Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 24 - Черный монах

Его глаза были ясными, а внутри, казалось, было море безмятежных звезд.

***

Стрела была похожа на метеор, летевший прямо сквозь сложную паутинно-веревочную сеть под двадцатью парящими красными змеями и пронзила затылок тигра. Неизвестно, какой силой обладала стрела, но она прямо пронзила толстый и большой череп зверя. Он покачнулся, а затем рухнул на землю, умерев прежде, чем успел издать какой-либо звук.

Руки Гу Юня не остановились на этом, он снова потянул тетиву со второй стрелой, прислонившись спиной к дверному косяку, затем повернулся под углом. Почти не целясь, стрела была выпущена. Целью был тот, кто бросал золотые листья на смотровую площадку.

На палубе раздался крик, стрела скользнула мимо головы иностранца, пригвоздив его шляпу к ближайшему столбу, хвост стрелы все еще сильно вибрировал от приложенной силы.

Мужчина свалился со стула на пол.

Гу Юнь убрал лук. Он повернулся к солдату из Черного батальона на столбе:

«Это заговор с целью навредить людям, арестовать его для допроса».

Только теперь человек, которого прижал тигр, медленно собрался с силами, издавая небольшие всхлипы.

Окружающие люди были в таком же напуганном состоянии, и кто-то двинулся вперед, чтобы помочь ему выбраться.

Под платформой Собирателя звезд, неприметная и худая фигура исчезла в толпе, воспользовавшись суматохой, чтобы пробраться наружу и сесть на лодку, которая была недалеко оттуда.

Как только он прибыл, он развязал свой платок, который скрывал темные волосы мужчины, вид его несколько напоминал людей Центральных равнин. Его быстро пустили в комнату внутрь, чтобы встретиться с тем, кто его ждал.

Это был мужчина средних лет, одетый в белую одежду и красный халат со сложной вышивкой. Рядом с ним стоял странной формы зловещий скипетр, его вьющиеся, темно-каштановые волосы были аккуратно причесаны и рассыпаны на плечах, а на пальце сверкало большое церемониальное кольцо.

Это был гонец, посланный Верховным Понтификом.

Маленького роста черноволосый иностранец почтительно опустился на одно колено:

«Почтенный Епископ».

Верхняя часть тела епископа слегка наклонилась вперед, показывая, что он слушает.

«Я боюсь, результат именно такой, как вы и предсказывали», — сказал мужчина. «В сердце жителей Востока, Гу и его семья несут какое-то символическое значение. Пока «черный ворон» летает по ночному небу, даже столкнувшись с большим кризисом, эти глупые люди будут слепо объединяться, как стадо овец, нашедшее свою овчарку. Эту их необоснованную веру трудно понять, учитывая, что, по моему мнению, многие из них даже не знают полное имя Гу Юня».

Епископ на мгновение задумался: «Семя» не причинило никаких жертв?».

«Почти нет» - склонил голову мужчина: «Маркиз Гу тоже оказался на «Красном змее», я не узнал, успели ли его люди вскоре рассредоточиться, чтобы смешаться с толпой, или наши люди потеряли следы их местонахождения. А может, он сам обладает исключительной способностью чувствовать критические ситуации. Как только мы посадили семя, чернй ворон сразу отреагировал. Гу убил семя одним выстрелом стрелы с палубы Красного змея и в то же время арестовал «сеятеля» на месте».

Епископ откинулся на резном стуле, поглаживая пальцами бороду: «Это не личная заслуга Гу, а совокупность опыта, накопленного тремя поколениями. Жители Центральных Равнин слепо доверились этому черному ворону, вознеся Гу на пьедестал своей слепой верой».

Темноволосый мужчина: «Церковь долго обсуждала, почему в восточном обществе часты разрозненности, но почему-то их люди были в состоянии поддерживать этот разорванный мир. Я думаю, что эта вера в Гу также является одной из причин».

Епископ встал и сделал несколько шагов по лодке, заложив руки на спину.

«Это наш шанс»  пробормотал он, «и вовсе не несчастный случай —  надо написать Понтифику, мы сможем получить Лу Лан*, немедленно приступайте к действиям».

*Лу Лан — страна, расположенная вдоль Шелкового пути.

В это время ситуация на башне окончательно стабилизировалась. Королевская гвардия быстро прибыла на помощь, и Гу Юнь понял, что его работа здесь сделана. Он сделал жест Шэнь И, показывая, что им пора уходить. Его зрение было уже очень размыто, и его слух также ухудшался, окружающий шум суматохи постепенно становился тише.

Гу Юнь сказал солдату из Черных Ястребов:

«Я иду вперед, чтобы кое о чем позаботиться. Вы следуйте за Его Высочеством. Если он захочет пойти домой, подождите, пока все не уляжется, прежде чем вернуться. Если дети хотят еще немного поиграть на Красном змее, пусть будут. Я не знаю, будет ли кто-то выступать дальше».

Чан Гэн спросил: «Ифу, а ты?»

В этот момент Гу Юнь больше не мог слышать, что он говорил. Он просто похлопал мальчика по плечу и поспешил уйти.

Грохочущий звук под их ногами стал громче, Красный змей медленно приземлился на платформу. Гу Юнь и Шэнь И вышли бок о бок. Ночной мороз был сильным. Чан Гэн держал в руке плащ, оставленный Гу Юнем обеими руками, пытаясь догнать их, но солдат Черного Ястреба помешал ему.

«Его Королевское Высочество, пожалуйста, оставайтесь. Господин маршал не носит зимней одежды в столице. Ситуация снаружи все еще не безопасна, пожалуйста, оставайтесь под присмотром этого подчиненного».

В душе Чан Гэна вдруг зародилось подозрение - почему он не наденет плащ? С телом Гу Юня это происходит явно не потому, что он не боялся холода.

Еще он вспомнил слова «твои глаза», которые Шэнь И выкрикнул с беспокойством, что также заставило его почувствовать, словно кость застряла в горле.

Чан Гэн не мог не вспомнить о «притворяющимся слепым и глухим» Шэнь Шилю в городе Яньхуэй. Конечно, глаза и уши Шэнь Шилю частично мешали ему насмехаться над ним, но Чан Гэн подтвердил, что были ситуации, когда он действительно не мог видеть. Было ли это просто для того, чтобы одурачить Сю Нян и тех варваров, которые намеревались проникнуть на северную границу?

Чем больше он думал, тем больше у него было поводов беспокоиться. Сердце Чан Гэна внезапно наполнилось тревогой, и пока солдат со всеми предосторожностями не проводил их обратно в имение маркиза, чувство тревоги все не утихало.

Чан Гэн вернулся в свою комнату, он не мог заснуть даже после того, как долго ворочался. После отправки Цао Нянцзы и Гэ Пансяо ушли, он тихо надел пальто и побежал в комнату Гу Юня ждать.

Покои Гу Юня был очень пустынными, с опрятностью и чистотой, характерной для военных, без чрезмерного убранства.

На столе было несколько книг, использованная паровая лампа и каллиграфия, висевшая на стене:

«Жизни нельзя избежать», похоже, это был почерк Гу Юня.

Помимо новенькой лисьей шубы, висевшей на кровати, спальня маркиза была довольно унылой.

Чан Гэн подождал некоторое время и неосознанно уснул на маленьком столике. Когда его грудь опустилась на стол, он вскоре увидел сон из неприглядных вещей.

Гу Юнь стоял впереди него в туманной дымке. Внутри сна Чан Гэн всегда действовал смелее, чем в реальности. Он интимно притянул Гу Юня сзади, прижав его к груди и позвав: «Ифу».

Гу Юнь медленно повернулся, но его глазницы были совершенно пустыми, а по его лицу текли две струйки крови, похожие на слезы.

 «Ты меня зовешь?»

Чан Гэн закричал и сел. Из-за холодного пота на спине он остро почувствовал, как ледяной порыв ветра пронесся через вход. Он посмотрел на человека, вошедшего снаружи в оцепенении.

Гу Юнь не ожидал, что Чан Гэн действительно был в его комнате, он быстро закрыл дверь и спросил:

«Почему ты здесь?»

Его голос был хриплым, и его лицо также казалось нездоровым.

Холодный воздух, застывший в груди Чан Гэна, наконец, смог выйти, когда он увидел Гу Юня. На мгновение он не мог отличить сны от реальности, он почти испытал экстаз от того, что смог испытать что-то снова после того, как думал, что оно уже прошло.

Гу Юнь мгновение постоял у дверного косяка, вытерпел волну головокружения и слабо поманил Чан Гэна:

«Подойди и помоги мне. Завтра я должен отвести тебя во дворец, чтобы поздравить Его Величество с новым годом, нужно постараться завтра вовремя встать».

Чан Гэн взял его за локоть и помог добраться до кровати: «Ифу, что с тобой?»

«На обратном пути меня потащили пить в Северный лагерь, их было слишком много».

Гу Юнь не удосужился снять туфли и упал на кровать навзничь. Он только что принял лекарство, голова еще раскалывалась, он устало сказал:

«Тебе нужно лечь раньше, чтобы выспаться».

Брови Чан Гэна нахмурились — тело Гу Юня действительно пахло вином, но сильного запаха не было, а его речь была ясной, совсем не похоже, что он «выпил слишком много».

Однако он не стал ждать, пока тот спросит снова. Гу Юнь замолчал, заснув в тот момент, когда его голова коснулась подушки.

Чан Гэну пришлось самому снять обувь и носки и натянуть на него одеяло. Он всегда чувствовал холод, идущий от тела Гу Юня и понимал, что очень трудно сделать его теплым. Он разжег паровую жаровню в комнате и стоял у спинки кровати, молча глядя на застывшее лицо Гу Юня.

«Я не позволю моему воображению разыграться».

Он трижды повторил слова про себя, а потом, как встревоженный зверек, чуть приблизился к Гу Юню, словно желая понюхать запах чужого тела, но невольно затаил дыхание.

На следующий день Чан Гэну казалось, что едва он закрыл глаза, чтобы досмотреть кошмар, Гу Юнь уже пришел будить его. Он безрадостно последовал за маршалом Гу во дворец, чтобы поприветствовать своего старшего брата - Императора Лун Аня.

По дороге Гу Юнь сказал: «Независимо от того, как Его Величество относится к тебе, ты не должен обращать на это особого внимания. Когда вдовствующая императрица была жива, она не очень ладила женой императора, но это было делом старшего поколения и не имеет к тебе никакого отношения... черт возьми, какая неудача!»

Чан Гэн рассеянно слушал, когда понял, что он ругается себе под нос. Чан Гэн поднял голову и обнаружил, что Гу Юнь хмуро смотрел на карету.

Это была карета храма Ху Го.

Королевская семья Великой Лян исповедовала буддизм, и даже решительный дедушка Гу Юня не был исключением. Особенно Нынешний император, в каждом случае, когда у него было свободное время, он всегда любил сидеть и обсуждать всевозможные вопросы со старшими монахами.

Но если говорить о самой ненавистной вещи в жизни Гу Юня, то это не иностранцы с четырех сторон, а эти лысые головы.

В частности, у старого стервятника настоятеля храма Ху Го была воронья пасть, и с раннего возраста он утверждал, что Гу Юнь будет терпеть неприязнь и противостоять судьбе всех своих родственников.

Маркиз Гу излил весь свой гнев из-за невозможности жениться на монахов храма Ху Го.

Личный помощник императора Лун Аня - Ли Фэн медленно выбежал, увидев приближающегося Гу Юня.

Мужчина был крепким и почти таким же высоким, как маршал Гу, но в три раза шире. Родился с двумя крошечными ногами, и когда передвигался маленькими шажками, он напоминал дерево с большими листьями, качающимися на ветру очень грациозно.

Фамилия этого человека была Чжу, другие называли его "евнухом Чжу" в личном общении, но за его спиной люди называли его «Чжу-коротконожка».

Чжу-коротконожка имел не очень хорошую репутацию. Он вырастил двух «приемных сыновей» за пределами дворца. Они всегда мазались пудрой и косметикой, и никто не знал зачем.

Из-за того, что Великая Лян расширила свой морской путь, нравы простых людей стали не такими ограниченными, как в предыдущие династии. В каждом чиновнике и дворянстве таилось много постыдных тайн и невыразимых дел, следовательно, дело Чжу-коротконожки было бы ничем, если бы этот евнух не потворствовал своим сыновьям в использовании его, звание и имени для их личной выгоды.

Чжу-коротконожка подошел к Гу Юню и улыбнулся.

«Маркиз и Ваше Высочество уже прибыли? Его Величество беседует с господином Ляо Чи из храма Ху Го. Они проинструктировали, что если вы оба здесь, вы можете смело войти. Главный монах Ляо Чи сказал, что он так давно не видел вас с последнего раза — о, как раз вовремя, господа выходят!»

Во время разговора изнутри дворца вышли два монаха.

Гу Юнь знал того, кто шел впереди, у человека было морщинистое лицо, полное печали, как будто он никогда не ел полноценной еды в его жизни. Это был главный монах храма Ху Го.

Взгляд Гу Юня не мог не упасть на человека позади него. Это тоже монах лет двадцати-тридцати, одетый в белоснежный халат. Его лицо было прекрасно, как картина. Шагая по тропинке дворца в своем чистом и опрятном наряде, он выглядел как божественное существо, идущее по снегу.

Несмотря на то, что Гу Юнь ненавидел лысых, в тот момент он все равно не мог не вспомнить легенду о монахе из прошлой династии, приехавшего в Тяньчжу*.

*ссылка на монаха Сань Чжана в произведении «Путешествие на Запад», который отправился в Тяньчжу, чтобы найти книги Будды.

Молодой монах, словно что-то почувствовал, он поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Гу Юнем. Его глаза были ясными, а внутри, казалось, море безмятежных звезд, которые могли заставить людей утонуть в них от одного лишь взгляда.

Молодой монах сложил руки вместе, приветствуя Гу Юня издалека.

Гу Юнь, казалось, вырвался из сна и отвел взгляд, он подумал: «Что такое, я, что засмотрелся на лысину?»

Он не обратил на другого никакого внимания, грубо отвел взгляд и спросил у Чжу-коротконожки: «Кто этот нежный цветок рядом со старым ослом?»

Чжу-коротконожка наблюдал за тем, как Гу Юнь рос с детства, и понимал его характер. Он быстро ответил:

«Это младший брат главного монаха, господин Ляо Жань, только что вернувшийся из заграничного путешествия».

Гу Юнь подумал: «Что это за имя такое, я почувствовал себя несчастным, просто услышав его»

Кто бы мог подумать, что чем больше он хотел избежать других, тем больше они настаивали на том, чтобы подойти, и поприветствовать его лицом к лицу.