Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Завершение работы в западной столице

Глава 5: Завершение работы в западной столице

— Значит ли это, что я должен как-нибудь приехать в столицу? — спросил Гёкуэн.

— Да, так будет правильнее, — ответил Джинши.

Они находились в пристройке Гёкуэна — приятном, прохладном месте, выходящем к пруду. Они были только вдвоём; Басен и их различные телохранители находились снаружи. Ни у одного из них не было ничего похожего на оружие — это был шанс поговорить друг с другом в полной конфиденциальности.

Джинши, подбирая слова, размышлял о том, насколько это сложно. Он был младшим братом императора, и хотя Гёкуэн мог быть отцом императрицы, Джинши всё равно был выше его по рангу. Проблема заключалась в том, что ему постоянно казалось, что он вот-вот снова перейдёт на более почтительный тон евнуха.

Все остальные уехали, оставив Джинши и Басена в западной столице, где Джинши принялся заботиться то об одном, то о другом; старательно, методично.

— Да, всё именно так, как вы себе представляете. Особенно с учетом восшествия на престол императрицы Гёкуё, и мы считаем, что будет лучше, если у тебя как можно скорее появится фамилия.

Супруга стала императрицей, но её официальное представление откладывалось по двум причинам: во-первых, у императрицы Гёкуё была густая западная кровь, а во-вторых, у Гёкуэна всё ещё не было фамилии. С первым ничего нельзя было поделать, а что касается второго, то очевидным решением было просто поторопиться и дать ему фамилию. Эту тему следовало бы затронуть раньше, но из-за большого количества гостей её пришлось отложить до тех пор, пока все не разошлись по домам.

Гёкуэн, вероятно, знал, что это произойдёт. Идея витала в воздухе, и более проницательные могли предположить, что Джинши сделает нечто подобное. Джинши подумал, не попытается ли Урюу возразить, но инцидент с его собственной дочерью не оставлял ему шансов. Лишу могла быть членом семьи, но она была ещё и супругой императора, и злобное поведение по отношению к ней нельзя было ни допустить, ни простить. Ещё хуже была его прозрачная попытка уничтожить улики. И это при том, что фрейлины супруги Лишу в заднем дворце по-прежнему регулярно разыгрывали её. И в довершение всего сам Урюу, похоже, был куда более неравнодушен к старшей сестре Лишу.

В обычной ситуации это должно было повлечь за собой наказание, но супруга Лишу этого не хотела. Поэтому дело было прекращено, и клан У остался в долгу.

Гёкуэн, узнав, что ему будет дарована фамилия, на мгновение обрадовался, но затем опустил брови. Джинши не мог с уверенностью сказать, было ли это притворством или искренней реакцией, но в любом случае это означало, что он не собирается просто принять предложение всей душой.

Джинши прекрасно понимал, почему это так, но делал вид, что не замечает. — Что-то случилось? — спросил он.

— Нет, просто... Опять же, это означает, что мне придется ехать в столицу, не так ли?

— Да, это так.

Даже самая срочная поездка из западных районов в столицу и обратно заняла бы не меньше месяца - нелегкая перспектива для Гёкуэна, который должен был управлять этой областью. Однако он также понимал, что у него не было возможности отказаться от этого предложения.

У Гёкуэна был сын, мужчина значительно старше императрицы Гёкуё от другой женщины. Хотя, в отличие от детей клана У, Гёкуё и её брат, похоже, ладили.

— У меня действительно есть сын, и если все будет спокойно, то у него не должно возникнуть никаких проблем здесь вместо меня...

Да, если все будет спокойно. Вот в чём была загвоздка.

Было совершенно ясно, почему Гёкуё стала императрицей: император хотел сосредоточиться на том, что происходило на западе. За западной столицей находились земли Шаоха.

Сам по себе Шаох не представлял особой проблемы; настоящей проблемой была страна, раскинувшаяся за ним: Хокуарен. Император связал бы себя узами брака с кланом Гёкуэна, чтобы укрепить западную границу, но если что-то случится, пока глава клана будет в отъезде, что ж, перспектива была пугающей. Сын Гёкуэна также не мог отправиться в столицу вместо отца; ожидалось, что имя получит глава клана.

Некоторые приводили доводы в пользу игнорирования старых заплесневелых обычаев, но именно императрица Гёкуё могла пострадать, если её отец решит нарушить прецедент.

Гёкуэн всегда был и остается чиновником из западной столицы. Он владел изрядной территорией, но в глазах многих чиновников в королевской столице он по-прежнему занимал провинциальную должность на окраине страны, сколько бы земель к ней ни прилагалось. Его стремительный взлет к известности после уничтожения клана И нельзя было отрицать, но это также было источником недовольства и сопротивления против него.

— Мне очень жаль, но я должен попросить вас поехать, несмотря ни на что, — сказал Джинши. Ему было жаль этого человека, но это был единственный выход. Джинши, как и император, понимали, что просят у Гёкуэна почти невозможного, но требование исходило не от них. Оно исходило от высших чиновников столицы. Возможно, среди них были и те, кто имел родственников в Заднем дворце.

— Полагаю, это лишь первая часть их плана по наказанию выскочки, — сказал Гёкуэн, но при этом выглядел более-менее спокойным. Возможно, если вы не можете выдержать подобные уколы, у вас просто нет склонности к политике. Слово "выскочка" может означать слабую позицию, но к Гёкуэну это не относилось.

— В любом случае, я понимаю, — сказал он.

Он знал, что рано или поздно получит такой ответ, но, услышав эти слова, Джинши почувствовал облегчение. Однако Гёкуэн не закончил.

— Если позволите, я хотел бы оговорить одно условие.

— Условие?

— Да. Я хотел бы, чтобы у моего сына был кто-то, кто мог бы ему помочь. Всю свою жизнь он знал только западные земли, и у него мало опыта в мире. Если возможно, я бы хотел, чтобы его сопровождал кто-то, знающий центральный регион.

Другими словами: Я собираюсь сделать эту невозможную вещь, о которой вы просите, так дайте мне взамен достойных людей.

— Хм. Да, это кажется разумным. У вас есть кто-то конкретный на примете?

На самом деле это была вполне понятная просьба. Сын Гёкуэна однажды станет его преемником, и ему нужно будет знать о жизни в окрестностях столицы, даже если его познания будут минимальными.

— Да. Во время банкета молодой Басен казался совершенно другим человеком, когда бросился на льва.

— Ах, он? Он...

Если Гёкуэн положил глаз на Басена, это могло стать проблемой. Он мог выглядеть неважно, но был очень важен для Джинши, с ним можно было откровенно поговорить и рядом с ним Джинши мог расслабиться.

— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, я не об этом прошу. Я бы никогда не стал добиваться чего-то настолько выходящего за рамки моего положения, чтобы член клана Ма присутствовал при моем сыне, — быстро сказал Гёкуэн, поняв значение реакции Джинши.

Клан Ма был одним из именитых кланов, но они никогда не становились министрами или занимали другие высокие посты. Вместо этого они существовали для того, чтобы служить императорской семье. Возможно, если бы Басен происходил из безымянной семьи, вопрос был бы открыт, но, будучи членом клана Ма, он был уверен, что так или иначе будет связан с императорской семьей, а не с кем-то ещё. Гёкуэн поспешил отрицать, что он просил члена клана Басена помочь ему, потому что это означало бы, что его семья равноправна с императорской — утверждение, которое граничило бы с изменой.

— Я был просто впечатлён, — продолжал Гёкуэн. — Не знаю, много ли найдется мужчин, которые могли бы так решительно действовать, столкнувшись с диким зверем, а не дрожать от ужаса.

Судя по всему, замечание Гёкуэна было простой, искренней похвалой. Было несколько странно слышать, как кто-то так безоговорочно хвалит Басена, но Джинши согласился с ним: ведь как бы легко он ни выходил из себя при обычных обстоятельствах, когда дело доходило до драки, Басен проявлял удивительное самообладание. К тому же он действовал быстро. Чем опаснее ситуация, тем чаще человек действует не по уму, а по инстинкту, и инстинкты Басена не подводили его. Он заслуживал доброго слова.

По правде говоря, в боевой подготовке Джинши и Басен были примерно равны. У Джинши была более отточенная техника, поэтому в официальных состязаниях он часто выходил победителем. Но если бы им пришлось сразиться в реальной схватке, он не был уверен, что сможет превзойти Басена. Это также объясняло, почему Гаошун поручил Басена Джинши, несмотря на его неопытность.

— Это, конечно, успокоит человека, если его будет охранять кто-то настолько способный.

Гёкуэн, не осведомленный об особенностях Басена, был полон похвал.

— О? Я обязательно сообщу Басену, — только и сказал Джинши, а затем принялся обдумывать возможные кандидатуры. Если Гёкуэн обратился к нему лично, то, по крайней мере, у него должен был быть кто-то на примете.

— Итак, что за человек, которого вы надеялись видеть рядом своим сыном?

Открыто и прямо — вот как следовало поступить в этой ситуации. Гёкуэн медленно кивнул.

— Я надеялся, что смогу попросить кого-нибудь в столице.

— Хох. И кто же это может быть?

У Гёкуэна был какой-то знакомый в столице или императрица Гёкуё замолвила за него словечко? Императрица была женщиной острого ума, и Джинши не удивился бы, если бы она нашла хорошего помощника и пыталась отправить его к себе домой.

Гёкуэн улыбнулся, а затем сказал нечто невероятное.

— Может быть, вы могли бы повлиять на господина Лакана в этом вопросе?

Джинши только и смог, что сдержать гримасу ужаса на своем лице.

Расставшись с Гёкуэном, Джинши вернулся в свою гостевую комнату и опустился на диван.

— Это должно быть последнее, — сказал он.

— Да, господин.

Если бы Гаошун был рядом, Джинши мог бы воспользоваться случаем, чтобы высказать все свои претензии, но нет; присутствовал только Басен. Он тоже казался на взводе и громко вздыхал.

В столице было по-своему душно, но это было лучше, чем торчать здесь. Джинши, по крайней мере, чувствовал себя немного легче, отправив супругу Лишу и остальных в путь. Его единственным просчётом было то, что он позволил увести девушку-апотекаря только потому, что кто-то разыграл карту "старшего брата".

Конечно, её отсутствие в какой-то мере радовало, но в то же время тревожило его. И все же он практически видел, что сделает с ним эта девушка, почти на 30 сантиметров ниже его ростом, если он поспешит. Он должен был извлечь из этой ситуации максимум пользы.

— Не желаете ли фруктового сока, господин? — спросил Басен.

— Да, спасибо.

Басен нехотя приготовил сок. Пока Джинши не было дома, слуги приходили, чтобы заправить постель и заняться другими делами, но когда он находился в комнате, Джинши предпочитал, чтобы слуги не входили в неё без крайней необходимости. Дело не в том, что он не доверял персоналу дома Гёкуэна, просто в прошлом у него было достаточно неприятных случаев, и он предпочитал избегать присутствия слуг. Возможно, Гёкуэн узнал об этом через императрицу Гёкуё, потому что ни один слуга не появлялся у дверей Джинши, если тот не вызывал их.

Что касается проверки еды на яд, то телохранитель снаружи делал глоток, а Басен — другой. Это было сделано в основном для проформы: против медленно действующего яда это занятие было бы бессмысленным. В этом вопросе ему оставалось только довериться Гёкуэну.

Оставив кислый сок на языке, Джинши погрузился в размышления о следующем дне. Наконец-то он сможет вернуться в столицу, и путь туда будет гораздо быстрее, чем сюда. Лично Джинши предпочитал путешествовать по суше, а не на корабле, но если это могло сэкономить столько времени, то пусть будет корабль.

Он и в самом деле хотел поскорее вернуться домой, но здешние люди постоянно оттягивали этот момент, надеясь привлечь его внимание. Дата его возвращения срывалась отчасти из-за суматохи на банкете, а затем и из-за похорон, но была и обычная политика. Возможно, именно поэтому Гёкуэн до сих пор оставлял свои дела: в западной столице его имя позволяло легко уйти. Достаточно было сказать: "Боюсь, после этого у меня встреча с Гёкуэном".

Тем не менее не было конца людям, которые приводили своих дочерей или младших сестер, чтобы те налили ему выпивку, или приходили в сопровождении иностранок, источающих экзотическую красоту. Некоторые из их духов, должно быть, содержали ингредиенты-афродизиаки, потому что Басен, который был особенно чувствителен к таким вещам, не притронулся к напитку, а просто сидел, весь красный. В каком-то смысле он выполнял роль лакмусовой бумажки.

Несмотря на то что Басен был названным братом Джинши и его старым другом, принц всё равно мог высказать в его адрес некоторые критические замечания. На днях, во время инцидента, который привел к такому ужасному недоразумению со стороны А-Дуо, Джинши подумал, что, возможно, Басен наконец-то немного повзрослел, но, похоже, он ошибался. С женщинами своего возраста юноша так и не начал встречаться. Только с Маомао он казался совершенно спокойным, и в какой-то мере это могло быть признаком того, что он не мог представить себе, что сломает её.

Джинши считал, что, несмотря на её невосприимчивость к ядам, она всё ещё была маленькой и хрупкой, как и всё молодые женщины, но, как ни странно, он не мог представить её такой. Может быть, потому что он видел, как она заливисто смеётся, принимая яд, или возвращается после похищения такой же спокойной, как если бы ушла по делам, и так далее, и тому подобное.

Всё просто: Басен не воспринимал аптекаршу как женщину. Но Джинши был в замешательстве. К возрасту Басена у Гаошуна, его отца, было уже трое детей. Подумать только, что у мужчины, столь явно проявляющего активность среди женщин, должен быть такой сын... А старшая сестра и старший брат Басена уже были женаты.

Джинши осушил свою чашку и посмотрел на Басена.

— Тебя ещё не донимают вопросами о женитьбе?

Басен нахмурился, застигнутый врасплох вопросом Джинши. Это было очевидно. Мать Басена была кормилицей Джинши, поэтому он хорошо знал, какой она была — настолько властной, что Гаошун иногда называл свою жену "страшной женщиной".

Басен побледнел и начал обильно потеть, даже задрожал. Джинши, похоже, вызвал у него неприятные воспоминания.

— Меня... ну, побудили пойти на несколько организованных встреч.

— С хорошими девушками, я уверен, — сказал Джинши. Выражение его лица не изменилось, но внутренне он усмехнулся. В последнее время все вопросы сыпались на него, и было забавно хоть раз оказаться в роли задающего.

— Тебе хотя бы показывали их портреты?

— Да... Я был готов посмотреть, если не больше, — сказал Басен.

Возможно, это было мудро. Картинка может легко "улучшить" реальность. Человека вполне могли уговорить на встречу под ложным предлогом, после чего другая сторона могла попытаться заявить, будто Басен был повинен в этом. А Басен, будучи тем, кем он был, был настолько твердолобым, что, завязав подобные "отношения", он, вероятно, чувствовал бы ответственность перед этой женщиной до конца своих дней.

Бровь Басена нахмурилась, он выглядел озадаченным. Он опустил глаза и уставился на свою перевязанную правую руку. После долгого раздумья он сказал:

— Я ещё так неопытен. Думаю, мне ещё... рановато думать о женщинах.

Это было действительно жалкое заявление, но, наблюдая за Басеном, Джинши пожалел, что поддразнил друга.

— Тебя это всё ещё беспокоит? — спросил он.

Басен промолчал.

Джинши знал: неловкость Басена в общении с женщинами как-то связана с его матерью и старшей сестрой. И, в какой-то мере, с Джинши тоже.

Поскольку родная мать Басена всё время проводила с Джинши, за Басеном присматривала его сестра, старше его на два года и служанка. Это практически работа ребенка — просить, умолять и потакать своим желаниям, но с Басеном всё было немного иначе.

Иногда воин в бою выходил за рамки простого обучения: в кризисный момент движения врага могли казаться замедленными, а сам он — невосприимчивым к боли. Обычно такие способности приобретались в результате бесконечного совершенствования себя как воина, но Басен, казалось, родился с ними. Было ли это простым совпадением, или же причиной тому послужило то, что он был сыном семьи с многовековыми военными традициями? Как бы то ни было, способности Басена можно было назвать лишь инстинктивными.

Однажды, когда Басен решил увидеться с матерью, эти способности были обращены к его сестре и служанке. Обычно им удавалось уговорить его прекратить истерику, но не в тот раз. Своей детской рукой, маленькой и красной, как кленовый лист, Басен схватил сестру за руку и сломал её.

Ему тогда было всего шесть лет, и он сломал себе один из пальцев. Он был настолько силён, что отдача от его собственных действий оказалась настолько мощной.

Из-за этого случая Басен стал жить отдельно от своих старших сестры и брата. Джинши впервые встретил его вскоре после этого и поначалу считал его довольно холодным и отстраненным человеком, но, конечно, так оно и было: Джинши практически украл у него мать. То, что их вместе обучали фехтованию, отчасти способствовало их близости, а отчасти было актом милосердия по отношению к Басену.

Джинши впервые услышал эту историю, когда ему было уже больше десяти лет, после того как Гаошун увидел, как он дразнит Басена за то, что тот старается держаться на расстоянии от фрейлин.

— Женщины — такие хрупкие создания, — сказал Басен. — Думаю, мне ещё рано.

Что мог ответить на это Джинши? Ничего. Вместо этого он протянул свою чашку, молча попросив налить ещё сока.