Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
лава 52 - Не имеющий границ

Сердце Гу Юня сжалось, все произошло быстрее, чем он себе представлял, даже в бесчисленное количество раз хаотичнее, чем он себе представлял.

Западный регион был похож на неглубокий колодец со множеством лягушек. Маленькие страны, напоминающие массу козьих какашек, одна куча на востоке, другая на западе - ссорились каждые несколько дней, желая доминировать друг над другом.

Однако в последние несколько лет, когда Лагерь Черного Железа стоял на страже у входа в Шелковый путь, долгое время никто не осмеливался устраивать беспорядки.

Королевство Гуйцзы было размером с комариный глаз, и даже если бы они продали все, что имеют, они никогда не смогли бы купить более сотни "Песчаных Тигров".

За этим необычным действием, конечно же, стояли хищные волки, это было ясно как день. Вопрос был в том, каковы намерения сил, стоящих за королевством Гуйцзы?

Гу Юнь не верил, что это дело рук того человека во дворце. У Ли Фэна было сильное желание контролировать, он очень любил устраивать свои дела безопасным и определенным образом.

Он никогда бы не совершил столь необдуманных действий за такой короткий промежуток времени, в ситуации, когда даже он сам не все тщательно спланировал.

Он боялся, что и Ли Фэн в этот раз был застигнут врасплох. С одной стороны, он не знал, какова точная ситуация на северо-западе. С другой стороны, он боялся, что Лагерь Черного Железа будет действовать без команды, нарушая порядок в суде.

"Печать маршала в настоящее время конфискована, приказ о барабанном бою не будет объявлен" - стало его оправданием, чтобы задержать армию от резких действий.

Гу Юнь спросил:

"Сколько солдат в каждом оборонительном гарнизоне других стран?"

Черный Орел:

"В западном регионе около трех тысяч. Тяньчжу находится дальше, там только одна тысяча солдат, остальные принадлежали другим странам Западного региона."
"Невозможно."

Гу Юнь слегка прикусил язык и проглотил слова "нужно в этом убедиться наверняка", только вспомнив, что в это время он не был в армии. Он был заперт в этом городе размером с колодец, совершенно лишен силы.

"Раз появились сотни Песчаных Тигров, значит, другая сторона хочет битвы. Если у них нет нескольких десятков тысяч элитных солдат, стоящих сзади, то весь цзылюцзинь, вливающийся в эти машины, будет напрасен, даже если их мало при свете дня, это не значит, что в темноте нет войск".

Гу Юнь сузил глаза, его пальцы слегка постукивали по столу:

"Чтобы справиться с кавалерией нищей Лоулань, отряда тяжелых доспехов будет более чем достаточно. Они же стащили большое количество Песчаных Тигров и десятки тысяч солдат к нашей границе - это не может быть пустяковым спором между маленькими странами Западного региона."

Солдат был озадачен:

"Тогда... тогда ваш подчиненный немедленно бросится назад..."

Гу Юнь перебил его: "В этом нет необходимости, и уже слишком поздно".

Черный Орел мчался в столицу с пограничного пункта на Шелковом Пути, потратив в лучшем случае два дня, это уже была богоподобная скорость. В столице запрещены воздушные перелеты, он мог приземлиться только в Северном лагере.

Даже если бы он прибыл в столицу в ту же ночь, то, когда он оказался перед Гу Юнем, был уже третий день. Если бы он вернулся, чтобы отправить сообщение, то, считая время отъезда и возвращения, даже если бы он бежал до смерти, это заняло бы до пяти или шести дней. Поле боя быстро менялось, и пяти-шести дней было достаточно, чтобы потерять свою страну.

Гу Юнь стиснул зубы, почему он должен быть задержан в столице именно в этот момент!

"Ты сначала отдохни".

Гу Юнь добавил шепотом: "Дай мне подумать".

Солдат Черного Орла не осмелился болтать лишнее и послушно удалился.

Гу Юнь пошел подогреть для себя бутылку вина, расхаживая взад и вперед по своей комнате. В этом небольшом пространстве его голова полностью остыла, постепенно ища разгадку, он подумал: "Возможно, худшее еще не случилось".

Его посадили под домашний арест, Шэнь И здесь не было. В этот момент северо-западный лагерь Черного Железа возглавлял Хэ Жун Хуэй - командир фракции Черного Орла.

Характер Хэ Жун Хуэя, Гу Юнь прекрасно понимал - этот человек был печально известен тем, что с ним было очень сложно иметь дело. Помимо Гу Юня, даже Шэнь И не смог бы противостоять ему, он определенно не поставит Северо-Западного губернатора в известность.

Если этот Мэн Пэн Фэй осмелится обнажить свою мощь в их лагере под эгидой приказа Цзигулин, Хэ Жун Хуэй, вероятно, возьмет на себя инициативу противостояния, если не будет осторожен... возможно, он даже позаботится о том, чтобы сместить губернатора Мэн. Что же будет следующим шагом?

Внезапно в дверь постучали снаружи, Гу Юнь пошел открывать и увидел, что там стоит Чан Гэн.

Рука Гу Юня держалась за дверь. Как только он увидел Чан Гэна, сердце, которое только что успокоилось, снова бешено застучало, а желудок скрутило в узел:

"Как получилось, что ты снова здесь?"

Чан Гэн: "Я думаю, что могу быть полезен Ифу".

Гу Юнь: ...

Чан Гэн встал у двери и спросил: "Могу я войти?"

Попросив разрешения, он повернулся на бок и стал в позу "полностью готов к уходу", и если Гу Юнь скажет ему "уходи", он тут же подчинится и растворится в воздухе.

Гу Юнь подумал: "Должно быть, в прошлой жизни я задолжал много денег этому паршивцу".

После этого он ничего не мог поделать, кроме как освободить место, чтобы этот маленький паршивец вошел в комнату.

Гу Юнь был погружен в свои мысли и случайно оставил бутылку вина кипеть на плите. В комнате распространился запах спиртного. Гу Юнь попытался завязать разговор, поднял бутылку и спросил Чан Гэна:

"Хочешь выпить?"

Чан Гэн не обратил на него внимания, достал для себя бутылку уже остывшей кипяченой воды, уселся поудобнее рядом с доской для настольной игры. Если бы он побрился, то его образ очень напоминал бы таинственного монаха, находящегося за гранью земного царства.

Чан Гэн спросил:

"Черный Орел не станет мчаться ночью из Северо-Западного лагеря без всякой причины. Есть ли какие-то изменения на границе?"

Гу Юнь не хотел, чтобы он знал, туманно сказав:

"Просто небольшие неприятности, ничего страшного".

Его личный престиж в армии был чрезвычайно высок. Его преимущество заключалось в том, что он не говорил дважды, а его способности к управлению и эффективность были превосходны.

Тем не менее, все, что было слишком экстремальным, имело тенденцию становиться контрпродуктивным, это также имело свою обратную сторону.

Так, например, Гу Юнь невольно поддерживал свой имидж, а когда сталкивался с какими-то вещами, в которых даже сам не мог разобраться, не брал на себя инициативу советоваться об этом с другими. Со временем он становился упрямым.

Чан Гэн поднял глаза и посмотрел на него, но быстро отвел взгляд, снова уклоняясь от его глаз, так как боялся, что утонет в них, если будет смотреть слишком долго. Он подхватил из коробки рядом с собой маленький камушек, поигрывая им кончиками пальцев. Камушек был черно-зеленого цвета, и при свете паровой лампы на нем вспыхивал свет.

Видя, что Гу Юнь не желает уточнять, Чан Гэн продолжил свой вопрос:

"Генералы трех основных фракций могут прекрасно справиться сами, если на границе возникнут трения, они не придут беспокоить вас - я предполагаю, что там собраны по крайней мере десятки тысяч необычных войск или есть другая проблема, не менее серьезная, иначе брату из Черного Орла не пришлось бы совершать это путешествие".

Гу Юнь несколько раз повертел в руках горячий кубок с вином, слегка сузив глаза в аромате спиртного:

"Старый генерал Чжун многому тебя научил".
"Есть вещи, которым генерал Чжун меня так и не научил", - сказал Чан Гэн. - "О чем думает ифу?"
"Лагерь Черного Железа непоколебимо считает защиту родины своим наивысшим призванием и этого не изменить".

Гу Юнь объяснил. "В случае внезапных инцидентов с непонятными обстоятельствами, Лао Хэ автоматически будет рассматривать границу как линию фронта и закроет вход на Шелковый путь. Все дороги будут отрезаны, а те, кто намеренно проникнет внутрь, будут казнены. Если дружественная соседняя страна пришла просить помощи, когда маршала нет на месте, лагерь Черного Железа обеспечит только защиту, максимум, они никогда не оставят свой пост ради мобилизации войск."

"Там находится пять тысяч солдат Лагеря Черного Железа, и если только это не сами боги, которые прибыли с неба, кто бы ни пришел, они никогда не смогут легко прорваться через барьер нашей Северо-Западной границы - я пока не беспокоюсь об этом, просто размышляю о том, какие действия они предпримут дальше."

Его голос был низким и мягким, и, казалось, был даже глубже, чем аромат вина, витавший в комнате. В ушах Чан Гэна зазвенело, он опустил голову, стараясь отогнать от себя отвлекающие мысли:

"Если бы это был я, я бы не выбрал этот момент, чтобы действовать против Великой Лян".

Взгляд Гу Юня остановился на сверкающем черном-зеленом камушке которым игрался Чан Гэн в своих бледных руках:

"Почему?"

Чан Гэн положил камушек на доску, раздался чистый звук.

"Потому что этого все еще недостаточно, - сказал он, - противоречия между Ифу и Его Величеством не достигли точки, напоминающей столкновения противоборствующих стихий, как огня и воды. Хотя он временно посадил вас под домашний арест в столице, Лагерь Черного Железа все еще не ослабел, оставаясь прочным, словно закаленный металл. В случае вторжения иностранных врагов император в любой момент вернет вас в строй. Конфликт между политическим режимом и военной силой, усилившийся в последние несколько лет, будет разрешен в одночасье, сети, что враги плели годами, будут разрушены."

После инцидента в экипаже в тот день, Чан Гэн внезапно стал более решительным перед Гу Юнем. Будь то семейные дела или политика, все его слова попадали прямо в яблочко без всякой пощады.

Гу Юня укололи слова "противоречие между политическим режимом и военной силой", пальцы, покрасневшие от кубка с горячим вином, замерли в воздухе. Это была рана, спрятанная глубоко под мирным фасадом Великой Лян.

У императора У-ди не было сына, и не было другого выхода, кроме как усыновить ребенка из своей родословной и передать ему титул наследного принца. Сколько бы люди ни хвалили его за ум, в конце концов, он был всего лишь человеком.

В последний момент жизни старик исполнил свое эгоистичное желание, передал военную власть, способную угрожать императору и командовать магистратами, своей самой любимой дочери, тем самым отделив военную власть от придворного режима.

Возможно, это стало самой большой неудачей императора У-ди за всю его жизнь. Если маршал был понятлив и доволен своим положением, а император имел большое сердце, то правитель и подданный могли жить в гармонии в течение одного поколения, но как насчет двух поколений? А трех поколений?

Внутри Гу Юнь полностью осознавал проблематику сложившейся ситуации…

Однажды противоречия между Эмблемой Черного Тигра и Печатью Императора уже не смогут быть согласованы. В конце концов, могло быть только два исхода: "некомпетентный правитель отрекся от престола" или "отложил лук, так как птиц больше нет".

"Я думаю, это попытка пронзить две цели за раз".

Чан Гэн поставил несколько камушков на доску.

"Если эти чужеземцы выведают, что отсутствие Ифу в лагере Черного Железа превратят войска в соломенное чучело, которым будет командовать Цзигулин, то нас ждут массивная атака, напоминающая кровожадных тигров".
"Так посчитает не только Западный регион, но и варвары на Севере и в Восточном море, которые бездействовали много лет. Но эта возможность очень мала, наиболее вероятным исходом было то, что северо-запад останется непроницаемым, генерал Хэ посадит в тюрьму губернатора Мэна, который сейчас держит Цзигулин..."

Взгляд Гу Юня наконец-то окрасился оттенком шока.

Чан Гэн встретил его взгляд полугорькой, полупечальной улыбкой:

"Ифу, не удивляйся, во всей Великой Лян не сыщется столь же тщательный и осведомленный человек в отношении тебя, чем я".

Гу Юнь: "..."

С таким молодым человеком, невосприимчивым ни к жесткой, ни к мягкой тактике было действительно трудно иметь дело; его нельзя было ругать, нельзя было бить, нельзя было убеждать или уговаривать, но через мгновение после того, как он ошалел, у Гу Юня внезапно появилась идея, он решительно разыграл свой "абсолютно бездумный, невероятно толстокожий" ход, наклонил голову и спросил с серьезным видом:

"Что? Ты сейчас флиртуешь со своим Ифу?"

Чан Гэн был застигнут врасплох, как и ожидалось, получив удар одним этим вопросом. Его большой белый рукав опрокинул чашу с водой на столе. Познавший множество побед маршал Гу не обратил внимания на эту маленький триумф. Он изящно взмахнул рукой:

"Продолжай".

Чан Гэн вскоре пришел в себя, хотя Гу Юнь только что напугал его до смерти, в то же время он почувствовал облегчение - даже если Небеса падут на землю, этот человек не утратит способности к сарказму.

"...Если бы я был на их месте, я бы использовал тяжелые войска, чтобы продолжать давить на границу Шелкового пути, особенно тяжелые доспехи и колесницы".

Чан Гэн добавил: "Постоянно угрожать лагерю Черного Железа, создавая впечатление, что они нападут в любой момент".

"Ифу не в армии, генерал будет максимум подвесным мостом, который будет висеть высоко, он определенно не будет брать на себя инициативу по мобилизации войск. С одной стороны, он отправит вам письмо, в то же время, он будет искать помощи в близлежащих районах. Это может быть Армия Обороны, а может быть гарнизон Центральных Равнин".

Гу Юнь поднял брови.

"Когда Лагерь Черного Железа обратился за помощью, это должно быть чрезвычайное происшествие, никто не будет рассматривать это как обычное дело, хотя Цзигулин был передан из Южной Границы, но всего за несколько месяцев, его престижа недостаточно, чтобы командовать всей страной, поэтому генерал, отвечающий за него, скорее всего, перепрыгнет через военное министерство и пошлет подкрепление."

Чан Гэн уставился на пеструю игральную доску.

"Но если я правильно помню, когда северные варвары напали на город Яньхуэй тогда, армия обороны северного пограничного города также была лично очищена ифу. Ты можешь сказать, что не специально разместил своих людей внутри, но боюсь, что те, кто использует сердце злодея для оценки поступка героя, не поверят в это".
"Но командующий решающими войсками Центральных равнин, генерал Цай по совпадению раньше был подчиненным Старого Маркиза. Таким образом, в пяти основных военных регионах Великой Лян, не говоря уже о юго-западном, где командует генерал Шэнь - везде стоят люди Ифу. В западном регионе был лагерь Черного Железа, совершенно беззаконный, даже посмевший посадить в тюрьму губернатора северо-запада; северная граница и гарнизон центральной равнины игнорировали приказ военного министерства о Цзигулине, как только лагерь Черного Железа просил помощи, они немедленно посылали войска по своему усмотрению."

Чан Гэн схватил горсть игральных камней и швырнул их на доску, раздался характерный глухой стук падающих фигур.

Остальное было понятно: император Ли Фэн, вероятно, все больше и больше понимал, что поступок Гу Юня по передаче Цзигулина был полностью "аферой". Тогда он будет использовать себя, чтобы оценить поступок Ифу, предполагая, что половина его нации уже находится в руках Аньдинхоу.

Это определенно заставит Императора задыхаться от ярости.

Взгляд Чан Гэна был бесконечно глубоким:

"Может быть, Ифу прислушается к моим идеям?"

Гу Юнь: "Говори".

Чан Гэн:

"Во-первых, немедленно пошлите Черного Орла передать письмо генералу Цай. Сообщите ему, что он не должен действовать самовольно без приказа. Даже если генерал Цай решил мобилизовать войска, он должен сначала отрегулировать строй, подготовить медикаменты и рационы. Если мы отправим сообщение прямо сейчас, возможно, оно еще успеет".

Гу Юнь сразу же задал вопрос: "Почему бы не отправить письмо в Северную Армию Обороны Пограничья?"

Чан Гэн ответил, выражение его лица не изменилось:

"Поскольку у Ифу есть только один Черный Орел, мы можем сделать только одну ставку в этой азартной игре".
"Учитывая тот факт, что даже такой человек, как я, может понять, что Северный Варвар, скорее всего, использует эту хаотичную возможность в своих интересах, я уверен, что генерал Хэ также поймет это, поэтому есть большая вероятность, что он не станет просить помощи у близлежащих подразделений, и обратиться к тому, которое находится дальше, и попросит помощи у гарнизона Центральных Равнин".
"После возвращения на северо-запад, Черный Орел должен посоветовать генералу Хэ не проявлять нетерпения, нет необходимости слушать приказ Цзигулин, но он определенно не должен сильно обижать губернатора северо-запада".

Гу Юнь: "В-третьих?"

"В-третьих", - медленно сказал Чан Гэн. "Я хочу попросить Ифу использовать этот момент, пока новости со стороны Шелкового Пути еще не достигли столицы, чтобы найти причину для правильной передачи Маршальской Печати императору. Четко выразите, что больше не будете вмешиваться в военные дела, в то же время тесно общайтесь с императором, вам достаточно сказать, что безопасность северо-запада имеет огромное значение, перед уходом вы уже все объяснили своим подчиненным - без маршальской печати командующие трех фракций не имеют права действовать необдуманно в любой ситуации. Северо-Западные войска не могут лишиться своего лидера даже на один день, и попросят Императора найти кого-нибудь, кто сможет занять это место

как можно скорее".

Сделав шаг назад, избегая острой грани, он удержал Хэ Жун Хуэя от совершения правонарушения.

На самом деле Чан Гэн все еще хотел сказать: "Это не лучший план, он может быть использован только для спасения побегов, но не для исцеления корня".

Однако инстинкт подсказывал ему, что Гу Юнь не захочет услышать эти слова, поэтому он проглотил их обратно.

Гу Юнь долго молчал, услышав это.

Вдруг его мысли унеслись далеко-далеко, и он не мог не вспомнить о ребенке, которого он подобрал из волчьей пасти в метель, белого, как снег, в том году.

Тогда Шэнь И соврал Чан Гэну, что это было просто совпадение. Но на самом деле это было не так.

В то время у них уже были свои люди на Северной границе. После того, как Гу Юнь принял королевский указ, он сначала нашел Сю Нян. Обнаружив ее связь с варварами, он решил не действовать, чтобы не влиять на общую картину событий.

Гу Юнь тогда был еще молод, и его методы решения проблем были более или менее незрелыми. Только бросив взгляд на варвара, он забыл о приказе бывшего императора быстро вернуться в столицу после поиска маленького принца, по неосторожности позволив Чан Гэну выбежать за городские ворота. Только после этого он поспешил за ним, а Шэнь И в панике погнался за ним.

Даже когда Гу Юнь закрывал глаза, он все еще мог ясно видеть образ Чан Гэна в то время - маленький, покрытый ранами, тощий и нагой, посреди снега и волков, он каким-то чудом продержался до их прихода.

Гу Юнь завернул его в свою верхнюю одежду, он был достаточно легким, чтобы нести его одной рукой. Он чувствовал себя так, словно держал маленькую умирающую птичку, боясь задушить ее даже при малейшем усилии.

Время текло неумолимо, как вода, стоило ему на мгновение отвести взгляд, как мальчик уже вырос.

Чан Гэн увидел, что тот долго молчит, не отвечая, и не мог не спросить:

"Ифу?"

Гу Юнь слегка наклонил голову, его выражение лица под светом лампы на мгновение показалось нежным. Сердце Чан Гэна учащенно забилось.

Возможно, это была кровь, которую Чан Гэн вырвал, когда его гнев вышел из-под контроля, или из-за беспорядка, который произошел в следующие несколько дней, короче говоря, хотя Гу Юнь чувствовал, что дело было смешным, беспомощным и хлопотным одновременно, но вопреки его представлениям, он был не настолько зол, как он ожидал.

Гу Юнь сказал: "Я понял, ты должен пойти отдохнуть, уже позно".

Чан Гэн, услышав его приказ, сразу же встал, чтобы уйти.

Гу Юнь: "...Однако."

Он опустил глаза и, казалось, немного колебался:

"В тот раз ты сказал мне, что можешь сделать все, что я захочу. Это правда?"

Пальцы Чан Гэна, которые первоначально собирались открыть дверь, повисли в воздухе, слегка сжавшись.

Гу Юнь:

"Я не хочу, чтобы ты уходил далеко, я также не хочу, чтобы ты заставлял себя. Ифу только хочет, чтобы ты был счастлив и благополучен".

Чан Гэн на мгновение замер, а затем, не говоря ни слова, убежал.

Гу Юнь небрежно взял оставшуюся половину бутылки вина, проверил температуру и сделал глоток:

"Чертяка, неужели ты думаешь, что я не могу справиться с тобой?"