли некоторую пользу. Теперь мы знаем дату, когда мир был уничтожен, — сказала Синобу.

— Да, но вопрос в том, что же такое произошло в тот день? Или в ту ночь? Пока мы не выясним, мы ничего не можем с этим сделать.

— Сделать? И что ты собрался делать в нашем затруднительном положении?

— Ну, если допустить, что все люди были похищены или что-то в этом роде, если мы сможем разобраться со странностью, разве все люди не вернуться обратно в мир? Даже если мы не сможем заполнить этот двухмесячный пробел, мы сможем, по крайней мере, вернуть мир в его исходное состояние.

Я действительно не мог знать этого наверняка.

Но надежда всё ещё оставалась.

В каком-то смысле, это была скорее надежда ещё раз увидеть Карэн и Цукихи, Сэндзёгахару и Ханэкаву и всех остальных.

— Вот почему я хочу знать, что вызвало конец света.

— Я поняла тебя, — кивнула Синобу. — Такое нежелание признать поражение — это то, что делает тебя тем, кто ты есть, в этом смысл твоего существования ─ итак, пойдём и выясним?

— Идти? Идти куда? Ты имеешь в виду, что мы должны расширить область поиска? Например, отправиться за город или проделать весь путь до Токио?

— Нет-нет, — сказала Синобу, махнув рукой, и уточнила, — Если мы вновь перенесёмся во времени в вечер четырнадцатого июня, то своими глазами сможем увидеть, что произошло.