Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Ветер плачет (Часть первая)

«Всё в порядке! Всё будет хорошо!»

Гёку-оу повторял это снова и снова. Всё уже почти закончилось. Скоро всему придёт конец.

Он чувствовал, как кольца цепей, опутавших его ноги, опадали одно за другим. Всё, что он сейчас делает — это обрубает бесчисленные путы, затянувшиеся вокруг его шеи.

Кошмарный сон, мучивший его почти тридцать лет, наконец-то развеялся. Он почти у финала. Конец уже близок.

Гёку-оу снял с полки чучело орла-стервятника. Живая птица когда-то принадлежала его матери. После её смерти орёл умер мучительной смертью, просто отказался жить без любимой хозяйки. Мужчина до сих пор помнил срывающийся голос умирающей матери, доверившей ему уход об орле, но мальчик не знал, как с ним обращаться.

Ребёнок, чьё имя означало Нефритовая славка, совершенно не умел заботиться о других птицах.

«Ты должен защитить этот город, слышишь?»

Он помнил последние слова матери. Его мама была нежной и доброй и ни на кого не держала зла. Отец, Гёкуэн, называл её уважительно — госпожой Сэйбо, Мать Запада. Имя отражало решимость отца сделать жену самой уважаемой фигурой в Западных Землях.

Родители рассказывали, что назвали сына в честь крохотной пташки, нефритовой славки, обитавшей на Дальнем Востоке. Он бы предпочёл сильное имя, например, Орёл-стервятник.

"Жизнь твоей матери была спасена отцом. Сюжет, достойный оперы: герой спасает юную деву.”

В таком случае, почему вы назвали меня в честь какой-то хрупкой камышовки? Ему хотелось носить гордое, непреклонное имя.

Гёку-оу отставил чучело орла обратно на полку, как вдруг услышал стук в дверь.

— Входите!

— Господин Гёку-оу, к вам кое-кто пришёл. Мне впустить его?

За дверью стоял слуга. Гёку-оу успел вернуться в свой кабинет для того, чтобы переодеться. Гости сейчас совсем не ко времени: он спешил на площадь, где проходила церемония.

— Кого там принесло?

— Это человек по имени Такубацу из деревни на северо-западе. Так впустить его, господин?

Слуга также интересовался, желает ли господин, чтобы кто-то из охранников присутствовал в кабинете во время встречи. Но Гёку-оу не желал задерживаться ни на мгновение, и поторопился побыстрее отделаться от непрошенного гостя и завершить встречу:

— Нет необходимости в охране, и вы также можете идти.

Такубацу — старший молочный брат Гёку-оу. Мать Такубацу была рабыней из племени Чтецов ветра. Госпожа Сэйбо выкупила одноплеменницу и забрала в свой особняк, чтобы позаботиться о ней. Женщины привязались друг к другу, как сестры, и мать Такубацу стала няней Гёку-оу.

Гёку-оу вспомнил, как госпожа Сэйбо и кормилица вместе ухаживали за птицами.

— Прошу прощения, что побеспокоил господина, — Такубацу вошёл в кабинет вместе со слугой, и встал перед Гёку-оу, который заканчивал одеваться. Это был худощавый человек со слегка вьющимися чёрными волосами и светлыми глазами, с заметной примесью экзотической иноземной крови. У кормилицы родился ребёнок, когда она была в рабстве, и отец Такубацу был её бывшим хозяином.

Такубацу и его мать долгое время служили в доме отца. Позже кормилица заболела и уволилась. Гёкуэн дал женщине немалую сумму денег в благодарность за её тяжёлый труд, и мать с сыном переехали в деревню, подальше от шума и суеты Столицы.

С тех пор Гёку-оу и Такубацу практически потеряли связь друг с другом. Вероятно, Такубацу никак не мог привыкнуть к новой среде. Впрочем, Гёку-оу это нисколько не волновало. Такубацу всегда вёл себя как старший брат, но теперь мальчишка уехал, отчего маленький Гёку-оу почувствовал себя намного спокойнее.

Позже Сэйбо сообщила ему, что кормилица серьёзно больна, и после переезда в деревню ей сделалось хуже. Женщина слишком настрадалась в рабстве, а теперь, вдобавок, уволившись со службы, сильно сдала. Похоже, она постепенно сходила с ума.

Когда Такубацу требовались деньги на лечение матери, он снова и снова приходил к отцу за помощью. Со временем и другие бедняки, подобно Такубацу, стали брать в долг у отца. Большинство из них были бывшими рабами, выкупленными матерью.

Гёку-оу всегда считал, что эти люди отплатили неблагодарностью за добро. Он не понимал, почему отец так снисходителен и легко идёт у них на поводу.

— Что случилось? Почему ты решился обратиться ко мне напрямую?

Гёку-оу с трудом подавил гнев, сдержав готовые вырваться обвинения в том, что мужчина приехал в неурочное время. Отца сейчас нет в Западной Столице. Пусть они и молочные братья, но прошло много времени с тех пор, как они не виделись.

Гёку-оу хотелось закончить встречу как можно скорее. Честно говоря, ему вообще не хотелось видеть Такубацу.

— Извини, что явился без приглашения. Но есть кое-что, о чём я хотел бы спросить тебя, и дело не терпит отлагательств.

Гёку-оу не помнил, когда в последний раз встречал Такубацу. Кормилица уехала из дома, когда ему было лет пятнадцать. До этого Такубацу, который был на год старше, любил вести себя, как старший брат. Гёку-оу такое поведение не слишком заботило. Однако сейчас он почувствовал сильное раздражение. Но ему не хотелось вступать в ссору только лишь из-за этого. Он справится, как полагается зрелому правителю.

— Скажи мне, что тебя интересует. Однако я довольно занят. Я должен присутствовать на ритуале. Прошу тебя, поторопись.

— Тогда я прошу прямо: планируешь ли ты начать войну с Шаохом? — Такубацу строго взглянул на него.

— Если другого выхода не будет, нам останется только война. К сожалению, не в моей власти что-либо изменить, — ответил Гёку-оу, поправляя одежду.

— Это явно твоих рук дело! Но зачем? Разве ты не собирался путешествовать по миру, как господин Гёкуэн, заводить друзей из всех слоёв общества, делать свой бизнес процветающим, чтобы Западная Столица становилась всё сильнее? У тебя же есть дети, внуки! Сынок, неужели ты хочешь подвергнуть свою семью опасности? Так и будет, если ты начнёшь войну, — Такубацу говорил поучительным тоном, как строгий учитель.

В детстве Гёку-оу казалось, что его молочный брат очень высокий, но теперь он выглядел довольно хилым. Из-за сумасшествия няни брат не мог достойно зарабатывать на жизнь, постепенно обнищал и постоянно приходил к отцу выпрашивать деньги.

Гёку-оу думал, что сегодня он вновь явился попросить в долг, но надо же, этот глупец пришёл поговорить о политике!

— Я действительно так говорил. Но все эти мечты давно в прошлом. К тому же если мужчина хочет защитить свою семью, он должен принять соответствующие меры.

Гёку-оу, мечтавший о путешествиях и дружбе во имя процветания, был тогда слишком молод, ничуть не сомневался в своих силах, думая, что небо всегда будет голубым.

— Ты сам видишь, в каком тяжёлом положении оказалась Западная Столица и её жители из-за нашествия саранчи, — продолжил сын Наместника. — Разве, чтобы спасти людей от гибели, не стоит пойти на некоторые жертвы?

— Будучи правителем, твой долг всеми силами предотвращать такие ситуации. Если бы здесь был господин Гёкуэн, он придумал бы иной способ. Ты тщательно взвесил своё решение? Разве Его Императорское Высочество не делает всё возможное, чтобы сгладить последствия бедствия?

Гёку-оу слышал лишь осуждение в словах гостя. Вьющие волосы, светлые глаза. Человек смешанных кровей, иноземец, чужой… Такубацу вызывал у Гёку-оу всё большее раздражение.

— Этот вопрос не имеет к тебе никакого отношения. Прошу прощения. У меня есть официальные обязанности, я должен присутствовать на ритуале. Нет времени спорить с тобой.

— Ты ведь хочешь призвать людей к войне, не так ли? Лишь бы сцена была готова — ты всегда умел подстрекать людей. Кажется, ты только что до смерти напугал своих братьев и сестёр?

— Замолчи!

Гёку-оу повысил голос.

«Нужно немедленно взять себя в руки!»

Громкий окрик мог привлечь людей из охраны. Это вызовет ненужные хлопоты и пересуды. А всё потому…

— Кто сказал, что вопрос не имеет ко мне отношения? Я твой брат!

Гёку-оу холодно посмотрел на Такубацу.

Этот попрошайка сказал то, что никто не должен услышать.

— Что за чушь ты несёшь? Мы с тобой всего лишь молочные братья, ты не моей крови. Хочешь и далее притворяться моим старшим братом — дело твоё. Но ты мне не брат!

— Я знаю, что тебе сложно принять это. Господин Гёкуэн и госпожа Сэйбо воспитали тебя, как родного, и даже моя мать сделала то же самое.

Такубацу бросил на стол какой-то свёрток. Это был свиток старого грязного пергамента. По виду документу было несколько десятков лет. Молочный брат развернул свиток и указал на определённое место.

— Вот здесь всё ясно написано.

В документе было указано имя госпожи Сэйбо и какого-то ребёнка с незнакомым именем. Однако год совпадал с датой рождения Гёку-оу.

— Неправда, что моя мать покинула особняк господина Гёкуэна из-за болезни. Это господин Гёкуэн попросил нас покинуть его дом, чтобы спрятать нас с матерью.

И Такубацу поведал о прошлом:

— Мой отец был бизнесменом из Шаоха. Он потерял всю семью в эпидемиях; дети его умирали один за другим. Тогда он вдруг вспомнил о ребёнке от давно забытой рабыни.

Гёку-оу молчал. Ему давно пора было появиться на церемонии, но он не имел права проигнорировать этого человека, которому так много было известно о прошлом.

— Этот человек как-то приходил в дом господина Гёкуэна, — продолжал тем временем Такубацу. — Когда ты увидел его, неужели ничего не почувствовал?

Прошло всего несколько дней после отъезда кормилицы и Такубацу. Какой-то иноземец пришёл в особняк отца и схватил Гёку-оу за плечи.

Мужчина заговорил с ним на языке Шаоха. Гёку-оу ничего не понимал, знал лишь, что тот человек всё повторял “сын, сын”.

У незнакомца были рыжие волосы и светло-зелёные глаза. Его волосы были такими же вьющимися, как у Такубацу. Только мощное телосложение и черты лица делали его странно похожим на Гёку-оу в будущем, когда тот вырастет.

Тот человек, совершенно очевидно, просто спутал Гёку-оу с Такубацу. Прежде чем мальчик успел стряхнуть руку иноземца, госпожа Сэйбо уже встала между ними. Мать обняла Гёку-оу за голову и со страхом посмотрела на гостя.

Гёку-оу слышал, что Сэйбо родилась среди Чтецов ветра. Рассказывали, что мать оставила луга и начала бизнес вместе с отцом, а затем отправилась выкупать из рабства соотечественников.

Нет, всё было не так.

Именно Гёкуэн выкупил вначале Сэйбо, кормилицу и других рабов из племени Чтецов ветра. После этого он женился на матери Гёку-оу и начал совместный бизнес.

Сэйбо и кормилица были рабынями одного хозяина-иноземца. И когда Гекуэн выкупил их обеих, в своём чреве Сэйбо уже носила чужое дитя. Сам того не ведая, шаохец продал рабыню, беременную его ребёнком, Гёкуэну.

— Мы с тобой братья по отцу.

Гёку-оу хотелось закрыть уши и не слышать слов Такубацу. Однако тот продолжил:

— Моя мать рассказала мне всё. Если бы не сумасшествие, она наверняка унесла бы правду с собой в могилу. Поначалу мать не хотела упоминать твоего биологического отца — ради господина Гёкуэна и их счастливого брака с госпожой Сэйбо.

Такубацу поведал, что Гёкуэн и Сэйбо были знакомы с детства, и даже помолвлены. Однако на племя Чтецов ветра напали кочевые племена, а Сэйбо и кормилицу продали в рабство. Иноземец-хозяин брал одну рабыню за другой, в результате чего обе женщины понесли: у кормилицы родился Такубацу, а у Сэйбо — Гёку-оу. Гёкуэн выкупил рабов, дал им средства к существованию и дома. Он вновь сделал Сэйбо предложение, но та отказалась, поскольку была беременна.

— Это твоё настоящее имя.

Чтобы поселиться в Западных Землях необходимо зарегистрировать место жительства и членов семьи в подушном реестре. Этот документ хранился в архиве Правительства Западной Столицы, находившейся в те годы под управлением клана И.

Гёкуэн пообещал Сэйбо принять и вырастить чужого ребёнка, словно свою собственную плоть и кровь. Женщина не смогла отказать, и мальчик получил фамилию Гёку. Няня также осталась работать в особняке, и Такубацу считался молочным братом Гёку-оу.

Мальчик был слишком мал, чтобы понимать происходящее. Гёку-оу под столом крепко сцепил руки.

Он знал. Он давно знал это.

Нет нужды слушать эту историю — Гёку-оу уже знает правду. Не смотря на это, он всё ещё остаётся старшим сыном Наместника, его наследником.

«Мой отец действовал справедливо. Защита Западной Столицы также являлась актом справедливости. Моя мать тоже этого хотела. По этой причине Гёку-оу, как старший сын, должен быть безупречен!»

Чтобы вершить справедливость, ему иногда приходилось совершать злые дела. Хотя по сравнению с проступками других чиновников, к действиям Гёку-оу можно отнестись снисходительно.

«Всё это потому, что мой отец слишком добрый».

Гёку-оу вспомнил, что бывшие рабы не умели выращивать урожай, и каждая неудача приводила к тому, что они вынуждены были занимать деньги у его отца. Отец добрый и отзывчивый. Тех, кто не мог погасить долг, он нанимал на работу в горячие сельскохозяйственные сезоны — во время вспашки и сбора урожая. С точки зрения процентов, для должников это было выгодно. Скорее, учитывая повторяющиеся неудачные урожаи и хлопоты с обучением фермеров-новичков, выигрывали как раз те, кто занимал деньги у отца. Но Гёкуэн не был скуп. Однако как долго это может продолжаться? Может ли щедрое сердце человека накормить всех нуждающихся?

Всему есть предел. Первые выкупленные рабы нарушили соглашение: они знали секрет настоящего происхождения Гёку-оу.

«Фазана не убьют до тех пор, пока он не начнёт кукарекать».

Ради отцовской любви Гёкуэна, жадные, ненасытные люди начали исчезать один за другим. Некоторые из них родились рабами, а некоторые были теми, кто знал Сэйбо ещё до замужества.

Они должны были исчезнуть. Белый нефрит не может иметь недостатков.

Чтобы унаследовать отцовский бизнес и амбиции, необходимо убрать всё, что стоит на пути.

— Откуда взялся этот документ?

— Мастер Рин когда-то спрятал его, а я нашёл.

Вероятно, он имел ввиду небольшой инцидент, произошедший на вилле Наместника некоторое время назад. Тот случай, в конце концов, дошёл до ушей Гёку-оу.

— Так ты и есть — исчезнувший Недо-Рин, которого все искали? Кажется, ты давно уже носишь эту маску. Чем ты занимался всё это время?

— Это была просьба господина Гёкуэна. Он сказал, что если Мастер Р ин спрятал документы прошлых лет, я должен сообщить ему. Он также попросил меня сжечь их, если найду. Господин Гёкуэн иногда вызывал меня для выполнения этой работы.

Гёку-оу внезапно понял. «Вот оно что!»

Отец и вправду заботился о нём. Гёку-оу получил строгий выговор от отца за то, что он сделал с кланом И семнадцать лет назад. Тем не менее, юноша не потерял статус наследника. Всё, что делал Гёку-оу, было ради одобрения отца. Ради этого он покорял сердца и ума людей, спасал их от опасностей и упорно трудился, стремится стать непобедимым героем своего народа.

Отец, несомненно, простит его. Потому что Гёку-оу, унаследовавший ум и амбиции своего отца, является безупречным правителем и всегда заботится о процветании и благополучии Западной Столицы.

И поэтому то, что Гёку-оу сделает сейчас — тоже правильно.

— Если ты печёшься о благе Западной Столицы, пожалуйста, прекрати твердить о войне с соседями. В противном случае…

Такубацу достал из кармана нож.

Гёку-оу не дрогнул. Времени оставалось всё меньше. Мужчина глубоко вздохнул, успокаивая бурлящий гнев.

— Хорошо. Давай забудем об этом. Позволь мне пойти на церемонию. Если я не появлюсь, это нарушит весь ход мероприятия. Мы же не хотим, чтобы брат Императора потерял лицо?

— Хорошо. Но Подушный реестр пока что останется у меня. Я посоветуюсь с господином Гёкуэном, что мне с ним делать.

Замолчав, Такубацу положил нож на стол и взял свиток. Похоже, он — не тот человек, который попусту разбалтывает секреты.

— Такубацу, я должен пояснить тебе только одно: ради Западной Столицы, ради провинции И-сей я готов на всё.

— Знаю. Ты всегда говорил, что мечтаешь стать великим, как господин Гёкуэн.

Такубацу улыбнулся.

— Верно.

— Господин Гёкуэн замечательный отец! Для меня он тоже был отцом и заслуживает уважения больше, чем кто-либо другой.

Последние слова Такубацу переполнили чашу терпения Гёку-оу. Всё это время он пытался сохранять спокойствие не смотря ни на что, но Такубацу не только заявил, что Гёку-оу — его младший брат, но и назвал Гёкуэна своим отцом!

Именно Гёку-оу, и никто другой — старший сын Гёкуэна! Он тот, кому суждено управлять Западной Столицей, заставлять её жителей восхищаться и гордиться им!..

— Нет, остановись!.. — раздался крик Такубацу.

Когда красная пелена перед глазами Гёку-оу рассеялась, он обнаружил, что держит нож в правой руке, а ножны — в левой. По тыльной стороне руки стекала вязкая, липкая жидкость.

— З..за что?..  — Такубацу широко раскрыл глаза и кашлянул кровью. Кровь была везде, она залила стол и пол. Окровавленный свиток выпал из его рук.

— Потому что ты мешал мне.

Гёку-оу вновь ударил Такубацу ножом, но перед глазами проплывали картины прошлого. Он очень хотел быть похожим на отца, и жаждал его одобрения.

Спина Гёкуэна была широкой. За спиной отца он чувствовал себя в безопасности. Но мальчик становился старше, и всё изменилось.

Поначалу он не особо возражал против изменений.

Гёкуэн и Сэйбо вместе занимались бизнесом, у них имелось много слуг. Гёкуэн честно вёл бизнес, а его жена, вдобавок, была умна. Когда Сэйбо видела, что Гёкуэн в чём-то нуждается, она помогала ему и заботилась о муже. Она была отличной хозяйкой. В детстве Гёку-оу не знал недостатка в еде или одежде.

Однако, когда мальчику было пять лет, в доме, помимо госпожи Сэйбо, появились и другие женщины со своими детьми, и вошли в их семью.

Гёкуэн полюбил нового ребёнка — девочку двух лет. Сэйбо также привязалась к своей сестре — второй жене господина. Эта женщина, в свою очередь, очень хорошо относилась к старшему сыну Наместника.

Два года спустя появилась третья жена, а вместе с ней — новый брат у Гёку-оу. Четвёртый, пятый…

Семья росла. Каждый раз при появлении нового члена семьи Гёку-оу грыз страх. Словно кастрюля, постепенно переполняющаяся водой.

Все жёны, выбранные Гёкуэном — добродетельные женщины. Некоторые из них отличные наездницы, другие хороши в арифметике. Каждая передаёт навыки своему ребёнку. Женщины поддерживают своего мужа, дети помогают матерям.

Благодаря связям и дружбе, царящей в семье, недавно переехавший в Западную Столицу клан Ю растёт с каждым днём.

Но, в то же время, Гёку-оу чувствует, что его связь с отцом становится всё слабее. Это не так, разумеется. Гёкуэн назначил старшего сына своим преемником.

Несомненно и то, что госпожа Сэйбо по-прежнему является главной женой господина, а остальные женщины— не более чем жёны низшего ранга.

И потому вполне логично, что только Гёку-оу под силу управлять Столицей, как и его отцу. Никто из младших братьев и сестёр не обладает достаточной квалификацией.

Не смотря на то, что Гёку-оу догадался, что не является биологическим сыном Гёкуэна, мальчик сумел с этим справиться. Хоть они не связаны кровным родством,  Гёкуэн по-прежнему дорожит сыном больше всего на свете. Даже если ребёнок — не его плоть и кровь, любовь отца от этого не ослабнет.

Только по этой причине Гёку-оу терпелив и даже до некоторой степени добр с младшими братьями и сёстрами. Он, Гёку-оу, — самый выдающийся среди детей Гёкуэна, и пока отец считал его наследником, он был готов играть роль хорошего старшего братца.

Чего он не мог вынести — так это младшей жены своего отца, и его падчерицы. У обеих были рыжие волосы и светло-зелёные глаза. Того же цвета, как у рабовладельца, который когда-то изнасиловал его мать.

Подобно кислоте горечь постепенно разъедала его нутро…

Кап-кап.

Звук капающей на пол крови постепенно вернул Гёку-оу в настоящее.

— Г…гёку…оу… - Такубацу смотрел на брата налитыми кровью глазами.

Он что-то шептал, но Гёку-оу никак не мог разобрать. Сын наместника отвёл руку, держащую нож, и вновь вонзил клинок в живот брата.

Такубацу смотрел на него обиженными глазами.

— Ради нашего молочного братства…

Гёку-оу вынул нож, а затем нанёс смертельный удар меж ребёр, и пронзил сердце Такубацу. Мужчина застонал, задёргался в конвульсиях, а затем умер.

Нож принёс Такубацу. Достаточно просто сказать, что он собирался напасть на Гёку-оу, но тот отразил удар. Самозащита. Он сумеет замять и скрыть этот досадный инцидент.

Гёку-оу поднял свиток, завернул в ткань и спрятал в ящик.

Шум борьбы, поднятый ими двумя, был достаточно громким, чтобы его услышали. Раздался топот бегущих ног, после чего в дверь постучали.

— Господин Гёку-оу, что-то случилось?

— Войдите!

— Боже правый! Вы целы, господин Гёку-оу? — в кабинет вбежал не слуга, а Рикусон. Может быть, из-за того, что чиновник покинул зал заседаний последним, а потом заметил, что Гёку-оу так и не явился на площадь, он отправился проверить, что происходит.

— Простите, но что произошло? — Рикусон сохранял спокойствие, не смотря на сильное удивление. Этого человека прислал его отец из Императорской Столицы в помощь Гёку-оу. Он действительно был вполне надёжным и не стал поднимать шум почём зря.

— А что, по-твоему, могло произойти? Сам не видишь?

— Это тот крестьянин, который пришёл вас навестить, верно? — видимо, Рикусон встретил Такубацу со слугой Гёку-оу, когда те направлялись в его кабинет.

— Именно! Он — мой молочный брат, и я всегда был снисходителен к нему. На этот раз он пришёл просить у меня денег, но когда увидел, что дела идут не так, как хотелось, рассердился и потерял самообладание.

Гёку-оу показал Рикусону нож Такубацу.

— Это вы его убили, господин Гёку-оу?

— Хм… Не думал же ты, что я позволю ему ранить себя?

Щека Гёку-оу дёргалась. Во всём виноват Такубацу, он не должен был позволять себе разговаривать с Гёку-оу так, словно является старшим сыном Гёкуэна!

Гёку-оу положил нож на стол. Нужно быстро переодеться и зажечь благовония, чтобы заглушить запах крови.

— Верно. Господин Гёку-оу — чрезвычайно храбр, и этот человек ему не ровня.

Рикусон присел на корточки, чтобы осмотреть раны Такубацу.

— Я не виноват. У меня не было другого выбора, кроме как убить его. Я хотел уладить вопрос с деньгами, но торопился на церемонию. Не стоило ему вмешиваться в мои дела. Если бы унёс ноги своевременно, остался бы жив, — Гёку-оу не сдержал полный презрения комментарий.

Взгляд Рикусона метался между Гёку-оу и трупом Такубацу.

— Да, вы правы.

Внезапно Рикусон исчез из поля зрения Гёку-оу. Обернувшись, чтобы найти чиновника, он обнаружил Рикусона прямо перед собой.

— Вот что я расскажу всем…

 Лицо Рикусона было лишено эмоций, но взгляд горел огнём. Что это с ним?

— …Я скажу: “Господин Гёку-оу подвергся нападению повстанца, а затем…”

Тело Гёку-оу внезапно обдало жаром.

— “…к сожалению, его убили”.

Что произошло? Гёку-оу был в замешательстве, его ноги перестали удерживать тело, он покачнулся и упал.

Лицо мёртвого Такубацу теперь находилось прямо перед ним. Фонтан крови хлынул на пол.

— Когда я пришёл, было уже слишком поздно. Мне ничего не оставалось, как наказать преступника на месте.

«О чём это говорит Рикусон? Непонятно».

 Гёку-оу хотел что-то сказать, но не сумел произнести ни звука. В уголках рта пузырилась алая кровавая пена. Он издал стон, похожий на пение птицы.

— О, пожалуйста, не нужно делать такое растерянное выражение лица. Ты ведь станешь главным героем!

Лицо чиновника Императорского двора по-прежнему оставалось холодным, но в глазах стояли слёзы.

— Трагическим главным героем…

Слёзы, наконец, прорвали плотину и брызнули из глаз Рикусона.

«Всё кончено. Я больше не смогу служить на благо моему городу. Я не смогу управлять Западной Столицей, как старший сын моего отца. Как жаль, что мне не суждено отправиться в Шаох, чтобы спасать людей из рабства, как делал отец».

Он мечтал сурово наказать хозяина-работорговца, который когда-то жестоко оскорбил его мать. Гёку-оу — сын Наместника, и он не позволит никому отобрать его должность.

Все свидетельства, доказывающие дурное происхождение наследника Гёкуэна, уничтожены. Он сделал всё возможное для этого.

Даже уничтожил клан И, нарушив законы Западной Столицы.

Он верил, что однажды, когда всё закончится, он сможет спокойно заменить Гёкуэна в управлении своим городом.

Вновь насладится звуками экипажей, ржанием лошадей, грохотом колёс и криками кучеров.

Услышит звуки рынка, крики торговцев, шум толпы и весёлый детский смех.

Даже в суровых условиях засушливого климата, на бесплодной земле, люди

по-прежнему сильны. И он мечтал, чтобы его народ жил благополучной и спокойной жизнью.

Теперь всё кончено. Всё это оказалось лишь сном, и теперь он чувствовал будто, наконец, просыпается.

«Странно», — подумал Гёку-оу. — «Зачем ему понадобилось это?»

Будучи наследником Гёкуэна, он бы сумел управлять разумно, сделать город процветающим и развивающимся — так для чего же он подверг жителей Западной Столицы опасности?

В этот миг цепи, столько лет оковывавшие его тело, наконец, спали.

Верёвки, десятилетиями обвивавшиеся вокруг его горла, разорвались, словно тонкая нить.

Человек, который вместе с этими нитями, оборвал и жизнь Гёку-оу, находился прямо перед ним. На его лице была написана смесь сильнейшей скорби и ненависти.

— Кто ты? — сознание Гёку-оу постепенно угасало.

Он не мог о чём-либо думать, ни двигаться.

Он, как и его отец, больше ничего не может сделать для Западной Столицы…

Так погиб человек, стремившийся стать для своего народа героем.