Онлайн чтение книги Жена - превыше всего The Wife is First
Глава 14 - Прогулка и план

Глаза Цзин Шао загорелись, и он придвинулся ближе к супругу:

– Какие последствия? И что за источник?

Мужчина не мог понять истинной цели этих слухов. Он простодушно считал, что ему нужно лишь заставить исчезнуть любые улики его «преступлений». В последнее время он вёл себя очень тихо, поэтому слухи, естественно, потихоньку начали угасать.

– Упомянутое мною последствие – это сам слух, а так называемый источник – это человек, который распространил эти слухи, или же группа людей, – Му Ханьчжан поднял глаза на мужчину, убедился, что тот понял его слова, и затем продолжил. – Сейчас мы должны разобраться с самим слухом. Говорят ведь: «не ножа бойся, а языка». Умело пущенный слух способен поменять местами чёрное и белое, а чем больше людей его повторит, тем «правдивее» он станет. Возможно, сейчас Отец-Император лишь посмеётся над этими сплетнями да забудет о них, но если они будут гулять в народе несколько лет, он невольно призадумается.

– Цзюнь Цин! – Цзин Шао схватил руку, держащую чашу с вином. На мгновение ему показалось, что Цзюнь Цин тоже переродился, однако он тут же отверг эту идею. Ведь иначе как мог этот человек не увидеть столь явного различия между нынешним Цзин Шао и тем, что был в прошлой жизни? Но если Цзюнь Цин не возродился, то его предвидение и ум был поистине ошеломляющим!

– Ваше Высочество? – Му Ханьчжан не понимал, что привело принца в столь возбуждённое состояние и с чего вдруг этот человек схватил его за руку.

– Ты выразил желание помочь мне, я очень счастлив, – тут же объяснился Цзин Шао, осознав, что его поведение было немного странным. Но руку супруга всё же не отпустил.

Молодой человек, сидящий рядом с ним, почувствовал себя немного неловко. Опустив глаза и осторожно выдернув руку из чужих ладоней, он пробормотал:

– Я вышел за тебя замуж, так кому же я должен помогать, как не тебе?

– Цзюнь Цин… – Цзин Шао не мог отвести взгляд от мужчины перед собой. Этот человек обладал глубокими познаниями и несравненным талантом в управлении страной, а также горячим и преданным желанием служить ей, но при этом был вынужден отбросить все свои мечты и стать его женой. И даже так – он не только ни разу не причинил вреда своему мужу, но и был готов оказать Цзин Шао всяческую поддержку. Насколько же он глуп был в своей прошлой жизни!.. Цзин Шао не смог удержаться от желания крепко обнять Му Ханьчжана: – В этой жизни, если только ты не пожелаешь покинуть меня, я, Цзин Шао, клянусь, что никогда не повернусь к тебе спиной!

Му Ханьчжан рассеянно прижался лбом к его груди. Он не мог понять, что в его словах заставило этого человека так разволноваться. Про себя он подумал: быть может, здесь было неподходящее место для разговоров, и поэтому Цзин Шао намеренно сменил тему? В павильоне, где они сейчас находились, было много людей, от чьих любопытных глаз мало что могло укрыться, так что им не стоило опрометчиво обсуждать серьёзные дела в подобном месте. Так что он предложил:

– Давайте сначала поедим.

– Верно, ты должно быть уже проголодался. Нужно поесть, – Цзин Шао вспомнил, что они до сих пор не обедали. Ли Яньцин заказал целый стол из нескольких блюд, но сам даже не успел прикоснуться к палочками, прежде чем поспешно убежал на поиски Жэнь Фэна. Если они не приступят к трапезе в ближайшее время, всё остынет.

После обеда они не спешили возвращаться домой. Цзин Шао вытащил своего Ванфэй на прогулку по главной улице столицы, наслаждаясь редкой возможностью столь ленивого времяпрепровождения. Мужчины были в равной степени красивы и примечательны, один из них был холоден и возвышен, а другой – чист и нежен, словно нефрит. Гуляя по улице, они держались за руки (хотя, по правде, Цзин Шао просто-напросто вцепился в руку супруга и наотрез отказывался её отпускать), что привлекало внимание каждого из прохожих и изрядно их удивляло.

– Куда мы направляемся? – у Му Ханьчжана не было иного выбора, кроме как позволить вести себя, и поскольку они не хотели привлекать излишнего внимания, он не стал обращаться к Цзин Шао по его титулу.

– В южную часть города, – ответил Цзин Шао. Затем он направился к прилавку с закусками, где велел отвесить два цзиня [1] жареных дынных семечек, и снова потянул супруга в переулки. Сделав семь или восемь поворотов, он, наконец, остановился перед видавшей виды лавочкой.

[1] 2 цзиня = 1 килограмм

Вывески с названием не было, на прибитой к стене деревянной табличке было написано две строчки: «Статный юноша, проезжая мимо на лихом скакуне, сорвал для девушки зелёные сливы с ветвей, протянувшихся над оградой».

Переступив порог лавки, они вошли внутрь и огляделись. Вся мебель была сделана из бамбука и начищена до блеска. Пол магазина не был вымощен ни плиткой, ни досками, – им служила хорошо утрамбованная земля. По углам комнаты рос живой бамбук, придавая помещению элегантности и свежести.

– Хорошее место, – невольно вырвалось у Му Ханьчжана.

– Хи-хи, уважаемый джентльмен не питает неприязни к этому магазину за то, что он прост и груб! Вы, должно быть, весьма просвещённый человек, – донёсся чистый и ясный женский голос. Оглянувшись, супруги увидели вошедшую через заднюю дверь женщину лет тридцати пяти, одетую в платье цвета розовой сливы, несущую в руках кувшин.

– Дева Мэй, надеюсь, с нашей последней встречи не стряслось никаких неприятностей, и Ваше здоровье по-прежнему крепко? – судя по улыбке и тёплому приветствию, Цзин Шао был очень хорошо знаком с этим местом и его хозяйкой.

Дева Мэй? Му Ханьчжан бросил взгляд на супруга. Эта женщина ведь явно была одета в платье Цзун [2], более того, судя по её возрасту, у неё, вероятно, уже были дети, так почему же он столь фривольно назвал её «девой»? Должны же быть пределы у его легкомыслия!

[2] Платье Цзун одевали только замужние женщины.

Цзин Шао ответил ему невинным выражением лица и потянул его поближе к полкам, заставленным различными кувшинами.

– А ты, сорванец, всё такой же нахальный, – хозяйка поставила кувшин с вином на одну из полок и зашла за высокий прилавок. – Ну, чего тебе надобно?

– Небольшой кувшин вина из зелёной сливы и две винные чаши, – Цзин Шао достал серебряную монету и положил её на бамбуковый прилавок.

– Держи! – взяв деньги, хозяйка поместила кувшинчик и две чашки в маленькую бамбуковую корзинку и бросила её Цзин Шао. Вновь переведя взгляд на Му Ханьчжана, она улыбнулась и сказала: – Этого джентльмена я не узнаю, но манеры Ваши удивительно изящны. Полагаю, джентльмен – учёный? В следующий Ваш визит я непременно дам Вам скидку.

С лица Цзин Шао мигом сползло весёлое выражение, и он тут же обнял стоявшего рядом с собой мужчину:

– Он – мой новобрачный супруг, даже не думай, что я позволю тебе увести его!

– А ну пошёл, сейчас же пошёл отсюда! В следующий раз я сдеру с тебя вдвое больше! – хозяйка внезапно переменилась в лице, и с силой хлестнула по стойке бамбуковой веткой. Цзин Шао ухмыльнулся, взял своего Ванфэй и бросился прочь из лавки.

– Эта лавка… – Му Ханьчжан слегка нахмурился, у него остались довольно странные впечатления от посещения этого винного магазинчика.

Цзин Шао улыбнулся и сунул ему в руку бумажный пакет с дынными семечками. Сам же он в одной руке нёс корзину с вином из зелёной сливы, а другой продолжал тянуть за собой супруга:

– История будет долгой.

Женщина по фамилии Мэй была сиротой, как и её сосед. С самого детства эти двое могли полагаться лишь друг от друга. В семье девушки из поколения в поколение передавалась техника виноделия, поэтому она готовила вино, а мальчик затем продавал его, тем они вдвоём и кормились. Когда этому мальчику исполнилось шестнадцать лет, его призвали в армию. Уходя, он пообещал, что как только займёт видный пост и сделает карьеру, вернётся и женится на ней. Когда Цзин Шао присоединился к войскам, этот человек уже стал командиром отряда. Он никогда не тратил выдаваемое ему жалование на развлечения, а вместо этого откладывал серебро, наивно повторяя, что вот-вот накопит достаточно, чтобы вернуться домой и жениться на своей «зелёной сливе» [3]. К сожалению, в начале второго года службы Цзин Шао этот человек погиб в бою, и дева Мэй так и не вышла замуж.

[3] Вероятнее всего, это прозвище девы Мэй, поскольку зелёная слива, которую дева Мэй использует для изготовления вина, на китайском языке называется 青梅 – «Цин Мэй».

К тому моменту, как Цзин Шао закончил свой рассказ, они уже добрались до середины цветущего персикового леса. Март – это время года, когда персик цветёт в полную силу. Когда Му Ханьчжан наконец пришёл в себя после рассказанной ему истории, он внезапно обнаружил перед собой море персиковых цветов сочного и яркого розового цвета, всё вокруг, насколько только мог видеть глаз, утопало в нежном сиянии распустившихся бутонов.

– Так красиво… – тихо прошептал Му Ханьчжан. Раскинувшийся перед ними пейзаж был красив, как и маленькая история чьей-то любви. К сожалению, конец у этой истории была такой же, как и у лепестков персика – им было суждено быть унесёнными ветром, увянуть и исчезнуть.

Когда Цзин Шао увидел, что его супруга охватила лёгкая грусть, то обнял его сзади, положив свой подбородок ему на плечо:

– Брат Ван был хорошим человеком. Когда я только-только попал в военные казармы, я не мог есть сырую пищу, так что частенько голодал. Он не знал, что я принц, но всё равно тайком ловил птиц и жарил их для меня, – и в благодарность, Цзин Шао всегда заботился о деве Мэй.

– Ваше Высочество на самом деле очень добросердечен, – Му Ханьчжан слегка улыбнулся краешком губ.

Цзин Шао усмехнулся про себя. Добросердечен? На его взгляд, это слово не имело с ним ровно ничего общего. Он верил в ответную доброту, и ещё более твёрдо верил в принцип «око за око». Тем не менее, если это позволит Цзюнь Цину составить о нём лучшее мнение, то не стоило его разубеждать.

Потянув за собой своего Ванфэй, он направился вглубь цветущего персикового моря, и вскоре перед их глазами предстала маленькая изящная беседка.

– Это такое прекрасное место, так почему же здесь нет других людей? – Му Ханьчжан аккуратно раскрыл бумажный пакет и налил им обоим по чашке вина из зелёной сливы.

Цзин Шао улыбнулся. Этот сад был частным владением его брата, Цзин Чэня. Естественно, никто не осмелился бы войти сюда столь своевольно. По пути Цзюнь Цин был поглощён его рассказом и совершенно не заметил, как они прошли через маленькие лунные ворота, и что по обе стороны этих лунных врат стояли императорские стражники.

Лишь теперь, узнав, кому принадлежал этот сад, Му Ханьчжан понял, почему его привели сюда. Никто посторонний не мог попасть в это место, вокруг не было ни души, так что им не нужно было бояться, что кто-нибудь подслушает их, и теперь они могли продолжить незаконченную тему, поднятую в Павильоне Собрания Бессмертных.

– Если Ваше Высочество в самом деле не намерен бороться за трон, то не стоит спешить восстанавливать свою репутацию, – Му Ханьчжан держал свою чашу с вином двумя руками. Чашка была сделана из бамбука и стоила совсем немного, но была приятна на ощупь и обладала каким-то особенным невинным очарованием. – Но при этом нельзя позволить этим слухам свободно и беспрепятственно гулять по столице. Лучший метод борьбы с ложью – другая ложь!

– Что ты имеешь в виду? – Цзин Шао впервые слышал о подобном способе подавления ложных слухов, так что он заинтересованно пересел поближе.

– Люди, которые распространяют слухи, всего лишь завидуют достижениям Вашего Высочества. Поэтому всё, что нужно сделать – это найти того, кто испытывает лютую ненависть к Вашему Высочеству, и пустить о них дурную молву. Неважно, будет это истиной или ложью, главное, чтобы звучало достаточно ужасающе, – Му Ханьчжан слегка прищурил глаза, из-за чего в выражении его лица появилась хитринка. – Простой люд не станет разбираться, где правда, а где вымысел. Пока новость звучит скандально, она будет переходить из уст в уста и обрастать всё новыми подробностями. А тем временем сплетни о Вашем Высочестве будут позабыты.

Глаза Цзин Шао широко распахнулись. Похоже, Цзюнь Цин догадался, что источником слухов был один из его братьев. Хотя возможно, это была Императрица.  Что ж, если эти люди могли выдумать ложь и клевету, то и они смогут!

– Ха-ха-ха, ты невероятно талантлив, Цзюнь Цин! Ты умеешь объяснять вещи так, что даже я могу их понять. Ты гораздо коварнее меня! – Цзин Шао от души рассмеялся, и в то же время порадовался, что люди, помогающие императрице, были всего лишь его глупыми маленькими наложницами, ведь будь на их месте этот человек, стоило опасаться, что его прошлая жизнь оборвалась бы гораздо раньше.

– Чэнь просто оценил ситуацию как она есть, – после слов Цзин Шао Му Ханьчжан чувствовал себя несколько неловко и невольно сильнее надавил на ободок чаши с вином, но бамбуковая посуда не была отполирована достаточно тщательно, и тонкая бамбуковая щепка вонзилась в кончик его пальца. Острая боль заставила его нахмурить брови, он перевёл взгляд на свои руки и обнаружил, как на пальце стремительно набухает ярко-красная бусинка крови.

– Цзюнь Цин! – Цзин Шао подскочил и сжал раненую руку супруга, умело вытаскивая острый шип.

– Хсс~ – говорят, десять пальцев рук связаны с сердцем. Му Ханьчжан втянул холодный воздух через сжатые зубы. Из ранки потекли новые капли крови, но следующее действие Цзин Шао заставило его замереть в оцепенении, забыв даже вскрикнуть от испуга.

Цзин Шао посмотрел на нефритово-белый палец, из подушечки которого продолжала течь кровь. С обеспокоенным выражением на лице он взял его в рот, слизывая капли крови и осторожно посасывая, чтобы ни одна тончайшая заноза не осталась в ранке. Когда он поднял голову, лицо Му Ханьчжана было настолько красным, что могло бы цветом сравниться с только что слизанными им капельками крови. Встретившись взглядом с принцем, он поспешно опустил глаза.

Лепестки цветущих персиков трепетали на ветру, и Цзин Шао казалось, что человек, стоящий перед ним и так застенчиво краснеющий от стыда, был прекрасен, словно божество Цветка Персика. Он не смог удержаться от желания схватить своего Ван Фэй, смущённого до такой степени, что от него едва дым не валил, и притянуть поближе к себе; осторожно придержав рукой затылок Му Ханьчжана, он воспользовался этой возможностью и поцеловал мужчину.

– Ннн!.. – когда обжигающе горячие губы коснулось его собственных, Му Ханьчжан, атакованный исподтишка, не слишком сопротивлялся, но когда в его рот скользнул мягкий тёплый объект и попытался найти путь через стиснутые зубы, его словно молнией поразило: – Ваше Высо… мнн…

Стоило ему заговорить, как проворная вещь тут же проникла внутрь и мягко обвила его язык. Тело Му Ханьчжана задрожало, когда он испытал это доселе неведомое ему чувство. Мужчина не знал, откуда у него взялись силы, но он смог одним мощным резким движением оттолкнуть Цзин Шао от себя.

Цзин Шао был захвачен врасплох и неожиданно оказался вытолкнут за пределы беседки. Он рефлекторно потянулся, пытаясь ухватиться за ветку персикового дерева и восстановить равновесие, но, к несчастью, та ветка была сильно повреждена червями и с хрустом переломилась у него в руке. И таким образом благообразный и величественный, блистательный и выдающийся, добросердечный Принц Чэн, весь день преследовавший свою жену с похотливыми намерениями… шлёпнулся на задницу!