Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 85 - Большой орел

Сказав Цзян Чуну и остальным позаботиться о его различных делах во время путешествия на юг, Чан Гэн, наконец, вернулся в поместье перед заходом солнца.

Гу Юнь уже начал отдавать распоряжения слуге, чтобы тот упаковывал их багаж, а сам он праздно сидел на перилах внутреннего двора и играл на белой нефритовой флейте, которую ему подарил Чан Гэн, время от времени поднося ее к губам, чтобы сыграть душераздирающую мелодию.

... Если Чан Гэн и жалел сейчас о чем-то, то только о том, что подарил Гу Юню флейту с дырочками. Если бы он знал об этом раньше, то сделал бы из нее прочную палку, чтобы он мог просто раздавать ею удары.

Увидев издалека возвращающегося Чан Гэна, Гу Юнь помахал ему рукой и сказал:

"Чан Гэн, иди сюда, я сыграю тебе мелодию".

Чан Гэн, опасаясь, что он действительно будет это делать, шагнул вперед, схватил Гу Юня на перилах и потянул его вниз. Он сказал ему на ухо:

"Прибереги свой рот для чего-нибудь другого".

Гу Юнь: "..."

Он обнаружил, что те, кто составляет компанию волку, учатся выть — Чан Гэн становился все более и более похожим на него.

Они вместе дошли до внутреннего двора, Чан Гэн спросил:

"Почему ты вдруг сказал при дворе, что хочешь отправиться проверить линию фронта? Я был напуган".

Гу Юнь заложил руку за спину, потер кончиками пальцев белую нефритовую флейту. Он сказал с небольшой улыбкой на губах:

"Я уже давно не хочу оставаться в столице, ежедневно пропитываясь этой заразой. На передовой гораздо лучше".

Чан Гэн рассмеялся и сказал: "Ты едешь ради развлечений?"

"Мм, ради развлечения, — сказал Гу Юнь, — но также и потому, что я беспокоюсь о тебе".

Чан Гэн был ошеломлен, улыбка на его губах постепенно исчезла. На мгновение он понял, что случайные слова Гу Юня "беспокоюсь о тебе" означали, что он беспокоится о том, чтобы взять группу ученых, чтобы отправиться в район, заполненный беженцами, недалеко от линии фронта, но странная идея все еще неконтролируемо возникала из глубины его сердца.

Тревога в сердце Чан Гэна говорила:

"Почему он беспокоится обо мне? Он боится, что я что-то сделаю? Или он боится, что я объединюсь с гарнизоном Лао Чжуна в Цзянбэе, чтобы заставить императора отречься от престола?"

Гу Юнь увидел, что его шаги внезапно остановились, он оглянулся на него в замешательстве:

"В чем дело?"

Когда Чан Гэн встретился с его спокойными глазами, он глубоко вздохнул, вытянул руку и потер брови, думая про себя:

"Куда бегут твои мысли? Ты с ума сошел?"

Гу Юнь когда-то был его утешением... Думая об этом сейчас, это утешение остановилось в момент переполнения чувств. С того момента, когда Гу Юнь оглянулся на него, это было уже не так.

Безжалостность могла быть утешением, но чувства любви могли быть мерзкой помехой.

Была бы любовь, желание, аромат и вкус, жадность изо дня в день, была бы ревность и печаль, был бы страх потери...

Семь эмоций и дух превратились в безумие, шесть чувств похоронены в смертном мире.

Чан Гэн погнался за ним с чувством паники и схватил Гу Юня за руку, как будто только держа его в своей руке, его сердце могло успокоиться. Гу Юнь поднял свои длинные брови, но не придал этому значения. Он раскрыл ладонь, чтобы Чан Гэн вложил в нее свою руку.

Жарким летом руки генерала были совсем нетеплыми. Только небольшое тепло в его ладони досталось Чан Гэну.

Как раз в это время дядя Ван быстро подходил и увидел, как двое мужчин во дворе держатся за руки. Он тут же склонил голову со странным выражением и доложил:

"Господин маркиз, Его Высочество наследный принц прибыл."
"А?" Гу Юнь был удивлен. "Пожалуйста, пригласи его войти".

Мгновение спустя восьмилетний принц на паре коротких ног подбежал к Гу Юню. Поместье было слишком большим, однако Его маленькое Высочество отказался от того, чтобы его держали другие, чтобы сохранить достоинство. Когда он появился перед Гу Юнем, на верхней части его носа уже был слой пота.

Как только он вошел во внутренний двор, он мельком увидел Чан Гэна. Он сразу же прекратил пробежку и пошел непринужденными шагами. Сначала он намеревался открыть рот, чтобы позвать "дедушку", но вспомнил, что, похоже, Гу Юнь не любит слышать этот титул, тогда он сложил руки вместе и поприветствовал как взрослый:

"Маршал Гу. Четвертый дядя".

Гу Юнь присел на корточки и обратился к нему:

"Почему ваше высочество вышло из дворца в такой поздний час?"
"Я слышал от отца, что маршал Гу последует за Четвертым дядей на юг, я специально пришел проводить его и маршала Гу", — маленький принц говорил правильно, но на полпути забыл свои слова. После некоторого раздумья его уши покраснели, но лицо приняло спокойный и самоуверенный вид, после чего он продолжил:
"Я желаю вам безопасного путешествия в Цзянбэй и скорейшего возвращения!"

Гу Юнь рассмеялся, слушая его. Маленький принц украдкой взглянул на него. Он ничуть не рассердился на то, что над ним смеются, неуклюже достал два талисмана безопасности и отдал их Гу Юню и Чан Гэну.

Сначала маленький принц был слишком смущен, чтобы упомянуть об этом, но через мгновение, когда он не смог сдержаться, он осторожно потянул Гу Юня за одежду.

"Я также хотел попросить каллиграфию маршала Гу. Королевский Отец сказал, что в прежние времена у него также была Великая... каллиграфия маршала Гу для тренировок".

Гу Юнь увидел, что мальчик был невероятно очаровательным. Не говоря больше ничего, он наклонился, чтобы подхватить маленького принца, написав для него короткое письмо прямо в кабинете. Маленький принц заставил слуг аккуратно хранить его в коробке и с волнением побежал обратно во дворец.

После того как принц был отослан с должной вежливостью, Чан Гэн сказал:

"В том году бывший император использовал меня как шахматную фигуру, чтобы привязать тебя, сейчас Ли Фэн использует ту же технику, чтобы восстановить свои отношения с тобой, используя принца?"

Гу Юнь рассмеялся и сказал:

"Что ты говоришь? Ты ревнуешь даже к детям?"

Чан Гэн посмотрел на него с улыбкой и вдруг сказал:

"Мой Ифу несправедлив. Он никогда не держал меня за руку, чтобы научить писать каждый штрих".

Гу Юнь: "..."

Кто был тем, кто имитировал его почерк так натурально, что даже Хэ Жун Хуэй из Железного Батальона Сюань был этим обманут?

Гу Юнь: "Тебе тоже восемь лет?"

Чан Гэн спокойно вонзил нож в его сердце своими словами:

"Когда мне было восемь лет, никого не было рядом, чтобы учить меня. Ху Ге Эр одаривала меня только прутом, который только что вынули из печи..."
"Хорошо, хорошо, — поспешно сказал Гу Юнь, — сейчас я все исправлю, ладно?"

Пока Гу Юнь говорил, он отдал только что смоченную кисть в руку Чан Гэну, держа его руку сзади, положив другую руку на стол и слегка опустив глаза.

Подумав, он взял Чан Гэна за руку, чтобы написать на бумаге иероглиф "Мин" в стиле Кай.

Чан Гэн был окутан слабым ароматом лекарств тела Гу Юня. Он молча сделал глубокий вдох:

"Написать одно слово недостаточно. Я копировал сутры, когда был в храме Хуго".
"..."

Гу Юнь стряхнул свою руку.

"Забудь об этом, ты пытаешься вымотать меня до смерти?"

Не говоря ни слова, Чан Гэн лишь неподвижно уставился на него. Через мгновение Гу Юнь действительно признал поражение и положил свой подбородок на плечо Чан Гэна, обхватил его левой рукой за талию и наполовину оперся на него, штрих за штрихом копируя эту чертовски длинную сутру.

Он чувствовал, что этот человек в последние дни становился все более и более испорченным, и им уже вряд ли можно было управлять.

……

Три дня спустя, под эскортом Гу Юня и двадцати охранников, Янь Ван, главный инспектор, и Сюй Лин, заместитель инспектора, покинули столицу вместе с Гэ Чэнем из института Линшу.

Сюй Лин был Танхуа*, назначенным Ли Фэном в первый год Лунань. Его внешность была так же хороша, как и его имя, с красивыми чертами лица, его лицо выглядело так, словно было покрыто пудрой.

Если бы не убийственные стражники маркиза Гу, разрушавшие атмосферу, заместитель инспектора и Янь Ван, стоящие вместе, напоминали двух молодых братьев-господ, путешествующих друг с другом.

[*третье место на национальных гражданских экзаменах]

Выйдя из Девяти Ворот, Гу Юнь повел группу людей прямо в Северный Лагерь. Сюй Лин был всего лишь ученым, однако он не был так уж испуган, когда стоял перед легендарным оружием из черного железа Гу Юня. Он откровенно спросил:

"Господин маркиз, для чего мы пришли в Северный лагерь?"

Гу Юнь рассмеялся и ответил: "Чтобы сменить лошадей".

Впереди путешествие таило в себе множество опасностей. Инспектор Сюй приготовился стать свидетелем опустошения территорий и столкнуться с местными коррумпированными чиновниками. Даже если его сопровождал Маркиз Гу, это не увеличивало его чувство безопасности. Особенно когда он обнаружил, что маркиз находится в очень радостном настроении, как будто он не в логово тигра идет, а на прогулку.

Пока Сюй Лин все еще пребывал в замешательстве, Гэ Чэнь уже вошел в Северный лагерь. После того как Гэ Чэня приняли в ученики мастера Фэнханя, он постепенно принял из его рук подготовку военного снаряжения. Он часто приходил в Северный лагерь по поручениям и постепенно стал знакомым лицом.

Гэ Чэнь с легкостью повел группу в хранилище доспехов и машин в лагере:

"Ваше Высочество, мастер Сюй, сюда, пожалуйста".

Как раз в этот момент Сюй Лин был шокирован.

На ровной земле стоял только один коршун, примерно такого же размера, как и Красный коршун в то время, но его шкура была намного проще, чем у Красного коршуна. Не было таких сложных резных столбов и перил, напоминающих цветочную лодку, был только железный панцирь темно-серого цвета.

Воздушный змей спокойно покоился на своем прежнем месте, нельзя было найти пылающего крыла ни с одной стороны. Вместо этого четыре основания были оснащены рядами вентиляционных свай, которые были толстыми, как железное дуло. Линии были плавными почти до изящества, выглядя как орлиная броня, увеличенная в бесчисленное количество раз.

Сюй Лин не мог использовать ни одного слова для описания этого, кроме "совершенства", он сказал в благоговейном трепете:

"Что это?"

Гэ Чэнь с гордостью представил: "Он еще не был назван, во всей Великой Лян был только один такой, мы пытались приспособить силовой механизм Орлиных Доспехов к Воздушному Змею, много раз терпели неудачу, прежде чем добились успеха. Эта штука может не только перевозить людей, но и двигаться быстрее, чем Гигантский Воздушный Змей, который идет только шаг за шагом."

"Но он еще не доведен до совершенства. Во всем дворе есть только этот. Он потребляет много топлива и не может вместить много вещей. Это первый раз, когда мы используем его вне тестовых полетов. Когда мы сможем решить проблему расхода топлива, эта воздушная боевая машина сможет в мгновение ока разбомбить этих иностранцев и прогнать их домой. Мой Учитель сказал, что если его можно будет внедрить в армию, то можно будет назвать его "Большой Орел"".

Сюй Лин бросил недоверчивый взгляд в сторону Чан Гэна, который ничуть не удивился. Его Королевское Высочество Янь Ван вскоре планировал очистить от крыс Цзянбэй? Даже нечто, используемое вместо путешествия пешком, что могло преодолевать тысячу миль в день, было готово!

"Мы отправимся прямо к передовой линии Цзянбэя", — сказал Чан Гэн.
"Маркиз уже сообщил Лао Чжуну, мы оставим эту штуку в передовом гарнизоне, затем попытаемся замаскироваться, чтобы пройти с юга на север. Посты с юга на север наверняка уже ждали нас, почему мы должны идти прямо на них? А как насчет этого? Осмелится ли мастер Сюй прокатиться на этой воздушной боевой машине, к которой никто раньше не прикасался?"

Семья Сюй Лина была бедной, и он презирал коленопреклонение и поклонение знати, с купцами он тоже не общался. Хотя он был одаренным с выдающимся талантом, сколько раз ему приходилось уступать дорогу тем, кто променял деньги на власть? Великий талант своего поколения теперь должен был провести годы впустую при дворе — как он мог не испытывать горечи?

Ранее при дворе ходили слухи, что в прошлый раз, когда Янь Ван корректировал берег канала, это казалось суровым, но на самом деле это лишь дало возможность большим семьям разместить своих людей внутри.

В этот раз Сюй Лин пошел вместе с Янь Ваном, он знал, что Местные чиновники в Цзянбэе имеют глубокую основу, и их силы были переплетены. Не то чтобы он не чувствовал беспокойства, но он боялся, что расследуя до конца, он не будет знать, для кого он делает свадебный халат*.

[*Эта фраза является отсылкой к последней строчке классического стихотворения "Бедная девушка" Цинь Таоюя. В поэме рассказывается об очень талантливой, но бедной девушке, которая хочет носить достойное платье, но может делать только свадебные халаты для других богатых семей. То же самое и Сюй Лин, который испытывает горечь от того, что не имеет возможности проявить свой талант из-за своего социального статуса. По сути, эта фраза говорит о том, что Сюй Лин и раньше не был уверен, на сторону какой влиятельной партии он встал, проводя расследование.]

Только теперь он смог в какой-то степени почувствовать, что Янь Ван действительно хочет действовать против них. С бурлящим сердцем он ответил громким голосом:

"Питаясь королевским жалованьем, как я могу осмелиться отступить перед лицом опасности? Ваше Высочество, прошу вас!"

В тот год, когда Гу Юнь летел с северо-запада в Цзяннань используя доспехи Орла, это заняло всего около двух-трех дней. Эта воздушная боевая машина была больше, но она все равно была бы медленнее, чем Черный Орел.

Однако такой вид путешествия был намного скорее, чем обычный. В это время новость об отъезде Янь Вана еще даже не дошла до тех, кто имел дурные намерения.

….

Сразу после их ухода некоторые люди в столице также начали делать свой ход.

Император Лун Ань благоволил трудолюбию и бережливости. Поскольку война подошла к критической стадии, воздух во всей столице был очень напряженным.

По сравнению с национальными похоронами здесь было еще тише. Все певческие и танцевальные развлечения были прекращены. Никто не хотел злить императора в это время. Более десятка общественных павильонов* были закрыты, даже место для праздного времяпрепровождения было трудно найти.

[*Они имели в виду бордели здесь.]

С уходом Гу Юня у Шэнь И стало на одно место меньше, чтобы пить и болтать каждый день, ему некуда было идти, и он жалел, что не может подольше остаться в казармах.

Поначалу здесь действительно было спокойно. Кто бы мог подумать, что после двух дней пряток семья Шэнь пошлет людей, чтобы забрать его обратно.

У Шэнь И не было другого выбора, кроме как пойти со слугами и вернуться домой, словно он шел на место казни. Прежде чем он успел войти, попугай которого Лао Шэнь повесил у двери, открыл рот и сказал ему:

"Маленький двуногий зверь вернулся! Маленький двуногий зверь вернулся!"

Шэнь И поднял зеленую шелуху и швырнул ею по голове птицы:

"Заткнись, клювастая тварь".

Птица была очень рассержена тем, что ее побили, она закричала и выругалась:

"Кожаный грубиян! Ты - звезда Сан Мэнь* безволосое животное!"

[*Звезда Сан Мэнь символизирует людей, которые принесли бедствия и несчастья]

Шэнь И был ошеломлен, передав поводья слуге. Он уже давно не слышал слов «звезда Сан Мэнь». Не удержавшись, он повернул голову и спросил:

"Кто в гостях?"

Слуга ответил:

"Генерал, Третья Госпожа пришла с господином Хуэй Шао, они разговаривали со старым господином внутри".

В сердце Шэнь И внезапно появилось зловещее предчувствие. Третья Госпожа была женой его Третьего Дяди. Из-за него дядя умер молодым, оставив дома только ребенка-сироту и мать-вдову.

Его двоюродный брат Шэнь Хуэй рос слабым и больным, вместе со своим свободным образом жизни во взрослом возрасте, ничего не делая с дня до ночи, постоянно путаясь с женщинами. На его лице была видна почечная недостаточность от чрезмерных возлияний.

Хотя господин Шэнь всегда испытывал стыд по отношению к своей невестке, его тетя возложила на голову Шэнь И раннюю смерть его третьего дяди. Две семьи долгое время не общались.

Шэнь И все еще помнил, как женщина в траурном наряде указывала на него и ругала, что он "звезда Сан Мэнь", он с любопытством спросил:

"Зачем тетя пришла сюда?"

Слуга:

"Этот... этот слуга тоже не знает, но я видел, что Третья Госпожа принесла вперед много подарков, даже вела себя очень вежливо после того, как вошла в двери. Возможно, она просто хочет навестить родственников, в этом нет ничего плохого".

Шэнь И ответил "ах" и вошел внутрь с тяжелым сердцем, он видел, что его третья тетя и двоюродный брат были здесь. Красивая вдова уже состарилась.

У третьей госпожи были выдающиеся скулы, челюсть острая как нож. Шэнь Хуэй был в худшем состоянии, с черными кругами и мешками под глазами, которые опускались к ногам.

Все его тело представляло собой пустую оболочку остроконечного рта и обезьяньих щек. Он льстиво улыбнулся, как только увидел Шэнь И, заставляя человека чувствовать себя неловко.

Прежде чем Шэнь И успел закончить приветствие, Третья Госпожа уже встала, платок в ее руках скатался в шар. Она рассмеялась и сказала:

"Я не видела Цзи Пина много лет, ты добился такого большого успеха. Губернатор Юго-Запада, крупный чиновник на границе, твое будущее и карьера наверняка будут безграничны."
"Будучи сама матерью, я не так жестокосердна, как твой отец. Если бы я знала, я бы выгнала этого твоего брата-бездельника из дома и позволила ему бродить где попало, до этого бы не дошло."

Шэнь И не понял, что она имела в виду, он остался вежливо молчать.

Третья тетя, казалось, боялась его. Поприветствовав его с энтузиазмом, она лишь сидела в стороне и не осмеливалась взглянуть на него. Через несколько слов Шэнь И понял, что имела в виду Третья Тетя.

Оказалось, что его двоюродный брат Шэнь Хуэй стал причиной неприятностей. Шэнь Хуэй был некомпетентен как в боевых искусствах, так и в литературе, даже купив себе мизерную официальную должность, он все равно в итоге прогуливал работу.

Позже император Лун Ань прямо запретил чиновникам входить и выходить из мест для "развлечений", однако нашлись те, кто не принял это близко к сердцу. Не решаясь войти в публичный бордель, он собирал своих друзей, чтобы искать проституток.

В этом не было бы ничего особенного, если бы он ел только мясо, но после нескольких чаш вина он вступил с кем-то в драку из-за ревности, вызвав достаточно большой шум, что даже главный магистрат столицы узнал об этом происшествии.

Вся страна была под мрачным облаком, но эти люди все еще были в настроении совершить такое. Главный магистрат немедленно бросил в тюрьму всех негодяев, разрушивших свои семьи, которые участвовали в драке.

Они были детьми влиятельных семей; имея лишь немного взяток и связей, они могли без проблем выйти на свободу. Кто бы мог ожидать, что они оказались как раз вовремя: император Лун Ань в настоящее время исправлял общество, это было то же самое, что поместить их головы в намордник.

Выслушав, Шэнь И вытянул губы прямо и подумал про себя: "Если бы Шэнь Хуэй был моим сыном, я бы давно забил его до смерти, разве я позволил бы ему выбегать на улицу и так унижать семью?"

Третья Госпожа вытерла слезы и сказала:

"Ради этого животного я умоляла и упрашивала всех, обращаясь за помощью ко всем родственникам, которые у меня есть. Позже моя лучшая подруга, которая была замужем за господином Люй из Министерства уголовного правосудия, которого я знала в раннем детстве, пришла сказать несколько добрых слов для этого животного, и так я смогла его спасти".

Шэнь Хуэй сидел в стороне и с безразличием ел дынные семечки, как будто не он стал причиной этой катастрофы.

Шэнь И некоторое время молчал. Хотя он происходил из благородной семьи, он редко общался с этими людьми. Он не мог вспомнить, кто чья жена и кто чей родственник.

Старый господин Шэнь продолжил говорить за него:

"Если это так, мы должны пойти к их двери и выразить нашу благодарность должным образом."
"Именно так, — сказала Третья Госпожа в приподнятом настроении, — на следующий день я лично приготовила щедрый подарок, чтобы отблагодарить господина Люй. Но кто же знал, что их семья не только откажется от подарка, но и вежливо скажет, что это пустяковое дело. Они отнеслись к этому как к созданию хорошей близости с нашей семьей Шэнь, мы даже можем стать родственниками — только сейчас я поняла, что получить такое высокое уважение, это было благодаря нашей генеральской славе".

Шэнь И посмотрел на нее и на своего старого отца, он не смог улыбнуться, его голос был жестким:

"Почему тетя так говорит?"

Шэнь И вышел на поле боя, даже если его аура ученого была сильной, он не мог не быть запятнанным разрушительным воздухом. Когда он поднял свое холодное лицо, Третья Госпожа не могла не засуетиться, изо всех сил пытаясь отвести взгляд, словно не могла смотреть прямо на него, она билась вокруг да около.

"Разве второй брат не говорил, что недавно организовывал брак для генерала? Генерал не знал, младшая сестра моего лучшего друга была дочерью наложницы господина Люй."
"Дочь господина Люй — образованная девушка, обладающая и красотой, и талантами, она вскоре должна была иметь хорошую репутацию в столице. Когда наш генерал снимал осаду столицы, эта девушка влюбилась в генерала — кто не полюбит великого героя? Просто у нашего генерала бесчисленное количество дел, и он мало общается с гражданскими офицерами. Молодая девушка тоже была тонкокожей и не осмелилась прийти поинтересоваться этим, поэтому они попросили меня замолвить слово."

_____________________

Примечание переводчика:

Мисс Люй — дочь господина Люй Чана, который главу назад безутешно рыдал в карете Фан Цзиня. Этот брак очень выгоден ему, но может бросить пятно на Шэнь И.