Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Мечта о старом

Глава 13. Мечта о старом

Проводив Сяо Сюня, они вдвоем вернулись в спальню:

-“Что именно ты только что имел в виду? Объясни, - сказал Фу Шэнь.

-“Ты рисковал отпустить Сяо Сюня, не до конца поняв”. Янь Сяохань прищурил глаза. “Вы не боитесь, что я действительно посажу вас под домашний арест?”

Фу Шень действительно хотел пнуть его:                                                                          

-“Будь серьезен”.

-“Ты останешься здесь со мной здесь , и я помогу тебе бороться за шанс вернуться в префектуру Янь. Я уже очень ясно дал это понять”.

-” Я не об этом спрашиваю, Янь Сяохань", - возразил Фу Шэнь, делая короткую паузу между каждым словом. ”Я спрашиваю вас вот о чем: на чьей стороне вы в конечном счете стоите?" Вы самый любимый подданный императора, его самое уважаемое доверенное лицо, и всего в одном шаге от восхождения к высшей жизни – зачем вам помогать кому-то, кто находится в изначально враждебном положении по отношению к этому?

Глаза Янь Сяоханя все еще были прищурены, но той нежной насмешки, которая только что была в них, теперь нигде не было видно. Это было так, как если бы он в мгновение ока накрыл себя слоем непроницаемой брони:       -“Точно так же, как в этом мире есть верные подданные, некоторые из них, естественно, нелояльны”, - сказал он беззаботно.

-“Тебе не нужно недооценивать себя...”

-” Не будьте наивны, мой маркиз", - сказал он с улыбкой. “Ты уже давно знаешь, что я за человек, и все же утруждаешь себя тем, чтобы скрыть это для меня? Хотя мы с вами принадлежим к одной Династии, вы отвечаете за поддержание мира в стране, в то время как я всего лишь служу официальным лицам. Это не ради славы, это только ради выгоды. Это не для земли или ее народа, это только для меня.

Идти в погоне за прибылью, выбирать, на какое дерево взгромоздиться; это всего лишь способы любого действующего чиновника.

И именно поэтому я не стою на вашей стороне, - объяснил он, - я стою на той стороне, которая мне наиболее выгодна”.

Он был пешкой в этой игре ци, а также третьим игроком.

Он мог быть использован одной стороной для атаки через вражеские линии, но он также мог перевернуть игровое поле без единого слова. Поскольку император Юаньтай не любил оружие, которое он держал, имея слишком много собственных идей, то он с таким же успехом мог быть безоружным, беззащитным человеком, отрезанным от других.

Потому что эта пешка не был счастлив.

-“Хорошо, хорошо. Трудно заставить тебя открыто признать, что ты не что-то". Фу Шэнь улыбнулся с величайшей насмешкой. “Тогда зачем ты привел меня сюда? Почему ты просто не позволил мне промокнуть до смерти у ворот дворца?”

-“ Это, конечно, потому, что я пускал слюни по поводу твоей привлекательной внешности ”, - равнодушно ответил Янь Сяохань.

Фу Шэнь: “...... ”

Такой высокопоставленный солдат, принимающий беспощадные решения, как он, больше всего ненавидел обычную практику ложной вежливости и косвенного многословия в столичной бюрократии. Янь Сяохань, зная, какой у него характер, беззаботно улыбнулся и пошел, чтобы успокоить его, прежде чем он взорвется.

- “Не пытайся снова найти оправдание моему освобождению, Фу Шэнь”.

Когда он перестал называть его "маркиз" и изменил его просто на свое имя, это было похоже на то, что слой брони вокруг него оторвался, открыв далекую, но знакомую фигуру, которая была Янь Сяохань, с которой Фу Шэнь впервые познакомился.

-“Выбирать сторону между военными и монархическими державами и помогать вам там, где я могу, - это две совершенно разные вещи. Мы с тобой знаем друг друга уже несколько лет. Я не могу просто стоять и смотреть, как ты падаешь.

Все действительно было так, как он сам это объяснил. "Мораль" Янь Сяоханя по отношению к своим друзьям и его " мораль’ при Дворе были очень четко разграничены.

Наконец Фу Шэню нечего было сказать в ответ. Он не любил полагаться на то, что его язык виляет, чтобы убедить других согласиться с его собственным мнением, и с сегодняшними повторяющимися вопросами, противоречащими норме, у него кончилось терпение вдобавок к тому, что он был недоволен "самоуничижительным злодейством" Янь Сяоханя:

-“Ты закончил?” - спросил он с безмятежным лицом.

Янь Сяохань услышал это и понял, что он вот-вот загорится. Фу Шэнь был сначала молодым богатым мастером, затем генералом и привык, чтобы все было именно так, как было заявлено. Время от времени он выходил из себя потому что это было действительно довольно… необоснованно.

Несмотря на это, Янь Сяохань настаивал на том, чтобы сказать больше, темное облако накрыло его макушку:

-"Я попрошу кого–нибудь принести лекарства через некоторое время, не забудь ... “

-“Убирайся,” ледяным тоном сказал Фу Шэнь.

Господин Ян был достоин того, чтобы быть талантливым членом элиты, так как он послушно заткнулся и плавно вышел.

Фу Шэнь был слишком зол, чтобы спать в ту ночь, его раны на ноге слегка болели. Он ворочался на кровати, то, что Янь Сяохань говорил неоднократно, отдавалось эхом в его голове.

По правде говоря, он хотел спросить: если бы это был кто-то другой, и из "нравственности" среди друзей... помимо того, чтобы помочь им, ты бы также вернул их домой, чтобы хорошо заботиться о них, бодрствовать по ночам, все еще в своей дневной одежде, и приложили бы все усилия, чтобы убедить их принять лекарство?

Ты бы также спросил прямо им в ухо, стиснув зубы от ярости:

 “Почему вы не восстаете”?

Было неизвестно, сколько времени прошло, когда звуки дождя, бьющего в окно, и постоянно усиливающийся ветер за окном вызвали у него укоренившиеся боли и незначительное количество сонливости. Глаза Фу Шэня были закрыты накидкой, когда кончик его чувствительного уха внезапно дернулся, очень легкий звук приглушенных шагов донесся из-за двери.

Это был Янь Сяохань.

Он удлинил и выровнял дыхание, чтобы умело имитировать течение сна, полностью закрыв глаза, а затем полагался исключительно на звук, чтобы различать движения другого. В его голове все это время крутилось множество мыслей, но они были подобны отблескам теней, из-за чего он не мог уловить ни одной.

Он не хотел признавать, что на самом деле нервничал.

Янь Сяохань тихо подошел к кровати. Фу Шэнь почувствовал, как на его ноги легла тяжесть, сразу же после этого угол одеяла рядом с его ногой приподнялся, а затем под него засунули что-то теплое. Закончив все это, мужчина больше ничего не стал делать и ушел так же бесшумно, как и пришел.

Дождавшись, пока дверь бесшумно закроется, Фу Шэнь открыл глаза, отчетливо увидев дополнительный слой одеяла на своих ногах в слабом свете из окна. Его ноги ударилась о твердый, выделяющий тепло предмет, и когда он потянулся под постельным бельем, чтобы коснуться его, он обнаружил, что это была литая серебряная грелка для ног(1)

Дождь барабанил по стеклу.

У его раненых нижних конечностей было плохое кровообращение, а одеяло не давало много тепла. Боль его не сильно беспокоила, но как только он почувствовал вкус тепла, которое приносил этот обогреватель, леденящий холод сразу же стал невыносимым.

Вы также так же внимательны по отношению к "другим людям"?

Фу Шэнь снова лег на спину, ошеломленно уставившись на балдахин кровати. Он считал себя, возможно, неподходящим для Двора. Командующий Северным Янь мог размахивать клинком и рубить вторгающихся врагов, но его разум был связан одеялом и обогревателем. Если он еще не мог избавиться от этого мира комфорта, как бы он позже смог справиться с незаметным ножом бескровного убийства?

"Это настоящая чушь собачья", - подумал он про себя.

Может быть, он слишком долго думал перед сном и об императоре Юаньтай, и о Янь Сяохане, как редко видевший сны Фу Шэнь в юности.

Ему было шестнадцать, когда он впервые встретил Янь Сяоханя.

Это было во время Фестиваля Холодной еды в восемнадцатый год Юаньтая. Закат столицы был великолепен и необъятен.

В весеннем городе не было места, где бы не летали цветы, королевские ивы раскачивались на восточном ветру фестиваля (2)

Император Юаньтай вышел, чтобы поклониться могилам своих предков, Императорская гвардия сопровождала его. Так уж случилось, что Фу Шэнь и стая молодых Мастеров постарше, с которыми он был знаком, отправились в весенний поход, вернувшись в город как раз на закате солнца.

В начале весеннего сезона город был до краев заполнен туристами всех полов, и эта группа красивых, беззаботных, богатых молодых людей, гнавших своих коней в город, привлекала бесчисленные взгляды. Чем более наглые женщины бросали в них свои носовые платки или различные виды цветов, используемых для спичек с растениями (3)тем быстрее тележка Пань Ана наполнялась фруктами(4). Это великолепное зрелище заставило горожан остановиться, поскольку городские ворота на какое-то время стали местом необычной оживленности.

В этот момент позади них раздался внезапный топот копыт-имперская гвардия ворвалась в город, вооруженная до зубов. Люди автоматически расступились, чтобы образовать дорогу, и тот, кто вел войска, крикнул:           

- “Имперская процессия проходит! Всем безразличным , расступитесь!”

Толпа собралась перед Фу Шеном, когда те, кто был впереди, неоднократно отступали, и было неясно, что произошло после этого, но был момент непрекращающегося скопления людей. Увидев, что императорские гвардейцы спешат вперед, Фу Шэнь поспешно повернул голову своего коня, чтобы убраться с дороги. Чего он никак не мог знать, так это того, что, как только он отойдет в сторону, он случайно уклонился от цветка, который был брошен ему на затылок.

Это было похоже на то, как будто у этого цветка выросли глаза, он обошел его и пролетел прямо перед воротами, через которые императорская стража гнала своих лошадей. Трудно было сказать, сколько силы использовал человек, бросивший цветок, так как Фу Шэнь клялся, что слышал, как ломается ветер.

-"Все кончено", - подумал он в крайнем отчаянии.

Бросить цветок в молодого, богатого мужчину называлось быть романтичным. Бросить цветок в Имперскую гвардию означало пресытиться этим миром и по-настоящему возненавидеть тот факт, что ты все еще живешь в нем.

Охранник поднял руку и перехватил летящий цветок, удивленно глядя на него. Фу Шэнь отреагировал с чрезвычайной скоростью, закатав рукава, чтобы закрыть лицо.

Охранник:“...... ”

Не было времени сказать ни единого слова, так как карета императора въехала в городские ворота, императорская стража еще больше расчищала путь, а горожане преклонили колени в знак уважения. Фу Шэнь, будучи молодым поколением достойной семьи и одним из немногих, кто жил в тени особого отношения из-за отношения к военному чиновнику, оказался перед необходимостью встать на колени в первом ряду.

Император Юаньтай в конце концов обратил внимание на группу Молодых Мастеров, которые выделялись, как журавли в выводке цыплят, и намеренно остановился, чтобы расспросить их. Из тех, у кого были военные привязанности, можно было бы сказать, что у герцога Инь были самые сильные развитые, и Фу Шэнь, таким образом, не смог избежать того, чтобы император сказал несколько слов ободрения ему одному. Только когда у него заболели колени от того, что он стоял на коленях на твердом каменном кирпиче, император проявил великую милость и поехал дальше во дворец.

Королевская карета проследовала впереди, затем мимо гуськом проследовали императорские гвардейцы. Фу Шэнь опустился на колени в ожидании, пока император отойдет достаточно далеко, как было принято, но внезапно раздался стук лошадиных копыт, на мгновение остановившихся перед ним.

Он поднял голову по непонятной причине, встретившись с парой глаз, в которых светилась глубокая улыбка.

Расплавленное золото падающего солнца идеально сочеталось с вечерними облаками, другое-в глубине весеннего ветра.(5)

Взгляд Фу Шэня переместился с его глаз на руки, сжимавшие поводья, и увидел белый цветок, который он держал на ладони.

...Это был тот же самый Охранник.

Для Фу Шэня было слишком поздно даже думать о том, чтобы снова задрать рукава. Он мог только беспомощно наблюдать, как светлые губы собеседника изогнулись вверх, резко пришпоривая его лошадь, чтобы уйти, небрежно бросая цветок обратно в его руки.

Более того, ненормально сильным движением большого пальца цветок случайно застрял прямо у него за воротником. Как будто это было... нарочно.

Это было похоже на то, что все еще неопытный Фу Шэнь был ученым, которого околдовала хули цзин, стоявший с умом, полным пасты, и глазами, полными ничего. Эта улыбка, казалось, растворилась в вечернем шуме, все еще оставаясь в поле его зрения.

-“Эй, брат Фу, на что ты смотришь? Пойдем, хорошо?”

В случае, который мог иметь только сверхъестественное объяснение, он не выбросил цветок, а вместо этого схватил его в руку и повернулся, чтобы сесть на лошадь:

-“Этот Охранник только что… ты узнаешь его, брат И?” - спросил он человека рядом с ним с притворным безразличием.

Тем, кто ехал параллельно, был наследник герцога Чэнь И Симин, которому уже было присвоено звание генерала четвертого ранга в гвардии Золотого Ворона.

- “Ты говоришь об этом шутнике?” Услышав это, в его глазах появилось презрение. “Извини, что я не предупредил тебя, мой хороший младший брат, но в этом парне нет ничего хорошего. Он не стоит тех усилий, чтобы мы с ним подружились”.

-“Почему ты так говоришь?” - спросил Фу Шэнь.

-“Он тот самый генерал Боевой гвардии Левого Дракона[6], Янь Сяохань”.

Теперь Фу Шэнь понял. Гвардию Золотого Ворона возглавляла Имперская гвардия Южного управления, в то время как Боевая гвардия Дракона принадлежала Северному, и эти два отдела обычно не ладили. Неудивительно, что И Симин не испытывал к нему добрых чувств.

-“Вы этого не знаете, но он приемный сын Дуань Линглуна", - продолжил И Симин. “Есть ли от него хоть какая-то польза, кроме того, что он хорошо выглядит? Кто знает, как ему удалось забраться туда...”

В Великом Чжоу министры, основанные на заслугах, смотрели свысока на чистых стримеров, чистые стримеры смотрели свысока на обычных литературных чиновников, литераторы смотрели свысока на военных чиновников, и класс, на который каждый из них смотрел свысока, был евнухами(7)

Дуань Линглонг был евнухом номер один того времени.

Как можно было себе представить, Янь Сяохань, признавший евнуха своим приемным отцом, мог быть в их глазах даже хуже, чем евнух.

Неизвестно почему, но Фу Шэнь не почувствовал никакого отвращения к словам И Симина, вместо этого испытав невыразимый укол жалости, как будто он увидел цветок, уничтоженный сразу после того, как он расцвел.

Верно. Цветок.

Он взял его в руку, пристально вглядываясь в него. Однако потребовался лишь первый взгляд, чтобы выражение мгновенно застыло на его лице.

Черт возьми! Это был двойной лотос!(8)

Переводчик : Реквизит для случайной женщины, которая бросила цветок так сильно, что завязала гомосексуальные отношения.

2.Эта строка взята из еще одного четверостишия из семи символов: “Холодная еда” Хань Хонга (韩翃)

3.斗(百)草 – доу(бай)цао, лит. “сочетайте все виды трав/растений”. Это была древняя китайская игра, в которой вы, по сути, отправлялись в дикую местность, собирали как можно больше разных растений, которые могли найти, и возвращались, чтобы сравнить их со своими товарищами по играм. Тот, кто получил самые разные виды, выиграл. Древние народы действительно скучали, знаете ли.

4.Традиционно женщины бросали мужчинам вещи, которые они находили привлекательными, например фрукты .Легендарный красавчик  Пан Ан (якобы женщини бросали ему так много фруктов , которые находили его привлекательным, что он и заполнил карету, в которой он ехал.

5.Больше поэзии… это первая строка “Беспорядка седых волос” Ли Цинчжао (李清照), хотя последняя строка отредактирована из " где они / где этот человек?”

6.Потерпите немного: "министры, основанные на заслугах", были, конечно, чиновниками, которые внесли значительный вклад в военное время. ‘Чистые стримеры", по сути, были политическими хипстерами в том смысле, что они, как правило, избегали социальных условностей  и богатства, поэтому название предполагает, что "мейнстрим" не был чистым – по иронии судьбы, несмотря на это, они часто были состоятельными. На литературных чиновников смотрели свысока, потому что они могли принадлежать к низшим классам, которые хорошо  сдали императорские экзамены или были приняты на эту должность из-за наследственности. Военные чиновники получили это положение, будучи солдатами, вот почему они не нравились литераторам. Никто никогда не испытывал никакого уважения к евнухам по сложным причинам, которые можно свести к “нет члена = зло”.

7.Два лотоса, растущие на одном стебле, являются символом счастливой супружеской пары. Охохохо.