Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Спорт и страх

Глава 11: Спорт и страх

До праздника в саду оставалось всего несколько дней, и императрица Гёкуё согласовывала свой наряд с фрейлинами.

— Вы уверены, что это не слишком простое платье, госпожа Гёкуё? — спросила Инфа. Она была занята тем, что пыталась подобрать аксессуар к своему наряду. Женщины были одеты в красное, как и всегда, но оттенок его был темнее, чем, когда Гёкуё была только супругой.

— Может, лучше... выделиться?

— Оно идеально подойдет к цветам самого банкета, — ответила Хоннян, главная фрейлина, расчесывавшая волосы своей госпожи.

— И оно подойдет к тому, что будет надето на Императоре. Это особенно важно.

Несмотря на уверенный ответ, Хоннян выглядела несколько не в духе; она отложила расческу и подошла к гардеробу. Инфа добавила ещё одну шпильку для волос к той, что у неё уже была. Раньше, когда они находились в заднем дворце, вопрос стоял только о том, как затмить других супруг, и фрейлины придумывали, как развлечься, оставаясь в рамках хорошего вкуса и здравого смысла. Однако теперь они оказались в другом положении.

— Вы уверены, что это сработает, госпожа Хоннян? — спросила Инфа, покраснев при виде шпильки для волос, которую выбрала Хоннян.

— Хм. Ты не думаешь, что это правильный образ?

— Я думаю, что это нормально. Но мы использовали эту шпильку на последнем чаепитии с вдовствующей императрицей. Я гарантирую, что её фрейлины заметят.

— Очень жаль, — сказала Хоннян, убирая шпильку обратно. Как правило, одежда и аксессуары, использованные на большом банкете, больше не использовались на подобных мероприятиях. Самые красивые аксессуары переделывались в другие формы и использовались в качестве модных штрихов на небольших чаепитиях. Маленькие аксессуары можно было использовать несколько раз, но никому не придёт в голову, что у вас только одна вещь.

— Похоже, её не мешало бы украсить, — сказал Инфа, рассматривая одежду Гёкуё.

— Да... — согласилась Хоннян. Обе задумчиво переглянулись. Гёкуё им посочувствовала.

— Совпадающие цвета — это, конечно, хорошо, но я бы хотела, чтобы у нас было что-то такое, что действительно бросалось бы в глаза. Большой драгоценный камень или что-то в этом роде, — сказал Инфа.

Нефрит у императрицы был в изобилии, но он не подходил к этому наряду. Идеальным было бы что-то более полупрозрачное, что-то, что могло бы притягивать взгляд.

— Например, хрусталь, — сказала Инфа. — Или один из тех бриллиантов с запада!

— Сомневаюсь, что мы сможем достать такой в столь короткий срок. Если бы у нас был нешлифованный алмаз, мы могли бы попросить мастера отполировать его, но ему пришлось бы работать быстро. С алмазами нелегко работать, — сказал Хоннян.

Алмазы были твердыми, настолько, что поцарапать их мог только другой алмаз. Это затрудняло тонкую работу с ними. Тем не менее, хотелось найти что-то подходящее. Хоннян повернулась к комнате, где находился гардероб Гёкуё. Гёкуё всегда была менее склонна к показухе, чем другие супруги, но теперь она была императрицей. Наверняка у неё завалялся кристалл-другой.

Однако сама Гёкуё игриво высунула язык и сказала:

— Не похоже, чтобы это было весело.

С тех пор как она покинула задний дворец, у неё было так мало поводов для развлечений. Да, проводить дни с детьми было приятно, и император оказывал ей, своей императрице, столько милостей, сколько мог, но последнюю её просьбу он отклонил.

Если бы только Маомао, её дегустатор блюд, была здесь, она могла бы скоротать часы. Гёкуё было чуть больше двадцати лет, и её девичье любопытство ещё не угасло.

— Раз уж я собираюсь что-то надеть, то пусть это будет что-то интересное, — с улыбкой сказала она, вставая со стула. Она спокойно достала одну вещь. Две фрейлины не заметили, что и откуда она взяла.

— Хоннян, Инфа, — сказала Гёкуё.

— Да, госпожа? Что-то случилось? — сказали они и подошли к ней. Она показала им несколько камней, лежащих на куске ткани. Три камня — полупрозрачные кристаллы, настолько прозрачные, что сквозь них можно было увидеть другую сторону.

— Я и не знала, что у нас есть такие камни, — ошеломленно сказала Хоннян. Инфа переводила взгляд с Гёкуё на кристаллы и обратно, глаза её расширились. Гёкуё поняла, о чём она думает, и подмигнула ей, показав большой палец вверх так, чтобы Хоннян этого не заметила.

Императрица подошла к своему столу и взяла кисть, набросав простой рисунок.

— Возможно, мы могли бы придать им вот такую форму, — сказала она. Она нарисовала шпильку для волос, немного похожую на традиционный фонарь; кристалл должен был лежать внутри, словно в корзинке. Она передала кристалл и бумагу Инфе.

— Пойди и попроси их об этом, если хочешь, Инфа.

— Но госпожа Гёкуё, я всегда делаю такие заказы для вас...

Хоннян начала доставать предметы, но Гёкуё остановила её.

— Конечно, мы можем время от времени давать Инфе занятие. Я уверена, что она понимает, чего я хочу.

— Не сомневаюсь, но... Госпожа Гёкуё, что вы планируете?

Императрица ответила не сразу. Хоннян была резкой. Она не зря была главной фрейлиной и знала, как устроена Гёкуё, ведь она была ее воспитательницей с тех пор, как императрица была еще девочкой. Как Гёкуё знала Хоннян, так и Хоннян знала Гёкуё.

— Не могу же я вечно заставлять тебя выполнять все мои обязанности? — спросила императрица. Она опустила взгляд на пол, а затем умоляюще посмотрела на Хоннян.

Выражение лица другой женщины стало ещё более жёстким.

— Пока я ваша главная фрейлина, госпожа Гёкуё, я клянусь, что буду исполнять свой долг.

— Но как ты сможешь выйти замуж в таком случае?

Это слово "замуж" произвело желаемый эффект. Хоннян выглядела потрясенной, как будто её застал неожиданный раскат грома.

— З-З-Замуж..., — сказала она. Хоннян всё ещё была энергичной и прекрасной, но уже вышла из среднего брачного возраста. Если большинство людей вступали в брак между подростками и двадцатилетними, то Хоннян было уже тридцать лет... плюс два. Поэтому, когда они были в заднем дворце, она старалась свататься к Гаошуну, даже если он был евнухом. На самом деле он не был евнухом, но у него уже была старшая, властная жена. Узнав об этом, Хоннян сразу же потеряла к нему всякий интерес.

— Ты всегда хочешь всё делать сама. Что я буду делать, если ты уйдешь? Мне нужно, чтобы другие мои дамы набирались опыта.

Чрезмерная компетентность Хоннян отбивала охоту у нечестного пола приближаться к ней. Когда в четырнадцать лет Гёкуё поступила на службу в Задний дворец, Хоннян отправилась с ней. Задний дворец был слишком похож на логово беззакония, чтобы молодая женщина могла самостоятельно прокладывать себе путь; ей нужны были способные сопровождающие. Гёкуё сопровождали и несколько других старших женщин, но, когда она стала постельной супругой Императора и покушения на её жизнь стали реальной возможностью, а то и реальным событием, её женщины одна за другой отправились домой. Некоторые из них вышли замуж, другие оказались неспособны пробовать её еду.

Наконец остались только Хоннян, Инфа, Гуйэн и Айлан, причем три последние были молоды и неопытны. Гёкуё понимала, почему Хоннян считает, что она должна отвечать за все.

С рождением принцессы Линли была временно нанята нянька, но Гёкуё не брала новых фрейлин. Выросшая в месте, где пески сдуваются, и никогда не знавшая, кто враг, а кто друг, она предпочла сохранить ту компанию, которая у неё уже была.

Посреди всего этого появилась Маомао. Когда она была рядом, всё было так весело. Гёкуё могла бы легко погрузиться в воспоминания, но она знала, что сейчас нет времени предаваться воспоминаниям. Сейчас ей нужно было направить все силы на то, чтобы сбить Хоннян со следа, хотя бы для того, чтобы и дальше убивать время.

— Отец сказал мне, что мы просто обязаны найти для тебя, Хоннян, какую-нибудь хорошую перспективу.

— Это сказал мастер Гёкуэн? — спросила Хоннян, заметно растроганная.

Это была неправда. Отец Гёкуё заметил: "Если бы у этой Хоннян был ребёнок, он бы далеко пошёл в мире, сын или дочь". Сейчас было бы уже слишком поздно, чтобы такой ребёнок стал молочным братом или сестрой, но он, несомненно, сослужил бы хорошую службу.

— У меня стало больше фрейлин, чем раньше, — добавила Гёкуё. — Тебе не придется нести всё на своих плечах.

После рождения наследного принца из родного города Гёкуё приехали ещё три фрейлины.

— Я понимаю твои опасения. Для женщины это всё равно поле боя, пусть и не такое страшное, как задний дворец. Никто из нас не знает, что может случиться. Но ты больше не одинока. Ты должна начать думать о своём будущем и жить для себя.

Честно говоря, Гёкуё поразила даже саму себя беглостью этой маленькой проповеди. С таким беглым языком она могла бы даже выжить в этой женской войне.

— Госпожа Гёкуё... Я и не подозревала, что вы так ко мне относитесь...

Глаза Хоннян наполнились слезами.

— Очень хорошо. Я пойду позову Айлан и Гуйэн. Хотя я сомневаюсь, что эти девушки смогут справиться со многими моими обязанностями.

Хоннян вышла из комнаты, внезапно согласившись с мнением Гёкуё. Её щеки, когда она уходила, сияли, как у девы в первый миг влюбленности.

Оставшись в комнате одна, Гёкуё снова потянулась за кистью для письма. Она не собиралась допустить, чтобы это была простая шалость. Она напишет отцу, который сейчас находился в столице, и спросит, не знает ли он каких-нибудь хороших потенциальных женихов.

— Госпожа Гёкуё?

Она была так удивлена появлением Хоннян, что чуть не выронила кисть.

—Да? Что-то случилось? — спросила она.

Она старалась выглядеть спокойной и невозмутимой, изучая Хоннян. Лицо главной фрейлины было неожиданно бледным, а Коку-у стояла снаружи, её щеки были такими же бескровными.

— Это... Это для вас, — сказала Хоннян и протянула письмо. Оно было аккуратно сложено и запечатано сургучом. На печати был оттиск обычного мака, но он стёрся — знак того, что письмо проделало долгий путь. Гёкуё сразу узнала знак отличия, она бы поняла, кто отправил письмо, даже если бы на нем не было имени.

— Это... Это от моего старшего брата, — сказала она. Слова, которые так легко давались ей несколько минут назад, теперь казались тяжелыми и трудными. Её старший брат был сыном законной жены её отца. Родная мать Гёкуё была танцовщицей, выступавшей в западной столице, когда Гёкуэн заметил её и влюбился. Через некоторое время она родила Гёкуё; от матери императрица получила рыжие волосы и нефритовые глаза.

Гёкуё и её брата разделяло более двадцати лет, они были ближе к племяннице и дяде, чем к сестре и брату. Семейного тепла между ними не было.

"Иностранное отродье!"

К тому времени, когда Гёкуё смогла понять смысл этих слов, она уже успела убежать от брата далеко-далеко. А вот от детей брата, казалось, ей не скрыться. Естественно, дети подражали отцу в его открытом презрении. Что ей оставалось делать, кроме как смеяться? Она поджимала уголки рта и хохотала, что бы они с ней ни делали. Плач доставлял им только большее удовольствие, а если она сердилась, они тут же выходили из себя и заявляли, что это она была с ними груба. Ей оставалось только смеяться, что бы они ни делали.

Когда отец приказал ей войти в задний дворец недавно вступившего на престол императора, Гёкуё увидела свой шанс. Шанс отправиться туда, где её брат и его отпрыски не смогут её тронуть, где будут всевозможные развлечения. Да, ей было грустно покидать родной дом, но она также чувствовала себя счастливой.

Гёкуё сломала печать на письме. Письмо было написано плавным, изящным почерком, нехарактерным для её брата.

— Что он пишет? — спросила Хоннян, на её лице застыло выражение беспокойства.

Гёкуё поджала уголки рта и усилием воли заставила сердце перестать биться так быстро.

«Улыбнись», — сказала она себе. — «Смейся».

— Он начал с совершенно обычного комментария о погоде. По крайней мере, он знает, как проявить хоть толику уважения.

Она была уверена, что он написал это, стиснув зубы. Она знала, как сильно он презирает эту дочь иностранной наложницы.

Поскольку их отец Гёкуэн находился в центральных областях, брат Гёкуё, несомненно, относился к западной столице как к своей личной вотчине. Был шанс, что Гёкуэн просто останется здесь, а её брат возьмёт на себя управление их домом.

У Гёкуё было ещё несколько старших братьев, но только старший из них проявлял желание подняться в мире. Именно поэтому отец попросил кого-то из столицы в качестве помощника. Она слышала, что прислали одного из людей великого коменданта Кана. Когда она впервые узнала, что великий комендант — отец Маомао, то была потрясена, но, поразмыслив, решила, что не настолько.

Читая письмо брата, она уловила проблески новых амбиций.

— Он пишет, что хочет отправить свою дочь в задний дворец, — сказала она Хоннян. Это будет племянница Гёкуё. По слухам, ей было шестнадцать лет, но Гёкуё не помнила, чтобы у её брата были дочери такого возраста. Должно быть, она была отпрыском наложницы или девочкой, которую он откуда-то удочерил. К письму прилагался её небольшой портрет. Что побудило его сделать это?

Гёкуё некоторое время молча рассматривала его, а затем, не говоря ни слова, разорвала на кусочки. Она прекрасно понимала, что девочка не виновата в том, что её отправили в задний дворец, но намерения брата были прозрачны, и это вызывало у неё отвращение.

На портрете была изображена девушка с рыжими волосами и зелеными глазами. Признаки ребёнка с иностранной кровью. Именно тех, кого так ненавидел её брат.