Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Шах и мат

Глава 20: Шах и мат

Была глубокая ночь, и Маомао ехала в карете. После окончания рабочего дня ей пришло письмо от Джинши, которое было доставлено очень незаметно.

«Интересно, что ему нужно?»

Его вызов ещё никогда не был для неё хорошей новостью, и она не питала больших надежд на то, что это изменится. Но она была не в том положении, чтобы отказать ему.

Последний раз они виделись на турнире по го. Как бы ей ни было неприятно это признавать, присутствие чудаковатого стратега успокаивало: она знала, что в его присутствии Джинши не сможет ничего провернуть. Но теперь...

«Интересно, куда я еду?»

Поездка в карете обычно означала, что она едет в резиденцию кого-то важного — на виллу А-Дуо, во дворец императрицы Гёкуё, в павильон Джинши. Но сейчас они ехали в противоположную сторону от покоев Джинши.

Чем пышнее становились здания вокруг, тем сильнее и неприятнее Маомао потела.

Когда карета достигла места назначения и ей предложили сойти, Суйрэн уже ждала её.

— Давно не виделись, — сказала она.

— Да, госпожа, — ответила Маомао.

— Извините за отсутствие церемоний, но я бы хотела, чтобы ты прошла в дом и разделась.

Маомао ничего не сказала, лишь неохотно проследовала в здание. При входе в задний дворец тело обыскивали — неужели здесь что-то подобное?

— Меня вызвал господин Джинши, — многозначительно заметила Маомао.

— Да, и, если бы это был только молодой господин, нам бы не пришлось проходить через эти глупости, — ответила Суйрэн.

Другими словами, здесь был кто-то ещё.

Суйрэн взяла у Маомао халат. Из складок она извлекла письменный набор, листки бумаги, какие-то лекарства и бинты, один за другим, пока не стала выглядеть совсем измученной.

— Ты всегда носишь всё это с собой? — спросила она.

— Я оставила свой швейный набор дома, — ответила Маомао. Тем временем она сняла с себя даже нижнее белье, оставив свое тощее тело под холодным воздухом. Она покрылась мурашками.

— Ты что, белка? Открой рот, я лучше проверю твои щеки.

Как будто мало того, что пришлось раздеться догола, теперь Суёрэн заглядывала ей в рот.

— У тебя очень ровные зубы, Маомао, — одобрительно заметила старушка.

— Спофибо бофшое — ответила Маомао.

— И кожа у тебя такая гладкая. Но, может быть, ты снимешь это?

Суйрэн сняла повязку на левой руке Маомао. Поскольку Яо запретила ей причинять себе боль, она была в сравнительно хорошем состоянии.

— Зачем меня сюда позвали? — спросила Маомао.

— О? Ты же не можешь сказать, что понятия не имеешь. Интересно, подготовилась ли ты?

В её голосе слышалось поддразнивание, но Маомао от этого не стало легче.

— А Император сегодня присутствует?

Все эти попытки убедиться, что она безоружна, наводили на мысль, что там будет кто-то очень важный. Обыск в заднем дворце был более простым, но там всегда была охрана. Ей дали понять, что несколько человек выставлялись у входа в комнату, когда император наносил ночной визит одной из своих супруг.

— Тебя не смешно дразнить, Маомао. Не хочешь ли ты узнать, не позвали ли тебя сюда на свидание?

«Не могу сказать, что эта мысль не приходила мне в голову».

При всех своих недостатках Джинши обычно действовал по правилам. Ей хотелось думать, что он не сделает ничего столь резкого.

«В любом случае, если уж на то пошло, я хотела бы принять ванну, а не просто надела новую одежду».

Она пропустила руки через рукава, затем вытерла веснушки и присыпала щеки белой пудрой. Когда она закончила переодеваться, её подвели к двери, охраняемой солдатами, которые поклонились, когда она вошла. За дверью был ещё один коридор, а за ним - комната. Тусклый свет освещал единственную дорожку у её ног, как будто освещая путь в какой-то другой мир.

В комнате было тепло; Маомао слышала потрескивание мангала, смех и болтовню трех вельмож.

— Я привела её, господин, — сказала Суйрэн; затем она поклонилась и вышла.

Маомао потеряла дар речи, увидев, кто пришёл. Джинши и император, как она и ожидала. Но не императрицу Гёкуё.

Помещение представляло собой две смежные комнаты, раздвижная дверь между которыми была открыта. Вторая комната, судя по всему, была спальней, а та, в которой сидели три знатные особы, была оборудована диваном и столом, а также письменным столом. Это была замечательная обстановка, и по комнате разносился удивительный аромат.

«Что это за запах?

Он казался ей знакомым, но она не могла определить его. Поскольку в комнате было полно знати, она надеялась, что в этом нет ничего опасного.

— Интересную компанию вы собрали, Лунный принц. Что у вас на уме?

Гёкуё рассмеялась и спрятала рот рукавом.

— Согласен, и мне интересно то же самое, — весело ответил император. — С её присутствием я уверен, что это что-то очень интригующее.

«Здесь как-то совсем... по-домашнему. Что происходит?»

Как ни крути, но Маомао была не на своем месте в этой комнате. Неужели она пришла сюда, чтобы просто отдохнуть и расслабиться втроём? Здесь не было ни фрейлин, ни охранников, ни даже Гаошуна или Хоннян.

Склонив голову, она размышляла, как ей поступить. Неужели она пришла сюда, чтобы позабавить высокопоставленных особ? На какие забавные выходки ей придется пойти?

«Попробую вспомнить какие-нибудь хорошие шутки из квартала развлечений...»

Гёкуё они, может, и понравились бы, но Джинши они, скорее всего, не понравились бы. Такие шутки, как правило, ничем хорошим для мужчин не заканчивались. Лучше держать их при себе.

«Если бы я знала, что происходит, то могла бы подготовиться получше. Может, прихватила бы с собой одно из пособий по "ночным визитам".»

Нет, это тоже не подойдет. Императору нравились эти книги, но она не могла демонстрировать их перед Гёкуё. Да и Суйрэн наверняка нашла бы и конфисковала их во время обыска.

Она всё ещё размышляла, что ей делать, что она может сделать, может быть, есть какой-нибудь занимательный маленький спектакль, когда увидела нечто такое, что заставило её усомниться в собственных глазах.

На подносе был насыпан песок, на котором почти небрежно лежали ветка и камень. Казалось, это должно было напоминать сад, что-то, что могло бы порадовать посетителей. Но внимание Маомао привлекли материалы, из которых был сделан этот "сад".

«Бархатный рог, длинный гу и... это медвежья желчь?»

Бархатный рог — это рог оленя, длинный гу, или "кость дракона" — крупные окаменевшие кости, а медвежий желчный пузырь, именно то, что было сказано, — желчный пузырь медведя. Всё это были медицинские ингредиенты самого дорогого сорта. Оленьи рога были похожи на ветви деревьев, а длинные гу — на камни. Только медвежий желчный пузырь был как бы... там, в самом центре. Неужели его поставили специально, чтобы Маомао обратила на него внимание?

«Они что, издеваются надо мной?»

Конечно, они должны были знать, что такой приз никогда не ускользнет от её внимания, как бы случайно он ни был размещён. Она боялась, что у неё начнут течь слюнки, когда она смотрела на лекарства.

— Что у вас на уме? — спросила императрица Гёкуё. — Неужели Маомао собирается раскрыть для нас увлекательную тайну?

Её глаза сверкали. Маомао сомневалась, что между ними всё будет хорошо, учитывая то, что произошло ранее, но, судя по нынешнему виду Гёкуё, всё было в порядке. Она подозревала, что среди фрейлин дело обстоит иначе: Хоннян, возможно, и отнесется к ней снисходительно, но Хаку-у и её сестры, скорее всего, будут не в восторге.

Эти люди скептически относились даже к сводному брату Гёкуё. Они не могли быть довольны тем, что она лично встречается с Джинши, даже если при этом присутствует Император.

Маомао не спускала глаз с Гёкуё, но позволила своему взгляду блуждать по комнате, и вскоре нашла ещё больше целебных вещей. Чернильный камень на столе оказался желатином из ослиной шкуры - темным комочком студенистого клея. Среди чайных листьев она заметила мяту и корицу. Неповторимый запах, витавший по комнате, видимо, был комбинацией всех этих различных лекарств.

— Нет, роль Маомао ещё впереди. Сначала я попрошу вас выслушать то, что я скажу.

Джинши широко улыбнулся и помешал большой мангал, стоявший у дальней стены.

— Я могу это сделать! — сказала Маомао, её глаза блестели. Ей стало интересно, есть ли что-то в мангале.

— Нет, не сегодня. Это я вызвал тебя сюда. А теперь я приказываю тебе присесть, — сказал Джинши.

Он жестом указал на один из концов дивана, и Маомао ничего не оставалось, как сесть. Мягкое сиденье было набито ватой, и от этого в сочетании с теплой комнатой ей ужасно хотелось спать.

«Нет! Надо не спать», — подумала она, осторожно покачивая головой и переводя дыхание. Если оставить огонь гореть слишком долго, воздух в комнате может испортиться, и дышать станет трудно. Охранников в комнате не было, как и окон. Идеально для тайной беседы. По крайней мере, здесь было несколько вентиляционных отверстий, чтобы воздух мог циркулировать.

Маомао гадала, что может означать эта богатая коллекция. На самом деле она сомневалась, зачем она здесь, учитывая, что её подвергли такому тщательному обыску. Слишком много лекарств может быть ядовитым, и почти всё может быть опасным, в зависимости от того, как это использовать.

«Вон те белые полоски — это пория?»

Они лежали в чаше с разбросанными сверху лепестками хризантем.

Лекарства были выставлены на всеобщее обозрение, может быть, это означает, что их дадут ей позже?

— Так что же за таинственную вещь ты хочешь нам сказать? — спросил император, поглаживая бороду и сузив глаза. Это было испытующее выражение, но в нём был и намёк на доброту.

На столе стояло вино с соответствующим сопровождением. Маомао задержала взгляд на алкоголе, но, похоже, пробовать его не придётся: благородные уже наливали друг другу.

«Лекарства — это хорошо... Но вино я тоже люблю».

— Хочешь? — спросила императрица Гёкуё, наблюдавшая за тем, как Маомао изучает напитки.

— Это вино очень хорошее. Не правда ли, Ваше Величество?

Императрица отлучила своего ребёнка от груди и теперь могла наслаждаться алкоголем.

«Да!»

Строго говоря, её социальное положение должно было не позволять ей пить что-либо в этой компании. Но если бы кто-то из присутствующих пригласил её выпить, то отказаться было бы немыслимо. Да, у неё не было другого выбора, кроме как выпить.

— Действительно, — сказал император. — Похоже, это хорошее, настоящее виноградное вино.

Судя по оговорке, разговоры о ядовитом вине достигли даже императорских ушей.

— Я никогда не смогу подать вам ничего ядовитого, ваше величество, — сказал Джинши. — Мне нужно, чтобы вы жили долго и счастливо.

Он слегка встряхнул свой стеклянный сосуд для питья. Значит, Маомао всё-таки не получит вина. Джинши сидел, сняв верхний халат. Возможно, он согрелся от огня и вина.

— Ты уверен, что для Маомао не найдется кубка, Лунный принц? — спросила Гёкуё.

Маомао посмотрел на неё сияющими глазами.

— Нет, Маомао пока не может пить. У неё будет работа позже.

Маомао упала духом. Она бросила злобный взгляд на Джинши, но тот, казалось, ничего не заметил.

— Какая работа? Мне жаль её, единственную, кто остался в стороне от попойки, — сказал император.

«Правильно, так ему и передайте! И прикажите дать мне лекарства!»

Маомао торжествующе сжала кулаки. Но Джинши не подал виду, что хочет взять лишний бокал. Вместо этого он сказал:

— Она нужна мне, если я хочу обратиться к вам с просьбой о будущем трона.

— Сейчас, сейчас. Всю ночь ты обращался со мной как с дряхлым стариком.

— Ни в коем случае, господин. Но разделяет ли Ваше Величество легковерие нашего бывшего правителя относительно мистических лекарств, способных продлить жизнь или даже подарить бессмертие? Могу я предположить, что нет?

«Эй, они могут существовать!»

Маомао была недовольна. Правда, такого лекарства ещё не открыли - даже всевозможные ингредиенты в этой комнате не могли сделать человека бессмертным.

«К чему он клонит? Скорее бы он перешел к делу...»

— Мне очень нужно, чтобы Ваше Величество прожило ещё хотя бы двадцать лет, — сказал Джинши.

Число было очень точным.

— Лунный принц... Похоже, у вас на уме какая-то очень конкретная идея, — сказала Гёкуё.

Она не могла не испытывать некоторую тревогу. Императору сейчас было около тридцати лет, и он был воплощением здоровья. Нет причин, по которым он не мог бы оставаться бодрым и здоровым ещё долгое время.

— И что, позвольте спросить, произойдет через двадцать лет?

В голосе Императора появилась нотка раздражения. Маомао напряглась. Нельзя было забывать, что этот пышноволосый мужчина стоит на самой вершине государственной иерархии.

— Именно тогда наследный принц примет свой королевский титул, и я смогу наконец расслабиться, — сказал Джинши.

Заговорила Гёкуё.

— Наследный принц? — спросила она.

— Да, госпожа. В десять лет он будет ещё ребёнком. В пятнадцать он официально вступит во взрослую жизнь, но в это время трудно будет полностью доверять ему. К двадцати... Ну, он будет ещё довольно молод, это правда, но если мы позаботимся о том, чтобы до этого времени его окружали хорошие люди, то проблем не будет.

О чём говорил Джинши? Несмотря на приятное теплое помещение, Маомао почувствовала, что покрывается мурашками. Она могла бы даже побледнеть, если бы не заметила грибок-гусеницу и му дан пи.

Император отставил бокал и сузил глаза. Он больше не выглядел в таком хорошем настроении.

— Может быть, ты расскажешь нам, на чем основывается этот сценарий?

Это было не совсем предложение, и именно это делало его таким пугающим.

«Если ты позвал меня сюда только для того, чтобы я слушала тревожные разговоры, то, пожалуйста, отпустите меня домой... с сувенирами».

Маомао пожалела, что не может заткнуть уши и спрятаться в углу комнаты. Императрица Гёкуё тоже не выглядела спокойной. Вероятно, она не ожидала, что в этой компании затронут столь неприятный вопрос.

— Я рассуждаю так: если бы с вашим величеством что-нибудь случилось в этот момент, двор ожидал и настаивал бы на том, чтобы я  занял трон.

Джинши достал из складок своей мантии коробочку, достаточно маленькую, чтобы поместиться на ладони. Внутри лежала одна золотая жемчужина размером с ноготь большого пальца, её поверхность была безупречна.

Жемчужины такого размера встречались крайне редко, особенно в таком прекрасном состоянии. Даже непрофессионал вроде Маомао могла сказать, что за такую жемчужину можно получить такую цену, что глаза разбегутся. Даже цена чжэнь чжу, медицинского ингредиента, получаемого путем измельчения жемчуга более низкого качества, оказалась бы такой.

— Довольно богатое сопровождение для портрета потенциальной невесты, не находите? — спросил Джинши.

— Я не буду спрашивать, кто его прислал. Я знаю, что ты слишком большой джентльмен, чтобы сказать об этом, — сказал император.

— Возможно, но я полагаю, что вы можете догадаться, ваше величество.

Наверное, на пальцах одной руки можно было пересчитать количество людей, которые могли и хотели послать младшему брату императора огромную жемчужину в надежде, что он женится на их дочери.

«И если кто-то с такими ресурсами пытается наладить связь с Джинши...»

Это должен быть либо тот, кто стремится увеличить свою собственную власть от этой встречи, либо тот, кто стремится получить косвенную власть через Джинши. В последнем случае успех поставит их на одну ступень с императрицей Гёкуё.

— И ещё кое-что.

Джинши достал ложку — она была серебряной, но металл помутнел.

— В чай в моем кабинете подмешивали яд. А во время одного ритуала кто-то пустил в меня стрелу.

«Неужели такое случалось?»

Если они не дошли до её ушей, то Джинши наверняка приказал всем, кто знал об этих делах, молчать. Да, были те, кто хотел сделать Джинши своим союзником, но были и те, кто видел в нём препятствие. Таков был мир политики.

— Вы случайно ничего не знаете об этом, императрица Гёкуё? —         спросил Джинши.

— Нет, ничего, — ответила Гёкуё с лёгкой тревогой. Никто не верил, что императрица сама виновна в покушениях на жизнь Джинши, но всегда оставалась вероятность, что кто-то из её родственников действовал без её ведома. Должно быть, этим и объяснялась дрожь в её голосе. И если кто-то из её семьи был замешан в этом деле, то, скорее всего, и её отец Гёкуэн.

— Императрица, вы прекрасно знаете, что я совершенно не заинтересован в том, чтобы стать императором, — сказал Джинши, но правительница не кивнула в ответ на его слова.

— Иначе зачем бы я шесть лет притворялся евнухом в заднем дворце?

Маомао не могла остановиться, она закрыла уши, но Джинши, улыбаясь, взял её за запястья и убрал руки, положив их на колени. Он явно хотел, чтобы она слышала всё, что он собирался сказать.

— Мне не доставляет удовольствия заниматься такими сложными делами, — продолжал Джинши. — У вас двое сыновей, ваше величество. Господин Гёкуэн получил своё имя. Возможно, вы воспользуетесь этой возможностью и дадите мне имя.

«Дать ему имя?»

Маомао покачала головой. Она переводила взгляд с одного из них на другого, пытаясь понять, что это может означать, и тут её глаза встретились с глазами Гёкуё.

— Получить имя — значит стать слугой императора. Иными словами, покинуть императорскую семью, — пояснила она. Она всё ещё выглядела бледной, и казалось, что её слова были сказаны не столько из уважения к невежеству Маомао, сколько для того, чтобы спросить Джинши, правильно ли она его поняла.

«Стоп, стоп, стоп. Нет. Подождите».

Может, это и сложно, и, честно говоря, раздражает, маневрировать, будучи членом императорской семьи, но это не может быть так просто, как просто попросить, чтобы его отпустили из семьи. С одной стороны, сколько мужчин было в императорской семье в её нынешнем виде? Все братья и сёстры бывшего императора умерли от болезней. Возможно, есть родственники по материнской линии, о которых Маомао не знала, но, насколько ей было известно, полный состав императорских мужчин включал только императора, Джинши, сына императрицы Гёкуё и ещё одного сына, рожденного от супруги Рифы. Всего четыре человека - и сыновья императора были ещё младенцами. Ребёнок мог умереть в любой момент- вы просто не могли этого знать. Как бы старательно вы ни ухаживали за ними, как бы тщательно ни воспитывали, в один прекрасный день их может сразить болезнь, вот так просто.

«Он никогда не исполнит такое желания».

Если даже Маомао знала об этом, то уж император точно не упустил этот факт.

Раздался такой громкий стук, что затрясся большой стол, и Маомао почувствовала, как волосы встают дыбом. Несколько мясных булочек скатились с тарелки. Кто же виноват? Император, который стучал кулаком по столу. Его выражение лица, обычно добродушное и бесстрастное, стало маской гнева.

«Пожалуйста, не надо!»

Бросить вызов императору — значит лишиться жизни. Но при встрече он был обычно в таком веселом расположении духа, что Маомао даже начала понемногу терять благоговение перед ним. Теперь же она почувствовала, что её сердце учащенно забилось. Она оглядела комнату, надеясь, что среди трав найдётся что-то, способное успокоить разгневанный нрав.

Лицо Гёкуё побелело: возможно, она тоже впервые видела Императора в приступе настоящего гнева.

Только Джинши выглядел невозмутимым.

— Вы обещали, не так ли? Или вы намерены отказаться, Ваше Величество?

— Подумайте хорошенько. Разве сейчас время и место говорить такие вещи?

— Да. Если я не улажу это дело быстро, то потеряю шанс на спасение.

«Не подливай масла в огонь!» — подумала Маомао, чувствуя, что начинает потеть. Она переводила взгляд с Джинши на императора и обратно, лишь изредка бросая взгляд на безоар в углу комнаты.

«Я бы хотела смотреть на этот безоар весь день».

К сожалению, её скромная мечта была разбита.

— Не сделаете ли вы меня обычным человеком? — спросил Джинши.

Комнату наполнил звук удара.

Джинши упал лицом в пол. Кулак императора дрожал.

Несмотря на себя, Маомао подошла к Джинши и заставила его открыть рот.

«Зубы не выбиты, только губа рассечена».

Тем не менее он получил полноценный удар по лицу. Скоро появится отёк. Маомао хотела проверить и руку Императора, но не решилась подойти к нему.

— Так вот почему вы настояли на том, чтобы аптекарь не пил? — спросил император, каким-то образом умудрившись не закричать. Гёкуё схватила его за запястье.

Комната предназначалась для частных совещаний. Стража не прибежала бы только потому, что кто-то хлопнул по столу. Гёкуё не могла кричать, даже если бы хотела. Если бы она закричала о помощи, сам император мог бы остановить её.

— Не беспокойтесь, императрица, — сказал Джинши.

«Черта с два!» — подумала Маомао, вытирая платком кровь с губ Джинши. Неужели они позвали её сюда только для того, чтобы она посмотрела, как дерутся два брата? Если так, то лучше бы они не вмешивали в это дело её и императрицу Гёкуё.

– Я знал, на что иду. Я готов к большему, чем окровавленная губа.

Джинши встал, снял ещё один слой одежды и шаг за шагом подошёл к мангалу.

— Будьте уверены, императрица Гёкуё: вашим врагом я никогда не стану.

Джинши улыбнулся и ослабил пояс, обнажив среднюю часть тела и пупок. Не успел он распустить пояс, как уже брал кочергу из огня. И тут он сделал то, чего никто из них не ожидал, чего никто из них даже не представлял.

Раздался общий вздох и вонь горящей плоти. Даже стойкая Гёкуё упала в обморок, и Маомао бросилась её ловить. Император смотрел на это с изумлением, даже не пытаясь прикрыть открытый рот.

Джинши боролся с болью, заставляя себя улыбаться. Он вернул кочергу в огонь.

Маомао уложила императрицу Гёкуё на кушетку, а сама уставилась на живот Джинши. Живот он обошёл стороной, но на боку, чуть выше таза, виднелся ожог. Она узнала форму: это был герб, подаренный императрице Гёкуё.

«Он не повредил внутренние органы. Но...»

Но от такого глубокого ожога останется шрам, который никогда не заживёт.

«Не могу поверить, что он был готов к этому».

— Теперь, императрица Гёкуё, я никогда не смогу бросить вам вызов. Даже если Император покинет этот мир, я не могу и не буду угрожать наследному принцу.

Маомао вспомнила случай, с которым ей пришлось столкнуться в западной столице: невеста инсценировала своё самоубийство, опасаясь ужасных издевательств со стороны мужа. Женщины её семьи долго терпели клеймение, как домашний скот.

Пометить кого-то как собственность было равносильно тому, чтобы сделать его своим рабом.

Император ничего не сказал. Его лицо, ещё несколько минут назад искаженное яростью, теперь было пустым и оцепеневшим. Ему и в голову не могло прийти, что Джинши, младший брат императора, поставит себе клеймо раба.

Маомао оставалось только одно. Из-за высокой температуры ожога кровотечение не было сильным, но рана всё равно покраснела и опухла. Она намочила носовой платок холодной водой и прижала его к боку Джинши. Она оглядела комнату, отчаянно ища масло, пчелиный воск и всё, чем можно было бы обработать ожог. Разозлившись, что у неё нет инструментов для работы, она взяла с полки дорогую миску и принялась крошить в неё масло и пчелиный воск. Ей было всё равно, разобьется ли миска или рассыплется ложка. У неё не было времени на это.

Возможно, было бы быстрее выйти из комнаты и попросить кого-нибудь принести лекарство от ожогов, но тогда бы обнажилась рана Джинши. Даже если бы в комнате было полно свидетелей, которые знали, что клеймо было нанесено самостоятельно, это могло быть опасно, если бы о нём узнал кто-то из посторонних.

— Ты проклятый мазохист! — ворчала Маомао, готовя масляно-пчелиный воск. Никто её не осуждал. Возможно, она просто сказала то, о чем думали все - в том числе и Джинши.

Маомао услышала отчетливый стук и поняла, что это император присел на диван.

— Неужели тебе так не нравится? Мысль о том, чтобы стать императором? — пробормотал он.

— Я всегда говорил, что ненавижу, не так ли? — ответил Джинши, хмурясь. — Если вы все еще настаиваете на том, чтобы я оставался в линии престолонаследия, мне придётся сделать большую рану на левой щеке.

Маомао тут же хлопнула ладонями по лицу Джинши, но он улыбнулся:

— Это была шутка.

Она отпустила его щеки, но не могла ослабить бдительность. Неизвестно, что он может сделать.

Императрица Гёкуё была в плохом, но всё же сознании. Джинши посмотрел на неё.

— Императрица, я знаю, вы надеялись, что Маомао навсегда останется вашей фрейлиной, но, возможно, я могу попросить вас отказаться от этой мечты. Теперь, когда у меня есть эта метка, я не могу позволить кому-то видеть моё тело.

«Ну и чья это вина?»

Мазь была готова, Маомао намазала ею кожу Джинши.

— Я даже не могу попросить свою фрейлину помочь мне переодеться, не говоря уже о том, чтобы позволить врачу осмотреть меня. А главное...

Он поднялся на ноги, обхватил Маомао одной рукой и потянул её за собой. Ткань, охлаждавшая его живот, соскользнула с него.

— Подождите! Господин Джинши!

Маомао пыталась бороться с ним, но из-за его раны она не могла сопротивляться слишком сильно.

— Моей женой должна стать женщина, которой я смогу безоговорочно доверять.

От этих слов Маомао резко побледнела. Она подняла голову и увидела, что Джинши улыбается ей.

— Так вот чего ты на самом деле добивался? — нахмурившись, спросила Гёкуё.

— Не совсем понимаю, о чём вы, — ответил Джинши, притворяясь невежественным, хотя Маомао всё ещё была у него под мышкой.

Маомао потянулась к императрице, отчаянно прося о помощи. Однако Гёкуё лишь с жалостью посмотрела на неё и покачала головой.

— Маомао, я думаю, ты наполовину виновата в этом.

«С чего вы взяли?!»

Она хотела возразить, что не виновата, что она тут ни при чем. Но Джинши закрыл ей рот рукой, заставив замолчать.

— И если ты несёшь ответственность, то я должен попросить тебя её исполнить, — сказал он.

Значит, помощи от императрицы Гёкуё не будет. Маомао посмотрела на императора. Тот безучастно смотрел на неё и Джинши.

— Зуй... — сказал он. — Это тот путь, который ты выбрал?

— Да.

— И ты не пожалеешь об этом?

— Не пожалею.

В глазах императора читалась грусть, одиночество. На мгновение показалось, что правитель собирается сказать что-то еще, но потом он бросил взгляд на Гёкуё и сглотнул. Вместо этого он сказал:

— Я возвращаюсь. Мои стражники замерзнут, если им придется стоять там всю ночь.

В комнате было тепло, но на дворе стоял зимний вечер.

— Я сообщу вашим людям, что вы проведёте ночь здесь.

— Глубоко благодарю за внимание Вашего Величества.

Джинши глубоко поклонился. Его губа всё ещё была распухшей, а Маомао ещё не закончила лечить ожог.

— Я пойду с вами, — сказала Гёкуё, поднимаясь. Она выглядела такой усталой, что Маомао хотелось, чтобы она смогла немного отдохнуть, но в эту ночь это было маловероятно.

«Подождите... Погодите-ка».

Если обе высокопоставленные особы уйдут, то она останется наедине с Джинши.

Она открыла рот и уставилась на него.

— Ты можешь пить после того, как обработаешь мою рану, — сказал он. Конечно, теперь он сказал ей!

Маомао отчаянно хотела покинуть комнату с императором и императрицей, но она не могла допустить, чтобы рана Джинши осталась незалеченной. Она так и зависла между молотом и наковальней, а также между торсом Джинши и его подмышкой, когда он наконец отнял руку от её рта. Он потянулся к длинному гу на полке.

— Я не был уверен, что пригодится, но постарался собрать как можно больше лекарств, — сказал он.

Маомао ничего не ответила, но, несмотря на это, почувствовала, что её сердцебиение участилось.

— Можешь пользоваться ими свободно. Любым из них, сколько пожелаешь.

Отвлекшись на мгновение, она не заметила, как Гёкуё вышла из комнаты, взмахнув рукавами. Джинши, казалось, был в прекрасном расположении духа, несмотря на то что его ударили по лицу, а затем нанесли серьезный ожог.

— Г-господин Джинши. Позвольте мне побыстрее закончить ваше лечение.

— Ночь ещё длинная. Мы можем не торопиться.

— Нет, я хочу покончить с этим!

Джинши поджал губы, но всё ещё не отпускал её.

— Чем ты так недовольна?

— Недовольна? Я не понимаю, что происходит! Кто вдавливает клеймо в собственный бок?!

— Проклятый мазохист, вот кто.

«Его слова, не мои!»

Он переводил стрелки на неё. Цвет его кожи был на удивление хорошим, хотя ему, должно быть, все ещё было больно. Всё это не имело никакого смысла. Затем Джинши двинулся в сторону внутренней комнаты.

— Куда мы идём? — спросила Маомао.

— Я хочу немного поспать после того, как меня вылечат.

— Тогда позволь мне закончить лечение. Вот.

— Нет, ты можешь сделать это, пока я лежу.

Маомао хотела было наброситься на него, но поняла, что не может — тем временем это чудовище телесной выносливости поскакало во внутренние покои.

— Или ты не хочешь сопровождать меня в спальню?

Теперь ей действительно нечего было сказать. Она услышала в его тоне поддразнивание и отвела взгляд.

Затем раздался долгий выдох, и Джинши сказал:

— Можешь не беспокоиться. Я всё понимаю.

Затем он погладил её по челке.

— Как бы то ни было, мне сказали, что у меня приличный размер...

Маомао чуть не поперхнулась. Улыбка Джинши ещё никогда не выглядела такой злой. Маомао, совершенно забыв о травме Джинши, изо всех сил боролась, и кто мог её в этом винить?

Даже если из-за этого она пропустила, что Джинши сказал дальше, тихо прошептав:

— Я так и не заслужил той услуги, которую хотел.