Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 101 - Густой туман

Чан Гэн слишком гладко прошёл этот период времени. Во-первых, он прекрасно решил проблему Цзянбэя, все поставленные им цели были достигнуты. На обратном пути в столицу его уже сопровождал Гу Юнь. Если не считать дней в городе Яньхуэй, то с тех пор, как Великая Лян страдала от военного вторжения и постоянного хаоса, Гу Юню редко выпадала возможность находиться с ним так долго. Это позволяло Чан Гэну питать иллюзию того, что он может оставаться рядом с маркизом Гу пока смерть не разлучит их, совершенно не ощущая угроз надвигающихся бурь или ледяного дыхания зимней стужи.

Раньше Чан Гэн был крайне неспокоен, настороженно относился ко всему, что его окружало, малейшая провокация могла его встревожить. В то время, хотя его нервы были напряжены весь день, он действительно тщательно планировал свои действия и редко ошибался. Теперь же он провалился в мягкий капкан беспечности и удовольствия. Однако замечание Гу Юня вернуло его разум в строй и он понял, что несколько забылся.

Чан Гэн успокоил свой разум и молча вспомнил встречу, когда Ли Фэн вызывал его во дворец, и посчитал ее довольно странной - Император сиротливо ютился в комнате, наполненной пьянящим лекарственным ароматом, торжественный дворец затих и безмолвные слуги испускали ауру мрачного предчувствия, где повсюду витал запах смерти. Ли Фэн был еще в расцвете сил, как он мог стать таким дряхлым? Сломило ли его происходящее в последние времена?

Некоторые люди, ощущая собственную некомпетентность, впадали в уныние и с готовностью отступали, но Ли Фэн никогда не был таким человеком. Если бы он так легко сдавался, то не стал бы гневно выступить из толпы, когда произошло восстание Северного лагеря, и не сел бы на борт "Красного змея", когда солдаты окружили столицу.

Гу Юнь действительно обратил внимание принца на крайне значимые вещи. Чан Гэн был поражен, холодный пот на затылке и потемневшее лицо выдали его мысли.

Гу Юнь знал, что он все понял. Этот человек был слишком умным. Иногда было достаточно одного слова. Не говоря больше ничего, он протянул руку и погладил Чан Гэна по голове.

Чан Гэн схватил его за руку и потянул вниз. Гу Юнь тем временем ждал когда он выразит свое раскаяние. Он думал, что, как минимум, услышит такие слова, как "Что мне делать без Цзы Си?" Неожиданно Чан Гэн еще некоторое время держал его за руку, не только не проводя анализ, но и выдвигая необоснованное обвинение:

"Это ты во всем виноват, из-за тебя я потерял голову".

Гу Юнь на мгновение онемел.

Менее чем за полдня после прибытия в столицу он успел выступить в роли - "бесстыдника" и "бедствия", поистине он был очень занят.

Насколько застенчивым и замкнутым был Его Королевское Высочество Янь Ван в молодости? Как могло случиться, что чем больше он рос, тем более бесстыдным он становился?

Гу Юнь отбросил руку Чан Гэна, которая становилась все более и более нахальной. Он поднял рукой флягу, висевшую на боку. Чан Гэн машинально вскочил на ноги и протянул руку, чтобы схватить ее:

"В такой студеный день тебе не стоит пить холодное вино!"

Гу Юнь поднял руку и перебросил бутылку из левой руки в правую, легко поймав ее. Свободная левая рука совершенно случайно схватила Чан Гэна и обняла его. Он приподнял его подбородок и быстро поцеловал. Прежде чем Чан Гэн успел ответить, он развернулся, набросил верхнюю одежду и рассмеялся:

"Я собираюсь навестить Северный лагерь. Сегодня ты можешь спать один. Перед сном дважды прочитай Священное Писание, чтобы снова не потерять голову".

Чан Гэн: "..."

А как же обещание, которое он дал по дороге?

Как мог великий Аньдинхоу отступить от своего слова так легко?!

Гу Юнь играл с ним, но у него действительно были дела. Ему следовало бы остаться в Северном лагере изначально, но испытывая беспокойство, он сначала сопроводил Чан Гэна в поместье и убедился, что он поел. Узнав о ситуации во дворце Аньдинхоу стремительно принял решение выдвигаться в гарнизон, чтобы взять под контроль ситуацию. Необходимо тщательно охранять столицу и следить за передачей информации из столицы. Именно в этом тоже была задача Северного гарнизона.

Учитывая внезапное прибытие посланника из прерий, Гу Юнь испытывал обоснованное беспокойство. Можно сказать, что он начал переживать о государственных делах после того, как закончил беспокоиться о семейных.

В столице стояла поздняя осень, и стоило ему выйти на улицу, как неудержимый привкус зимы порывисто и мрачно бросился ему в лицо. Ночной ветер становился все холоднее, но Гу Юнь все еще сохранял привычку носить один слой одежды в течение многих лет.

Только в этот день Гу Юнь только-только сел на лошадь, но еще не выехал из дома, как вдруг почувствовал, что ветер на окраине просто пробирает до костей. Он вздохнул и повернул назад, повесил бутылку с холодным вином в конюшне и велел Хо Дану принести ему плащ, чтобы надеть, после чего поспешил прочь.

За это время Гу Юню пришлось метаться туда-сюда из-за восстания беженцев и из-за того, что предатели вынуждали императора отречься от престола, но связь Гу Юня с военачальником Цай в Северном гарнизоне не прерывалась. Если в Цзяннани уже сложилась трагическая ситуация, то ему не нужно было включать воображение, чтобы понять, что происходило на Севере.

Кровная вражда между варварами и Центральными равнинами, возможно, будет продолжаться еще лет сто, пока не исчезнут два или три поколения, которые помнят причину вражды.

Но сейчас они пришли за перемирием, что это может означать?

Гу Юнь только что прибыл в Северный лагерь, но не успел он даже выпить воды, как пришло письмо от Цай Бина.

Содержание письма было простым, но всего в нескольких предложениях содержалось много информации. Поскольку две армии так долго противостояли друг другу, у каждой из них были свои разведчики и шпионы, проникающие в стан врага. Люди, затаившиеся в рядах противника, сообщили, что весной Цзялай тяжело заболел, и с тех пор они больше не видели его появления.

Еще более странным было то, что его старшего сына, во имя сыновней почтительности, не было видно весь день, все его обязанности временно взял на себя второй сын.

У Цзялая было три сына, все они были рождены одной женщиной. Они подражали системе Центральных равнин и сделали старшего сына своим наследным принцем. Поскольку отец был прикован к постели, не было ничего необычного в том, что его сыновья соревновались друг с другом в проявлении сыновней почтительности. Но до такой степени, что первый принц перестал обращать внимание на дела, предоставив младшему брату управлять всем, было ли это уместно?

Судя по этому описанию, то, что произошло в племенах варваров, казалось, стало явью - талантливый второй принц не желал жить под тенью своего брата только потому, что родился на несколько лет позже. Скорее всего он посадил Цзялая и кронпринца под домашний арест и узурпировал трон.

Нынешний командир Северного лагеря сказал: "Маршал, в дополнение к тринадцати условиям Восемнадцать племён также согласились отправить сюда в качестве заложника младшего сына Цзялая, дав нам успокоительную пилюлю для следующего этапа мирных переговоров".

Генерал Цай только что сообщил, что повозка с младшим отпрыском Цзялая скоро въедет на границу.

"Они запросили у двора позволение пересечь границу. Я уже собирался послать кого-нибудь в поместье маркиза, но вы прибыли как раз вовремя".

С этими словами он протянул Гу Юню еще одно письмо

Дело северных варваров касалось пограничных военных дел. Прежде чем доставить его в Большой Совет, командующий, отвечающий за эмблему Чёрного Тигра, мог сначала просмотреть его. Буклет, переданный варварами, был очень искренним. В нем тщательно описывался Третий принц и то, кем были его слуги и последователи.

Третьему принцу было всего пятнадцать лет, говорили, что он был больным и хрупким. Их сопровождали посол-переводчик, десять молодых рабов мужского и женского пола, и двенадцать охранников. Имя и происхождение каждого были четко написаны, даже возраст рабов и их обязанности были подробно перечислены. Они строго следовали правилам прохождения границы Великой Лян. Гу Юнь трижды просмотрел письмо от начала до конца, но не увидел ничего из ряда вон выходящего.

Шэнь И сказал, скрестив руки на боку: "Похоже, это правда, амбициозный Второй принц заточил в тюрьму своего отца и брата, даже прогнал своего младшего брата, чтобы тот стал заложником, что облегчило ему задачу по доминированию над Восемнадцатью Племенами".

"В чем преимущество господства над Восемнадцатью Племенами?"

Гу Юнь отбросил документ в сторону. Он долго сидел у печки походной палатки, но никак не мог согреться. Несмотря на это он все еще намеренно или ненамеренно подносил руки близко к источнику тепла и осторожно растирал их.

"Если бы они потерпели поражение на этот раз, варвары не смогли бы оправиться. Каждый год то количество цзылюцзиня, которое они выкапывают, придется отправлять в качестве дани. Они не смогли защитить ни богиню, ни дочь Волчьего Короля."

Вражда между варварами и жителями на Центральных равнинах не была чем-то из области одного-двух дней: еще несколько династий назад у кочевого народа севера был обычай срываться на юг и грабить, когда был неурожай.

У севера была свирепость его сильных людей, у юга - множество знаменитых генералов. Обе стороны находились в патовой ситуации, ни одна из них не могла покорить другую в течение ста лет - до тех пор, пока Великая Лян не взяла на себя инициативу в развитии паровой технологии.

О хрониках тех лет люди могли получить представление только из записей истории. Это был золотой век Механики. Плодородная земля Центральных равнин была похожа на гигантское чудовище, пробуждающееся от своей дремоты, железные доспехи прорастали, как побеги бамбука после дождя, лёгкая броня, тяжёлые доспехи, гигантские змеи, летающие орлы и так далее. Густой пар поднимался, как прилив, железные марионетки распространялись по всей столице, дальнобойность длинной и короткой артиллерии менялась с каждым днем.

В самом начале, когда Великая Лян еще не открыла свой морской путь, сосредоточив свои силы и ресурсы на развитии железных доспехов и огневой мощи, она была когда-то презираема нецивилизованными варварами как "южане, растрачивающие свои ресурсы на роскошь и ересь".

Волчий король Севера был слишком уверен в своих когтях, высокомерно упустил возможность сесть на облака цзылюцзиня, чтобы взмыть в небо, и впоследствии десятилетиями противостоял Центральным равнинам, не в силах переломить ситуацию. Цзылюцзинь на этой территории был вынужден предлагаться в качестве дани, не в силах развить собственную технологию производства стальных доспехов. Даже сейчас их снаряжение все еще должно было полагаться на поддержку западных людей.

Этот пропитанный кровью урок из прошлого не мог быть проигнорирован Восемнадцатью Племенами. Они не могли спокойно смотреть на то, как Великая Лян с ее фабриками поднимается, снимает запрет и вот-вот во второй раз начнет прорыв в развитии технологии огненных машин и стальных доспехов. Если нынешний импульс продолжит развиваться, если они позволят Великой Лян пережить холодную зиму и медленно восстановиться, возможно, у варваров действительно не останется возможности для выживания.

"Я не смею комментировать, что на уме у второго принца, — сказал Гу Юнь, — но я понимаю Цзялай Инхо. Старая тварь скорее умрет, чем будет сидеть сложа руки и ждать, пока ее искалечат, не говоря уже о том, чтобы послать сына, даже если он пошлет своего отца, мы все равно должны быть начеку - принеси мою печать".

Этой ночью из Северного лагеря было выпущено десять или около того указов «Фэнхо», поспешность и настрой были такие же, как и тогда, когда иностранные солдаты пришли в порт Дагу. Все почтовые станции вдоль северо-запада к столице были оснащены дополнительными войсками, готовыми к встрече с великим врагом. Институт Линшу отправил партию людей в гарнизон Северных оборонительных сил, чтобы они проверили состояние доспехов и подготовились в любой момент вступить в бой.

Великая Лян вступила в зиму в разгар приближающейся бури, и вскоре наступил новый год. Однако при дворе было непривычно тихо.

Янь Ван возглавлял Большой Военный Совет, находясь в центре водоворота. Его возвращение заставило весь двор обратить на него пристальное внимание, но Янь Ван превзошел все ожидания. Он не вернулся и не начал сразу же резко проводить последующую реформу, как это представлял себе Фан Цинь. Вместо этого он начал "готовить маленькую рыбку"*.

[*отсылка к цитате Лао-Цзы об управлении: Управлять великой нацией - это как готовить маленькую рыбку: слишком много возни - и она испортится.]

После возвращения в столицу Янь Ван полностью изменился по сравнению со своим прежним занятым состоянием. Сначала он полмесяца просидел дома, а затем спокойно появился в Большом совете. На придворных заседаниях он тоже не очень много говорил, как будто вернулся к роли незаметного юноши до войны.

В обычные дни он занимался некоторыми повседневными делами в Большом совете. Если ему нужно было написать отчет, он писал отчет; если их нужно было отправить во дворец, он отправлял их, тщательно выполняя все, что входило в его обязанности. Не оставляя людям возможности очернить его, его нельзя было назвать ленивым и пассивным, но он больше не стал изнурять себя какими-либо лишними делами.

Что касается количества и качества бумаг, которые Ли Фэн получал во дворце, то возвращение Янь Вана не повлияло на это.

Среди людей, которые до поздней ночи оставались в Большом совете, больше не было фигуры Янь Вана. Он прогуливался днем и уходил вечером, отдыхая в то время, когда суд мог продолжать работать ночью. Если не было никаких дел, то он не принимал и посетителей.

Кроме того, он разбил небольшой сад в пригороде столицы. Когда Гу Юнь оставался в Северном лагере, не заходя домой, он прогуливался там, чтобы посадить цветы и поиграть с птицами. Ему потребовалось меньше полумесяца, чтобы сломить ублюдочный нрав майны "полученной" от семьи Шэнь. Отныне рот ее медоточил и она источала благословение и похвалы в адрес любого, кого видела… Но ее хвост теперь был лысым, Чан Гэн собрал все ее перья и попросил сделать из них воланчик, чтобы маленький принц мог играть.

Ноги Ли Фэна пришли в лучшее состояние. После ежедневной проверки отчетов он мог ходить по комнате с помощью сопровождающего. В этот день он случайно вспомнил, что нужно зайти в кабинет принца. Принц был очень послушным, никогда не баловался во время учебы. Ли Фэн не стал ему мешать, лишь покосился на сопровождающего и некоторое время стоял у задней двери. Затем его взгляд привлекла небольшая безделушка на столе принца.

Это было не обычное глиняное украшение, а исходящая паром штуковина. Изящная карета колесила вокруг пока еще пустого цветочного горшка. Корпус кареты представлял собой западные часы, которые бегали по дорожке туда-сюда.

Ли Фэн медленно подошел, чтобы посмотреть поближе, удивив принца, тот быстро встал, чтобы оказать должное почтение, тайком поглядывая на отца, боясь, что его отругают за то, что он "слишком увлекся игрой и потерял чувство долга".

Ли Фэн, вероятно, был в хорошем настроении. Он не выглядел рассерженным, а только спросил:

"Министерство домашнего хозяйства урезало расходы, выискивая способ сэкономить. Разве можем мы позволить себе такие дорогие безделушки. Кто тебе это купил?"

Принц не смел дышать, осторожно отвечая:

"Отец-император, это не было куплено Министерством хозяйства, а подарено мне Четвертым дядей".

Ли Фэн слегка нахмурился. "Я давно не видел А-Мина, оказывается, он занят этими вещами?"

Слуга вышел вперед и сказал: "Ваше величество, разве ваше высочество Янь Ван не просил у вас сад в прошлый раз? Теперь, когда он не занят своими официальными обязанностями, он построил в саду теплый павильон, высадил множество редких цветов и растений, а также изучил множество видов горшков самой разнообразной формы вместе с Гэ из Линшу. Сейчас уже почти наступил Новый год. Каждая семья хотела украсить свой дом растениями. Свежий бонсай Его Высочества трудно найти. А еще взгляните, в карете есть вода, и она будет автоматически и регулярно поливать то, что можно посадить в горшок каждый день. Если освещение хорошее, то после того, как она проедет несколько кругов, в воде может появиться маленькая радуга."

Принц прошептал рядом с ним: "Дядя сказал, что он купил обычные растения и заплатил по монете. Но потом привез это и красиво оформил, создавая изысканные композиции для богачей, одурачив их за алчное желание владеть чем-то дорогим и изысканным".

Ли Фэн: "Глупости, какой позор! В прошлый раз я сказал ему, чтобы он больше поддерживал принца, разве это для того, чтобы позволить ему учить тебя играть с цветами, разводить птиц и дурачить людей?"

Как только его лицо потемнело, принц испугался и тихонько встал в сторонке.

Ли Фэн тяжело опустил цветочный горшок и спросил с прямым лицом: "Я хочу, чтобы ты последовал за Янь Ваном, чтобы научиться управлять страной. Чему он тебя научил? Расскажи мне".

Принц бросил на него быстрый взгляд. Он был в ужасе, но не осмелился ответить. Он ответил мягким голосом:

"Отец-император... Четвертый дядя научил меня, что управлять великой страной - это не значит проводить всю ночь в суде и выматывать все силы. Самое главное - это наилучшим образом использовать ресурсы и людей. Законы и системы - основные инструменты того, кто управляет. Если будет создана совершенная система, все гражданские и военные чиновники смогут выполнять свои обязанности, источник национальной казны станет стабильным, э-э-э..."

Брови Ли Фэна слегка смягчились. Услышав, что его сын споткнулся, он не мог не надавить: "А потом?"

Принц постарался на славу и смело сказал:

"... Нужно лишь раз приложить достаточно сил, чтобы потом навсегда остаться праздным вдали от двора и лениво проедать императорское жалованье".

Ли Фэн: "..."

Маленький принц придержал язык, опасаясь, что его отец взорвется от гнева из-за этих абсурдных слов, которые шли вразрез со всеми уроками морали. Однако после долгого ожидания ругань и наказание на него не посыпались. Он с трепетом поднял голову и посмотрел на Ли Фэна. Обнаружив, что недвусмысленное лицо императора было спокойным, словно потерянным в раздумьях, через некоторое время он согласился:

"Он прав. А-Мин видит ситуацию лучше, чем я".

Принц посмотрел на него в замешательстве, постоянно чувствуя, что его отец сегодня в очень хорошем настроении.

При дворе некоторые поврежденные умом люди думали, что Янь Ван отныне будет молчать из-за мятежа Ян Жунгуя, из-за которого он потерял благосклонность монарха, а потому не смел сделать ни одного шага. Они смело приносили доклады, в которых тайно обвиняли Янь Вана, перечисляя множество преступлений. Император Лунань, который редко появлялся в придворном собрании, предпринял в суде основательную атаку и выразил явное намерение защитить Янь Вана.

Мало того, на следующий день прижимистый император неожиданно одобрил чрезмерные расходы Министерства домашнего хозяйства. Он заплатил высокую цену за груду изысканных металлических горшков редкой формы и бонсай из сада Янь Вана и отправил их во дворцы столицы. Можно сказать, что Ли Фэн использовал свои собственные карманные деньги, чтобы поддержать своего младшего брата.

Обновленное убранство Большого Совета на мгновение вызвало замешательство у окружающих.

Обвинительные доклады, которые подготовили Фан Цинь и другие, писались и переписывались, вплоть до Нового года, но до сих пор не получили возможности быть доставленными наверх. Фан Цинь не мог не задаваться вопросом - неужели в этом мире есть люди, которые в критические моменты берут на себя ответственность, затем сдают ее обратно и уходят, не имея никаких грандиозных амбиций?

Такая мирная жизнь продолжалась до 23 декабря, когда в столицу прибыл заложник из варварских племен.

________

Небольшое напоминание.

Указ Фэнхо, который выпустил Гу Юнь, это приказ о мобилизации войск накануне или вовремя чрезвычайного положения в стране. Билет Фэнхо - это ассигнация.