Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 105 - Уйти на покой

Чан Гэн некоторое время молчал, выражение его лица было довольно мрачным. Он рассеянно потирал суставы пальцев Гу Юня и затем вздохнул:

"В этом вопросе я ничего не могу сделать. Человек не может поручиться за свое происхождение".

Не говоря уже о том, что он никогда не признавал свою королевскую сущность с юных лет, ничего не изменилось даже после того, как он стал Янь Ваном, обладающим силой, способной изменить весь мир.

Чан Гэн считал, что может взвалить на свои плечи вес мир, но не мог сказать, кто его отец и мать - и теперь, когда у него уже был Гу Юнь, он больше не желал выяснять свое происхождение и биографию. К сожалению, даже если он не хотел заниматься этим, это не означало, что остальные не станут копаться в этом.

Чэнь Цинсюй остановила кровотечение, аккуратно перевязала рану Чан Гэна и прописала ему успокоительное лекарство. Она не отвлекалась и не выражала никаких эмоций. Внезапно в ее сердце вспыхнули невыразимая скорбь и негодование.

Из-за Кости Нечистоты Чэнь Цинсюй была против того, чтобы передавать эмблему Линь Юаня Янь Вану. К сожалению, противостоять этому в одиночку ей не удалось. Поэтому долгое время она делала все возможное, чтобы присматривать за Чан Гэном и в то же время оценивать все его действия.

С момента восстановления столицы и до настоящего времени Янь Ван шаг за шагом медленно собирал двор, что стремился следовать собственным интересам. Он объездил все четыре стороны, даже попадал в руки мятежников, едва не потеряв там свою жизнь. Он без колебаний касался тех щекотливых интересов, которых никто другой не смел трогать.

По этой причине он один выдержал открытые меры против него и тайные интриги.

Все эти заслуги, которые могли приносить ему славу тысячу лет, могли ли они быть стерты всего несколькими фразами о его сомнительном происхождении?

Даже если он действительно не был сыном бывшего императора, то и ассигнации Фэнхо, и Управление канала, и даже сто тысяч беженцев, живущих и работающих в мире и довольстве в Цзянбэе, — неужели все это было просто мусором?

Чэнь Цинсюй провела годы, скитаясь по грешному миру, она не была наивной. Она хорошо знала как обстоят дела, но время от времени все равно наступал такой момент, когда она содрогалась от того, насколько холодными могут быть человеческие сердца.

"Кстати, мисс Чэнь". Голос Чан Гэна привлек ее внимание.

Чэнь Цинсюй моргнула: "Что такое?"

Чан Гэн: "Если император спросит, боюсь, мне придется побеспокоить вас, чтобы вы прикрыли меня парой правдивых объяснений".

Чэнь Цинсюй поняла о чем речь с полуслова и деловито кивнула.

Гу Юнь ущипнул себя за переносицу и встал:

"Ладно, обсудите это вдвоем - только что ты испугал меня до такой степени, что я был как в бреду. Я не могу оставаться тут и дальше, следует проверить как обстоят дела при дворе".

Чан Гэн неохотно отпустил его руку и снова посмотрел на Гу Юня. Как только он поймал взгляд Гу Юня, он воспользовался возможностью и, не задумываясь, одарил его блестящей и очаровательной улыбкой. Гу Юнь сначала не купился на это. Он невыразительно спросил:

"Чему ты улыбаешься?"

Чан Гэн не отказался от своей улыбки, а продолжал одаривать его. Если бы у него был хвост, то он наверняка стал бы лысым от его виляния. Через некоторое время Гу Юнь наконец не смог хмуриться и дальше и, беспомощно протянув руку, щелкнул его по лбу, смеясь и ругаясь: "Бесстыдник!"

Только после этого он удалился, оставив позади Янь Вана с лицом, полным весенней ауры, и мисс Чэнь с бледно-зеленым лицом.

Варвары, захваченные Северным лагерем, были временно распределены по столице, разделены и заключены в тюрьмы и ожидали суда по отдельности. Посреди всего один слуга хотел улизнуть из дворца во время хаоса и был схвачен патрулирующей императорской армией. Ученик Чэнь Цинсюй легко опознал его как человека, который обманом заманил Янь Вана на дворцовый пир, фальшиво доставив ему императорский указ.

Слуга был всего лишь второстепенным персонажем, выполняющим поручения. Не дожидаясь допроса, он уже испугался разыгравшейся перед ним сцены и упал в обморок. Он закричал:

"Ваше... Ваше Величество, будьте моим свидетелем, милостивые господа будьте моими свидетелями, этот слуга не передавал ложный Императорский Указ. Я передал устный указ Вашего Величества в точности слово в слово, и Янь Ван пожелал войти во дворец, чтобы увидеть Вас..."

Прежде чем слова были закончены, Цзян Чун махнул рукой, пропуская ученика доктора Чэня внутрь. Хотя он был молод, этот юный ученик уже нес в себе достоинство и самообладание семьи Чэнь. Даже увидев всех этих великих придворных чиновников и императора, он совсем не паниковал. Кроме того, он обладал способностью запоминать услышанное, он безошибочно повторил разговор между слугой и Янь Ваном.

Все, кто стоял здесь, были элитой, как они могли не понять?

Не успел Ли Фэн разозлиться, как Фан Цинь с неудержимой яростью принялся допрашивать слугу.

"Кто приказал тебе сказать это?"

Слуга быстро соображал, тут же уклонился от решающего вопроса и ответил:

"Это императорский дядя Ван! Императорский дядя Ван часто наставляет нас, слуг, как служить правителю, императорский дядя сказал... сказал, что в такие моменты, как сейчас, Его Величество спрашивал о Янь Ване, он скорее всего хотел вызвать его во дворец, что я должен быть умным и изменить слова..."

Ли Фэн повертел кольцо на пальце и усмехнулся:

"Похоже нам самим неведом смысл сказанным нами слов".

Ван Го с грохотом рухнул на колени. В тот момент, когда он не смог найти старого доктора, он понял, что его предали. Лицо Фан Циня было милосердным, но его сердце было жестоким. Чувства и мораль в целом не имели для него никакого значения. Ему следовало бы знать лучше - ведь поначалу Фан Цинь и Люй Чан тоже были невероятно близки, разве он не продал его в последствие, нанеся удар в спину?

Слуга продолжал кричать, и его оттащили в сторону и зажали рот. Фан Цинь сказал:

"Ваше величество, лорд Ван - императорский дядя. Ваш подданный не верит, что он может заниматься такой вещью, как сговор с иностранными государствами. Я также прошу Ваше Величество назначить строгое расследование, чтобы доказать невиновность Ван Го".

Ван Го: "..."

Слова оправдания дяди Вана так и не прозвучали, подавленные словами Фан Циня. Изначально он намеревался кричать о дискриминации и несправедливости. Он хотел сделать ставку на то, что император всё ещё испытывает привязанность к нему или не хочет убивать старого министра из прошлой династии и он бы получил прощение.

Это дело можно было легко раздуть. Искажение приказа и слов императора по чьей-то указке - разве это не преступление огромной тяжести? Но если сам император не захочет расследовать это дело, то его можно будет выдать за то, что дядя Ван был дряхлым и слабоумным, неправильно расслышал указ плюс вмешался и создал недоразумение.

Но Фан Цинь был слишком жесток. Когда он открыл рот вот так, Ли Фэн не смог бы защитить Ван Го, даже если бы захотел это сделать. Это означало признать, что у его дяди действительно есть проблема. Если бы Ван Го был действительно чист, он бы приветствовал тщательное расследование. Проблема заключалась в том, что он был абсолютно запятнанным. Стали бы варвары покрывать его? Прикроют ли его посланные ему подарки? Прикроют ли его предательские евнухи?

Сердце Ван Го в этот момент ушло в пятки. Поскольку дело уже дошло до этого, кроме как раздувать его еще больше, он не мог придумать никакого другого решения.

"Преступление этого старого поданного стоит тысячи смертей", - сказал Ван Го. "В то время я действительно жаждал увидеть Янь Вана, поэтому я исказил смысл слов Вашего Величества".

Ли Фэн слегка сузил глаза. "Нам было неизвестно, что Янь Ван обрел такую небывалую ценность. Обычно вы все видите друг друга в суде каждый день, вы никогда не были близки с ним. Он взял всего двухдневный отпуск, но Императорский Дядя уже так по нему соскучился?"

Ван Го уже нечего было терять, его уверенность раздулась, коснувшись головой земли, его щеки напряглись:

"Ваше Величество, пожалуйста, выслушайте меня. Это длинная история. Дело обстоит несколько иначе... Когда несколько дней назад я посетил дом господина Фана, я был пьян и заблудился в саду, я случайно увидел человека, который показался мне тогда довольно знакомым. Потом я вспомнил, что уже видел его раньше, в ранние годы. В то время даже Ваше Величество был еще молод. Он был самым популярным врачом в Императорском лекарском управлении. У него были очень хорошие отношения с бывшим императором и наложницей из варваров. Позже он был замешан в исчезновении принцессы Сюй и в страхе бежал".

Фан Цинь в душе усмехнулся, но внешне он со страхом сказал:

"Что имеет в виду дядя Ван? Неужели хочет сказать, что я укрывал преступника в своем доме? Ваше Величество, это абсурд!"

Ли Фэн холодно посмотрел на них.

Ван Го глухо отвернулся и продолжил:

"В тот момент я был очень удивлен. Только после нескольких вопросов я узнал, что старый доктор упал в ноги господину Фан из-за судебного иска его сына."

Фан Цинь: "Абсурд, как я могу влиять на закон ради личной выгоды!"

Ван Го усмехнулся и сказал:

"Конечно, господин Фан от природы честен, вот только старый лекарь рассказал господину Рану секрет. Когда принцесса Сюй бежала из дворца, она была в положении! Этот старый подданный знает о ловкости господина Фана. В настоящее время со старым доктором и его семьей, должно быть, уже покончено, и доказательств не осталось - но, Ваше Величество, вы все знаете, что принцесса Сюй вступила в сговор с Цзялай Инхо в городе Яньхуэй и помогла им вторгнуться на нашу границу, некоторые генералы даже лично испытали это. Возможно, я не могу знать правду, но варвары знают. Вы можете расспросить их, тогда ты узнаешь, правда или ложь то, что я сказал!"

Было почти прямо сказано, что с родословной Янь Вана есть проблемы, Ли Фэн медленно вздохнул.

Фан Цинь подумал: "Этот старик Ван Го сошел с ума? Он скорее предпочтет утащить людей с собой на дно даже ценой собственной жизни!"

Он воскликнул: "Варвары полны хитрости. Они лишь желают, чтобы Великая Лян никогда не жила в мире. Может ли Ваше Величество поверить их абсурдным словам? С другой стороны, императорский дядя показал, что у него действительно есть связи с варварами!"

Ван Го также вывел наружу все, что у него было. Он стукнул головой о землю со звуками, словно в небо взлетели петарды, сопровождаемые разрывными звуками на улицах и переулках столицы. Наверное, одним этим звуком он способен отпугнуть Нянь*.

[*В легендах это вид чудовищ, которые нападают на людей в конце года, их слабость - красный цвет, громкие звуки и огонь, отсюда и традиции запускать фейерверки на Новый год.]

"Свидетелями моей верности являются небо и земля, но королевскую кровь нельзя разбавлять", — кричал Ван Го. "У меня появились сомнения, и я не смог вынести их даже на мгновение, поэтому мне приходится прибегать к этой низменной уловке, чтобы позволить Его Королевскому Высочеству Янь Вану явиться во дворец..."
"Для того чтобы получить от варваров доказательства того, что Его Королевское Высочество Янь Ван не является родным сыном покойного императора?" Фан Цинь перебил его: "Похоже, что господин Ван очень беспокоился о стране! Ваше величество, если Его Королевское Высочество - предатель, который был подброшен во дворец варварами, чтобы загрязнить кровь королевской семьи, то тот, кого Маркиз Гу привез из города Яньхуэй по приказу бывшего императора, тоже был лжепринцем. С таким же успехом можно призвать генерала Гу и генерала Шэня, чтобы узнать правду, посмотреть, какую интригу затевают эти два знаменитых генерала нашего двора!"

Фан Цинь, казалось, все рассчитал. Как только он закончил, снаружи появился слуга, чтобы доложить, что Аньдинхоу прибыл.

Лицо Ли Фэна было безмолвным как вода: "Пригласи его".

Гу Юнь только что услышал слова Фан Циня снаружи зала и вошел без всякой вежливости. Он опустился на колени и сразу перешел к теме разговора:

"Ваше величество, ваш подданный и другие чиновники получили приказ от бывшего императора разыскать Четвёртого принца. Все его черты, внешность, возраст, реликвии и прочее были одобрены бывшим императором. Только когда они были приняты им, мы привели Его Высочество, этот человек также был признан самим бывшим императором."
"И еще я вспомнил, что Ваше Величество рассказывали мне, что в молодости Его Высочество Янь Ван прожил трудную жизнь и терпел жестокое обращение от своей приемной матери. Эта варварка, должно быть, не относилась к нему искренне, но только из-за нежелания отказываться от родословной своей сестры она вырастила его. Даже свирепые тигры не едят своих детёнышей, если Его Высочество Янь Ван действительно появился из её чрева, то скажите мне, какая мать в мире будет так относиться к своей плоти и крови?"

Гу Юнь дал пощечину Фан Циню, как только он открыл рот, Фан Цинь пытался улыбнуться, но его лицевые мышцы будто окаменели.

После того как Гу Юнь закончил свои слова на одном дыхании, он повернулся к Ван Го и сказал:

"Есть еще одна вещь, о которой я хочу спросить господина Вана: какая выгода для варваров разбавлять королевскую кровь и какая польза в это для меня лично? Позвольте мне сказать несколько слов, которые вам будет неприятно услышать - лагерь Черного Железа оставался на северо-западе множество лет, если бы я действительно имел какие-то отношения с варварами, северо-западные ворота были бы сломаны сто восемьдесят тысяч раз. С другой стороны, императорский дядя, вы всегда беспокоитесь о других людях, но вы уже очистили себя от подозрений в сговоре с варварской женщиной для убийства верного подданного по фамилии Гу двадцать лет назад?"

Ван Го действительно боялся Гу Юня, к его страху примешивалось и чувство вины. Изначально он был трусом. Только благодаря тому, что он из последних сил боролся за свою жизнь, он смог продержаться какое-то время. В этот момент, когда он увидел Гу Юня, он почти простился с жизнью и несмотря на свое упрямство с него сошло семь потов.

Гу Юнь опустился, чтобы сказать одно предложение Ван Го, как будто исчерпав свой мизерный запас терпения, он больше не смотрел на него и сразу же направился вперед, чтобы сказать:

"Ваше величество, северные варвары слишком высокомерны и не знают своего места. Ваш подданный уже полгода находится в столице, ржавчина на моем Гэфенжене углубилась на два пальца, нет нужды больше тянуть, я желаю отправиться в Северную Границу!"

Гу Юнь неоднократно обдумывал этот вопрос по дороге сюда. В это время посланник северных варваров разыграл хитрость, в сочетании со слухами, которые генерал Цай услышал из доклада, было очень вероятно, что сторону Цзялая раздирала внутренняя борьба.

Он должен немедленно отправиться, чтобы подтвердить этот вопрос на северной границе, Если политическая ситуация у северных варваров изменится, это будет отличная возможность для их наступления. На севере не было ничего особенного, но рудники цзылюцзиня были в изобилии. Если бы удалось использовать новые завоевания на поддержание армии, это того стоит. Ли Фэн нахмурился. По его мнению, просьба Гу Юня была слишком поспешной. Он находился перед дилеммой.

С одной стороны, это тоже было падение половины страны. Но для знати ощущения между "бегством и переносом столицы" и "оккупацией чужеземцами территории на расстоянии" были разными. Последнее казалось менее насущным. В конце концов, кости опустевших деревень, в которых 'все слезы были в пыли', не имели отношения к их телам из шелка и атласа.

Теперь в казне потихоньку набиралось немного настоящего золота и серебра, большое количество беженцев осело, средства к существованию стабилизировались. Ли Фэн не очень хотел вступать в войну в это время.

С другой стороны, хотя в последнее время амбиции Ли Фэна уменьшились, его характер все еще был прежним. Если бы он узнал, что варвары действительно пришли к его двери, чтобы набить ему морду, он не смог бы проглотить этот гнев.

Он не стал сразу отвечать Гу Юню, а махнул рукой:

"Дядя, сначала поднимайтесь. Далее, вопрос о мобилизации войск не следует решать опрометчиво, давайте обсудим его после суда. Эй, слуги, заберите у Ван Го официальное одеяние, задержите его для следствия, храм Дали разберется с этим, и этого буйного слугу тоже забирайте".

После этого Ли Фэн не дал Гу Юню возможности высказаться. Он встал и сказал: "Я пойду навещу А-Мина".

Янь Ван, казалось, был в порядке, когда общался с Гу Юнем, и Чэнь Цинсюй чувствовала, что в его нынешнем состоянии нет ничего серьезного. Как раз когда она уходила, она увидела входящего Ли Фэна и в спешке склонила голову.

Когда он сломал ногу, Ли Фэн уже встретился с ней, он вежливо сказал:

"Могу я побеспокоить доктора Чэнь, как поживает Янь Ван?"

Чэнь Цинсюй быстро соврала:

"Варвары использовали специальный колдовской яд, чтобы контролировать разум. Возможно, они хотели взять Его Высочество в качестве заложника для своего побега. К счастью, Его Высочество вовремя среагировал, порезался и выпустил яд, сейчас ему уже становится лучше".

Ли Фэн мало что понимал в этих вещах, но слегка нахмурился. Казалось, он непроизвольно сказал Чан Гэну: "Чем ты порезался? Ты слишком безжалостен к себе".

Эти слова прозвучали как беспокойство по поводу травмы Чан Гэна, но на самом деле он задавал ему вопрос о том, зачем он носит с собой острое оружие.

Чан Гэн притворился "больным и слабым" и медленно опустился на колени, держась за изголовье кровати.

"Когда я получил устный указ Королевского Брата, я был у мисс Чэнь. Мне нравится возиться с травами на досуге. В то время я помогал ей раскладывать имеющиеся под рукой лекарства. Когда дворцовый евнух призвал меня, я в спешке прихватил с собой ее серебряный нож... Это была лишь вынужденная мера".

Говоря это, он взял с подноса рядом с собой нож длиной с палец - по сути, это был нож для разрезания лекарственных веществ, даже не такой острый, как столовый нож. Его вообще нельзя рассматривать как оружие.

Было видно, что Янь Ван в это время был очень жесток к себе. Всего один порез - и нож уже был деформирован.

Скрытые расчеты в этом обмене вызвали множество эмоций у Чэнь Цинсюй, она попросила разрешение откланяться, оставив в комнате только Ли Фэна и Чан Гэна. Ли Фэн не мог не посмотреть внимательно на Чан Гэна, его внешность была хороша, но не из тех, кто обладает большим количеством богатств и благословений.

У него были глубокие, ласковые глаза и тонкая, бессердечная пара губ. Поскольку он только что пролил кровь, его щеки были бледными и слегка болезненными. Если присмотреться, то черты лица Янь Вана, казалось, имели небольшое сходство с принцессой в былые дни. Его прямой нос напоминал нос бывшего императора, но от смешения крови, он, казалось, не походил ни на одного из них, это был облик человека с короткой и тоскливой жизнью.

Ли Фэн спокойно отвел глаза и сказал Чан Гэну:

"Снаружи ходят какие-то слухи. Не принимай их близко к сердцу и сосредоточься на своем выздоровлении. Ван Го, эта старая тварь в эти годы становилась все более наглой и высокомерной от оказанном нами милости. Мы проследим, чтобы он как следует объяснился перед тобой".

Когда он сказал "Не принимай это близко к сердцу", Чан Гэн знал, что Ли Фэн принял это близко к сердцу, он взял инициативу в свои руки и сказал:

"Они подозревают, что я не кровный потомок бывшего императора?"

Ли Фэн воспользовался словами Гу Юня и непринужденно рассмеялся:

"Ты надумываешь. Тебя принял сам император. Кто посмеет возражать?"

Чан Гэн на мгновение задумался и сказал: "Никто не может сказать наверняка, все зашло слишком далеко. В таком случае, чтобы избежать подозрений, позвольте мне, пожалуйста, временно уйти с поста главы Большого совета?"

Ли Фэн прищурился, но ответил не сразу.

Чан Гэн горько улыбнулся и сказал:

"Когда в силу вступит новая политика, я, возможно, не смогу добиться больших успехов за время своего пребывания, а вместо этого только навлеку на себя еще большую ненависть. Королевский и брат, пожалуйста, проявите сочувствие".

Это замечание тонко тронуло сердце Ли Фэна.

Мечтой нынешнего императора было ничто иное, как "равновесие" власти. Восстание двух семей Люй и Ян и мятеж императорской армии вынудили его сторонится наследников многих великих семей. В то же время новые чиновники в мгновение ока ринулись на фронт, используя власть крупных бизнесменов, становясь все более и более могущественными.

Ли Фэн мог смириться с новыми ростками при дворе, и был рад видеть, как они противостоят силам семей, чьи глаза были выше вершины, но он никогда не хотел, чтобы ростки выросли в высокие деревья и опрокинули крышу. Эта сила росла слишком быстро.

Даже Императорский Дядя не мог остаться в стороне от этого дела. На этот раз это был Ван Го, а кто же будет в следующий раз? Стоит ли императору избавиться от всех придворных вельмож? Тогда что же память оставит о себе правящая династия в веках?

Новая политика должна была вызвать потоки крови, а перед лицом потрясений неизбежно всегда будут жертвы.

Ли Фэн посмотрел на Чан Гэна и сказал:

"Очень хорошо, в последнее время у тебя было много проблем. Вовремя уйти на покой — разумно".