Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 55 - Великое бедствие

Все были ошеломлены.

Спустя долгое время гонец наконец вспомнил о своей миссии в этой поездке, он резко сказал:

"Генерал Тан, Аньдинхоу..."
"Заткнись!"

Тан Хунфэй внезапно громко закричал, сверкнув своей парой бычьих глаз, больших, как колокол, затем повернулся к человеку, стоявшему на коленях в зале. На какое-то время его горло сжалось, и каждый волосок на его теле разом встал дыбом:

"Что ты сказал? Говори конкретнее - о каких верных подданых идет речь ?"

Мужчина средних лет выпрямился, его лицо было бледным и болезненным, выглядело довольно жалким, но в нем чувствовалась неописуемая решимость:

"Двадцать лет назад Северные племена были опустошены стихийным бедствием. Честолюбие Короля Волков было задето, и он мобилизовал войска, чтобы вторгнуться к нам. С помощью сил Лагеря Черного Железа старый маркиз стабилизировал Северную границу, заставив волков склонить головы в поражении, отправив своих в качестве дани и сестер-богинь ко двору Великой Лян. Бывший император Юань Хэ взял старшую сестру в супруги, даровав младшей титул Цзюнь Чжу*, вошедшей во дворец, чтобы служить и ждать свадьбы с членом королевской родословной."

[*Тот же титул, что и Цзюнь Ван, но для женщин.]

"Но эти две демонические женщины вынашивали злые намерения. Сначала они подделали фальшивые письма о том, что старый маркиз поддерживал связь с Королем Волков туда и обратно, обвиняя его в угрозе восемнадцати племенам после окончания войны, втихую забирая и храня Цзылюцзинь для себя. Затем они использовали темные искусства, чтобы проникнуть к бывшему императору, день и ночь создавая разлад в дружбе между правителем и подданным..."

Услышав эти несколько предложений, мэр Чжу, казалось, хотел взорваться от гнева, он мгновенно закричал:

"Люди! Немедленно схватите этого невежественного крестьянина, посмевшего унизить бывшего императора!"

Глаза Тан Хунфэя чуть не треснули: "Посмотрим, кто посмеет это сделать!"

Как только он зарычал, ряды воинов Северного Лагеря, стоящие рядом с ним, в унисон выхватили свое оружие, их мечи блестели как снег, узоры свирепых зверей на рукоятках, казалось, хотели ожить и сожрать все вокруг.

Лицо Чжу Хэна стало бледно-зеленым, и, собрав последние капли мужества, присущие ученому, его голос задрожал:

"Тан Хунфэй, ты хочешь восстать?"

Тан Хунфэй фыркнул, повернулся и сошел с каменных ступеней, пройдя прямо перед мужчиной средних лет. Он уперся своим большим мечом в землю, возвышаясь, как железная башня, и продолжил:

"Продолжай, что случилось потом?"

Мужчина сказал:

"Генерал все еще помнит, что в тот год, когда юный маркиз был еще ребенком, и дома не было никого, кто бы мог о нем позаботиться, после того, как была улажена ситуация на границе, старый маркиз обсудил с принцессой, чтобы она взяла его в гарнизон".

Глаза Тан Хунфэя вспыхнули. В нескольких словах ушедшие воспоминания были вызваны из затухающего потока времени. Он все еще ясно помнил, что ныне известный маршал Гу был беспокойным ребенком, не больше и не меньше, не было такого хаоса, который он не мог бы устроить, никого не боялся.

У старого маркиза и первой принцессы не было других старших, которые могли бы воспитать его вместо них, и, видя, что он вот-вот станет совсем бесконтрольным, им ничего не оставалось, как взять его с собой.

Тан Хунфэй: "Да, это правда".

Мужчина средних лет сказал:

"Злая женщина воспользовалась случаем, чтобы очернить старого маркиза, сказав, что раз уж он взял с собой единственного сына, то непременно замышляет что-то грандиозное, что, возможно, он собирается разделить страну на Восток и Запад и править наряду с императором".
"Император Юань Хэ был околдован ее чарами, невероятно ненавидя старого маркиза Гу, но в то же время опасаясь лагеря Черного Железа, который мог довести Северного Варвара до разорения всего с тридцатью железными кавалеристами. Он был в растерянности, что делать".

Тан Хунфэй: "Абсурд!"

Выражение лица мужчины средних лет не изменилось, он продолжал говорить:

"В то время демоническая женщина и еще один предатель вместе разработали гнусный план, приказав моему покойному приемному отцу - евнуху У - использовать предлог награждения армии, доставить тридцать солдат-смертников и двух человек, хорошо владеющих темными искусствами, на Северную границу, смешаться внутри гарнизона и совершить убийство."
"Чтобы их план не был раскрыт в будущем, они специально приказали солдатам-смертникам вытатуировать на груди волчью голову, выдавая себя за варваров".

Дыхание Тан Хунфэя становилось все тяжелее и тяжелее.

В тот год тридцать солдат-смертников влились в гарнизон без предупреждения, казалось, что они свалились с неба. Сначала они использовали подпольную тактику, подмешивая в еду и питье порошкообразный препарат, от которого немели конечности, затем переоделись в легкие доспехи и совершили внезапное нападение.

Поскольку их солдаты привыкли к тому, что каждый день мимо проносится кавалерия в легких доспехах, они на мгновение оказались не готовы...

Тан Хунфэй пробормотал:

"Верно, все, что ты сказал, верно. В те времена я был всего лишь маленьким генералом, а солдат-смертников в легких доспехах было всего тридцать человек".

Старый маркиз использовал тридцать тяжелых доспехов, чтобы уничтожить восемнадцать племен, демоническая женщина вернула ему тридцать легких доспехов, заставив непобедимый лагерь Черного Железа пошатнуться, даже ранив единственного наследника маркиза Гу.

Тан Хунфэй внезапно рассмеялся:

"Это самый позорный поступок для лагеря Черного Железа. Я до сих пор помню, как в то время старый маркиз ушел из лагеря на патрулирование, Ее Высочество принцесса чувствовала себя нехорошо, поэтому не принимала пищу. Если бы не это, то, возможно, в тот день маленький маркиз был бы не единственным пострадавшим, не так ли?"

Командир Северного лагеря яростно ударил своим длинным мечом по земле, толстый каменный пол треснул от удара:

"В порыве гнева принцесса заявила, что в нашем лагере есть шпионы, более десяти наших братьев, отвечающих за оборону гарнизона Северной границы, не смогли избежать этого преступления, они были невиновны, но логика говорила об обратном, не имея возможности объясниться, они могли только снять свои доспехи, один за другим возвращаясь в столицу для наказания...".
"Спустя столько лет я все еще молча ненавидел ее, ибо думал, что она потеряла рассудок от любви к сыну... Оказалось, что это действительно так..."

Когда Тан Хунфэй все узнал, его слезы пролились без предупреждения. Он не вытирал их и не захлебывался. Он оставался неподвижным, стоял, как железная башня, и хрипел, как будто ему было очень больно.

Чжу Хэн был ошеломлен слезами темнолицего адского короля. На какое-то время даже его сердце, переполненное гневом, словно что-то кольнуло, и раздражение медленно улетучилось.

Мэр Чжу не мог не смягчить свой тон голоса и сказал:

"Этот вопрос имеет большое значение, в нем участвуют многие стороны. Было бы несправедливо выслушивать только одну сторону истории от этого человека, генерал Тан должен быть осторожен".

Тан Хунфэй пришел в себя. По правде говоря, он уже верил в это на семьдесят-восемьдесят процентов, никто не знал больше о непробиваемой обороне лагеря Черного Железа, чем Тан Хунфэй, которому в том году поручили охрану гарнизона Северного рубежа.

Хотя Гу Юнь никогда не обращался с ними, старыми членами Лагеря Черного Железа, и даже рекомендовал его на должность командира Северного Лагеря, Тан Хунфэй никогда не мог забыть обиды на свою некомпетентность, которые он вынужден был носить в себе, не имея никого, кому мог бы их высказать.

Тан Хунфэй взглянул на Чжу Хэна и стиснул зубы. Он склонил голову и спросил мужчину средних лет:

"Правильно, какие у тебя есть доказательства?"

Мужчина достал письмо, склонив голову:

"Это письмо написал мой отец лично, его тело лежит у входа, после того, как генерал прочитает его, вы узнаете, был ли он У Хэ или нет, вы также узнаете, были ли мои слова правдой или ложью".

Чжу Хэн нахмурился, но Тан Хунфэй уже приказал людям поднять тело.

Через мгновение тело мужчины, похожее на высохшее дерево, внесли внутрь. Смерть через повешение, конечно, не была мирной, его щеки распухли, язык был обнажен, а горло окрасилось в сине-фиолетовый цвет. Тан Хунфэй только взглянул на него и тут же отвернулся, как будто не мог вынести этого бремени:

"Я помню, что под уголком глаза старого евнуха есть шрам в форме треугольника...".

Стоящий на коленях на земле мужчина средних лет медленно потащился к телу, сметая сухие белые волосы.

На уголке глаза, покрытом морщинами и отметинами, действительно был старый шрам в форме треугольника.

Вокруг воцарилась мертвая тишина, лицо Чжу Хэна было совершенно бескровным. Он вдруг глубоко вздохнул, затем поднял руку, чтобы поправить официальную шляпу, которая наклонилась в сторону из-за пощечины генерала Тана. Руки ученого все еще дрожали, он спросил:

"Что случилось потом?"

Человек, стоявший на коленях в зале, сказал:

"К счастью, маленький маркиз был благословлен небесами и не погиб перед лицом несчастья. Позже, когда бывший император пробудился от магии демонической женщины, он сильно пожалел об этом, тайно избавился от сестер-варварок и одарил маленького маркиза бесконечной милостью, даже взял его во дворец, чтобы лично заботиться о нем."
"Хотя демоническая женщина поплатилась за свое преступление, но злодей, который когда-то подал эту идею императору, все еще оставался. Сильно опасаясь, что семья Гу продолжит получать монаршую милость, как и раньше, он объединился с евнухом У, чтобы снова принять меры против маленького маркиза".

Чжу Хэн: "Это секрет дворца, нужно хорошо подумать, прежде чем говорить".

Мужчина средних лет громко рассмеялся:

"Спасибо. Когда я был молод, я был фермером, выросшим на Северной границе. Моя семья на протяжении многих поколений подвергалась тирании варваров. Мои родители, братья и сестры были убиты ими, и только старый маркиз спас нас и отомстил за нас. Этот крестьянин имеет низкий статус и несет это бремя уже много лет, служа этому старому евнуху не ради богатства или выгоды своей семьи, а чтобы дождаться этого дня!"

У Тан Хунфэя больше не было сил удивляться, его эмоции, казалось, почти онемели:

"Но я помню, что тот, кто умер в тот год, был Его Высочеством Третьим Принцем."
"Да", - сказал мужчина. "У Хэ нанес яд, который может рассеиваться в воздухе, на паровую лампу, которой ежедневно пользовался маленький маркиз. У Хэ сказал, что в молодости маленький маркиз любил включать лампу на самый яркий свет и часто оставлял ее включенной на всю ночь, не выключая даже на сон. После такого длительного периода времени обратная сторона лампы всегда становилась достаточно горячей, чтобы сварить яйцо. Естественно, яд расплавится и смешается в воздухе, и будет вдыхаться в легкие."
"У пострадавшего начнется постоянная лихорадка и безостановочный кашель. Поскольку эти симптомы обычно наблюдаются у детей, они не будут заметны, но со временем организм ослабнет, и после того, как яд попадет во внутренние органы, все лекарства станут неэффективными".

Глаза Тан Хунфэя, казалось, хотели налиться кровью.

"В то время во дворце маленького маркиза использовалась паровая лампа с абажуром из разноцветного стекла, специально присланная с запада. Она была очень дорогой, ею пользовались только молодые принцы и маленький маркиз, даже у императрицы не было такой лампы."
"Неожиданно Третий принц случайно разбил свою западную паровую лампу. Он испугался, что ему сделают замечание, но не осмелился обратиться к кому-либо за помощью. Тогда маленький маркиз подменил свою собственную лампу на лампу Третьего принца, тайно склеил сломанные части вместе, положил сверху книгу и притворился, что пользуется ею, как и прежде."
"Что произошло дальше, вы все уже знаете: Третий принц умер в юном возрасте. Бывший император был в ярости и приказал провести тщательное расследование во внутреннем дворце. У Хэ был заключен в тюрьму за преступление - убийство принца, став козлом отпущения для предателя."

Как только мужчина закончил это, он вскинул рукава и поклонился до земли, повысив голос:

"Этот крестьянин рассказал все от начала до конца, спасибо всем вам, генералам и офицерам. Мерзкий человек из того года, который до сих пор ходит вне закона, сейчас императорский дядя - Ванго!"

Чжу Хэн был ошеломлен: "Какая дерзость... ты, как ты смеешь!"

Мужчина средних лет ответил:

"Храбрость огромна, как небо, и готова оставить это ничтожное смертное тело!"

Чжу Хэн продолжил: "Каковы ваши доказательства!?"

Мужчина средних лет достал письмо, которое было достаточно старым, чтобы сгнить:

"Чтобы ответить господину, вот письмо, которым императорский дядя Ванго и евнух У тайно обменялись в том году, вы все поймете, правда ли это, когда посмотрите".

После этого мужчина положил конверт на землю и слегка откинулся назад, казалось, он издал слабый вздох.

"Все обиды и недовольства прошлого сегодня закончатся здесь".

Когда Тан Хунфэй заметил, что здесь что-то не так, было уже слишком поздно. Мужчина встал. Прежде чем все успели отреагировать, он повернулся и ударил прямо в столб рядом с собой.

Кровь и мозги разлетелись во все стороны. Он умер на месте.

Это можно считать еще одним типом солдата-самоубийцы.

В это время в горячих источниках веки Гу Юня не переставали подергиваться.

Командир стражников поместья Хуо Тун внезапно ворвался внутрь, совершенно запыхавшись от паники: "Аньдин... Андьдинхоу..."

Гу Юнь обернулся: "Что случилось?"

Узнав о ситуации в столице, сердце Хуо Туна бешено заколотилось в груди, но он еще не успел открыть рот, как вдруг дверь с лязгом распахнулась.

Чан Гэн крепко сжимал в руке деревянную птицу. У птички был открыт клюв, крылья хлопали, а голова была отделена от туловища. Твердый деревянный материал раздавливался им, неровные шестеренки внутри обнажились, впиваясь в ладонь, создавая месиво из плоти и крови.

Но в этот момент он, казалось, не знал боли. Как рыба, покинувшая воду, он резко задышал, но его грудь не могла вместить ни капли воздуха.

В руке у него был кусок покрытой кровью бумаги. В конце концов, деревянная птица все равно была быстрее лошади.

Кто-то уже передал ему головокружительный случай из столицы.

В грудь Чан Гэна словно вонзили острый нож, он чувствовал, как кровь приливает с каждым вдохом. Дрожащими шагами он подошел к Гу Юню и обнял его.

Хуо Тун, стоявший сбоку, был ошеломлен: "Аньдинхоу..."

Гу Юнь сделал жест в его сторону: "Старина Хуо, лучше выйди".

Горло Хуо Туна дернулось. Казалось, он хотел что-то сказать, но в итоге молча удалился.

Сила этого несчастного парня была совсем не маленькой, Гу Юнь чувствовал, что его старая талия вот-вот сломается под его рукой.

Когда Хуо Тун уже ушел, он протянул руку и похлопал его по спине:

"Что случилось?"

Чан Гэн опустил голову и уткнулся лицом в его плечо, вокруг него витал целебный аромат лекарства Гу Юня. В прошлом этот аромат мог принести ему облегчение.

Даже если ему снились кошмары, он все равно мог пробиться сквозь дымку, но сейчас он хотел никогда больше не чувствовать этот сильный лекарственный запах.

Чан Гэн закрыл глаза, в его ушах раздавались взрывы. В его сердце была лишь одна мысль: Я должен убить всю семью Ли.

Гу Юнь взял у него из рук скомканный лист бумаги и прошелся по нему глазами. Он мгновенно почувствовал холод. Сильно оттолкнув Чан Гэна, он крикнул:

"Хуо Тун!"

В дверях послышался звук, и Хуо Тун тут же толкнул дверь.

Гу Юнь был готов сойти с ума. Он встал слишком резко, отчего мир перед ним на мгновение потемнел. Он схватился за край стола, его рука не переставала дрожать.

"Готовь лошадь, я должен вернуться в столицу", - Гу Юнь глубоко вздохнул, - "Ты веди... кха-кха…".

Его голос надорвался, когда он заговорил, ни один звук не мог выйти. Он прочистил горло:

"Возьми несколько легких доспехов и сделай шаг вперед, мы должны остановить Тан Хунфэя".

Хуо Тун бросил на него глубокий взгляд: "Да!"

Гу Юнь повернулся, чтобы достать свой собственный наряд и легкие доспехи, но Чан Гэн схватил его за запястье.

Чан Гэн: "Это правда?"

Гу Юнь посмотрел на него сверху вниз. В его глазах клубилось облако и бушевал ветер, выглядевший очень сложным.

После паузы Гу Юнь прошептал:

"Конечно, это не так, магия - всего лишь чепуха без доказательств, а императорский дядя - всего лишь..."

Всего лишь слуга при троне, действующий так, как ему приказали. Сестры из северных варваров были всего лишь двумя жалкими людьми, которые потеряли свой дом и страну, забредя далеко в дальние края.

Все знали правду, но никто не осмеливался произнести ее вслух.

Гу Юнь отдернул руку:

"Скоро начнется хаос, тебе не стоит возвращаться в столицу, останься здесь на несколько дней...".

Чан Гэн отказался отпустить его:

"Тогда значит ли это, что кроме частей, касающихся магии и Ванго, все остальное было правдой? Ты знал, ты всегда знал?"

У Гу Юня заканчивалось терпение:

"Который час? Ты все еще стоишь здесь и создаешь новые проблемы, отойди в сторону!"

Чан Гэн почти открыл рот одновременно с ним, его голос был низким:

"Почему ты все еще хочешь излить все свое сердце и силы, чтобы охранять эту разрушенную страну для него? Почему ты до сих пор терпишь бесчисленные компромиссы, снова и снова снисходя к их требованиям? Почему ты взял меня к себе? Воспитывал и заботился обо мне столько лет?"

По сравнению с гневным криком Гу Юня, его шепот был легким, как падающий снег, но в тот момент, когда фразы покидали его рот, человек, который должен был их услышать, безошибочно улавливал каждое слово.

Сердце Гу Юня сжалось.

Губы Чан Гэна были совершенно бледными, его взгляд пронзал его насквозь:

"Ифу, почему?"

У Гу Юня перехватило горло, он был в растерянности, с чего начать и как начать.

По правде говоря, он и сам не понимал, что происходит внутри его сердца. Он всегда считал, что его травма - всего лишь несчастный случай. Он всегда думал, что сам не смог защитить А-Яня достаточно тщательно и мог только наблюдать, как мальчик умирает в битве во внутреннем дворце.

Пока... ему не приказали сопровождать Цзялай Инхо. Из уст этого человека, не имевшего никаких добрых намерений, он узнал, что яд Богини нельзя передавать посторонним. На протяжении многих поколений они были известны только ей, о них не сообщали даже членам племени.

Случай с тридцатью легкими кавалеристами, нанесшими большие потери лагерю Черного Железа двадцать лет назад, не имеет абсолютно никакого отношения к народу Короля Волков.

Дом и страна, ненависть и обида - на этой дороге, разделенной надвое, независимо от того, какой путь он выберет, он никогда больше не сможет оглянуться назад.

Бесчисленные скрытые внутри детали невозможно было произнести вслух посторонним. В итоге Гу Юнь ничего не ответил, с силой отдернул руку Чан Гэна, завязал ему волосы и надел доспехи.

У генерала было сердце, но, к сожалению, оно было отлито из железа.

Реакцию Гу Юня нельзя было назвать медленной. Сотни солдат поместья нельзя было назвать неэффективными, и все же было уже слишком поздно.

[Конец II тома]