Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 91 - Королевская мантия

Ян Жунгуй с юности превосходил многих, был талантливым человеком и известным молодым господином в свои молодые годы. Сейчас он стал немного старше, отрастил усы, выглядел еще более зрелым и уверенным. Он прекрасно обращался с другими, его манера говорить тоже не была поверхностной, и весь представший перед ними человек разительно отличался от презренной личности в воображении Сюй Лина.

Но в это время у него даже не было возможности встретиться с Ян Жунгуем — люди, которых он отправился встречать, были парой ложных посланников.

Сердце Ян Жунгуя было глубоким и непредсказуемым, его мысли редко выставлялись напоказ. Но губернатор Янчжоу — Чжэн Кунь, который всегда служил ему, смог увидеть его насквозь. Отослав Янь Вана и его сопровождение, Ян Жунгуй спокойно погладил свои усы. Хотя на его лице не было радости, Чжэн Кунь знал, что он в хорошем настроении. Он выступил вперед и сказал несколько лестных слов:

"Похоже, что господин Ян и Янь Ван хорошо поладили?"

Скрытый смысл заключался в следующем: казалось, что Янь Ван хорошо понимает как устроен мир чиновников. Он не собирался расследовать вопрос до конца, желая лишь использовать этот повод, чтобы усилить свою власть.

Ян Жунгуй рассмеялся и сказал:

"Его Королевское Высочество Янь Ван — талантливый молодой человек. Если его еще немного направить, то у него будет большой потенциал в будущем. Заместитель инспектора Сюй — праведный человек, настоящий чистый чиновник, которого редко можно увидеть. Но я думал, что маркиз Гу сопровождает их. Я и не подозревал, что маркиз так рвется к военным делам, пересек ворота префектуры Янчжоу, но не вошел, отправившись прямо в лагерь Цзянбэй, и я лишился возможности хотя бы раз встретиться с Богом Войны Великой Лян. Это было весьма прискорбно".

Чжэн Кунь следовал за ним долгое время. Если говорить о том, что он талантливый льстец, то он был несравненным, и сразу предположил, что понял смысл губернатора Яна: Янь Ван был молод и неопытен, хотя его амбиции были совсем не маленькими, он уже в нескольких словах показал свое истинное намерение — с ним было легко иметь дело.

Этот чиновник Сюй был деревянной палкой, читающей книги до умопомрачения, о нем не стоило беспокоиться.

И что самое интересное, он не знал, на самом ли деле "военный маршал не хотел вмешиваться во внутренние дела, чтобы избежать подозрений", или это был намеренный ход Янь Вана, отпихивающего проблемного маркиза Гу подальше, чтобы самостоятельно вести дела.

Ян Жунгуй и Чжэн Кунь посмотрели друг на друга и улыбнулись. Янь Жунгуй сказал:

"На этот раз вздорная жалоба смутьяна распространилась на всю столицу, разумно, что Янь Ван должен провести небольшое расследование. Иди скажи слугам, чтобы они хорошо подготовились, мы ни в чем не виноваты, нам не страшны никакие расследования."

Чжэн Кунь понимающе улыбнулся и сказал: "Да, господин будьте уверены".

Прогнав радостного Чжэн Куня, только сейчас Ян Жунгуй убрал маску радости с лица. Осталась лишь расчетливая холодность.

Он знал, что Янь Вана будет нелегко отослать, но он не ожидал, что это будет так сложно. Если бы не предупреждение министра Люя заранее, возможно, он действительно был бы им обманут. Этот Янь Ван, который опрокинул тучи и дожди в суде, какой невероятной тактикой он обладал? Как он мог быть невежественным молодым человеком?

Грандиозный план, который они рассчитали, все это время держался в строгой тайне, даже Чжэн Кунь не знал о нем. Если бы буря разбушевалась и мечи вытянулись, как только прибыл Янь Ван, они могли бы реагировать в соответствии с ситуацией, это было бы легко. Но он проявлял такую осторожность... грандиозный план оказался под угрозой и будущее не сулило добра.

Этот вопрос должен быть решен как можно скорее.

Когда Ян Жунгуй и его коллеги взяли "инспектора и заместителя императорского посланника", чтобы посетить их "дом беженцев" с очень небольшим количеством жителей в пригороде, Чан Гэн и Сюй Лин повсюду изучали ситуацию с беженцами, маскируясь.

Больше всего Сюй Лина озадачило то, что его королевское высочество Янь Ван с его благородным статусом вливался в толпу в городе как рыба в воду, болтая с мелкими торговцами и людьми из всех слоев общества в мире Цзянху. С лже-Янь Ваном на передовой закрывающим глаза и уши этих людей, никто не обращал на них внимания. Не прошло и нескольких дней, но Сюй Лин завел несколько достаточно близких друзей, чтобы приходить к ним домой на бесплатные обеды.

Наконец, то, о чем они хотели расспросить, начало доходить до них.

"Вы имеете в виду, что раньше за городом было много домов беженцев, но теперь никто не знает, куда они исчезли? Ваше Высоче... Господин, будьте осторожны!"

Сюй Лин разговаривал с управляющим трактира, одновременно с трепетом глядя на Янь Вана рядом с ним.

Они находились внутри небольшого трактира на окраине Янчжоу. Хозяин заведения по фамилии Сунь ранее работал в сопровождении*. Он обладал устрашающим лицом и свирепым темпераментом. Любой гость, который хоть немного раздражал его, был бы выгнан вон. К счастью, этот человек отлично умел готовить вино, и в сочетании с большим количеством посетителей из мира Цзянху он смог продолжить свой бизнес, который был на грани закрытия.

[*Сопровождение — это древняя профессия, в обязанности которой входит сопровождение и безопасная транспортировка грузов из одного места в другое. Как служба доставки.]

Никто не знал как, но господин Сунь ладил с Янь Ваном. В этот момент трактир уже закрылся. Янь Ван был в хорошем настроении, вырезав для него табличку на месте. Он лично встал на скамейку, чтобы повесить ее на дверь, скамейка была без одной ножки и тряслась сама по себе, даже когда никто не прикасался к ней.

Господин Сунь рассмеялся вслух и сказал: "Твой хозяин очень сообразительный. Тебе нет нужды беспокоить свою хорошенькую головку. Зачем ты спрашиваешь о беженцах? В наше время, когда иностранные собаки оккупировали Цзяннань, повсюду дрейфует множество людей. Это ничего не значит, даже если они будут лежать мертвыми повсюду".

Сюй Лин сказал:

"Я слышал, что в Цзянбэе сто тысяч беженцев. Мы с хозяином приехали исследовать побережье канала. Мы хотели разместить этих беженцев, построив фабрики и приняв их в качестве рабочих. Проделать весь путь сюда только для того, чтобы найти так мало людей, где теперь мы должны найти рабочих?"

Трактирщик Сунь уже опрокинул поллитра рисовой настойки, его лицо покраснело, а глаза блуждали. Он пьяно посмотрел на Сюй Лина и ухмыльнулся, показав свои желтые зубы, и сказал:

"Что, хочешь выпытать у меня информацию?".

Сюй Лин замолчал.

Чан Гэн взял молоток и прибил вывеску ко входу в трактир. Он спрыгнул вниз, улыбаясь и качая головой. Трехногая скамья оставалась неподвижной от начала до конца. Господин Сюй вырос, читая книги, не зная о внешнем мире, после чего поступил на службу при дворе, чтобы стать чиновником. Он всегда находился внутри столицы, откуда ему знать, как вести себя с этими закаленными и опытными людьми в мире Цзянху?

Трактирщик Сунь посмотрел на Чан Гэна и невнятно проговорил:

"Белый дракон в рыбьей одежде — твой господин не такой и простой".

Сюй Лин на мгновение покрылся холодным потом от испуга, но Чан Гэн бесцеремонно взял бутылку, протянутую трактирщиком, и выпил половину:

"Что это за разговоры о белом драконе или черном драконе, некоторые люди обязательно сталкиваются с призраками, если слишком часто ходят по ночам. Я и есть тот самый призрак".

Трактирщик Сунь долгое время многозначительно смотрел на Чан Гэна, затем рассмеялся:

"Почему императорский инспектор заинтересовался мной?"

Чан Гэна прикрывал кто-то другой, но его лицо оставалось неизменным.

"Ничего, просто подумал, что дела в маленьком трактире господина Суня слишком хорошо идут. Каждый день здесь занято всего два или три стола гостей, но на кухне работа кипит и еды наготовлено как на маленькую армию. Еда быстро портится, кому же она предназначена?"

Трактирщик Сунь поднял на него глаза. Опьянение как рукой сняло, его глаза светились злобным намерением. Сюй Лин резко обернулся, заметив свирепо выглядящий короткий нож, спрятанный под его халатом.

Сюй Лин внезапно встал и сказал: "Ваше Высочество!"

Счетовод, прислуга и люди, первоначально дремавшие в трактире, все вскочили, каждый с острыми и яркими глазами, на их поясах, казалось, было оружие, все они были мастерами боевых искусств.

Два охранника лагеря Черного Железа заблокировали дверь один слева один справа, Сюй Лин бессознательно крепко сжал руку вокруг меча, который он держал для самообороны.

Чан Гэн аккуратно поставил бутылку на стол, издав легкий звук:

"По дороге сюда я думал, где можно спрятать такое количество беженцев? Самый худший вариант — это то, что Ян Жунгуй совсем сошел с ума и под предлогом эпидемии похоронил их заживо."

Трактирщик Сунь свирепо ухмыльнулся и сказал:

"Ваше Высочество Янь Ван действительно понимает как мыслят эти сукины дети, вы достойны быть главой всех этих ублюдков."
"Глава этих ублюдков — мой старший брат, а не я, — легкомысленно сказал Чан Гэн, — но даже если бы Ян Жунгуй был еще более безумен, если он действительно насильно изгонял и убивал беженцев, то скоро уже повсюду будут повстанцы. Невозможно не встревожить гарнизон Цзянбэя поблизости".

Трактирщик Сунь бросил на него холодный взгляд:

"Ян Жунгуй объявил, что деревни для расселения беженцев уже построены. Они прямо на холме. Он хотел отвести туда беженцев, чтобы они разработали пустошь, начали заниматься сельским хозяйством и потихоньку обживаться, затем всех людей зарегистрировать и выдачи номерной знак каждому беженцу и по номеру распределить их по разным деревням. Как распределять землю и собирать арендную плату, было сказано четко. Они также позволили группе беженцев выбрать своего лидера. Если кто-то отказывался от этого плана, то должен сам о себе позаботиться, лишаясь бесплатной каши от Янчжоу. Больных людей собирались отделить и поселить в отдельное место. Лекарства предоставят врачи, каждый врач города Янчжоу будет там в тот день".

Если бы кто-то из беженцев пришел из мира Цзянху, то имел бы какие-то связи и варианты, законные или нет, всегда было бы место, куда они смогут отправиться. Но большинство из тех, кто становился беженцами, были честными и бедными людьми. Желанием всей их жизни было иметь мир, крышу над головой и еду на столе. До тех пор, пока они могли жить, пока они знали, что их жизнь может улучшаться каждый день, и имели надежду на будущее, они никогда не создавали бы проблем.

Если бы Ян Жунгуй сказал, что он построил лучшее убежище и готов отдать его просто так, люди бы сомневались в его намерениях. Но Ян Жунгуй объяснил, что они должны сами возделывать пустошь и заниматься сельским хозяйством, даже назначил правила заранее — это определенно звучало куда более надежно. Даже если арендная плата в этом году могла быть выше, чем раньше, в этой непростой ситуации люди были готовы смириться и усердно работать.

Сюй Лин очень сомневался, услышав это, он всегда считал, что Ян Жунгуй — бездельник, проедающий зарплату, из-за того, что его недосмотр вызвал эпидемию, он обманул вышестоящих, чтобы снять с себя ответственность. Кто бы мог подумать, что он был достаточно организованным человеком? Если бы он сделал это раньше, откуда бы в Цзянбэе взялось столько беженцев?

Сюй Лин сказал: "Это хорошая идея — открыть пустошь. Поскольку губернатор Ян хорошо управлял этими беженцами, почему он скрыл сообщение об эпидемии?"

Трактирщик Сунь сказал с сарказмом, его голос наполнился скорбной холодностью:

"Господин инспектор живет за счет милости правителя, ты действительно беззаботен и наивен, не зная, откуда берутся деньги."

Сюй Лин был ошеломлен на некоторое время и внезапно ответил:

"Ты имеешь в виду, что Ян Жунгуй растратил деньги, которые двор отправил на расселение беженцев?!"

Сюй Лин тут же пожалел об этом замечании: то, что он только что сказал, было просто слишком странным. Конечно, в следующий момент Янь Ван и трактирщик Сунь одновременно рассмеялись. Сюй Лин покраснел и поспешил найти способ исправить ситуацию:

"Я просто не думал, что у Ян Жунгуя хватит смелости зайти так далеко. Территория за рекой была захвачена врагом, к тому же она находилась прямо рядом с лагерем Цзянбэй. Как он мог осмелиться..."
"Лагерь Цзянбэй не может быть мобилизован свободно", — пробормотал Чан Гэн. "Как только в силах противника произойдут какие-либо аномальные изменения, никто не сможет нести ответственность. Если Ян Жунгуй хочет скрыть это, то Лао Чжун не не сможет быстро разузнать что происходит в этой стороне."

Трактирщик Сунь усмехнулся, не соглашаясь с его объяснением.

"Пока он может контролировать Северную почтовую станцию, он может закрыть небо одной рукой".

Чан Гэн повернулся к Трактирщику Суню и сказал:

"Раз брат Сунь так хорошо все знает, ты, должно быть, помог принять многих беженцев. По моим предположениям, в Лянцзяне много рыбаков, за ними стоит преступная группа Шахай, бесчинствующая как на море, так и на суше, интересно, к какой стороне принадлежит трактирщик Сунь?"

Сюй Лин с другой стороны сначала не понял, но почувствовал, что слова "Группа Шахай" были очень знакомы. Внезапно, увидев, как трактирщик Сунь повернул голову и улыбнулся, обнажив ужасающий шрам от раны от меча от уха до челюсти. Он вдруг вспомнил, что Шахай была силой, которая распространилась по всей территории от Цзяннаня до Фуцзяня — они были крупной бандитской группировкой!

Трактирщик Сунь был не телохранителем, а бандитом! Трактир был не деревней Синьхуа, а местом, где продавали паровую булочку с начинкой из человеческой плоти!

Сюй Лин мгновенно напрягся, пытаясь прикрыть Янь Вана позади себя с силой ученого, у которого нет сил связать курицу:

"Ты... Ты..."

Чан Гэн сложил руки вместе:

"Убийцы собак все еще могут быть теми, кто отстаивает праведность, а среди разбойников есть люди благородные и храбрые, я был неуважителен."

Трактирщик Сунь окинул взглядом нескольких охранников лагеря Черного Железа, стоявших позади него, и прямо сказал:

"Янь Вану лучше оставить эти церемонии со мной. Хотя вы открыто пришли с визитом, тайно выведывая информацию, в конце концов, вас интересует лишь, насколько жаден Ян Жунгуй, куда делись беженцы, пострадавшие от него, и существует ли настоящая эпидемия. Я могу рассказать вам все как есть — больных увезли, как только пациенты прибыли, в первый же день каждый из них получил по миске лекарства, чтобы выпить. В конце того же дня, ночью, вспыхнул большой пожар. Никто из находившихся внутри людей не смог спастись бегством, все их тела и улики были стерты. Остальные были отправлены в "горную деревню" или присоединились к банде моих братьев."

Лицо Чан Гэна осталось неизменным, он сказал: "Если бы мы не пришли, боюсь, бунт рано или поздно случится".

Трактирщик Сунь усмехнулся: "Притесняемый чиновниками люд поднимет бунт так или иначе. Но когда Ян Жунгуй убивал беженцев, лагерь Цзянбэй словно бы не слышал об этом. А если бы беженцы восстали, лагерь Цзянбэй, несомненно, немедленно двинулся бы в путь, независимо от того, смогут ли они бороться с коррумпированными чиновниками или чужеземцами, их все равно будет более чем достаточно, чтобы победить нас, обычных людей. Да, все дороги обращены к небу, но ни одна из них не является дорогой к выживанию".

Сюй Лин видел реорганизацию лагеря Цзянбэй и был свидетелем боевых действий вдоль обеих сторон Цзяннаня. Когда он собирался опровергнуть, Чан Гэн первым поднял руку, чтобы остановить его.

Чан Гэн: "Если действительно нет способа выжить, почему брат Сунь дожидался нас?"

Трактирщик Сунь: "Я почтительно ждал, потому что я только хотел посмотреть, действительно ли имперские чиновники при дворе будут чего-то стоить или нет. Если вы из тех, кто только сидит выше других, крысы и змеи в одной норе, то даже если нам придется столкнуться с обстрелом лагеря Цзянбэй, мы все равно готовы поставить свои жизни на кон и сражаться до конца! Я просто не знаю, осмелишься ли ты прийти — я не могу привести волка в наш дом. Если ты хочешь провести расследование, то можешь взять этого красавчика и последовать за мной, оставив всех собак, которые следуют за тобой, позади."

Сюй Лин: "Ваше Высочество, вы не должны!".

Чан Гэн засмеялся и сказал: "Я не смею просить о большем".

Трактирщик Сунь сложил руки вместе: "Сюда".

Закончив, он первым шагнул к выходу. Вдруг он обернулся и посмотрел на табличку, вырезанную Его Высочеством Янь Ваном для трактира, где продавались паровые булочки с человеческим мясом. Лицо старого бандита, наконец, дрогнуло: на ней были высечены всего три слова — "Тысяча лет справедливости".

Если бы кто-то увидел 'Янь Вана' в поместье губернатора Лянцзяна в это время, он, конечно, был бы поражен.

Тот 'Янь Ван', который был грациозен перед другими, как только дверь закрывалась, мгновенно становился нарциссом, демонстрирующим свою внешность. Это был не кто иной, как Цао Чуньхуа и его необычная маскировка.

Губернатор Ян обращался с ними довольно хорошо. Комната была изящной и роскошной. В интерьере было несколько небольших предметов, горящий Цзылюцзинь и западное зеркало высотой с человека, стоя перед которым можно было увидеть все тело. Только тогда 'Янь Ван', который только сейчас стоял снаружи, как сосна, вильнул бедром и, покачиваясь, вошел внутрь, скрестив ноги. Стоя у западного зеркала, он смотрел налево и направо, подмигивая, играя бровями и сколько бы ни любовался собой не мог насмотреться.

'Сюй Лин' сбоку напоминал деревянного человека, и, опустив глаза, нельзя было сказать, действительно ли он стал деревянным или нет, он не смотрел на другого человека.
'Янь Ван' вздохнул и непрерывно хвалил: "Не нужно больше ничего говорить и не смотри так, это просто лицо моего старшего брата, сколько бы я его не трогал, не надоедает".
'Сюй Лин' усмехнулся: "Иди, потрогай настоящее лицо, если у тебя хватит смелости".
"Я и есть настоящее лицо", — сказал 'Янь Ван', удовлетворенно кивнув и подняв подбородок. "Достаточно хорош, чтобы заменить подлинник. Почему он не позволил мне довести его до совершенства? Раз уж маркиз тоже появился, позволил бы мне вылепить и его лицо. Почему он должен был отправиться прямо в Цзянбэй под предлогом избежания подозрений?"
'Сюй Лин' сказал: "Не дать тебе вылепить его лицо было для твоего же блага, из-за страха, что ты можешь осквернить лицо маршала Гу, и тогда тебя заживо изрубят в лагере Черного Железа".
'Янь Ван' оскалился и больше не обращал на него внимания, сосредоточившись на любовании своим шедевральным лицом в зеркале. Вдруг появился слуга и сказал:
"Ваше Высочество, господин Сюй, губернатор Ян хочет видеть вас по важному делу, он ждет снаружи".
'Янь Ван' и 'Сюй Лин' посмотрели друг на друга. 'Янь Ван' сказал тихим тоном:
"Мы уже закончили наше выступление, гости и хозяева также наслаждались временем, проведенным вместе. Следующим шагом должно стать затаскивание нас на их лодку с помощью взяток, верно? Там снаружи должны ждать ящики с золотом и серебром и красавицы. Девицы-красавицы — это неважно, но могут ли там быть мальчики-красавцы? Наш старший брат сказал нам хорошо хранить вещественные доказательства, но он не сказал, что делать, если есть человеческие доказательства."
'Сюй Лин' оглянулся на невероятно красивое лицо Янь Вана с глубокими чертами, сопровождаемое словами «мальчики-красавцы», произнесенными со слюнями, от чего у него скрутило живот, но прежде чем он успел сделать саркастическое замечание, снаружи раздался внезапный торопливый звук шагов. Охранники во дворе закричали, чтобы они остановились, но посетители все равно бросились внутрь. Послышалась серия звуков столкновения солдат.

Лицо Сюй Лина резко изменилось, он прошептал: "Мы выдали себя? Или..." Голос все еще витал в воздухе, бесстыдное выражение 'Янь Вана' только что, внезапно стало серьезным и очень похожим на настоящее.

Он шагнул вперед, толкнул открытую дверь, заложил руки в рукавах за спину и посмотрел вниз на людей, которые ворвались к ним в полном вооружении и доспехах, с Ян Жунгуем в качестве лидера.

"Губернатор Ян, что это значит?" — спросил 'Янь Ван', а позади него 'Сюй Лин' незаметно положил руку на талию, готовый броситься и создать путь к бегству, если их личности будут раскрыты.

Кто бы мог ожидать, что в следующий момент Ян Жунгуй с яростным убийственным намерением вдруг шагнул вперед, встал на колени на землю и громко сказал:

"Ваше Высочество, этот ничтожный чиновник был никчемным и некомпетентным. Местные бандиты взбунтовались и перекрыли путь сообщения из префектуры Янчжоу в лагерь Цзянбэй. Я был вынужден собрать всех стражников и солдат из близлежащих городов, мы обязуемся защищать Ваше Высочество своими жизнями! Ситуация критическая. Пожалуйста, сделайте приготовления к отъезду".

Янь Ван оглянулся на Сюй Лина, Сюй Лин сделал движение, покачав головой, которое было трудно определить, он еще не знал, какой спектакль разыгрывает Ян Жунгуй, и Янь Вану пришлось временно ответить: "Я уже знаю об этом. Наместник Ян встаньте..."

Ян Жунгуй, однако, не обратил на него внимания и продолжил говорить вслух:

"Есть еще один вопрос, нынешний император слаб и некомпетентен, земля предков находится на пути упадка, с частыми внутренними и внешними неприятностями. Снаружи — хищные иностранцы, внутри — восставшие толпы простолюдинов, но солдатам нужен сильный лидер. Этот наместник Ян готов взять на себя риск нести этот тяжкий грех и подражать своим предшественникам — поддержать Ваше Высочество, чтобы стать Императором!"

Как только он закончил, шеренга позади него разделилась надвое. Четыре человека вышли, неся на своих плечах комплект одежды. Глаза Янь Вана чуть не вылезли из глазниц. На самом деле это была фальшивая Мантия Дракона, достаточно хорошая, чтобы заменить настоящую!

Ян Жунгуй: "Я посвятил всего себя Великой Лян. Поскольку страна находится в опасности, я не стал прятать для себя никакого имущества, продав собственный дом, чтобы отдать стране. Немного моего семейного богатства вместе с приданым моей жены — все они были переданы двору в обмен на билеты Фэнхо, но я все еще находился под подозрением этого некомпетентного императора. Это действительно несправедливость на протяжении тысяч лет. Если на землю спустится настоящий мудрый правитель, я клянусь помочь ему своей собственной жизнью!"

Эти слова звучали горделивым эхом, казалось, что он прямолинейно выражает свои мысли, но на самом деле в них содержалось три слоя принуждения и угроз:

Первый — я коррумпирован и совершал незаконные поступки. Все они были совершены потому, что меня вынудили твои билеты Фэнхо. Я виновен, но Янь Ван — ты тот, кто все это начал.

Во-вторых — может быть бунт бандитов, может не быть, но если я говорю, что они бунтуют, значит, они бунтуют.

В-третьих — надеть королевскую мантию на свое тело, или "умереть в восстании беженцев" — Ваше Высочество может выбрать сам!

Приведя их сюда, настоящий Янь Ван только сказал им, чтобы они как можно дольше медлили с этим предателем по фамилии Ян. Он не говорил им, что будет такое!

Поддельный ревизор и его заместитель на мгновение остолбенели на месте от страха.

Спустя долгое время, 'Сюй Лин' глубоко вздохнул и закричал:

"Губернатор Ян, ты что, совсем с ума сошел, раз так бунтуешь. Маркиз Гу все еще находится в лагере Цзянбэй. Ты думаешь, что десятки тысяч элитных солдат Великой Лян — мертвецы?"

Ян Жунгуй улыбнулся и сказал с глубоким подтекстом:

"Господин Сюй преувеличивает, как может ничтожный чиновник осмелиться на идею восстания? Но император был убит убийцей Дунъина. В настоящее время страна в опасности, принц еще молод, мы, подданные, должны принять такое решение, попросив Ваше Высочество взойти на трон".