Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 70 - Злой Бог Уэргу

Гу Юнь нахмурился и на мгновение задумался:

"Звучит знакомо. Я слышал, что... кажется, это связано с божеством Севера?"
"Уэргу — глава четырех главных злых Богов, которым поклоняются Восемнадцать племен", — сказала Чэнь Цинсюй.
"Легенда гласит, что у него четыре ноги, четыре руки, две головы и два сердца, и он отвечает за бедствия и голод. Уэргу жаден по своей природе. Когда он спустится, земля и небо изменятся, все живые существа будут поглощены им. Он самый страшный Бог в веровании северных племен".

Гу Юнь ответил "ох", он немного не понимал.

"Я находилась среди племен в течение полугода, но что касается колдовства Восемнадцати Племен, я могла только коснуться поверхности. Его глубокая история и премудрости непостижимы для чужеземцев, таких как мы, живущих далеко оттуда".
"Есть много видов колдовства и ядов, связанных с их странными легендами о злых богах, самым злобным из них является обряд для сотворения "Кости Нечистоты" — Уэргу".

Чэнь Цинсюй сделала небольшую паузу.

"Четыре ноги, четыре руки, две головы и два сердца, в буквальном смысле, как, по мнению маркиза, это выглядит?"

Гу Юнь ответил с сомнением:

"Это похоже на двух людей, слившихся воедино".

Чэнь Цинсюй сказала:

"Да, злой бог Уэргу поглотил своего брата, как только тот родился, и с тех пор обрел вдвое больше божественной силы. В Восемнадцати племенах есть древнее колдовство, которое объединяет двух братьев, связанных кровью, в одного вскоре после их рождения, и производит... монстра, который может обрести силу злого бога, также известного как "Кость Нечистоты"."

Гу Юнь слушал, он замолчал на мгновение, осторожно надавливая под ребрами. Несмотря на то, что ребра поддерживала стальная пластина, под ней все еще ощущалась покалывающая боль. Чэнь Цинсюй поспешно сказала:

"Маркиз, ваша рана..."
"Все в порядке", — Гу Юнь махнул рукой, слегка облизнул губы, сбавил тон и спросил, — "Госпожа Чэнь, я не совсем понимаю, что значит "объединить двух людей в одного"?"

Чэнь Цинсюй немного колебалась.

"Не волнуйтесь", — сказал Гу Юнь, — "вы можете сказать это".
"Я слышала это только из легенд, боюсь, что это может быть неточно", — пробормотала Чэнь Цинсюй.
"Нужно поместить пару младенцев в возрасте до одного года в закрытое место, не давая им ни света, ни воды, ни пищи, и тогда один из них умрет от истощения первым. Затем мертвого младенца берут и перерабатывают по секретному методу".

Гу Юнь на мгновение подумал, что его эффект от лекарства ослаб, и уши его подводят. Он с трудом переспросил:

"... Что?"
"Перерабатывают".

Чэнь Цинсюй сделала ударение на этом слове.

"Затем в сочетании с тайным лекарством по рецепту ведьм в качестве активатора, скармливают его выжившему брату капля за каплей…"

Гу Юнь потерял дар речи:

"Может ли этот ребенок выжить после этого?"
"Маршал недооценил тысячелетний опыт колдовства Восемнадцати племен", — сказала Чэнь Цинсюй.
"В утраченном колдовстве есть даже яркие и подробные записи о превращении мертвых людей в ожившие трупы, не говоря уже об использовании живых существ для переработки".
"Они считают, что если человека... или, возможно, "Кость Нечистоты", вскормить таким образом с детства, то он будет обладать безграничной силой или необычайной мудростью, превосходящей возможности обычных людей, потому что "он" на самом деле два человека, с "четырьмя ногами и двумя головами", он может призвать по своей воле силу злых богов."

Гу Юнь заколебался и сказал:

"Простите меня за мое невежество в этом... вопросе. Госпожа Чэнь, я думаю, что все это похоже на нелепую историю, передаваемую среди этих нецивилизованных глупцов".

Чэнь Цинсюй сказала: "С присущим нам знанием и пониманием, маркиз может рассматривать Кость Нечистоты как своего рода яд, который разрушает психическое состояние человека. Некоторые безумцы действительно сильнее обычных людей и часто думают иначе, чем обычные люди. Когда они еще не полностью потеряли рассудок, нет ничего странного в том, что они обладают необычным интеллектом".

Гу Юнь: "...Есть еще вещи, которые мы не можем понять с помощью наших врожденных знаний".

Чэнь Цинсюй добавила: "Маршал, по правде говоря, я пробралась в Восемнадцать Племен, чтобы исследовать их колдовство, не только для ваших ушей и глаз, но и для того, чтобы выяснить происхождение Кости Нечистоты".

"Но от народа Ман сохранилось очень мало записей о ней. Есть только одно сказание о древнем варварском полководце, которого зовут "Уэргу". Этот человек жесток и кровожаден, но он выиграл сотни сражений, одной рукой создав основу объединенных Восемнадцати племен, которые мы видим сейчас. Он прожил до 32 лет, ни разу в жизни не женился, причина была в том, что он не был ни мертвым, ни живым, ни мужчиной, ни женщиной".

Гу Юнь почувствовал, как по коже побежали мурашки.

Чэнь Цинсюй: "Я проверила записи о рождении, смерти и происхождении этого человека и узнала, что его мать родила близнецов — мальчика и девочку, но после этого не было никаких записей о ребенке женского пола, также не было никаких записей о том, что она умерла... есть только два объяснения: первое — после поражения их семьи девочка потерялась, второе...".

"Пара мальчика и девочки-близнецов была превращена в Кость Нечистоты, мертвое и живое слились в одно, мужское и женское жили вместе в одном теле. Это был "ни мертвый, ни живой, ни мужчина, ни женщина".

Гу Юнь крепко прижал руку к ребрам, Чэнь Цинсюй нервно спросила:

"Маркиз, стальная пластина отошла?"

Гу Юнь наклонился и через некоторое время перевел дух. Он прошептал:

"Зачем кому-то делать такое?"

Чэнь Цинсюй поддержала его с одной стороны и помогла ему сесть:

"Обычно, когда страна разбита, и нация больше не могла выжить, использовали такой жестокий метод, принося кровь в жертву злым богам в обмен на месть. Когда рождались все люди по имени "Уэргу", все они приходили к буйству, из-за яда в их крови."

Гу Юнь: "Вы только что сказали, что это было похоже на своего рода яд, который вредил разуму людей. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?"

Чэнь Цинсюй сказала: "Уэргу теряет рассудок не сразу а лишь со временем. Поначалу будут сниться дурманящие кошмары. Со временем он станет чувствительным и подозрительным. Если его не сдерживать, то постепенно будут возникать галлюцинации. Наконец..."

"Так вот почему..."

Когда Гу Юнь произнес эти слова, его голос словно надломился. Ему пришлось с силой прочистить горло, чтобы продолжить фразу:

"Вот почему вы прописали ему успокоительное..."

Чэнь Цинсюй: "..."

Конечно, она знала, о ком говорит Гу Юнь. Она не могла ничего сказать, лишь молча признавая факт.

Гу Юнь слегка прикрыл глаза — он вспомнил, что Чан Гэн не раз неосторожно говорил при нем такие слова, как "слишком много огня приведет к беспокойному сну" и так далее. Но он никогда не задумывался об этом, лишь предполагая, что раз этот ребенок так долго следовал за кем-то из семьи Чэнь, изучая медицину, что это привело его к бреду, и он превратился в юного старика, целыми днями говорящего о здоровье. Но как оказалось... внутри у него было столько боли.

Гу Юнь: "На какой стадии находится Чан Гэн?"

Чэнь Цинсюй на мгновение замолчала.

Гу Юнь сказал: "Вы можете сказать мне, я могу принять все, что угодно, пока я жив еще один день. Будь он безумным или безмозглым, я буду заботиться о нем до конца".

Чэнь Цинсюй сказала: "Его Высочество... Его Высочество обладает невероятной волей, его сердце спокойно. В течение многих лет Кость Нечистоты в его теле никогда не проявляла себя. Он и сам знал об этом, поэтому сдерживал себя гораздо больше, чем обычные люди. Только вот некоторое время назад... Я подавила ее с помощью игл. Маркизу не стоит беспокоиться об этом".

Хотя она говорила неясно, Гу Юнь смог понять — он всегда был спокоен, никогда не проявлял себя, за исключением того случая, который был некоторое время назад.

"Из-за меня", — подумал Гу Юнь и резко встал, словно оживший труп. На мгновение он споткнулся, выражение его лица было таким, словно его только что ударили ножом.

Он уклонился от руки Чэнь Цинсюй, жесткая стальная пластина, поддерживающая его, сделала его похожим на железную марионетку, которая движется благодаря Цзылюцзиню.

Чэнь Цинсюй на мгновение замерла на месте. На ее белом лице отразились эмоции. Она не могла не посмотреть назад, в сторону столицы. Деревянная птица, выпущенная за последние несколько дней, уже должна была прибыть в столицу, но... было ли мнение, которое она написала в письме, действительно правильным?

…………

Небо в столице было мрачным. Когда деревянная птица пролетела мимо, ее маленькая фигурка полностью скрылась во всепоглощающих темных облаках, став почти невидимой.

Чжан Фэнхань вышел из кареты и сложил руки вместе, чтобы поблагодарить человека внутри:

"Я прошу прощения, что побеспокоил Ваше Высочество, отняв у Вас время, чтобы сопроводить сюда этого старика".

Чан Гэн поднял занавеску и улыбнулся:

"Я уже несколько дней живу в Военном ведомстве. Я должен вернуться в усадьбу маркиза, чтобы получить новую одежду и принять ванну, так что мне по пути. Мастер Фэнхань не должен быть слишком вежливым — но разве Институт Линшу не предоставил вам карету?"

Чжан Фэнхань не придал этому значения:

"Они все используются для подчиненных, чтобы бегать по поручениям, я не собираюсь выезжать из столицы, эти старые кости все мягкие, я должен больше двигаться. Сейчас повсюду идут сражения, придворным есть куда распределять деньги. Давайте сэкономим как можно больше. Даже если мы не можем предотвратить бурю, разве мы не можем внести свою лепту?"

Чан Гэн засмеялся и сказал: "Это правда. Я многому учусь у вас, мастер".

Чжан Фэнхань поспешно сказал: "Я не смею."

Затем собрался уходить, но Чан Гэн остановил его:

"Мастер Фэнхань, пожалуйста, подождите".

Затем он достал гордое и бесстыдное прошение к императору отменить запрет на торговлю цзылюцзинем для простых людей, протянул ему обеими руками и сказал:

"Господин Фэнхань, пожалуйста, простите меня, я остановил это прошение без разрешения и не отправил его вперед — здесь нет постороннего, я хотел бы сказать слово критики, пожалуйста, не сердитесь".
"Торговля простолюдинов цзылюцзинем всегда была болевой точкой императора. С начала правления императора У, никогда не было никакого снисхождения. Для императора цзылюцзинь — это то же самое, что нефритовые печати, управляющие королевством. Поставив себя на его место, если бы вы были императором, могли бы вы позволить людям вырезать нефритовые печати из редьки и продавать их для развлечения?"

Чжан Фэнхань знал, что посылать эту просьбу было бесполезно. Военное ведомство либо вернет его обратно, либо он выведет императора Лунаня из себя. Однако он вел себя с характером ученого. Он всегда считал:

"Хотите вы это услышать или нет, я все равно скажу то, что должно быть сказано".

Кто бы мог подумать, что Его Высочество Янь Ван придет объясняться с ним лично, да еще с такой искренностью?

Чжан Фэнхань покраснел и вздохнул:

"Ваше Высочество... о, Ваше Высочество правы, я на мгновение помутился от старости, я доставил много проблем Вашему Высочеству."

Чан Гэн махнул рукой:

"Я знаю ваше сердце, которое болеет за страну и народ. В ваших руках все доспехи и механизмы, от которых зависит стабильность Великой Лян".
"Мы даже не смогли защитить вас, что за огорчение".

Чжан Фэнхань был в растерянности, его поведение было искренним, его тон не вызывал у людей раздражения. Он не знал, как ответить, и мог только повторить:

"Какое огорчение".
"С тех пор как мой младший брат Гэ Чэнь поступил в институт Линшу, он целыми днями шептал мне на ухо о том, каков мастер Фэнхань", — поддразнивал Чан Гэн.
"Он хотел бы скопировать даже вашу привычку пить чай хоукуй и есть маринованный редис, думаю, единственное, чего ему не хватает, это купить белый парик для ношения".

Старое лицо Чжан Фэнханя на этот раз было таким красным, что он пожалел, что не может позвать своего нового ученика Гэ Чэня, чтобы дать ему подзатыльник за то, что он нашептывает ерунду в уши Янь Вана.

"Мы с Гэ Чэнем выросли вместе в городе Яньхуэй. Когда мы были молодыми, мы попали под нашествие варваров, у него никого не осталось в семье, и он столько лет следовал за мной..."

Чан Гэн сделал паузу и посмотрел на Чжан Фэнханя с некоторым смущением.

"Я не буду больше ходить вокруг да около. Давайте будем откровенны. Есть одна наглая просьба, с которой Гэ Чэнь хочет, чтобы я обратился к вам. Ему всегда очень нравился ваш характер, он хотел бы признать вас... ну, старейшиной. Он не просит ничего больше, просто хочет иметь возможность служить вам в будущем, это выполнит его желание, что скажете?"

Чжан Фэнхань на мгновение затаил дыхание.

После возвращения с Шэнь И, Гэ Чэнь остался в столице и поступил в институт Линшу. Он был старательным, умным и талантливым. Имея особую близость с Чжан Фэнханем, он был принят стариком в качестве близкого ученика всего за несколько дней.

Но ученик отличался от приемного сына. При жизни у него не было ни власти, ни влияния, он мог только вызывать раздражение у людей, какую пользу он мог принести другим? Как он мог защитить кого-либо? Даже если бы он был старым и заброшенным, без детей и внуков, за исключением нескольких старых собак в его семье, кто бы мог позаботиться о нем?

Чан Гэн украдкой взглянул на его лицо и сказал: "Кхм, я быстро сказал ему, что мастер Фэнхань предпочитает тишину и покой и не любит таких шумных типов, как он. Вы не должен чувствовать себя неловко, я буду ругать его вместо вас. Можете не сомневаться, он с детства был беззаботным и не примет это близко к сердцу".

Чжан Фэнхань поспешно сказал: "Ваше Высочество, обождите! Ваше Высочество! Я... Этот старик…!

Пожилой человек запаниковал, его язык завязался в узел, на лбу выступил пот. Чан Гэн молчал, лишь неторопливо улыбаясь. В его улыбке не было ни намека на злой умысел, она была ясной и яркой, как у молодого человека, окрашенной правильной долей озорства.

Чжан Фэнхань редко видел, чтобы он не демонстрировал свой опытный и искусный образ. Придя в себя, он беспомощно рассмеялся и сказал:

"Ваше Высочество действительно..."
"Тогда я скажу ему. Кстати мой дом находится за следующим поворотом направо", — мягко сказал Чан Гэн.
"Я скажу Сяо Гэ, чтобы он нашел подходящий день, чтобы поклониться вам. Верно, похоже, будет дождь. Вы можете взять у меня зонтик на всякий случай".

Чжан Фэнхань, старый упрямый шип, который втемяшился в голову Ли Фэна, с улыбкой попрощался с ним, с добротой глядя вслед уезжающей карете Янь Вана.

Как только Чан Гэн уехал, все оказалось так, как он и говорил, пошел мелкий дождь.

Мастер Фэнхань поднял зонтик, который оставил ему Чан Гэн. За последние шесть месяцев, даже при нехватке армии и продолжающемся хаосе, хотя и не было спокойно, пока он смотрел на этих молодых людей, он чувствовал, что опора Великой Лян не рухнула, все еще были люди, поддерживающие ее.

В мире было много умных и талантливых людей. Однако, если человек был слишком умен, он часто терял часть энтузиазма, он был более склонен держаться в стороне. Только когда действительно мудрый и храбрый человек вставал во главе этого столпа, он мог объединить других в группу.

Человек, стоящий впереди, был обречен на тяжелый труд, но не обязательно с хорошим концом. Возможно, им придется терпеть напрасно. Но в этом огромном песке, если бы не существовало этих нескольких больших камней, разве все не было бы уже смыто тысячами поколений?

Когда мастер Фэнхань обернулся и увидел белоснежный монашеский халат, мелькнувший за углом переулка, он убрал улыбку с лица и быстро пошел к нему.

Ресторан в маленьком переулке был не таким элегантным и величественным, как старая башня Ци Юань, а больше походил на обычную маленькую чайную. Для такого человека, как мастер Фэнхань, не было ничего противоестественного в том, чтобы зайти сюда.

Он сложил зонтик, стряхивая с него капли дождя. Услышав несколько стуков по деревянной лестнице, он поднял голову и увидел, что мастер Ляо Жань, сняв мокрую шляпу, стоит на втором этаже и слегка кивает ему в знак приветствия. Он понял и поднялся.

Минуя двери они прошли в самую дальнюю комнату, где их уже ждал мужчина средних лет. Мужчине было около сорока или пятидесяти лет, его внешность была средней, одежда не привлекала внимания. Но на первый взгляд он был очень дружелюбен, уголки его глаз были оформлены в мягкий круглый изгиб.

Однако, если бы здесь был кто-то из Министерства жилищного строительства, он был бы поражен — этот человек был Ду Ванцюань — самый богатый человек в Цзяннани.

Ду Ванцюань процветал в Цзяннани. Однажды он создал торговую команду, чтобы в одиночку переплыть Западный океан. Это был единственный огромный корабль, который когда-либо ходил в западные страны после того, как император У открыл морской путь. Пройдя через множество опасностей и получив огромную прибыль, после возвращения он получил прозвище "Бог богатства".

Позже он перенес свой дом на северо-запад и был избран главой торговой группы Центральных равнин в районе Шелкового пути.

Еще в те дни, когда маркиз Гу по неизвестной причине был помещен под домашний арест, этот чуткий и деликатный предприниматель взял на себя инициативу, призывая членов торговой группы эвакуироваться партиями.

В результате злой ветер в Западных регионах не затронула слишком много невинных людей. Можно сказать, что ветряная мельница Бога Богатства очень вовремя изменила свое направление.

Никто не знал, сколько денег было у Ду Ваньцюаня, все говорили, что он был достаточно богат, чтобы быть наравне со страной.

Конечно, в свете тяжелого положения Великой Лян, быть равным стране было не так уж и хорошо.

Такой бог богатства, как он сам, да еще с монахом из храма Ху Го и старым упрямцем из института Линшу — все собрались в довольно убогой маленькой таверне.

Увидев Чжан Фэнханя, Ду Ваньцюань вежливо встал и предложил ему первое место. Он сложил руки вместе и сказал: "Прошу присаживаться. Я не видел своего старого брата более десяти лет, но, похоже, вы совсем не изменились, даже стали еще элегантнее, чем были тогда".

Чжан Фэнхань отказался, ответив при этом: "О чем вы говорите? Я только стал старше".

Ду Ваньцюань честно сказал: "До того, как этот Ду приехал в столицу, меня отговаривали жена и дети. Они боялись, что ситуация в столице будет нестабильной, и эти мои старые кости погибнут здесь. Но разве мастер Фэнхань не старше меня? Перед лицом врага ваше выражение лица не изменилось даже без единого оружия. Я всего лишь мелкий торговец, я не могу сравниться с вами, несравненным воином. Но если я не осмелюсь даже приехать сюда, чтобы увидеть вас, то какой же я человек?"

Ду "Бог Богатства" долгое время занимался торговлей, мир и богатство пропитали его кости. Хотя его речь отличалась от речи Его Высочества Янь Вана, оба они принадлежали к тем, кто может заставить людей краснеть и чувствовать себя хорошо в одно и то же время. Чжан Фэнхань понимал, что они не смогут говорить о делах, если он будет продолжать быть слишком вежливым с ним, поэтому ему пришлось занять место на первой позиции.

Мастер Ляо Жань сложил руки вместе и сказал жест на языке жестов:

"У господина Ду мало времени, есть множество дел, о которых нужно позаботиться, а мастеру Фэнханю через несколько минут нужно будет спешить обратно в институт Линшу. Давайте перейдем непосредственно к теме. Это младшее поколение возьмет на себя инициативу".

С этими словами он достал из одежды нитку бусин и осторожно потянул за них. Одна из бусин отвалилась. Затем он расколол самую большую бусину и достал старинного вида кусочек дерева с одной стороны которого было множество искусных шестеренок, и спокойно показал его.

Мастер Фэнхань и Ду Ваньцюань посмотрели друг на друга, отложив формальности. Они оба достали по такому же фрагменту. Три элемента были помещены рядом друг с другом, они мгновенно притянулись друг к другу и скользнули по столу. Шестеренки внутри них сцепились, мгновенно став цельными, образовав верхнюю половину деревянной эмблемы с надписью "Линь".

"В последний раз эту эмблему собирали более двухсот лет назад", — вздохнул Ду Ваньцюань, — "Когда наши предки доверили эту вещь императору Тайцзу, они не ошиблись в выборе, обменяв ее на двести лет мира и процветания. Теперь это передается нашему поколению, надеюсь, в этот раз мы сможем выбрать правильного человека... сегодня, поскольку мастер Ляо Жань представляет Линь Юань, должен быть кто-то, кого можно выбрать".

Ляо Жань жестом указал: "Старик Чжун и представитель семьи Чэнь находятся на передовой и не смогли прийти. Старый Чжун прислал свое мнение и деревянный предмет, который он держал при себе несколько дней назад. В доме госпожи Чэнь царит хаос, она тоже была далеко, я еще не видел ее, но предполагаю, что она прибудет более или менее через день."

Ду Ваньцюань посмотрел на деревянную эмблему Линь Юаня на столе, сел прямо и торжественно сказал: "Учитель, пожалуйста, говорите".

"Амитабха, — сложив руки и опустив голову, продолжил он, —"в начале войны один человек использовал деревянных птиц в павильоне Линь Юань для передачи сообщений, сохраняя выход для осажденной столицы. Взяв на себя миссию посреди опасности убить шпиона, он лично защищал город и сопротивлялся указу о передаче ему императорского трона..."

Когда Чжан Фэнхань услышал это, он сразу же поддержал эти чувства: "Я согласен с человеком, о котором говорил учитель, я больше всего общался с Его Высочеством Янь Ваном при дворе. Хотя он молод, у него есть и способности, и добродетель. Я хотел бы доверить ему свою деревянную эмблему".

"Мне стыдно сказать, что я много лет неторопливо сидел и проедал жалованье. Я не мог быть полезен в критической ситуации. Когда я услышал сообщения о фронтовых сражениях, я был в ужасе и не мог подумать, что чужеземцы с запада смогут осадить столицу, и я не подумал использовать деревянных птиц для передачи сообщений... что вы скажете, господин Ду?"

Двое мужчин на столе одновременно посмотрели на Ду Ваньцюаня. Ду Ваньцюань на мгновение задумался, а затем ответил:

"Его Королевское Высочество — человек знатный, я никогда с ним не общался. Но я слышал, что Его Королевское Высочество когда-то был учеником Лао Чжуна и даже дружен с семьей Чэнь. Они должны знать о нем больше. Почему бы нам не подождать их?"

Ляо Жань внезапно достал деревянную птицу. На ее брюшке была очень тонкая печать, которая все еще оставалась нетронутой.

"Это птица Лао Чжуна", — начертал Ляо Жань. "Этот монах еще не открывал ее, пожалуйста".

Ду Ваньцюань потер руки и сказал с оттенком смущения: "Этот Ду пойдет вперед".

Закончив, он осторожно снял печать, открыв брюхо птицы, и достал оттуда четвертую деревянную эмблему.

На этом куске слово "Юань" было выведено почти полностью, остался только один угол. Под деревянной пластиной лежало письмо, присланное Чжун Сянем.

Чжан Фэнхань сказал: "Лао Чжун учил Его Королевское Высочество Янь Вана, как размещать войска, как ездить верхом и как стрелять. С такими великими чувствами, как он мог..."

Его голос внезапно прервался, Ду Ваньцюань положил на стол письмо генерала Чжун Сяня. В нем говорилось:

"Этот человек способен принести мир во всем мире, но его детство было слишком жестоким. Хотя в юности он был добрым, в середине жизни он не сможет оставаться таким же. Также есть скрытая опасность "Кость нечистоты", я надеюсь, что господа будут осторожны".