Онлайн чтение книги Жена - превыше всего The Wife is First
Глава 34 - Шелковое дерево

[1] Шёлковое дерево, оно же - Альбиция ленкоранская или шёлковая акация. Её цветки похожи на метёлки или кисточки.

-

Ты так серьёзно ранен и при этом делаешь вид, что всё в порядке! - с трудом сдерживая ярость и тревогу, Цзин Шао протянул руку к белой ткани. Он хотел рассмотреть рану брата, но в то же время боялся причинить ему боль. Кончики его пальцев остановились в трёх дюймах от ткани, не осмеливаясь коснуться её.

Цзин Чэнь никогда раньше не видел своего младшего брата таким обеспокоенным и напряжённым; его неизменно строгое и собранное выражение лица невольно дало трещину. Выговор, который он собирался обрушить на голову братца, замер у него на губах. Он несколько неуверенно протянул руку и потрепал волосы Цзин Шао.

- Всё в порядке, правда. Просто рана длинная и её не так легко было перевязать, вот почему меня так замотали.

Цзин Шао застыл на месте. Сколько он себя помнил, старший брат никогда не был так близок с ним. Когда он был маленьким и носился туда-сюда, разоряя птичьи гнезда и вылавливая из прудов драгоценных карпов Кои, старший брат вечно сидел в кабинете, читая книги с этим его застывшим словно маска лицом, и его слова, обращённые к Цзин Шао, по большей части своей сводились к фразе: «Ну и какие неприятности ты учинишь дальше?»

Когда умерла Матушка-Императрица, Цзин Шао горько плакал. А его старший брат просто стоял на коленях перед гробом, ничего не говоря и не проронив ни слезинки. Когда юный принц ухватился за рукав старшего брата, он услышал в ответ лишь:

- Как по-детски, только и умеешь, что плакать.

В итоге Цзин Шао счёл, что они с братом никогда не будут близки.

И он был абсолютно уверен в этом, пока не оказался в тюрьме, где старший брат навестил его. Цзин Шао всё ещё ясно помнил, как спокойно и твёрдо звучал тогда его голос: «Ты мой единственный брат. Я не дам тебе умереть, даже если мне придется пожертвовать всем, что у меня есть!»

Воспоминания о прошлом промелькнули в его голове, и Цзин Шао почувствовал, как у него защипало в носу. Если бы он не получил шанса на вторую жизнь, то никогда бы не узнал, как много сделал для него брат. Всё, что делал этот человек, он делал тайно, в тех местах, где Цзин Шао не мог этого увидеть.

Шмыгнув носом, принц достал из-за пазухи маленькую бутылочку из зелёного нефрита и сунул её в руку Цзин Чэня:

- Дорога ухабистая. Как вернёшься, попроси невестку помочь нанести это на рану.

Цзин Чэнь посмотрел на флакончик в своей руке. Их отец подарил этот светло-зелёный бутылёк Цзин Шао перед его первым походом. Цзин Чэнь нахмурился:

- Это лекарство, спасающее жизни. У меня всего лишь поверхностная рана, забери обратно, - с этими словами он попытался всучить флакон Цзин Шао, но тот быстро отступил к дверце кареты.

- У меня ещё осталось немного дома, а ты возьми эту бутылку. Если считаешь, что не стоит использовать его сейчас, то просто держи при себе. Так мне будет немного спокойнее, - сказал Цзин Шао, поднимая занавеску и собираясь выйти, - я приехал, чтобы встретить тебя, причём добирался сюда в обход столицы. Никто из горожан об этом не знает. Что же касается Отца-Императора, то сердце этого старика подобно зеркалу [2]; бесполезно пытаться что-то скрыть от него.

[2] «Сердце подобно зеркалу» означает проницательного человека, способного видеть суть

Цзин Чэнь сжал в руке нефритовую бутылочку и смотрел, как младший брат садится на лошадь, мягко встряхивает поводьями, и его высокий и прямой силуэт исчезает вдалеке. Губы Второго принца медленно сложились в улыбку. Его Сяо Шао-Эр становился всё более и более чутким.

Му Ханьчжан не мог оставаться на ужин в поместье Великого Маркиза Севера, даже если это был дом его матери. Так что, к тому моменту, как Цзин Шао добрался до своей резиденции, его Ванфэй уже вернулся. Стол был полон блюд, и Му Ханьчжан, одетый в повседневный наряд из мягкого шёлка, терпеливо ожидал его, чтобы поужинать вместе. Когда кто-то ждёт твоего возвращения домой, это невыразимо приятно. Цзин Шао не удержался, подошёл ближе и поцеловал супруга.

Стоявшие рядом служанки, увидев это, опустили головы одна за другой.

Из-за того, что вокруг были слуги, красивое лицо Му Ханьчжана в одно мгновение стало совершенно красным. Этот человек вообще не умеет сдерживаться! Мужчина свирепо уставился на Цзин Шао:

- Сейчас же иди переоденься, у тебя все губы в пыли! - произнеся эти слова, Му Ханьчжан внезапно осознал, что они не совсем уместны: это звучало скорее как заигрывание; отчего он почувствовал раздражение и досаду.

Цзин Шао прижал кулак к губам, чтобы заглушить смех, и направился в другую комнату, чтобы умыться и переодеться.

В конце мая погода стала жарче. Цзин Шао сменил одежды, взял пиалу с водой, которую протянула ему Мяо Си, и в несколько глотков осушил её.

Му Ханьчжан налил для него миску бобового супа и махнул рукой служанкам, чтобы те оставили их.

- Ты встретился со старшим братом?

Цзин Шао отпил глоток супа и кивнул:

- Брат был ранен, поэтому его экипаж замедлился.

- Его раны серьёзны? - нахмурился Му Ханьчжан.

Цзин Шао попробовал по кусочку от каждого блюда и счёл их довольно вкусными. Он подцепил их палочками и поместил в чашку своего Ванфэй.

- Раны поверхностные, не должно быть ничего серьёзного.

Му Ханьчжан посмотрел на горку еды, возвышавшуюся в его тарелке. Обнаружив на себе ожидающий взгляд Цзин Шао, он ничего не сказал, а просто взял миску и принялся за еду. Если подумать, с тех пор как они поженились, Его Высочество много раз прислуживал ему таким образом, и каждый раз мужчина чуствовал счастье в глубине души. Этот человек не относился к нему как к женщине, не отдавал ему приказов, но искренне уважал и лелеял его. Му Ханьчжан боялся даже представить себе, как печальна была бы его жизнь, если бы Цзин Шао был таким же, как другие мужья.

Следуя этикету, запрещающему разговоры во время еды, Му Ханьчжан больше ничего не сказал, вместо этого сосредоточившись на блюдах перед ним. Цзин Шао за обедом съел всего два куска тушеной говядины, так что теперь он был по-настоящему голоден. Он взял свою чашу и тоже начал быстро поглощать её содержимое.

Му Ханьчжана несколько удивил его зверский аппетит. Когда Цзин Шао потянулся за третьей миской риса, Му Ханьчжан остановил его, перехватив его руку, из опасений, что он переест. Видя, что Цзин Шао всё ещё намерен заполучить добавку, он не знал, смеяться ему или плакать:

- Ты ешь слишком быстро; такими темпами твой голод будет уже утолён, а ты этого не поймёшь. Если съешь слишком много на ночь, получишь несварение желудка.

Они оба были мужчинами, так что все чаши в Восточном дворе, где они жили, были большими и глубокими. Обычно Цзин Шао наедался уже после двух чаш. Сейчас он уже съел много всего, и если бы он доел третью миску риса, ночью ему вряд ли удалось бы сомкнуть глаза.

Цзин Шао тоже это осознавал, поэтому он послушно отложил палочки и выпил полчашки бобового супа. Только когда служанки начали убирать посуду, он понял, что, скорее всего, съел лишнего. Му Ханьчжан беспомощно вздохнул и, выпив чаю, повёл супруга на прогулку в сад.

Поздней весной вечерний ветерок был тёплым и ласковым. Когда он игриво проносился мимо, казалось, можно было почувствовать запах солнца среди аромата цветов.

- Мой отец сказал, что в следующем месяце он повысит Наложницу Цю до второго ранга, Му Ханьчжан подошёл к Персидскому Шёлковому дереву и посмотрел вверх. Дерево было покрыто цветами, они обволокли ветви подобно розовому туману.

- Это замечательно. В будущем ты сможешь называть её матушкой [3], - когда Цзин Шао увидел, что его супруг засмотрелся на цветы на дереве, он вытянул руку и легонько подпрыгнул, схватив горсть соцветий, которые затем протянул Му Ханьчжану.

[3] Напоминаю, дети наложниц должны были называть свою родную мать тётушкой, поскольку единственной матерью считалась законная жена отца. Одно только право называться матерью показывает, как сильно изменится статус Наложницы Цю, а следовательно, и Му Ханьчжана - он не будет считаться бастардом, рождённым наложницей, он будет законным сыном от вторичной жены. Именно об этом и говорил Великий Маркиз в прошлой главе, когда рассуждал о том, что Му Ханьчжан как Ванфэй должен иметь более высокое происхождение, чтобы иметь законные основания подавить Сун Линсинь, которая, будучи дочерью от первой жены, стала наложницей.

- Прекрасные, уже распустившиеся цветы, для чего ты их сорвал? - Му Ханьчжан посмотрел на яркие пушистые кисточки, но не взял их.

- Цветы в дар красоте, - гордо ответствовал Цзин Шао.

Му Ханьчжан смерил взглядом это Высочество, снова начавшее вести себя неприлично.

- Я слышал, их называют цветами страданий; ты правда хочешь преподнести их в дар?

Цзин Шао почесал затылок. Цветы шёлкового дерева и впрямь когда-то назывались цветами страданий. Распустившийся цветок страданий символизировал, что чувства мужа к жене угасли. Да уж, значение не очень удачное. Цзин Шао быстро выкинул цветы, которые держал в руке, и, отломив от дерева ветку, покрытую скрученными листами, сунул её в руку Цзюнь Цина.

- Ну а теперь что? Одно дело - предлагать цветы, но кто же листья-то дарит? - насмешливо поинтересовался у супруга мужчина, повертев в руках ветку и рассмотрев её со всех сторон, но так и не сумев разглядеть в свернувшейся и приникшей к черенку листве ничего особенного.

- Шёлковое дерево распускается днём и закрывается ночью, оно - символ «глубокой любви». Я даю это тебе, дабы счастливый союз связал нас с тобой на всю мою жизнь, на века, навсегда, - смело и уверенно сказал Цзин Шао.

Му Ханьчжан на мгновение ошеломлённо замер. Он опустил взгляд вниз, на листья, которые были плотно закрыты в ожидании рассвета. Он не ожидал, что Цзин Шао скажет нечто подобное. Мужчина не знал, что и ответить. Однако его лицо вдруг залилось румянцем, выглядя ещё прелестнее в ясном лунном свете.

От этого зрелища Цзин Шао потерял дар речи. Он притянул своего Ванфэй к себе и отыскал его тонкие губы своими.

- Ннн... - тихо простонал Му Ханьчжан, однако сопротивляться не стал. Эти слова «дабы счастливый союз связал нас с тобой на всю мою жизнь, на века, навсегда» заставили его сердце забиться сильнее, а также пробудило в нём желание стать ближе, чтобы продлить это чувство.

На следующий день Второй принц вернулся ко двору и предстал перед троном в Большом зале. Император Хун Чжэн сжалился над сыном, чья рана ещё не зажила, и велел принести ему стул.

Государь был очень разгневан нападением на своего посланника и приказал провести тщательное расследование. Кроме того, Цзин Чэнь принёс весть, которая потрясла всех чиновников: дань с Юго-Запада была украдена вовсе не горными бандитами, а самим Королём Юго-Запада. Всё похищенное добро было найдено на границе Юго-Западной феодальной области, рядом с официальной дорогой, ведущей в столицу!

Случайно так вышло или же намеренно, но вчера в столицу также прибыло прошение Императору от Юго-Западного Короля, чьей целью было избежать отправки войск на подмогу Старшему принцу. В своём послании правитель Юго-Запада заявлял, что в этом году его территории пострадали от весенней засухи; со многих полей не удалось собрать ни единой крупинки зерна, а тут, как на беду, был ограблен обоз с данью. Юго-Западный Король уже снизил правительственные расходы, дабы помочь простому люду; у него попросту не было возможности мобилизовать войска и отправить их в Юньнань-Тибет. Вассальный владыка настойчиво просил, чтобы двор сперва выделил им провизию.

- Его ложь поистине невыносима! - Император Хун Чжэн сжал в руках отчёт Цзин Чэня вместе с прошением Юго-Западного Короля и яростно бросил их на нефритовые ступени.

- Правитель Юго-Запада слишком разнуздан! - дрожа от ярости, шагнул вперёд Фан Цзе, праведный Императорский Цензор.

- Ваше Величество, пожалуйста, умерьте свой гнев; Старший принц всё ещё находится в Юньнань-Тибетском регионе, до сих пор неизвестно, жив он или мертв. Юго-Западный Король отказывается посылать войска, поэтому мы должны поскорее перебросить солдат и лошадей из других областей, - напомнил Императору Военный Министр, бросив быстрый взгляд на Цзин Чэня.

- Правитель Юго-Запада знает, что Старший принц не особо умел в битвах, вот почему он осмеливается открыто и нагло обманывать двор, желая выторговать снижение размера дани. По мнению этого чиновника, нам следует послать в Юньнань-Тибет прославленного генерала, - Сун Ань, помощник Военного Министра, поспешно выступил вперёд и высказал своё мнение, при этом многозначительно посмотрев на Цзин Шао.

Цзин Шао в этот момент всей душой ненавидел Сун Аня, который вновь действовал по собственной инициативе. Он незаметно отступил на полшага назад.

- Южные варвары не так уж многочисленны, не стоит из-за них поднимать такой шум. Причина, по которой Старший принц находится в опасной ситуации, заключается в том, что он не знаком с окружающей средой Юньнань-Тибета. Этот чиновник считает, что самое главное сейчас - спасти Старшего принца. Нет никакой необходимости посылать ещё одного генерала. Спустя какое-то время, мы непременно разберёмся с этой проблемой, - Великий Маркиз Севера, который редко высказывался, внезапно выступил вперёд, и его ровный и сильный голос сразу же прервал бесконечный гвалт толпы.

Император Хун Чжэн посмотрел на Му Цзиня и слегка кивнул. Великий Маркиз Севера этого поколения в свои юные годы служил в Северо-Западном Китае. Он сражался во многих битвах и защитил свой благородный титул своими же руками; его слова, естественно, имели немалый вес.

Поэтому Император Хун Чжэн приказал объявить выговор Юго-Западному Королю. Вассального правителя обязали немедленно послать войска, чтобы спасти Старшего принца. Что касается вопроса об уменьшении дани и о предоставлении провизии, то эти две просьбы были полностью отклонены. В то же время государь приказал провинции Сычуань также отправить на подмогу Старшему принцу лошадей и солдат, подготавливая запасной план на случай, если Король Юго-Запада продолжит тянуть время.

- Матушка, до меня дошли слухи, что отец собирается сделать Наложницу Цю вторичной женой! - как только срок наказания Му Линбао истёк, и он смог покидать свой двор, он тут же бросился в покои Мадам Ду, пыхтя от негодования.

- Знаю я! - Великая Маркиза выглядела довольно измождённой. Император издал указ, согласно которому супругой Четвёртого принца станет молодая леди из дома Герцога Мао. Все формальности будут улажены в шестом месяце, а поскольку седьмой месяц не был благоприятным, церемония бракосочетания была назначена на восьмой месяц. Теперь Мадам Ду стала посмешищем для всей столицы, и ей было так стыдно, что она вот уже несколько недель не решалась выйти из дому.

Подготовка к свадьбе Четвёртого принца начнётся в шестом месяце, и в этом же месяце Великий Маркиз Севера собирался продвинуть госпожу Цю, - это было ясным знаком для всех, что отныне Великий Маркиз Севера встал на сторону Принца Чэна. Теперь всем обитателям поместья Му придётся смотреть на этого незаконнорожденного сына снизу вверх.

- Да как такое возможно? - Му Линбао в ярости сбросил со стола блюдо с фруктами, - Если Наложница Цю будет повышена до второго ранга, то Му Ханьчжан станет сыном второй жены. Если я сдохну, он тоже сможет унаследовать титул отца!

- Что за вздор ты несёшь! - Северная Маркиза стукнула Му Линбао по спине. - Ты наследник по закону, и никто не может отнять у тебя это! А что до него - он уже вышел за Принца Чэна; на каких основаниях он вернётся в дом своей матери и унаследует титул Маркиза?!

- Если Принц Чэн станет Императором и разведётся с ним, разве он не сможет унаследовать этот титул?! - рявкнул Му Линбао, получив тычок от матери, и в раздражении плюхнулся на диван.

- Хмпф, если Принц Чэн и впрямь станет Императором, думаешь, Му Ханьчжан доживет до того славного момента, когда он взойдёт на трон? - усмехнулась Великая Маркиза. Правление принца, который женился на мужчине, долго не продлится. Даже если бы Принц Чэн каким-то образом и захватил бы трон, для него было бы позором держать при себе жену-мужчину. Эту шавку, несомненно, просто вычеркнут из истории.

Му Линбао на секунду оторопел, но вскоре его переполнило ликование:

- Матушка действительно стоит выше и видит дальше!

- Если б ты был хоть немного более зрелым, разве мне нужны были бы все эти уловки?! - Мадам Ду щёлкнула его пальцем по лбу.

Госпожа Цю, пришедшая за бухгалтерскими книгами и стоявшая сейчас за дверью, наконец, вышла из оцепенения; она была так встревожена, что её прошиб холодный пот.