Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 71 - Рычаги власти

Чжан Фэнхань, чьи похвалы, казалось, его не устроили, долго смотрел на записку, его лицо изменилось:

"Что это значит? В чем... в чем скрытая опасность Кости Нечистоты?"

Ляо Жань нахмурился, словно не зная, с чего начать. После долгого раздумья он нерешительно произнес:

"Это яд с севера. Его Высочество Янь Ван в детстве забрел в город Яньхуэй и был ранен северной ведьмой. До сих пор семья Чэнь все еще пытается найти лекарство, чтобы полностью вылечить его..."

Чжан Фэнхань не мог в это поверить:

"Неужели такое возможно? Неужели все отравленные умерли? Это..."
"Не будьте нетерпеливым", - прервал его Ду Ванцюань. "В последние несколько лет из-за Шелкового пути я часто бывал на северо-западе и слышал о колдовстве варваров. Я слышал, что эта Кость Нечистоты, кажется, вредит рассудку, я думаю, генерал Чжун также обеспокоен этим, и беспокоится, что Его Высочество слишком много думает. Я полагаю так."
"Перед лицом национальной катастрофы, Маркиз Гу все еще идет на северо-запад, несмотря на свои раны, как Янь Ван может быть тем человеком, который остается в стороне? Слова господина Ду не могли не заставить людей чувствовать себя удрученными", - торжественно сказал Чжан Фэнхань.
"Более того, господин Ляо Жань сказал, что он был отравлен с детства. Но даже сейчас я не вижу в нем никаких отклонений, и это может не оказать большого влияния в будущем. Если генерал Чжун не может поверить в Янь Вана, может ли он отыскать кого-то другого, чтобы взять на себя эмблему Линь Юаня?"

После осады столицы Чжан Фэнхань полностью стал верным сторонником Янь Вана. Зонтик в его руках был тот, который ему любезно отдал принц. При упоминании Янь Вана он сразу же вспылил, желая сказать вслух "мое королевское высочество - лучшее в мире".

Закончив эти слова, старый мастер из Линь Шу все еще не унял свой гнев, он продолжил:

"Сейчас не такое время, как двести лет назад, когда императорский двор вел агрессивную политику и потерял сердца людей, и только тогда люди с четырех сторон поднялись. Но сейчас в страну вошел иностранный враг, император... хотя некоторые меры и указы императора слишком свирепы, он все же трудолюбивый человек, любящий народ, его нельзя винить".
"В этом неспокойном мире, если эмблема Линь Юаня попадет в случайные руки, кто может гарантировать, что у него не возникнет злой умысел? Его Королевское Высочество Янь Ван изначально был высокородным. Он мог бы унаследовать трон в условиях кризиса и бежать на восток столицы, но он не поехал в Лоян, а находился на городской башне. Если такому человеку не стоит доверять деревянную эмблему Линь Юаня, то кому же еще?"

Ду Ваньцюань давно привык быть чутким и гибким, он не стал с ним спорить. Он только рассмеялся и сказал:

"Я действительно верю, что личность и талант Его Высочества Янь Вана вне всяких сомнений, но в вопросах, касающихся тела, мы, посторонние, не очень хорошо разбираемся, не так ли? Давайте все послушаем госпожу Чэнь. Сначала закажите вина и еды, а решение мы примем после того, как придет письмо госпожи Чэнь. Хорошо?"

Лицо Чжан Фэнханя немного смягчилось, он покачал головой и насмешливо произнес:

"Уже такой старый, а все еще такой вспыльчивый, господин Ду, пожалуйста, не принимайте это близко к сердцу".

Не успел он договорить, как все трое одновременно услышали трепетание крыльев, доносившееся из окна.

Ду Ванцюань рассмеялся и сказал: "К слову о дьяволе".

Ду Ваньцюань открыл окно, влетела энергичная деревянная птичка и два раза легонько клюнула в стол, а затем затихла. Эта птичка была еще более особенной, чем птичка генерала Чжуна. Последнюю прислали доверенные люди, а птица Чэнь Цинсюй прилетела оттуда, где она сопровождала армию на северо-западе.

Брюшко деревянной птицы было запечатано особым способом, в отличие от печати генерала Чжуна, которая была только для показухи, а с помощью ряда тесно прилегающих друг к другу секретных замков с 27 отверстиями, которые нужно было пробить в правильной последовательности тонкой иглой.

В противном случае он воспламенит Цзылюцзинь, оставшийся в брюхе деревянной птицы, и те, кто не знает ключа, чтобы открыть его, не смогут ничего получить.

Мастерство изготовления этой особой деревянной птицы было чрезвычайно сложным, в институте Линь Юаня их было всего несколько штук, даже Чан Гэн не знал о них - когда западные люди осаждали город, он однажды забеспокоился о безопасности использования деревянных птиц.

Ду Ванцюань достал серебряную иглу, и два чужих взгляда одновременно упали на его руку. На мгновение Чжан Фэнхань вдруг почувствовал невыразимое напряжение.

"Подождите минутку."

Как раз перед тем, как Ду Ванцюань открыл печать деревянной птицы и достал письмо, Чжан Фэнхань внезапно остановил его.

Ду Ванцюань и Ляо Жань единодушно посмотрели на него.

Хотя все они принадлежали к павильону Линь Юань, но Чжан Фэнхань, который круглый год торчал в институте Линь Шу, и Чэнь Цинсюй, которая была младшим поколением, были совсем не близки, они никогда не видели друг друга, не говоря уже о том, чтобы понять друг друга.

Но почему-то в его сердце зародилось предчувствие, что результат может оказаться не тем, на который он рассчитывал.

Чжан Фэнхань с напряженным лицом медленно сказал:

"В настоящее время побережье Восточного моря находится в руках иностранцев, сам генерал Чжун охраняет линию фронта, но он только охраняет ее. Он не смеет торопиться с действиями. С его войсками и боеспособностью недостаточно просто переправиться через реку. Я слышал, что иноземцы жестоки и грубы, в ярости они сожгли Цзяннаньскую академию - это ничего, книги можно перепечатать, если они потеряны, но если люди пропали, их не спасти".

Когда старый господин Лин Шу сказал это, его голос на мгновение дрогнул:

"Эта земля, где "в середине осени цветет душистый османтус, в десяти милях расцветает ароматный лотос "*, теперь превратилась в выжженную землю, наша казна пуста, Цзылюцзинь на исходе... со всех сторон идет утечка, если павильон Линь Юань будет бездействовать, мы можем разойтись, идите домой, заботьтесь о своих детях, какой смысл входить в павильон?!"

[*цитирует Лю Юна, поэта династии Сун].

"Поскольку мы не можем молчать, а деревянная эмблема должна появиться вновь, хотя мы всего лишь пешки, мы также не хотим доверить ее не тому человеку. В современном мире у двора есть Янь Ван, у границы - маршал Гу. Маршал Гу... Я говорю, хотя он уже давно общался с павильоном Линь Юань, он никогда не выражал намерения сблизиться. Человек, контролирующий Железный Батальон, даже не хотел смотреть на наши беспорядочные ресурсы и не имел времени разбираться с ними. Если вы, господа, используете... такую ненужную и неопределенную причину, чтобы не замечать Его Королевское Высочество, что мы будем делать дальше?"

Он говорил искренне, изо всех сил стараясь привлечь Ду Ванцюаня на свою сторону, даже Ляо Жань был слегка тронут.

Но Ду "Бог Богатства" был опытным человеком, его не так легко было распалить. После прослушивания, внешне он выглядел воодушевленным, но его рот все еще избегал этой темы:

"На самом деле, Его Высочество Янь Ван имел хорошую дружбу с павильоном Линь Юань, когда рос, он даже мог считаться его членом. Когда коммуникационная сеть столицы оказалась в осаде, разве Его Высочество не начал строить свою собственную, используя павильон Линь Юань? Перед лицом национального бедствия, где бы мы ни были полезны, не будет никаких возражений. Ведь не так уж необходимо проводить ритуал передачи деревянной эмблемы, не так ли?"
"Нет, господин Ду ошибается", - покачал головой Ляо Жань. "Без этой эмблемы павильон Линь Юань мог бы предложить лишь небольшую помощь в случае чрезвычайного случая. Только с этой эмблемой члены павильона могли бы использовать все свои ресурсы и силы для поддержки. Это не одно и то же".
"Павильон Линь Юань молчал двести лет, все зависело от этой деревянной эмблемы для сбора и общения. В трудные времена каждый хотел бы держаться в тени. Без эмблемы Линь Юаня, даже для тех из нас, кого мы можем использовать, силы будут ограничены лишь несколькими подчиненными, доставляющими новости. Боюсь, что это даже не так полезно, как некоторые относительно большие группы из мира Цзянху".

При словах Ляо Рана лицо Ду Ванцюаня слегка изменилось.

Бог богатства отличался от Чжан Фэнханя, который был настолько беден, что его сопровождали только собаки. Он был настоящим мужчиной с большим семейным бизнесом. Босоногие не несли никакого бремени, им нужно было только себя прокормить, но те, кто носил обувь, были совсем другими.

Если кто и не хотел, чтобы деревянная эмблема Линь Юаня вновь появилась в мире, так это, несомненно, Ду Ванцюань.

Конечно, Ляо Жань хотел сохранить для него лицо, пока что не было прямой конфронтации - эмблема Линь Юаня могла мобилизовать самый таинственный "Суд Даофа" в павильоне Линь Юань. Если кто-то в павильоне откажется подчиниться приказу эмблемы и сбежит, Даофа будет преследовать этого человека до края земли. Иными словами, без деревянной эмблемы Ду "Бог Богатства" мог бы обойтись лишь небольшими карманными деньгами, но с этой эмблемой, даже если она разрушит его семейный бизнес, он должен смириться.

Ляо Жань снова собрал свои четки одну за другой. "Господин Ду, пожалуйста, достаньте деревянную часть семьи Чэнь".

Ду Ванцюань некоторое время молчал. Он открыл брюхо деревянной птицы. Последний деревянный кусочек упал вниз. Упав на стол, он автоматически собрался с другими деревянными кусочками, чтобы завершить слово "Юань".

Чэнь Цинсюй тоже прислала записку. Он увидел, что записка была очень короткой:

"Семья Чэнь отдаст все силы".

Чжан Фэнхань на мгновение был ошеломлен:

"Неужели это все?"

Однако Ляо Жань беспомощно улыбнулся. Чэнь Цинсюй была тихим типом, она была немного лучше, когда общалась устно. При использовании бумаги и ручки у нее не было терпения писать длинные послания. Если это можно было сделать, то это можно было сделать. Даже повесть о больших делах, которые она делала, не превысили бы одно предложение.

"Теперь, когда госпожа Чэнь сказала это, хроническое отравление в теле Его Высочества не должно быть проблемой", - Ляо Жань повернулась к Ду Ванцюаню: "Что думает господин Ду?"

Эмблема Линь Юаня была разделена на пять частей. Никто не мог единолично наложить на нее вето. На данный момент, это было три против одного. Ду Ванцюань знал, что независимо от того, согласен он или не согласен, исход уже предрешен.

"Бог Богатства" Ду горько улыбнулся и сказал:
"Господин, вы слишком вежливы. Я слышал, что Его Королевское Высочество Янь Ван недавно содействовал распространению государственных билетов Фэнхо. Если этот Ду может быть чем-то полезен, пожалуйста, скажите".

Чжан Фэнхань многозначительно сказал: "Господин Ду, под опрокинутым гнездом не бывает хорошего яйца. Когда мир в смятении, человек в хаосе даже хуже собаки в мирное время. Несметные богатства ничем не отличаются от зыбучих песков и текучей воды. Разве это не правда?"

Ду Ванцюань, которого группа нищих демонов насильно привязала к кораблю, все еще был очень расстроен. Он бесцеремонно сложил руки вместе и сказал:

"Да, у господина Фэнханя правильные взгляды".

Трое мужчин, каждый со своими мыслями, быстро поели, а затем разбежались, даже не притронувшись к напиткам.

Как раз когда они приняли это решение, Чан Гэн вернулся в поместье маркиза.

Гэ Чэнь ждал его в своем кабинете. Чан Гэн велел остальным не беспокоить его. Он тихо вошел и закрыл за собой дверь.

Усадьба была пуста, в ней было очень мало людей. Старые слуги были либо глухи, либо двигались медленно. Невозможно было определить, служат ли они в доме хозяина или уходят на покой, часто они не приходили, когда их звали.

Иногда даже подавать чай или наливать воду приходилось самому. Но были и удобные моменты, например, не нужно было постоянно быть начеку, чтобы никто не подслушал важный разговор.

Гэ Чэнь встал при виде Чан Гэна, его естественное детское лицо слегка нервничало.

Чан Гэн, однако, был спокоен и естественен, как всегда, и помахал ему рукой:

"Ты перехватил ее?"

Гэ Чэнь кивнул и достал лист бумаги.

"Как ты и сказал, под предлогом ремонта противовоздушной сети я тайно перехватил деревянную птицу. Записка внутри была изменена, а печати были гарантированно неповрежденными", - сказал Гэ Чэнь, облизывая губы.
"Когда в конце года Сяо Цао отправился на север, чтобы найти госпожу Чэнь, он увидел, как она сама собирает и выпускает деревянную птицу. Затем он украл ее и воспроизвел печати с помощью слепка, проблем быть не должно, но старший брат, почему мы должны перехватить деревянную птицу госпожи Чэнь? Каково значение ее записки?"

Чан Гэн не ответил и развернул скомканную записку.

Почерк на ней был тот же, что и у Ляо Жаня и остальных, но содержание было совершенно другим.

Записка гласила: "Эта Чэнь неопытна, после долгих лет поисков я не смогла найти лекарство от Кости Нечистоты, я не оправдала ожиданий. Что касается деревянной эмблемы Линь Юаня, я надеюсь, что господа будут осторожны".

Увидев это, Чан Гэн ничуть не удивился, подумав: "Конечно".

Согласно его пониманию павильона Линь Юань после многих лет, если лидеров было не три человека, то пять, хотя процент того, что их будет пять, был выше. В павильоне Линь Юань было много уникальных и изысканных стальных доспехов. Поэтому должен быть кто-то из Института Линь Шу.

Семья Чэнь, которая в то время лечила уши Гу Юня, тоже находилась под знаменем павильона Линь Юань. Гу Юнь не мог доверять им безоговорочно, поэтому среди них должен быть старый член предыдущей фракции маркиза Гу, рекомендующий их, поэтому должен быть представитель армии.

Ляо Жань выступал в качестве информатора для всех четырех сторон. Он мог быть одним из них, представляя храм Ху Го. Тогда один из двух других, вероятно, контролирует "богатство", а другой - семью Чэнь в Тайюане.

Среди этих пяти человек, он имел большее представление только об институте Лин Шу и Ляо Жане, в то время как остальные три стороны были все еще неопределенными.

Кроме самого Чан Гэна, только госпожа Чэнь знала самую страшную тайну Кости Нечистоты. Она всегда была из тех, кто оценивает ситуацию, а не человека, она не стала бы поддерживать его из-за своих личных чувств.

Но люди, которые контролировали "богатство", обычно были обременены семейным бизнесом. В таких обстоятельствах они, скорее всего, сделают шаг назад.

Представитель военных... если догадка Чан Гэна была верна, и это действительно был генерал Чжун, Чжун Сянь не обязательно поручится за него. У двух последних были свои пути, и ему было очень трудно установить с ними контакт.

Только Чэнь Цинсюй, которая сопровождала армию на северо-западе, когда наступит момент, обязательно воспользуется деревянной птицей, чтобы отправить сообщение, что даст ему возможность.

Чан Гэн положил бумагу из морского зерна в таз и сжег ее. Мрачный свет осветил его молодое и красивое лицо, отчего он стал выглядеть немного нереальным.

"Старший брат..." — нерешительно окликнул его Гэ Чэнь.

Хотя это маленькое круглое лицо было предано Янь Вану, но он не был глупцом. Он мог догадаться, что зашифрованная деревянная птица Чэнь Цинсюй может быть связана с окончательным решением павильона Линь Юань.

Хотя он следовал указаниям Чан Гэна, чтобы подменить бумаги, он всегда сомневался - Чан Гэн всегда был прямым и открытым, он никогда не делал таких сомнительных и позорных вещей. Но в этот раз он использовал такие средства против павильона Линь Юань... неужели ради власти?

"Дело не в том, что я должен получить павильон Линь Юань любой ценой".

Чан Гэн, казалось, знал, о чем он думает, и небрежно объяснил Гэ Чэню:

"Но мое пребывание при дворе было слишком коротким. Хотя у меня была временная поддержка императора, плюс господин Цзян и другие новые последователи, но в конце концов, этот фундамент был еще слишком поверхностным. Есть много вещей, которые не удалось осуществить. Другие могут подождать, но Цзылюцзинь и деньги для линии фронта — это не то, что может ждать. В это время я могу только схитрить и воспользоваться силой павильона Линь Юань. Если будет время, все проблемы можно будет решить справедливо и медленно. Я боюсь только, что чужеземцы не дадут нам этого времени".

Услышав эти слова, Гэ Чэнь выпрямил спину, и все его сомнения исчезли. Вместо этого он почувствовал некоторое смущение:

"И Сяо Цао, и я поняли это, но... Старший брат, ты также должен уделять больше внимания уходу за собой. Иначе, когда маркиз вернется ко двору, а ты снова заболеешь, не придет ли он, чтобы поссориться со мной?"

После этого он, казалось, представил себе конкретный процесс прихода маркиза, чтобы отругать его, и в итоге сам себя напугал.

Лицо Чан Гэна немного смягчилось.

"Я буду управлять только до тех пор, пока эта опасная ситуация не пройдет, пока мир не успокоится. Кто готов выполнять такую изнурительную работу без всякой выгоды? Мы не можем работать для них напрасно. Когда придет время, я должен попросить императора подарить мне вершину холма с лучшим пейзажем, где я смогу посадить на холме цветущий персиковый лес, наслаждаться цветами весной, есть персики летом. Под холмом должны быть горячие источники. Я планирую разводить кур и уток, если они будут нести яйца, то я брошу их прямо в горячий источник, чтобы сварить...".

Желудок Гэ Чэня заурчал, Чан Гэн был ошеломлен, затем оба одновременно рассмеялись. Чан Гэн вскочил на ноги.

"Уже слишком поздно. Не будем тревожить дядюшку Вана, давай по-братски приготовим себе пельмени".

Гэ Чэнь смутился и сказал: "Нет, этого не может быть, брат… как Его Высочество может лично раскатать тесто и сделать начинку... это действительно..."

Чан Гэн посмотрел на него и сказал: "Ты хочешь есть или нет?"

Гэ Чэнь твердо ответил: "Хочу!"

Так они вслепую пробрались на кухню поместья под тусклым светом и прогнали сонного старого повара. На мгновение они засуетились, под звуки ночного патруля, один держал крышку, а другой - ложку. Затем они съели около шестидесяти пельменей прямо на кухне.

Гэ Чэнь вскрикнул от горячих пельменей. Казалось, что они вернулись в детство, в деревню.

Хорошие моменты оставались только глубокой ночью. Днем же опасность подстерегала на каждом шагу.

Месяц спустя проект Фэнхо все еще не был реализован. Как раз в тот момент, когда у императора Ли Фэна кончилось терпение из-за шумной суматохи, постепенно началась тихая чистка.

Прежде всего, инспекторская канцелярия немедленно разослала три донесения, в которых обвиняла Янь Вана в злоупотреблении властью, в том, что Военное ведомство тайно скрывало бумаги придворных чиновников, из-за чего жалобы народа не доходили до ушей правителя, что так называемый билет Фэнхо был мистификацией, что он швырнул об землю репутацию двора и растоптал его, причинив бедствие стране и народу.

Янь Ван приказал принести все письменные отчеты обо всех донесениях, которые Военное ведомство отправляло и возвращало с момента создания ведомства до настоящего времени.

Когда и почему они были возвращены, все было записано и подробно объяснено, даже в обобщенном отчете, отправленном в теплый павильон императора. Между ними не было никаких расхождений. Суд на мгновение потерял дар речи.

Затем Янь Ван попросил императора Лунаня принять его отказ от всех своих полномочий, чтобы он покинул свой пост на основании "неразумия и неумения угодить общественности".

Как обычно, Ли Фэн не одобрил это предложение. Его Королевское Высочество, которому только что исполнилось двадцать лет, еще молодой и энергичный, отвернулся и заявил, что болен, убежал обратно в поместье маркиза и закрыл дверь.

Даже двор, наполненный старыми демоническими лисицами, имеющими опыт адаптации, никогда не видел никого, кто проявлял бы такой вопиющий нрав.

Ли Фэн на мгновение не знал, смеяться ему или плакать. Однако, даже не дожидаясь, пока он выйдет из дворца, чтобы уговорить младшего брата, как только Янь Ван ушел, во дворе что-то мгновенно произошло.

Во-первых, в Военном ведомстве, лишившемся главы, начался хаос. Бумаги, ежедневно ложившиеся на стол Ли Фэна, напоминали снегопад. Отовсюду сыпались просьбы о деньгах, о Цзылюцзине, что приводило его в растерянность.

Затем два министра - жилищный и военный - чуть не подрались на заседании. Ли Фэн в гневе приказал провести расследование и обнаружил, что даже когда дело уже дошло до этого, некоторые люди все еще урезали военный фонд.

Было обнаружено крупное дело, которое потрясло двор и общественность. От высших чиновников второго ранга до скудных седьмых рангов, было замешано большое количество людей. Даже болтливая кучка инспекторов уменьшилась вдвое.

В сентябре осенний дождь омыл опустевшую столицу. Цзян Чун лично отправился в усадьбу маркиза с указом пригласить Янь Вана обратно ко двору. В этот момент казалось, что люди со своими намерениями начали понимать ситуацию. Янь Ван снова поднял вопрос о Фэнхо, и на этот раз дело продвигалось без особого сопротивления.

Сначала некоторые люди беспокоились, что первая партия билетов Фэнхо не может быть продана. Но сразу после выхода первой партии билетов Фэнхо, Ду Ванцюань, самый богатый человек в Цзяннани, связался с группой народных благотворителей, чтобы оказать поддержку. В течение трех дней первая партия билетов Фэнхо была полностью распродана.

Настоящее золото и серебро хлынуло в казну. В этот момент никто уже не мог возражать.

В конце седьмого года Лунань две армии в Цзяннани все еще противостояли друг другу. По пути маркиз Гу объединился с гарнизоном Центральных равнин, чтобы очистить их от мятежных толп, и наконец вернулся к воротам Цзяюй. На следующий день союзные войска Западного региона, оккупировавшие город, отошли на тридцать миль.

В конце этого года Гу Юнь написал четырнадцать личных писем королям стран Западного региона с новогодними поздравлениями. В то же время он наточил нож и приготовился убивать, когда придворные пришлют следующую партию поставок.

В этом году у ворот Цзяюй не было ни одного фонаря или украшения. Ситуация была напряженной. Долгожданная поставка от двора наконец-то прибыла.

Просто сопровождающий был с особым статусом.

Гу Юнь вернулся с разведки с группой легкой кавалерии. Не успел он сойти с коня, как услышал о приближении Янь Вана и на мгновение остолбенел. Затем, даже не потрудившись разгрузить свои доспехи, он бросил поводья лошади и помчался вперед.