Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Исцеление

Том 2. Глава 51. Исцеление

Предположительно, для зависимости белой осенней ночи предыдущие три дня были самыми опасными и трудными. Янь Сяохань был убежден в страхе старого лекаря и приготовился подняться по лестнице с ножами и прыгнуть в море огня* , но кто бы мог знать, что у него под рукой будет "всемогущий" маркиз Цзинь Нин? Те воспоминания, которые должны были быть ужасающими и мрачными, были окутаны сладостью и не казались такими болезненными.

(Фестиваль лазания по ножевой лестнице этнической группы Лису-  который на языке лису называется "а-тан-де" со значением "фестиваль лазания по ножевым лестницам", является традиционным фестивалем народа Лису и народа И в уезде Лушуй провинции Нуцзян, автономная префектура Лису в провинции Юньнань. Он проводится в 15-й день первого месяца каждого лунного года)

Только вспыхнувшая ломка привела его в замешательство. Он неоднократно предупреждал себя заранее, чтобы не требовать слишком многого, но часто после того, как он просыпался, он обнаруживал, что энергия Фу Шэня истощилась, и он сходил с ума.

По прошествии нескольких дней Янь Сяохань почувствовал, что состояние всеохватывающей тьмы и неспособности различать вещи постепенно исчезает. Поэтому он предложил им вернуться на Сишань и в храм бессмертного лиса, чтобы осмотреться.

В наши дни Фу Шэнь спал до тех пор, пока солнце не оказалось в середине неба. Он выпил чрезвычайно мощный целебный суп, как будто это была вода, лениво отвечая ему.

-“Что ты обещал мне в начале этого? Ты быстро забыл.”

Янь Сяохань поджал губы.

- “Чем скорее мы с этим разберемся, тем скорее сможем вернуться. Это дело не может тянуться вечно”.

Фу Шэнь "насмешливо" улыбнулся, протягивая руку, чтобы взять его за подбородок.

- “Не веди себя так, будто я издеваюсь над тобой. Кто увидит, как ты будешь жалеть?”

Янь Сяохань схватил его за руку и поднес к губам для поцелуя.

- “Кто бы ни огорчился, увидев это”,-ответил он как ни в чем не бывало.

-“Ты избалован”.

Янь Сяохань не волновался по этому поводу и не спорил, просто бросив на него взгляд, нежный, как вода. Фу Шэнь не беспокоился, что он будет спорить с ним без причины , он просто беспокоился, что тот использует свои чары, чтобы соблазнить его – прежде всего, с уникальным вкусом больной красавицы. Вскоре он не выдержал и вздохнул.

-“Хорошо, хорошо, хорошо. Если ты хочешь куда-то пойти, то иди. Все будет зависеть от тебя”.

В тот самый другой день эти смелые, героические слова “за кем в нашей семье последнее слово” громко обрушились на землю. Теперь его достоинство “главы семьи” уже давно было выпито вместе с целебным отваром.

Сишань находился недалеко от гор и выходил на водоем. Это должна была быть спокойная, тихая утопия с живописным пейзажем, но кто мог ожидать, что эта маленькая деревня, насчитывающая не более сотни или около того домохозяйств, на самом деле будет скрывать так много темных тайн?

Поскольку здешние жители были чрезвычайно осторожны с посторонними, пара Янь-Фу была чрезмерно привлекательной. Ни у одного из них не было таланта менять внешность, поэтому у них не было другого выбора, кроме как сидеть на корточках в деревенском лесу за горами, наблюдая за ним издалека, когда река разделяла их. От заката и до рассвета они весь день наблюдали за сельской фермой и за тем, как женщины моют овощи. Кроме того, что Фу Шэнь бросал камни от скуки, у двух горлиц не было другого урожая.

-“Так не пойдет, господин Янь", - сказал Фу Шэнь. “Даже если мы двое будем сидеть здесь на корточках, пока не умрем, наши взгляды все равно не принесут результатов. С таким же успехом я мог бы выйти и схватить кого-нибудь, чтобы вы могли его допросить.”

Янь Сяохань не ответил, как будто был погружен в свои мысли.

Фу Шэнь подошел и похлопал его по спине.

- “Мэнгуй?”

-“Хм?” Это было похоже на то, как будто он внезапно отключился от какого-то сценария, его зрение вернулось с расфокусированной, пустой линии. “Что ты сказал?”

Фу Шэнь больше ни о чем не заботился, только пристально смотрел на него. Он остро заметил, что с ним что-то не так, и протянул руку вперед, чтобы нащупать пульс на запястье.

-“Что случилось?”

Янь Сяохань не знал, о чем он думал, но он действительно уклонился от него. Фу Шень, привыкший к его сотрудничеству, схватил пустой воздух, и то, что не было вещью, немедленно превратилось в вещь.

- “Почему ты уклонился от меня? Протяни руку, чтобы я мог взглянуть.”

Янь Сяохань снова засунул руки в рукава, когда они вышли из – под его контроля и сделал это с постоянно усиливающейся желанием.

-"...Это ничего", - сопротивлялся он.

-“Черт возьми, это ерунда”, - холодно сказал Фу Шэнь. "Ты превращаешься в просеиватель мякины, но все еще морочишь мне голову?”

Он мысленно повторил про себя фразу “он болен, не опускайся до его уровня” три раза подряд, с силой подавляя огонь в своей сердцевине. “Зависимость снова начинает действовать, не так ли”.

Лицо Янь Сяоханя побледнело. Он не отрицал этого.

Фу Шэнь осмотрел окрестности, вглядываясь в густую растительность и окутывающие сумерки. Вся эта часть леса была очень тихой, и не было слышно ни одного человека, только чистый ветерок и пение птиц. Он не мог остановить, чтобы его старое лицо не вспыхнуло.

-“Какое место ты тоже выбрал...” - вздохнул он.

Янь Сяохань вообще не мог себе представить, что кто-то с происхождением и воспитанием Фу Шэня может навредить себе, находясь в этой сельской местности, где небо-их занавес, а земля-их кровать. Услышав идею, выраженную в его словах, он поспешно ответил: “Так не пойдет... Не валяй дурака”.

-“Ты смог бы выдержать возвращение в город прямо сейчас?” Фу Шень выстрелил в ответ.

Может быть, это была ломка, сеющая хаос, или, может быть, его накопившееся чувство вины наконец перелилось через край в этот момент времени. Янь Сяохань не был уверен, куда именно он хочет отправиться, и все же он немного отступил, его тон был печальным.

- ”Цзинъюань, тебе не нужно заставлять себя..."

Его отшатнувшееся действие было более обидным, чем любые слова. Фу Шень почти ухмыльнулся от злости. “‘Силой"?” - повторил он.

-"Ладно. Я понял тебя.” Он указал на Янь Сяоханя. “Я меняю способ работы, чтобы лечить твою болезнь, поэтому ты меняешь свое отношение ко мне, верно?”

Фу Шэнь расхаживал взад и вперед по лесной тропинке, весь взвинченный и сдерживающий себя снова и снова, пока, наконец, не смог сдержаться и не взревел от бездонной ярости.

-“Янь Мэнгуй, я, блядь, не могу дождаться, когда смогу держать тебя в своих руках и лелеять тебя, как драгоценное сокровище, и это закончилось тем, что ты "заставил себя" в твоей голове? Неужели твою совесть сожрали собаки?!”

Он человек, который ушел с поля боя, и когда он был по-настоящему взбешен, в его голосе, казалось, был холодный свет и окровавленная аура, его величие давило на макушку тяжестью горы Тай. И все же, когда он обрушил эту брань на голову Янь Сяоханя, сердце этого человека на самом деле испустило чувство мрачного расслабления.

-"Я причинил ему зло", - так он думал про себя.

Он знал, что Фу Шэнь любит его, но баловать и потакать кому – то в обычное время – это одно, а то, что Молодой Хозяин, чьи пальцы никогда не были запятнаны работой по дому, отказался от своего положения, чтобы приспособиться к нему, - совсем другое. Муж и жена, которые изначально были птицами одного леса, разлетелись бы в разные стороны в начале великого бедствия – в этом предложении не было ничего плохого. Один человек уже провалился в пропасть; нужно ли было тащить вниз другого, погружаясь вместе в море глубокой привязанности?

Рев Фу Шэня прекратился, его ярость еще не рассеялась, но голова остыла. Что-то неопределенное промелькнуло во взгляде Янь Сяоханя, как печаль и радость одновременно. Фу Шэнь осознавал, что он более или менее находится под воздействием наркотика, и когда его психика пришла в упадок, его чувства ненависти и отвращения выросли, как ядовитые сорняки. Фу Шень должен был не только удовлетворять свое физическое желание, но и постоянно отмечать изменения в своем настроении.

Единственное, чего он не понимал, было… почему Янь Сяохань всегда чувствовал себя его обузой?

Когда он так много думал, он спрашивал об этом вслух. Янь Сяохань, очевидно, не ожидал, что он будет так откровенен об этом, вздрогнув на мгновение, прежде чем заговорить.

-“Мое... отравление было вызвано моей собственной неосторожностью, но все же ты измотан, истощив свой разум и энергию. Ты еще не полностью оправился от травмы ноги, так что тебе следует остаться в столице для восстановления сил, но ты повсюду бегаешь от моего имени… это я не в состоянии должным образом заботиться о тебе, вместо этого обременяя тебя снова и снова".

-“Согласно твоей объясненьи , никто никому не должен, так какая же причина для того, чтобы ты должным образом заботился обо мне?” Фу Шень взял верх.

-“Господин Ян, вы думаете, что мой брак с вами-это из-за вашего бесконечного богатства или из-за места вашего высокопоставленного чиновника третьего ранга?” Его улыбка была холодной. “Глядя на это так, я калека без звания или власти, и это должно быть твоим бременем. Что ты на это скажешь?”

Услышать слово “калека”, слетевшее с его губ, было тем, что Янь Сяохань меньше всего мог вынести. Все его мысли на секунду остановились.

-” Не говори глупостей", - сказал он, понизив голос.

Как ковш воды, вылитый на открытый огонь, ухмылка Фу Шэня застыла на его лице, его полностью охватило разочарование.

-"Ты...” Немного жгучего огня атаковало его сердце. Он хотел повесить Янь Сяоханя и поколотить его какое-то время, чтобы он немного протрезвел. “Неважно… давай не будем болтать об этой чепухе и сначала позаботимся о твоих пристрастиях, хорошо?”

У Янь Сяоханя все еще было выражение лица дохлой свиньи, которое говорило: "Не имеет значения, если ты измотаешь свой рот, я все равно буду большой старой неподвижной горой’. “Все в порядке, я буду продолжать терпеть это. Это неподходящее место.”

-"Менгуй, ты помнишь, что ты делал, когда я пришел и нашел тебя, в тот день после того, как ты принял наркотик?” внезапно заговорил Фу Шэнь.

По какой-то причине его тон сразу смягчился, и его можно было даже назвать приятным. Янь Сяохань на секунду задумался, нахмурился, но искренне не мог вспомнить об этом, качая головой.

-“Я знаю. В последние дни, как только я закрываю глаза, все, что я вижу перед собой, - это та сцена. Возможно, я не забуду этого всю свою жизнь”. Фу Шэнь посмотрел вниз. “В то время я все еще был "Рен Мяо". В ту минуту, когда я подошел к тебе, ты достал длинный нож и пошел, чтобы воткнуть его себе в руку.

Скажи мне правду. Если бы в тот день там действительно был кто-то другой, что бы ты сделал?”

Янь Сяохань посмотрел ему в глаза, его ответ был практически самоочевиден- Этот нож, конечно, был бы воткнут прямо в тело.

Фу Шэнь подошел, чтобы оказаться перед ним, затем поднял руку, чтобы слегка коснуться его лица, как будто он вытирал слезы, которых просто не существовало.

- “Ты думаешь, ради кого я проделал весь этот путь сюда, из такого далека? От всех этих разговоров у меня будут мозоли на губах, Менгуй. У меня не было достаточно времени, чтобы любить тебя, почему ты думаешь, что ты обуза? Если вы настаиваете на оправдании, - его тон был явно шутливым, но его отношение было совершенно серьезным, - тогда вы можете защищать меня, как будто я сделан из нефрита, и я позволю вам делать все, что вы хотите. Все, о чем ты попросишь, будет тем, что тебе дадут. Понял?”

Всю дорогу с тех пор, как в него попала "осенняя ночь", и до сих пор Янь Сяохань чувствовал, что в его сердце образовалась большая, зияющая дыра, которая ведет прямо в бездну, и в этой бездне были все его дикие фантазии, навязчивые идеи и желания, как будто он навсегда не знал об удовлетворении. Он мог сдерживать себя, когда его разум был ясен, но когда это было не так, он не мог различить, что было потерей контроля, вызванной наркотиками, или его собственным отвратительным истинным желанием.

Однако теперь Фу Шэнь, не раздумывая, прыгнул в эту пропасть. То, что приветствовало его, было не растерзанием злобного зверя, а скорее сердцем, все еще покрытым шрамами, в середине заживления.

Янь Сяохань наконец понял, что его "совершенство" - это не то мгновение, когда он расправляет крылья, чтобы защитить Фу Шэня в своих объятиях, а то, что, когда он вот-вот упадет, из ниоткуда появятся две руки и помогут ему подняться.

Он слегка наклонился, держа Фу Шэня поперек живота, затем прижал его к ближайшему дереву, закрывая его заговоренный рот.

Листья деревьев шелестели, когда мимо проносился прохладный ветер.

В то время небо было полностью затянуто чернотой, только тогда из рощи вышли двое ухоженных мужчин. Один из них шел явно слабым и неустойчивым шагом, трижды покачиваясь на каждом шагу, и другой мужчина, который не мог смотреть, как это происходит, поднял его за талию на спину лошади.

Как раз в тот момент, когда они собирались уходить, откуда-то издалека в Сишань раздался внезапный шум. Ночной воздух пронзил женский вой. Во многих домах один за другим загорались фонари, и многие люди открывали окна, вырывая из горла вопрос:

-“Жена Тянь Чэна… что случилось?”

К счастью, было уже довольно поздно, и многие семьи закрыли свои двери. Разговоры в значительной степени сводились к крикам, позволяя дуэту на склоне горы услышать приблизительное их беседу. Кто-то ответил:

-“С Тянь Чэном ничего не поделаешь! Нам придется отнести его в зал предков и проводить завтра вечером!”

Женщина завыла так сильно, что ее органы разорвались на части. “Дяди, тети, его еще можно спасти! Я отвезу его к городскому лекарю! Не отправляй его в зал предков… Я умоляю тебя...”

Раздался грубый мужской голос.

-"нет! Ты не можешь поехать в столицу округа! Неужели вся деревня будет замешана в убийстве одного человека?!”

Фу Шэнь и Янь Сяохань одновременно переглянулись.

Сишань действительно был подозрительным. Как может больной человек, отправляющийся на лечение в столицу округа, повлиять на всю деревню?

Зловещая догадка внезапно промелькнула в мыслях Фу Шэня.

-“Может ли это быть… чума?”