Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Синие розы

Глава 18: Синие розы 

Холод постепенно ослаблял свои хватки на мир, и первые намеки на весну были в воздухе. Когда Маомао стояла, высушивая постельное белье, она чувствовала, что может поддаться искушению теплого, приятного солнца, но она покачала головой (нельзя спать на работе!) и заставила себя сосредоточиться на своей работе.

Время проходило быстро, когда дни были полными и удовлетворительными. Но, несмотря на это, два месяца, проведенные ею на службе у Джинши, казались бесконечно долгими.

Иногда ей все ещё хотелось полюбоваться на набитые полки лекарств в кабинете внешнего дворца, но она могла исправить эту проблему здесь; она могла поработать с шарлатанским врачом, чтобы привести задний медицинский кабинет дворца в порядок. Тем временем, она могла положиться на Гаошуна, чтобы получить все, что ей нужно из архивов. Было бы ещё лучше, если бы она могла свободно выходить из заднего дворца, но, ну что ж, нельзя всего добиться. Пока она служила здесь, она не могла ожидать, что сможет приходить и уходить по своему усмотрению.

Беременность Супруги Гёкуё становилась все более и более очевидной. её менструация все ещё не возобновилась, и теперь она также испытывала усталость. её температура немного повышалась, и казалось, что она чаще ходит в туалет, чем обычно. Принцесса Линли иногда прикладывала щеку к животу Гёкуё и улыбалась, как бы намекая, что она знает, что там что-то есть.

«Могут ли дети это понять?»

Линли махала ручкой животу Гёкуё, когда Хоннян уносила её на дневной сон.

Дети — самые загадочные существа. 

Принцесса начала самостоятельно ходить; Император подарил Линли пару красных туфель, в ответ она доставляла головную боль дворовым дамам. Она также стала более выразительной; если вы давали ей мягкую и приятную булочка, она широко улыбнулась в ответ. Фрейлины в Нефритовом Павильоне не имели своих детей, но, по-видимому, обладали материнским инстинктом, ведь они бесконечно лелеяли маленькую принцессу.

Хоннян часто говорила: "Может быть, у меня скоро появится свой ребенок", но другие женщины, включая Маомао, не знали, как на это отвечать. Хоннян выглядела обеспокоенной, когда говорила об этом, но никто не ожидал, что преданная главная фрейлина уйдет со своего поста. Даже если бы появилось подходящее предложение, другие женщины, скорее всего, сделали бы все возможное, чтобы остановить Хоннян. Именно она позволяла Нефритовому Павильону функционировать с таким небольшим штатом.

«Ах, быть слишком талантливым может иметь свои трудности».

Маомао начала развлекать принцессу Линли, когда у нее не было другой работы. Травма ноги была ещё одним фактором. Вместо того, чтобы занять занятых и способных фрейлин принцессой наряду со всеми их другими обязанностями, не было ли более эффективным позволить женщине, которая ничего не делает, кроме как пробовать еду, присматривать за ней? Таким образом, в этот день Маомао снова оказалась играющей с принцессой Линли, которая строила кучи деревянных блоков (специально изготовленных из легких материалов), а затем сбивала их. Она также проявляла интерес к иллюстрированным книгам, поэтому Маомао копировала картинки из книг, которые она попросила Гаошуна одолжить ей, подписываю каждую из них. Линли было всего два года, но Маомао слышала, что никогда не рано начинать. К сожалению, Хоннян преждевременно прекратила её образовательные усилия, когда конфисковала картинки.

— Рисуй цветы, как обычный человек, — указала она, указывая на цветы во дворе. По-видимому, несмотря на то, насколько отличными могли быть рисунки, изображения ядовитых грибов были запрещены.

Так Маомао проводила время, пока однажды не появился великолепный евнух впервые за долгое время, принеся с собой неприятности.

— Синие розы, господин? — спросила Маомао, глядя на евнуха с некоторым утомлением.

— О, да. Все очень заинтересованы, понимаете ли.

Джинши выглядел, будто находится в некоторой затруднительной ситуации. Для женщин дворца он выглядел красивым даже в своем беспокойстве, и в этот момент три пары глаз наблюдали сквозь щель в двери. Маомао решила проигнорировать их. Вскоре после этого Хоннян, сама выглядевшая раздраженной, схватила владельцев этих глаз, довольно ловко, можно добавить; двоих правой рукой, одну левой — за уши и утащила их прочь. Маомао решила и это проигнорировать.

— Такое умелое обращение, — прокомментировал Гаошун, замечание, которое Маомао решила оставить при себе.

Вернемся к предмету разговора.

— Все хотели бы полюбоваться некоторыми из этих цветов, — сказал Джинши.

И по какой-то причине именно ему предстояло их найти. 

«Я знала, что будут неприятности».

— Вы хотите, чтобы я их нашла? — спросила она.

— Я подумал, что ты что-то о них знаешь.

— Я аптекарь, а не ботаник.

— Просто казалось, что это может быть в твоей компетенции — слабо предложил Джинши.

— О, очень убедительно, господин, — весело сказала Гёкуё из своего положения на диване. Рядом с ней была принцесса, попивающая сок. Кто-то где-то (Джинши утверждал, что не знает кто) предположил, что одна из служанок Гёкуё может что-то знать на эту тему. Это хотя бы объясняло, почему он здесь.

«Может быть, это был шарлатан?»

Это было не невозможно. У добродушного старого пердуна была дурная привычка переоценивать способности других.

Маомао не была полностью лишена знаний о розах. Она знала лепестки производило масло, которое служило средством для красоты кожи — куртизанки использовали его периодически. Она заработала немного карманных денег, паря лепестки диких роз с их сильным ароматом, чтобы сделать это.

— Мне известно, что такие цветы когда-то цвели на территории дворца, — сказал Джинши, скрестив руки. Хоннян, явно закончив дисциплинировать трёх подслушивающих, вошла с свежим чаем.

— Кто-то явно видел видения.

«У меня икра чешется».

Её рана сводила её с ума, пока она заживала. Маленькие благословения: её ноги были скрыты под столом, поэтому она могла почесать её пальцами другой ноги. Но каким-то образом это казалось вызывающим зуд в других местах.

— Я слышал только от одного человека, но в ходе расследования я обнаружил несколько людей, которые подтвердили это, — сказал Джинши, его выражение было трудно прочитать.

— Опиум когда-то широко использовался здесь?

— Это было бы концом чертовой страны, если бы опиум попал в обиход!

Супруга Гёкуё и Хоннян посмотрели на Джинши с широко раскрытыми глазами из-за внезапной смены тона. Гаошун нахмурился и вежливо покашлял. Гнев оставался на лице Джинши ещё на мгновение, но на следующую секунду небесная улыбка вернулась. Маомао почти мольбой посмотрела на него. Ей просто не нравилась эта улыбка. Гёкуё с удовольствием наблюдала за ними, хотя сама Маомао не была в восторге.

— Не могли бы вы, пожалуйста? — сказал Джинши.

«Ого! Личное пространство!»

Он продолжал приближаться, но она не хотела, чтобы он был ближе, чем уже был. Наконец, она вздохнула.

— Что вы хотите, господин?

— Я хотел бы, чтобы они были готовы к садовой вечеринке в следующем месяце.

Пришло время весенней вечеринки. Действительно ли прошло так много времени с последней? Эмоции Маомао только угрожали взять верх над ней, когда у нее возникла мысль.

«Что? В следующем месяце?»

— Мастер Джинши, вы знали об этом?

— О чём? — спросил он, любопытствуя.

Он не понимал. Конечно, нет. Не могло быть синих роз, и не могло быть синих роз, и это не была проблема цвета.

— Пройдет ещё как минимум два месяца, прежде чем появятся какие-либо розы в цвету.

Его молчание было её доказательством: он не имел ни малейшего представления. Конечно. У нее начиналось плохое предчувствие. Он собирался настоять на этом вопросе, и ей это не понравится.

— Я как-нибудь откажусь... как-нибудь. — Плечи Джинши опустились.

— Могу я задать вам один вопрос, господин? — сказала Маомао.

Джинши с надеждой посмотрел на неё.

— Неужели это требование пришло от определенного военного командира?

Это было единственное, о чём она могла подумать, учитывая обстоятельства.

«Это объяснило зуд».

У неё были подозрения; и её тело реагировало, отрицая это имя, которое она не хотела слышать.

— Действительно. Лака...

Джинши прикрыл руками рот, прежде чем смог произнести это имя. Гёкуё и Хоннян посмотрели на него, озадаченные.

Он, конечно, говорил о нем.

«Тогда нет другого выхода».

Если он вовлечен, то она несет определенную ответственность.

— Я не знаю, смогу ли я вам помочь, — сказала она, — но я попробую.

—Ты уверена?

— Уверена. Но мне понадобятся несколько вещей и место.

Просто убежать от этого вызова было бы слишком раздражающе. Ей ничего не хотелось больше, чем сорвать эту лупу с той глазастой морды и разбить ее.

***

Весенний садовый праздник должен был проходить среди пионов. Обычно он проводился немного раньше, но люди постоянно жаловались на холод, поэтому его перенесли. Может быть, им следовало сделать это раньше, но изменить прецедент было сложно.

Красный ковёр был расстелен, а в саду были установлены длинные столы, окруженные стульями. Музыканты беспокойно настраивали свои инструменты, готовые начать играть в любое время, когда их понадобится. Женщины спешили туда-сюда, убеждаясь, что всё в порядке, в то время как молодые военные мужчины гладили свои ещё недоразвитые бороды и наслаждались видом.

За всеми ними был установлен занавес, и кто-то за ним шумел. Худенькая девушка, практически истощенная, фактически, держала гигантскую вазу с цветами. В ней были разноцветные розы, хотя ещё было слишком рано в году для них.

— Ты действительно сделала это, — сказал Джинши, глядя на розы, чьи почки ещё не раскрылись. Цветы были красными и желтыми, и белыми, и розовыми, и да, синими, а также черными, фиолетовыми и даже зелеными. Когда Маомао обещала попытаться создать синие розы, никто не представлял себе эту панораму цветов. Джинши был ошеломлен, размышляя, как она это сделала.

— Могу сказать, что это было непросто. Я даже не смогла заставить их расцвести, — с сожалением сказала Маомао. Ей не жаль было не справиться с задачей для Джинши, сколько она была разочарована, что не смогла осуществить все точно так, как она представляла себе. Джинши уже знал, что она такая, но это все равно его раздражало.

Это его очень раздражало.

— Нет, это будет вполне нормально.

Он взял розу, из стебля капала вода.

— Хм?

Казалось, что-то не так. Но на данный момент ему было все равно; он вернул розу обратно в вазу.

Он все ещё удивлялся тому, что, хотя она согласилась только на синие розы, Маомао создала настоящую радугу. Как бы она это ни сделала, она выглядела, как будто может рухнуть от чистой усталости. Он поручил её заботе официанток Нефритового Павильона, пока сам взял вазу и поставил её рядом с почетным местом. Даже в виде бутонов, а не цветов, розы были более чем достаточны, чтобы украсть внимание пионов; все, казалось, замечают и все были поражены.

Среди собравшихся чиновников разнеслись шепоты, а также некоторые насмешливые храпы: это было невозможно.

Джинши был во благоустроенном милости Императора. Более того, хотя он понимал, что это звучит как высокомерие, он знал, что его внешность достаточна, чтобы захватить дыхание у большинства людей. Но несмотря на все это, у него все равно были свои враги. Чтобы наслаждаться перспективой молодого человека, который размахивает своим весом с Императором, нужно быть лишенным амбиций, и большинство чиновников были все, кроме этого. Джинши никогда не позволял своей нимфоподобной улыбке исчезнуть, убеждаясь, что его осанка идеально прямая, когда он подходил к пьедесталу. Император с его громадной бородой сидел там, окруженный красивыми женщинами.

Взгляды, сосредоточенные на Джинши, скрывали множество разных мыслей и чувств. Похоть была в порядке — с ней можно было делать многое. Ревность также. Очень просто использовать. Что бы ни чувствовал человек, пока ты знаешь, что это, есть способы справиться с этим.

Гораздо более проблематично, когда человек трудно читаем. Джинши посмотрел на чиновника, сидящего слева от Императора. Полные щёки и глаза, которые никогда не выдавали, что он думает. Если Джинши немного неудобно рядом с ним, кто его винит?

 По мнению этого человека, Джинши был просто молодым выскочкой, и ещё и евнухом. В один момент он мог казаться, что внимательно изучает Джинши; на следующий момент, казалось, что он смотрит на пустой воздух. Улыбка этого человека была двусмысленной, не поддающейся точной интерпретации.

Это был Шишоу, отец одной из супруг, находящейся в заднем дворце — Лоулан. Он имел имперскую привязанность во время предыдущего правления, не императора, а его матери, и продолжал властвовать над нынешним правителем.

Это было нехорошо.

Тем не менее, Джинши никогда не позволял своей улыбке исчезнуть.

По крайней мере, не намеренно.

Затем его взгляд перешел с Шишоу, стоящего слева от императора, на мужчину, сидящего справа от императора, и их глаза встретились. У этого мужчины был монокль в одном из его лисьих глаз, и он ел куриное крылышко, не обращая внимания на приличия. Казалось, он думал, что он делает это незаметно, но он кусал крылышко, пряча еду в рукав, затем делал ещё один небольшой кусочек, прежде чем снова спрятать его.

В данный момент это был человек, которого Джинши считал самым опасным — Лакан. Он, казалось, изучал голову высокого чиновника, стоящего рядом с ним. Затем, будто куриное крылышко было недостаточно, он протянул руку и снял шляпу чиновника. Что он мог подумать?

По какой-то причине к шляпе был прикреплен клок черного пуха. Лакан изобразил вид удивления. Когда они поняли, что они видят голую голову этого человека, три чиновника напротив него замолчали.

Это была жестокая шутка, обнажившая (признанно хорошо сделанный) парик. Некоторые люди посмеялись над этой детской шалостью, некоторые были открыто раздражены, а некоторые старались сдержать всплеск гнева. Джинши не был единственным, кто не мог сохранить безразличное выражение лица.

Однако ему не следовало смеяться, поэтому он каким-то образом владел своим лицом и вместо этого преклонил колени на ковре. Он протянул императору вазу с розами, который погладил свою бороду и кивнул с открытым удовольствием. Джинши удержался от вздоха и с уважением отступил.

Лакан театрально осмотрел розы, на этот раз с сушеной виноградиной в пальцах. Джинши не мог не задаться вопросом, почему ничего не происходит после его неудач в обращении с людьми. 

***

— Тебе больше не следует ходить в Хрустальный павильон, — сказала Инфа, положив голову Маомао на колени. Они находились в открытом павильоне, некоторое расстояние от банкета. Инфа была очень обеспокоена Маомао, и продолжала наблюдать за ней внимательно.

С тем, как её беременность начала проявляться, Гёкуё отказалась от этого события под предлогом, что она уступает своё место Лоулан, новой Целомудренной Супруге, для которой это, по сути, публичный дебют.

Почему Маомао стала такой истощенной, что насторожила Инфу? Каждый раз, казалось, когда она ходила в Хрустальный Павильон, она заканчивала измученной усталостью. 

Там она провела последний месяц или около того; она попросила Джинши организовать это. Фрейлины Хрустального Павильона продолжали смотреть на нее, как будто они думали, что она какой-то злой дух, но она не обращала на них внимания. Ей нужно было что-то там, чтобы создать свои голубые розы.

«Место», которое она запросила у Джинши, была парильня в Хрустальном Павильоне, которую она просила построить, когда Супруга Рифа выздоравливала. Маомао знала, что, несмотря на высокий статус супруги, Рифа может быть очень щедрой, поэтому она решила спросить, не могла бы она пользоваться ванной. И, действительно, Рифа согласилась без колебаний.

Маомао все равно чувствовала себя плохо, пользуясь этим местом бесплатно, поэтому она принесла с собой книгу, которую недавно получила в Малахитовом доме.

— Это любимое чтение Императора, — сказала она, отдавая её Рифе. Император просил новые и разные «тексты», поэтому один из них мог бы быть от Рифа.

Когда супруга поняла, какая это книга, она спокойно убрала её в своих личных покоях, сохраняя свою элегантность все время. её придворные шептались между собой, наблюдая, как их леди уходит в свою комнату. Маомао рассматривала их равнодушным взглядом; никто бы никогда не подумал, что у такой аристократической женщины может быть книга, спрятанная в её рукаве.

Таким образом, завоевав расположение хозяйки дома, Маомао получила разрешение построить небольшой сарай во дворе, в который будет поступать пар из парильни. Здание выглядело довольно странно: оно имело большие окна, включая одно прямо на крыше. Как и сама парильня, оно было дорогим — дорогим для Джинши, который оплатил его из своего кармана. Маомао это не волновало. Тем не менее, она не могла не задаться вопросом, сколько же зарплаты он получает, чтобы позволить себе такие вещи.

В здание она принесла розы. Не одну, несколько, а десятки, сотни. Она выращивала их среди тепла от пара, обеспечивая им достаточно света и вынося их на улицу в хорошую погоду. В любой холодный вечер, угрожающий заморозком, она не спала всю ночь, поливая горячими камнями, чтобы сохранить им тепло.

Более одного раза все это движение вызывало открытие раны на её ноге. Когда Гаошун обнаружил это, он настоял на том, чтобы назначить другую служанку на присмотр за Маомао. И к своему удивлению, это оказалась именно Сяолан. (Как Гаошун узнал о ней?) Было достаточно просто мотивировать Сяолан: когда она узнала, что она не только сможет пропустить свои обязанности, но и получит закуски, тоже, она была в восторге делать это. Она, вероятно, была единственным, что помогало Маомао не сломаться от переутомления.

Цель Маомао во всем этом сложном маневрировании была запутать розы. Цветы цветут в соответствии со своим сезоном, но иногда, по какой-то причине, их можно увидеть цветущими в другое время года. Именно это Маомао и надеялась: обмануть розы, заставить их думать, что настало время цветения. Она привезла огромное количество растений, понимая, что не все они распустят почки.

Она выбрала вид, который цветет раньше, и не все розы в её коллекции были одного сорта. У нее был всего месяц на работу, и она не могла гарантировать успех, поэтому она была в восторге, когда увидела первые почки. Она знала, что это будет настоящим испытанием, гораздо сложнее, чем достичь правильного цвета. Она получила нескольких помощников от Джинши, но тонкости поддержания правильной температуры были её одной заботой. Если бы случилась малейшая ошибка и розы умерли, все это было бы напрасно.

Время от времени женщины из Хрустального павильона подглядывали, либо из открытого любопытства, либо из желания испытать свои нервы, увидев Маомао. Они начали нервировать ее, поэтому Маомао решила придумать что-то ещё, чтобы удержать их внимание. Но чем? Идея пришла ей, когда она смотрела на свои пальцы, размышляя, что делать.

Она взяла немного румян и нанесла его на ногти, затем аккуратно отполировала их тряпкой. Это был простой маникюр, такой, как они всегда делали в районе удовольствий, но он был необычен в заднем дворце. Такое украшение мешало работе, но оно сразу привлекло внимание дам Хрустального павильона, которые вообще мало работали. Маомао убедилась, что другие женщины "случайно" увидели её ногти, и они побежали в свои комнаты, чтобы достать свои румяна.

«Это очень хорошо сработало», — подумала Маомао, и у неё возникла немного непослушная идея. Она решила предложить маникюр и Супруги Рифе.

В заднем дворце были свои модные тенденции, и часто их устанавливали дамы, которые имели внимание Императора. И поскольку даже служанки, если она становилась возлюбленной Императора, могла быть повышена до статуса супруги, было естественно, что все женщины заднего дворца хотели бы подражать всему, что может понравиться Императору.

В данный момент, безусловно, Лоулан была на передовой моды в заднем дворце, но она так часто меняла одежду, что ни один из её образов не мог удержаться как настоящий тренд. Когда Маомао вернулась в Нефритовый Павильон, чтобы попробовать блюда Гёкуё, она показала свой маникюр Драгоценной Супруге и другим фрейлинам. Хоннян была громогласна о его неэффективности, но остальные были очень впечатлены.

«Хотелось бы иметь немого ростков бальзама или древовидного щавеля».

Бальзам, иногда просто называемый "краситель для ногтей", можно было измельчить вместе с древовидным щавелем (иногда называемым "кошачьей лапкой" на языке Маомао) и нанести на ногти. Древовидный щавель помогал подчеркнуть красный цвет бальзама.

Примерно в то же время в заднем дворце началась мода на маникюр, а почки роз начали набухать, а затем распускаться, обильно покрываясь белыми лепестками. Все розы, которые выбрала Маомао, были белыми. 

— Что ты сделала? — спросил Джинши, вернувшись после представления цветов. На его лбу была глубокая морщина, а Гаошун, стоявший позади него, выглядел так же заинтригованным. Инфа ушла, отпущенная Джинши. Хотя Маомао была публично фрейлиной Гёкуё, Джинши технически был её прямым работодателем.

— Я их покрасила.

— Покрасила? Но на них ничего нет, — сказал Джинши, щипая лепесток.

— Не снаружи, — сказала Маомао. — Я покрасила их изнутри.

Она взяла одну из синих роз и указала на место, где был срез стебля. На нем остались капли синей жидкости. Она положила белые розы в окрашенную воду. Все было так просто. Цветы впитывали воду, вместе с цветом, через свои стебли, окрашивая лепестки во всю радугу оттенков. Однако, когда они были сложены в вазу вместе, все цветы, кроме белых, должны были быть специально обработаны, чтобы цвета не смешивались и не превращали цветки в неприятный чёрный.

Таким образом, хотя розы казались уложенными в одну вазу, основание каждого стебля было обложено кусочком хлопка, пропитанного краской и закрепленного масляной бумагой. Маомао оставила бумагу там до момента представления цветов.

Всё это было на самом деле очень просто.

Такая хитрость была настолько простой, что можно было предположить, что кто-то может догадаться и что-то сказать, но у Маомао был способ справиться с этим тоже. Накануне банкета, когда Император посетил нефритовый павильон, она рассказала ему, что именно она сделала. Всем нравится быть первым, кто узнает секрет, и с удовольствием, получив возможность поиграть, Император, казалось, оставалось в хорошем настроении несмотря на то, что кто-то ему говорил.

Казалось, Джинши ушел до того, как Император успел рассказать ему историю.

— Другими словами, в последний раз здесь были голубые розы, потому что кто-то имел достаточно времени, чтобы каждый день настаивать розы в голубой воде, — сказала Маомао, глядя на сад роз.

— Но зачем кому-то столько заморочек?

— Кто знает? Может быть, хотел произвести впечатление на женщину, — ровно ответила Маомао. Затем она достала из складок своего одеяния узкую, овальную коробку из дерева павловнии. Она выглядела как коробка, в которой она хранила свои грибы-червяки, но это было то, что она прислала, когда просила "особые" книги.

— Это необычно, — сказал Джинши, вглядываясь в коробку.

— Ты красишь ногти?

— Да, хотя я не могу сказать, что это мне идет.

Благодаря контакту с таким количеством лекарств и ядов и многократному мытью, её руки находились в жалком состоянии. Мизинец на левой руке был слегка деформирован. Покрасить его в красный не изменит неестественную форму, но это помогает.

Джинши слишком заинтересовался, поэтому она смотрела на него так, как она так часто делала: как на рыбу, глядящую на поверхность воды.

«Ой, нельзя делать так», — напомнила себе она, покачивая головой. Если даже небольшой взгляд способен расстроить ее, она никогда не протянет с ним. В любом случае, у нее ещё была работа.

— Господин Гаошун. У вас есть то, о чём я просила?

— Да. В точности, как вы просили.

— Большое спасибо.

Сцена была установлена. Она собиралась испугать его до смерти.