Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 65 - Вернуться к жизни

В следующее мгновение все тяжелые доспехи пришли в движение.

Разрушенные стены загрохотали от невероятного звука шагов, группа черных железных доспехов, пропитанных густым снежно-белым паром, который не мог рассеяться на ветру, направилась к артиллерийскому морю противника, как вода против морского течения.

Первая партия тяжелых доспехов напоминала клинок, способный блокировать все, проносясь, словно яростный вихрь, прямо на вражескую линию. Головы, тела и конечности разлетались на куски, но сильный огонь не мог сжечь черное железо.

Пока не лопнул сам золотой ящик, большинство трупов оставалось на месте. Трупы офицеров и солдат внутри были мертвы, но механические шестеренки все еще вращались, как будто их души еще не рассеялись, продолжая мчаться вперед.

Когда становилось трудно идти дальше, кто-то шел сзади, чтобы открыть золотой ящик в задней части черных доспехов и зажечь спрятанный в нем цзылюцзинь.

Офицеры и люди под железными масками не отличались друг от друга, тысячи объединились в одно целое. Опытные командиры были такими же, как и недавно набранные молодые солдаты в Северном лагере.

Они либо рубили головы врагам с гэфэнжэнем в руках, либо находились под артиллерией противника, либо безымянно взрывались фиолетовым фейерверком.

Ли Фэн стоял на Красном Змее, скрестив руки. Он вдруг сказал Тан Хунфэю, которому приказали стоять сбоку:

"Где А-Мин?"

Тан Хунфэя внезапно окликнули, он на мгновение запнулся и ответил:

"Его высочество Цзюнь Ван поднялся на городскую стену".

Горячий ветер сдул гнев с лица Ли Фэна. Стоя среди этого разрушения, он постепенно успокоился. Он бросил меч Шан Фан в руке Тань Хунфэю:

"Передай мой устный указ; национальное бедствие близко, наследный принц слишком молод, чтобы нести такую тяжелую ответственность. Я неумел и некомпетентен, похоронил эту нацию и ее народ здесь, недостоин предков. Я хочу передать трон Янь Бэй-вану - уже слишком поздно издавать письменный указ, вы можете передать это А-Мину и сопроводить его."

Тан Хунфэй: "..."

Он торопливо схватил тяжелый меч, мельком взглянул на лицо правителя, пробежался глазами по поседевшим вискам императора Лунаня. Ли Фэн равнодушно махнул рукой.

Чан Гэн с луком поднялся на стену, заняв поле воздушного боя.

Тан Хунфэй приземлился рядом с Чан Гэном под рев байхуна, неся с собой меч Шан Фан, словно горячую картофелину:

"Ваше высочество!".

Чан Гэн знал, что он собирался сказать, как только увидел его в уголках своих глаз.

Тан Хунфэй: "Ваше Высочество, император сказал..."

Подошел раненый солдат, у которого осталась только одна нога:

"Ваше Высочество, стрелы все вышли!"
"Если зажигательные стрелы закончились, переходите на обычные. Когда стрелы закончатся, используйте бесхозные гэфэнжени. Не нужно паниковать".

Чан Гэн даже не моргнул, он говорит прямо:

"Мы останемся и будем обороняться, пока стена не развалится на куски - генерал Тан, верните эту штуку и скажите Ли Фэну, я ему ничего не должен, я не хочу стать одиноким монархом, теряющим свою страну вместо него."
"Более того, сейчас он является боевым знаменем, когда две армии противостоят друг другу. Знамя не может отсутствовать, братья, жертвующие собой, все полагаются на этот символ. Присматривайте за ним, не дайте ему легко умереть".

В этот момент, по крайней мере, для генерала Тана, даже десять Ли Фэнов не были так полезны, как один Чан Гэн. Он издал протяжный свист и вместе с несколькими Черными Орлами встал на страже у императорского Красного Змея.

Тяжелые доспехи под стеной использовали человеческую плоть, чтобы пробить пропитанный кровью путь. Ревущая взрывчатка и мощные стрелы байхун были бесполезны. Земля превратилась в смертельное поле боя, Западная армия на мгновение растерялась и вынуждена была направить свои усилия на усиление воздушной атаки.

На большой лук байхун было установлено бесчисленное множество гэфэнжэней, потерявших своих хозяев. После приказа Янь Бэй-вана легендарное божественное оружие, воспетое народом, выстрелило без колебаний, как железные стрелы, вращающиеся белые лезвия, похожие на молнию, вплетались в ветер, а затем разрезали его на куски, неся имена погибших, разрезая перед собой облако Западных Орлов.

Чан Гэн протер пальцами покрытый пылью монокль, затем закрепил его на своей четко очерченной и прямой переносице, приказал:

"Поднять вторую партию Гэфэнжэнь!"

Молодой солдат рядом с ним выполнял роль самопровозглашенного личного помощника. Услышав его приказ, он, используя еще не изменившийся голос подростка, крикнул:

"Наводите стрелы!"

Затем он повернулся к Чан Гэну и спросил низким голосом: "Ваше Высочество, что если Гэфэнжень закончатся? Может, закидаем их камнями?"

Чан Гэн посмотрел на него, как бы улыбаясь, он сказал: "Хотя все боеприпасы были исчерпаны, благодаря тому, что Великий Император Лян накапливал их в течение многих лет, внутри все еще осталось немного Цзилюцзиня. Если мы действительно не можем защитить город, тогда учитесь у генерала Хань Ци. Размажьте топливо по стене, сожгите столицу полностью, и чужеземцы не смогут даже мечтать о том, чтобы взять у нас что-нибудь".

Молодой солдат задрожал от его неосторожного замечания.

Чан Гэн: "Сколько тебе лет?"

Молодой солдат на мгновение был захвачен врасплох и сказал:

"...Восемь - восемнадцать. "

Чан Гэн рассмеялся: "Не используй этот трюк со мной".

Молодой солдат почесал голову: "...Пятнадцать."

Некоторые бедные многодетные семьи, не имея возможности содержать всех детей, отправляли половину сыновей в армию, чтобы они питались военным жалованьем. В страхе, что их откажутся брать, если они будут слишком малы, семьи лгали об их возрасте.

"Пятнадцать".

Чан Гэн прошептал:

"Когда мне шел пятнадцатый год, я последовал за маршалом Гу в Цзяннань, чтобы расследовать восстание Вэй Вана, я ничего не знал. Ты лучше меня".

В этот момент группа орлиных доспехов вдалеке взлетела по команде Папы.

Западный Орел держал большую взрывчатку, запустив ее прямо в город. Большая взрывчатка, которую должна была поддерживать железная стрела колесницы, имела большую силу отдачи, поэтому при выстреле артиллерии человек, держащий взрывчатку на другом конце, был бы немедленно убит насмерть.

Эта группа Западных Орлов напоминала отважный отряд самоубийц, стрелявших тяжелой взрывчаткой внутри и снаружи городской стены, как дождем. В мгновение ока городская стена разрушилась наполовину.

Красных змей сотрясали волны. Ванго, который крепко держался за мачту, призывая своих предков, был отброшен в сторону запыхавшимся Чжан Фэнханем.

"Ваше Величество!"

Мастер Фэнхань уже снял свой официальный наряд, держа в руке рыбий пузырь. Внутри пузырь был наполнен Цзылюцзинем, оттенок глубокого фиолетового, казалось, стал черным. Он чуть не выпал из его рук из-за дрожания Воздушного Змея. Стражник рядом с ним испугался до смерти и поспешил вперед, чтобы поймать опасный предмет.

Мастер Фэнхань:

"Ваше Величество, боеприпасы уже закончились".

Этот старый подданный выполнил приказ Его Высочества Янь Бэй-вана и перевез весь оставшийся у нас цзылюцзинь к городским воротам. Подчиненным было приказано разместить их..."

"Ваше Величество, будьте осторожны!"
"Защитите императора!"

Артиллерия полетела в их сторону, прервав слова мастера Фэнханя, и пролетела мимо красного змея Ли Фэна. Его угол тут же взорвался. Он застонал и откинулся в сторону.

Другая артиллерия неустанно преследовала его, врезаясь в брюхо красного змея. Змей потерял управление, получив серьезные повреждения. Под крики толпы зрачки Ли Фэна уменьшились до игольчатых точек. Тан Хунфэй громко заревел, его крылья внезапно раскрылись, словно могли закрыть небо.

В этот момент он схватился за артиллерию, доспехи Орла были разогнаны до максимальной скорости. Высокая температура и удар мгновенно уничтожили старого вояку лагеря Черного Железа, который носил в себе обиду двадцатилетней давности, вместе с большой взрывчаткой, превратившись в фейерверк, который никогда не вернется.

...Но, к счастью, он не опозорил свою миссию.

Наконец, все Гэфэнжень, унесшие жизни бесчисленных захватчиков на городской стене, были уничтожены. Чан Гэн оглянулся на столицу без особой сентиментальной привязанности, внутри него зародилось чувство жалости - ведь поместье маркиза не было видно с такого расстояния.

Тогда он поднял лук, обмакнул наконечник железной стрелы в масло для розжига и выстрелил во врага в воздухе. Стрела загорелась, смазанный маслом наконечник полетел с большой скоростью, проносясь, как метеор, - это был сигнал. Мастер Фэнхань отдал приказ:

"Красные змеи готовьтесь!"

В дополнение к воздушному змею, на котором находился Ли Фэн, последняя дюжина красных змеев в столице взлетела, похожая на группу танцоров, одетых в красное, с красивым макияжем, двигаясь легкими шагами на гору клинков, море пламени, несущее Цзылюцзинь, сталкиваясь с доспехами Западного Орла, идущими на смерть в воздухе. Небо стало серым.

На стене Чан Гэн был первым, кого настигла эта схватка. Скудные легкие доспехи, временно висевшие на его теле, не выдержали обрушившейся на него силы. Он почувствовал сильный удар в грудь. Его глаза потемнели, он выкашлял полный рот крови, мгновенно потеряв сознание.

Маленький солдат, который только что отдавал приказы вместо него, закричал и бросился к нему, пытаясь защитить его своим телом.

В конце концов, стена полностью рухнула.

Чан Гэн не знал, как долго он был в обмороке, ему потребовалось много времени, чтобы постепенно прийти в себя. Он обнаружил, что его нога застряла между двумя сломанными шестеренками, а от молодого солдата, который защищал его только что, осталась только пара рук, отрубленных по плечи. Его тело исчезло, превратившись в кровавый плащ на Чан Гэне.

Чан Гэн стиснул зубы, чувствуя, что боль по всему телу все еще терпима. Это было гораздо менее болезненно, чем атака Кости Нечисти.

Возможно, его уши уже были повреждены, голоса далеко и близко не были слышны четко, очень хаотично, очень размыто.

Чан Гэн подумал:

"Когда Цзы Си не принимал лекарства, его окружение тоже стало таким? Это очень мирно".

Стена уже рухнула, неужели город разрушился?

Жив ли еще Ли Фэн?

Да, и Гу Юнь...

Когда Чан Гэн подумал о Гу Юне, он не осмелился продолжать, опасаясь, что эти два слова могут лишить его мужества. Он оборвал эту мысль, свернулся калачиком, пошарил по стыкам доспехов на ногах, оторвал один за другим восемь замков и потащился наружу.

За ним оставалась еще одна железная стрела. Лук еще не был разбит, он мог убить еще одного человека.

Пока оставался этот вздох...

Не успел Чан Гэн вытянуть ногу и встать, как перед ним мелькнула неожиданная тень.

Чан Гэн уклонился, подсознательно откинулся назад и инстинктивно двинул лук в руке.

Перед ним упала маленькая деревянная птичка, расколотая надвое железным луком, из ее брюха вывалилась бумага. Чан Гэн был ошеломлен.

Невозмутимый Янь Бэй-ван вдруг задрожал всем телом. Светлая бумага лежала на земле, но даже дважды подняв руку, он не смог ее поднять. Его пять пальцев дрожали так сильно, что сомкнуть их было почти невозможно. Только тогда он понял, что железные щитки на его руках уже отвалились, суставы двух пальцев были вывихнуты и больше не слушались его команд.

Он смутно слышал, как кто-то кричит: "Подкрепление прибыло", - это должна была быть хорошая новость, которую все давно ждали.

Однако в сердце Чан Гэна не успела зародиться радость. После того, как шок прошел, в душе нарастал неописуемый страх.

Ведь только решив умереть, он мог на время забыть о том, что Гу Юнь, возможно, уже воплотился в расплавленное железо.

Уже намеченный путь в загробный мир вдруг оказался полон препятствий, отделявших его от другой стороны. Чан Гэн на мгновение оказался в состоянии ошеломления.

"Старший брат!"

Он смутно услышал зов, и в следующий момент к нему подлетела легкая кавалерия. Это был Гэ Чэнь, которого он давно не видел.

Гэ Чэнь сошел с коня, поддерживая невероятно несчастного Чан Гэна, и заикаясь объяснил:

"Брат, когда... когда я получил твое письмо, я был с генералом Шэнем, но в то время это было на южной границе...".

Чан Гэн не дослушал и половины его слов, в бешенстве перебив его:

"Где Цзы Си?"

Его голос был настолько слабым, что Гэ Чэнь на мгновение не смог его уловить:

"Что?"

Чан Гэн с силой оттолкнул его, с трудом встав на ноги, и беззаботно направился в сторону внешней части города. Неизвестно, что повредило его спину, по одежде расплывалось большое пятно крови, которая капала вниз, но сам он, казалось, совсем не замечал этого.

Гэ Чэнь: "Большой… большой брат? Ваше Высочество!"

Чан Гэн замолчал, Гэ Чэнь увидел шальную стрелу, летящую в сторону Чан Гэна, но тот не уклонился. Он в панике быстро подбежал к нему и оттащил с дороги. Однако через два шага глаза Чан Гэна окрасились в красный цвет, как будто из них могла пойти кровь.

Гэ Чэнь вздрогнул, подумав про себя: "Нехорошо, неужели с маркизом что-то случилось?"

Гэ Чэнь всегда был решительным с юных лет. Рукой он ударил Чан Гэна по шее и сбил его с ног.

В этот день в вечно стабильном имперском городе произошла самая кровавая битва в истории. Сын Неба использовал себя в качестве знамени, генерал погиб в пламени. Все они достигли своего предела. Наконец, когда стена рухнула, прибыло подкрепление.

Опыт и состав этих сил поддержки были очень сложными. Шэнь И, губернатор Юго-Запада, командовал ими. Вместо него в бой вступил генерал Чжун, который уже много лет находился в отставке. Кроме того, там была горстка цзяннаньского флота - это были остатки, которые были собраны после поражения в Восточном море.

Поняв, что их шанс упущен, Западная армия была вынуждена отступить.

Почти 40 процентов императорских офицеров были погребены под рухнувшей стеной. Красный змей Ли Фэна полностью потерял управление. В руках Шэнь И не было Орла, и ему пришлось с опаской пускать стрелы из байхуна.

Мобилизовав десятки тяжелых доспехов, они работали до полуночи, и только тогда им удалось благополучно опустить на землю императора Лунаня, зависшего в воздухе. Почти весь Северный лагерь вместе со своим командиром погиб в этой битве.

Гу Юня откопали из-под западной колесницы — несколько его ребер были сломаны. Поначалу никто не решался пошевелить его, потому что, как только они это делали, из него начинала хлестать кровь.

Наконец, генерал Чжун лично пришел к нему и бросил фразу:

"Он не умрет так легко. Если он умрет, Иль заплатит за это".

Только после этого он послал нескольких военных врачей, которые зафиксировали его на деревянных носилках и унесли.

Весь дворец собрал несколько тысячелетних женьшеней, периодически поддерживая его жизнь в течение трех дней. Несколько раз он почти воссоединялся со старым маркизом. Наконец, Чэнь Цинсюй вернулась с многочисленных гор и рек из-за границы.

Она загнала до смерти несколько лошадей, а после прибытия в столицу не спала и не отдыхала целые сутки. Наконец, ей удалось вырвать маркиза Гу из рук повелителя ада.

Гу Юнь впервые проснулся в сумерках. Его веки лишь смутно ощущали свет, проникающий через оконную решетку.

Он еще не успел открыть глаза, а резкая боль уже пришла.

Он не умер, но Гу Юнь был не очень доволен. Сначала он испугался: неужели столица потеряна? Где я теперь?

Пока он бился в смятении, кто-то схватил его за руку.

Этот человек, казалось, знал о его беспокойстве, он наклонился к его уху и сказал:

"Прибыло подкрепление. Все в порядке... со столицей все в порядке".

Знакомый запах успокоительного окутал его, сознание Гу Юня удалось сохранить лишь на мгновение, после чего он снова провалился в бессознательное состояние.

Гу Юню потребовалось несколько дней, чтобы полностью прийти в себя. Действие лекарства уже давно прошло, он снова стал слепым и глухим, который не мог ни видеть, ни слышать. Гу Юнь с трудом моргнул, увидев рядом с кроватью размытую фигуру. По запаху он понял, что это Чан Гэн.

В его голове царило смятение, и множество вопросов сыпались один за другим без разбора: Сколько людей осталось в Северном лагере? Откуда прибыло подкрепление? Чьи это были силы? Куда отступила Западная армия? Что случилось с императором?

Чан Гэн осторожно набрал немного воды, чтобы напоить его. Гу Юнь инстинктивно поднял руку, чтобы осмотреться. Невозможно было определить, какую рану он задел, все тело болело так, что он едва не терял сознание.

"Хорошо, хорошо, - сказал Чан Гэн ему на ухо, - генерал Шэнь вернулся, учитель стоит на страже. Ты должен меньше волноваться, отдохни немного".

Гу Юнь: "..."

Он глубоко вздохнул и успокоился, чувствуя боль во всех органах.

Раньше, от нечего делать, маркиз Гу с удовольствием сетовал на себя вместе с Шэнь И, что трем поколениям семьи Гу не суждено прожить долгую жизнь.

Он всегда считал, что его "больное и хилое тело" было обречено на "трагический конец для красавиц", оказалось, что его проклятая судьба не только не была такой уж "немощной", но и отлично цеплялась за жизнь, как таракан, все еще живой даже после того, как был многократно избит.

Гу Юнь открыл рот, желая позвать Чан Гэна. Неожиданно, после тяжелых травм и нескольких дней без сознания, его горло не могло издать ни звука.

Вдруг его лица что-то коснулось. Гу Юнь почувствовал, как рука взяла его за подбородок, а палец с мозолями нежно провел по его губам. Возникло неописуемое чувство привязанности.

Чан Гэн сидел рядом с кроватью. Если бы Гу Юнь смог разглядеть его, то обнаружил бы, что сейчас на Чан Гэне была лишь половина одежды, небрежно наброшенная на тело, волосы были растрепанны, плечи, шея, руки и даже голова покрыты иглами, превратив его в подобие ежа.

Он сидел у кровати неподвижно, как бревно, даже поворот головы требовал от него больших усилий. Все эмоции на его лице были заблокированы иглами. Он не мог плакать и не мог смеяться, у него не было выбора, и он остался без выражения, превратившись в красивую деревянную статую в полный рост.

Несмотря на это, его глаза все еще были красными.

За последние несколько дней Кость Нечистоты Чан Гэна атаковала несколько раз. Чэнь Цинсюй пришлось применить иглы, чтобы насильно запечатать токсин, и превратить его в соломенную куклу.

Кукла прошептала мягким тоном, который полуглухие уши не могли услышать:

"Если это случится еще раз, я действительно сойду с ума, Цзы Си, ах".

Гу Юнь: "…"

Хотя он не слышал, что сказал Чан Гэн, прикосновение к его губам напомнило ему, что произошло на городской стене. На мгновение Гу Юню захотелось завыть — кто бы мог подумать, что он сможет остаться в живых, чтобы снова столкнуться с этим вопросом?

И вот, начиная с шеи, маршал Гу превратился в человеческую палку, застывшую на конце.