Онлайн чтение книги Да, я паук, ну и что? So I'm a spider, what about it?
15 - 2.1

Я не думаю, что когда-нибудь забуду первый раз, когда я убил монстра. Помню, это был земляной дракон.

В этом мире есть навыки, статистика и очки опыта, которые позволяют вам повышать уровень, если вы убиваете монстров.

Родившись заново в таком мире, похожем на RPG, я шел по жизни, чувствуя, что это действительно игра.

Но я понял, как ошибался, когда Нацумэ, теперь уже Хьюго, чуть не убил меня.

А потом я собственными руками лишил жизни монстра.

Честно говоря, второе было сразу после первого.

Когда Хьюго чуть не убил меня, это радикально изменило мои взгляды на жизнь.

На самом деле, до этого момента я постоянно витал в облаках.

Я был четвертым принцем, лишь на половину королевский кровей.

Я ни в чем не нуждался в жизни, но меня, как принца, в основном игнорировали, хотя и не настолько, чтобы я мог жить как заблагорассудится.

Как и моя власть, свобода, которую мне давали, тоже присутствовала лишь на половину.

Но я не жаловался на это.

Я мог быть относительно беззаботным и не должен был постоянно вести себя как чопорный король.

Я тренировался и оттачивал свои навыки, с удовольствием слушал рассказы о героизме моего брата Джулиуса и мечтал о том, что когда-нибудь сам стану таким же героем.

В моем положении мне было позволено предаваться таким детским фантазиям.

Но эта наивная мечта начала давать трещины, когда Хьюго попытался убить меня, и окончательно разлетелась на куски, когда вскоре после этого я убил земляного дракона.

Я был на грани смерти.

Затем я убил монстра своими собственными руками.

Ни то, ни другое я никогда не испытал бы в Японии.

До этого момента я думал об этой жизни как об игре, а не как о продолжением моей предыдущей жизни.

Как бонусный этап после того, как я уже умер.

Но убийственное намерение Хьюго, направленное на меня, было реальным, и ощущения от победы над этим земляным чудищем были ужасно яркими.

Когда я сражался с Хьюго, я был настолько растерян и ошеломлен, что не успел почувствовать страх, но после спасения, мое тело начало дрожать.

А когда я сражался с земляным драконом, я был так поглощен битвой, что не мог думать о том, что значит отнять жизнь, пока не увидел труп и меня не вырвало.

Кроме того, позже я узнал, что это был родитель Фэй.

Тот земляной дракон, возможно, годами искал Фэй, своего ребенка.

Как только эта мысль пришла мне в голову, я больше не мог смотреть на эту жизнь как на игру.

С тех пор я боялся сражаться с монстрами.

Но опыт от того, когда Хьюго чуть не убил меня, сдерживал этот страх.

Я должен был стать сильнее, иначе я не смог бы защитить даже себя.

После сражения с Хьюго, а затем с земляным драконом, я точно знал, что не смогу стать сильным и благородным героем, защищающим все человечество, как Джулиус.

Я понял, что сражаться рядом с моим братом - более недостижимая мечта, чем я себе представлял.

Я никогда не смогу нести такое тяжелое бремя, как судьба человечества.

Но я хотел хотя бы стать достаточно сильным, чтобы защитить окружающих меня людей.

Поэтому я снова решил сразиться с монстрами.

В школе у нас были тренировочные бои один на один против монстров.

Поскольку они были предназначены для борьбы с неопытными учениками, эти монстры были довольно слабыми.

Они были как грызуны, достаточно маленькими, чтобы даже взрослый, не имеющий большого опыта сражений, мог справиться с ними.

Но все же, монстры есть монстры.

Это паразиты, которые агрессивно нападают на людей; даже самые слабые из них могут причинить вред, если их не убить.

Каким бы слабым ни был монстр, любой из них способен быть опасным.

Например, тот, которого может победить любой взрослый, все равно будет опасен для детей.

И взрослый все равно может пострадать, имея дело с ним, или даже погибнуть, если будет не осторожен.

Даже такие слабые монстры ежегодно ранят и даже убивают людей.

На самом деле, практические бои с монстрами в академии были предназначены для отбора монстров, так же как и для получения опыта студентами.

Поэтому не было смысла медлить с убийством монстра.

И все же...

Всякий раз, когда монстр пытался убить меня, я чувствовал его живые намерения.

Он думал и действовал сам по себе, как живое существо, а не просто программа в игре.

Я был наивен в отношении борьбы с монстрами, да и вообще с любыми живыми существами.

И я не имею в виду, что недооценивал их.

Мои показатели очень высоки для моего возраста, и я легко могу победить слабого монстра в одиночку.

Но дело было не в этом.

Трудно передать словами это чувство.

Но столкнувшись с монстром в виде того земляного дракона, я понял, что борьба - это очень реальный и ужасающий опыт.

Короче говоря, я боялся.

Монстра, который приближался ко мне, пытаясь убить меня... и мысли о том, чтобы убить его в одиночку.

Каждый раз, когда я пытался обрушить свой меч на монстра, я вспоминал мертвое тело земляного чудища.

В конце концов, я не смог убить монстра в своем первом поединке и остановился на том, чтобы уклонятся от их атак.

Затем Партон, другой член моей группы, заметил мою борьбу и прикончил его.

Вот так просто.

— Наверное, я перегнул палку. Я должен был понять, что вы не будете бороться с таким слабым монстром, принц Шлейн. О, я понял! Вы наблюдали за движениями монстра! Значит, вы наблюдаете даже за самыми слабыми из монстров, не теряя бдительности. Приятно видеть.

Нет. Ты ошибаешься.

Я думал не об этом, и не о том, почему я не смог победить монстра.

Но теперь я это понимаю.

Хочу я этого или нет.

В этом большая разница между этим миром и Японией.

В этом мире к жизни относятся легко.

Слишком легко.

Убивать монстров - это нормально.

Ты должен убивать их, потому что они враги.

Даже люди могут начать убивать друг друга по первому требованию.

И люди в этом мире совершенно не заботятся о жизнях, которые они отнимают.

Они забирают жизни, как будто это просто очередная работа.

Партон не проявлял никаких признаков того, что он что-то чувствует, убивая монстра.

Не то чтобы я был из тех, кто осуждает.

Я ел мясо, когда жил в Японии, и иногда убивал жуков.

Я не могу утверждать, что жизнь насекомых, животных и людей должна цениться одинаково.

И я знаю, что монстры - это вредные существа, которые нападают на людей, и ты должен убить их или быть убитым сам.

Но мне кажется неправильным убивать монстров так же легко, как убивать насекомых.

В конце концов, я все же стиснул зубы и сам убил монстра в тот день.

Я боялся предать восхищение в глазах Партона.

Больше всего я помнил тот случай, когда Хьюго напал на меня и чуть не убил.

Я знал, что должен стать достаточно сильным, чтобы хотя бы защитить себя, и я использовал это как мотивацию, чтобы лишить монстра жизни и повысить уровень.

Я убил живое существо ради собственного удобства.

Я не забуду этого. Никогда.

Ощущение того, как мой меч разрывает кожу, рассекает плоть, разрубает кости.

Вонь разбрызгиваемой крови.

Предсмертный крик монстра.

Я сгорел в тот момент, когда существо ушло из жизни.

Это была слишком реальная смерть, гораздо более реальная, чем любая катсцена в игре.

В Японии паразитов тоже иногда истребляют.

Не только это, но и мясо, лежащее на полках магазинов, когда-то принадлежало живым коровам, свиньям и так далее.

Люди должны забирать жизни, чтобы продолжать жить.

Мы, люди, за свою жизнь крадем бесчисленное количество жизней, пусть даже косвенно.

Но я никогда не понимал, насколько тяжелее чувствовать себя, когда целенаправленно отнимаешь жизнь.

И потом я не могу не думать... если так плохо чувствовать себя, убивая монстра, то насколько хуже должно быть убивать человека?

Это ужасает.

Одна мысль об этом пугает меня.

Как Хьюго смог сделать такое?

Если бы он прошел через подобный опыт, он бы не думал об этом как о мире, похожем на сон.

Этот мир может показаться игрой, но это не так.

Даже если кажется, что жизни здесь не так много стоят, они так же ценны, как и на Земле.

Просто здесь люди этого не понимают.

Я понимаю.

В этом мире бесконечных войн у вас нет выбора, кроме как рассматривать жизни ваших врагов как дешевку.

Они убивают монстров и демонов ради собственной жизни.

Я, конечно, не собираюсь требовать, чтобы они остановились.

Я тоже убивал монстров ради своей собственной жизни.

Каждая отнятая жизнь - это крест, который ты должен нести.

Я понимаю попытку немного облегчить этот груз, рассматривая жизни так легко.

Но это не значит, что я готов так кардинально изменить свои взгляды просто чтобы плыть по течению.

Потому что однажды я знал героя, который преследовал свои идеалы до самой смерти, даже зная, что их невозможно достичь.

— Я знаю, что это просто мечта. Мне все равно, если люди будут смеяться надо мной за то, что я замечтался. Но нет ничего плохого в том, чтобы иметь цель, к которой нужно стремиться. Моя цель - это мир, в котором все могут жить счастливо в мире. И я буду стремиться к этому идеалу, пока не умру.

Джулиус говорил это и продолжал сражаться.

Такое противоречие: бороться ради мира.

Он  никогда не показывал мне своих страданий, так как продолжал биться до конца.

Я решил, что хочу продолжить идеалы Джулиуса.

Я боюсь сражаться.

Боюсь отнимать жизни.

И боюсь, что у меня самого отнимут жизнь.

Я не могу быть героем, который сражается также твёрдо и решительно, как Джулиус.

Даже моя цель - лишь имитация того, что говорил мне Джулиус.

Я притворный герой, полусерьезный и трусливый.

Но часть меня думает, что, возможно, есть вещи, которые я могу сделать благодаря тому, какой я есть.

Например, может быть, осознание истинной ценности жизни - это первый шаг.

Может быть, мои ценности, благодаря тому, что я родился и вырос в такой мирной стране, как Япония, могут быть полезны в этом мире.

Даже если я не смогу положить конец всем войнам, я, по крайней мере, смогу положить конец некоторым боевым действиям.

Я не гожусь в герои, но я все равно хочу найти способ быть полезным.

Я хочу сделать все, что в моих силах, за все, чего я стою.

Я верил в это до того, как Нацумэ прогнал меня из королевства, и я продолжал придерживаться этого даже после того, принимаясь за любую поставленную передо мной задачу.

Поэтому, когда я услышал правду об этом мире, сказанную мне как бы в насмешку над моими убеждениями и мечтами Джулиуса, я становился слишком эмоциональным.

Я понял, что сказал что-то не так, когда увидел лицо Кёи.

Он выглядел так, будто сдерживал какие-то свои болезненные чувства.

Когда я увидел это выражение и понял, что Кёя на самом деле не хотел убивать эльфов, часть меня почувствовала облегчение.

Но этого было недостаточно, чтобы успокоить бурю эмоций в моем сердце, хоть я и не мог заставить себя обвинять его дальше. Поэтому я просто продолжал смотреть в лицо Кёи.

— ... Прости. Я немного разволновался и наговорил лишнего.

Через некоторое время я, наконец, успокоился настолько, чтобы извиниться перед своим старым другом.

По какой-то причине у меня было чувство, что неправильно винить во всем Кёю.

— Нет, тебе не нужно извиняться. Ты прав, Шун, — Кёя мягко покачал головой. — Я завидую твоей способности придерживаться того, что правильно.

Внезапно мне стало трудно поверить, что это хрупкое, измученное выражение лица принадлежало тому же человеку, который безжалостно расправился с эльфами.

Это лицо говорило мне о том, что Кёя многое пережил и у него были свои причины.

Проявив слабость лишь на мгновение, Кёя закрыл глаза. Когда он снова открыл их, огонь вернулся в его взгляд.

— Ты прав. Но я не собираюсь менять свои взгляды. И я не собираюсь сожалеть о содеянном.

В этих глазах я увидел убежденность человека, который никогда не отступит от своих убеждений.

Убеждения, которые никогда не могли совпасть с моими...