Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Беседа

Глава 34. Беседа

Грандиозный Праздник Долголетия на двадцать шестом году Юаньтай начался с того, что сотня чиновников поздравила императора с долголетием, все граждане веселились вместе, и закончился тем, что император упал в обморок, а у императрицы случился выкидыш.

Янь Сяоханю не терпелось вернуться и разобраться с этим делом, поэтому он мог только отправить Фу Шэня к Восточным воротам Победы. Он велел молодому евнуху позвать людей из поместья Янь, чтобы они подождали за воротами дворца, воспользовавшись временем, когда никого не было рядом, чтобы наклониться и обнять другого мужчину.

-“Я не знаю, когда это дело передадут в суд. Тебе не нужно ждать меня ночью, ложись спать пораньше".

Фу Шэнь, вероятно, все еще думал о том, что только что произошло, выражение его лица нисколько не расслабилось. Услышав это, он кивнул.

-“Я видел, что ты плохо поел на банкете”, - продолжил Янь Сяохань. “Поешь немного, когда вернешься. Не ходи голодным и не забудь принять лекарство”.

Фу Шэнь, наконец, отвлекся от своих мыслей, потянув Янь Сяоханя за воротник, чтобы оказаться прямо перед его глазами – хотя, вместо того, чтобы сказать, что он поцеловал его, было бы лучше сказать, что он столкнулся с ним, в губы.

-“Ты молод, и тебе нехорошо учиться быть как старик. Заткнись и не болтай без умолку.

Его откровенно кокетливый взгляд мог заставить слепого увидеть. Янь Сяохань не знал, как реагировать, думая про себя, что его типичная откровенная забота была чем-то, что этот дорогой маркиз еще не оценил. В следующий раз он должен заставить его не вставать с постели в течение трех дней. Только тогда он осознает ценность старой амы и научится довольствоваться своей судьбой в жизни.

У них было время только на несколько ласковых слов, прежде чем молодой евнух вернулся, чтобы доложить о выполнении своей задачи. Янь Сяохань проследил глазами за двумя фигурами, когда они исчезли за воротами дворца, улыбка на его лице постепенно застыла. Он сменил его на каменный взгляд, и когда повернулся, чтобы вернуться в Северную тюрьму, он снова стал тем безжалостным посланником сэра Королевского инспектора.

Как только Фу Шэнь вернулся в поместье Янь, он заперся в своей комнате и приказал, чтобы его не беспокоили. Слуги чувствовали, что он в плохом настроении, и никто не осмеливался его переубеждать – даже Ду Лень был заперт за дверью. Так продолжалось до вечера, когда у кого-то хватило смелости постучать в дверь и попросить его поесть, сказав с трепетом, что если он не поест, Хозяин наверняка рассердится, когда узнает.

Как только это было сказано, Ду Лень почувствовал, что все пойдет наперекосяк. Такой лидер, как Фу Шень, ненавидел, когда другие угрожали ему больше всего. Забудь о Янь Сяохане – это было бы бесполезно, даже если бы этот старик, Император, был здесь.

И действительно, из комнаты донесся холодный голос Фу Шэня.

- “Чтобы я мог показать тебе все лицо, верно?”

Служанка, несшая еду, в страхе стояла на коленях, ее глаза наполнились слезами, она не могла уйти, но и не могла остаться. Ду Лень не мог этого вынести. Когда он уже собирался отослать их, внезапно послышался голос Фу Шэня, который снова заговорил.

- “...Забудь об этом. Принеси его сюда.”

Что?!

Как лекарь Северного Янь, Ду Лень  был слишком хорошо осведомлен о том, каким был Фу Шэнь. Он в точности держал свое слово, когда служил в армии, и как только его характер выходил из себя, это была грозовая ярость, которая не обращала внимания ни на друга, ни на врага. Несмотря на его накопленную мощь, немногие осмеливались противостоять его острию. Такой характер был терпим, когда дело касалосьважного дела, но он, казалось, был особенно упрям в повседневной жизни. Самого Ду Леня однажды подняли за воротник и вышвырнули из палатки, потому что он заставил его принять лекарство, он действительно не мог себе представить, что этот человек, который отступил после того, как сделал только одно заявление, был маркизом Цзиннином, с которым он был знаком.

У Фу Шэня на самом деле не было аппетита, но когда он услышал, как горничная сказала:

-“Хозяин будет сердиться”, он вспомнил, что Янь Сяохань сказал ему в тот день: “Это первый раз, когда я так любил кого-то”.

Поскольку он так любил его, что плохого в том, чтобы уступить ему шаг или два? Если бы большой мачо наткнулся на что-то неприятное снаружи и выместил свой гнев на жене и семье, когда вернулся, его все еще можно было бы назвать мужчиной?

Даже герои с незапамятных времен питали слабость к прелестям красавицы, и это было не более того.

Внутри дворца царила суматоха до самой поздней ночи. Император снова проснулся днем, волоча свое больное тело, чтобы разобраться с Ян Сюем и императрицей. То, что в конечном итоге вызвало у императора такой большой фурор, было внутренней историей, неизвестной тем, кто был снаружи. Янь Сяохань слышал это громко и ясно, даже немного сожалея, что дело наследного принца тоже не был улажен до конца.

Однако в конце этой войны особая благосклонность принца, возможно, полностью ослабнет.

Охранник Летающего Дракона не продвигался гладко с их стороны. Монастырь Чистой Пустоты подвергся набегу сбоку, тех, кто ежедневно имел дело со священником Чуньяном, допрашивали одного за другим, но источник яда и мотив убийства оставались в тумане. Священник Чуньян был похож на герметичную раковину – по очереди раздавались всплески пыток и угроз, но он упрямо не произносил ни единого слова.

Янь Сяохань размышлял о том, что, если все будет продолжаться в том же духе, Страж Летающего Дракона станет следующим Стражем Золотого Ворона. Как раз в тот момент, когда он подумал об этом, Тан Го вышел из камеры пыток, с безразличным видом мыл руки. Внимательно вытирая каждый из своих десяти бледных, тонких пальцев, он поднял глаза на Янь Сяоханя.

-“Он уже только наполовину жив. Если он не заговорит до завтра, я ничего не смогу сделать”.

-“ Я разрешу эту ситуацию с этим священником сегодня … дай мне подумать об этом еще раз, - пробормотал Янь Сяохань. “У меня складывается  ощущение, что в нем есть что-то странное. Это не похоже на то, что он собирался за семьей Ян… Монастырь Чистой Пустоты был объектом культурного наследия в столице на протяжении десятилетий, и в нем сжигается все большее количество благовоний. Он монах, так что с его стороны было бы неприлично вести себя так, будто он выше остальных. Что он делал, когда вмешивался в суд?”

Тан Го мог только сдирать кожу, а не препарировать. Он безучастно выслушал его вопрос и в ответ бросил на него такой же недоверчивый взгляд.

-"...Неважно", - сказал Янь Сяохань. ”Возвращайся и отдохни, а завтра попробуй еще раз".

Когда он вернулся домой, была уже довольно поздняя ночь. Все Поместье с тех пор легло спать, привратник с сонными глазами, несущий фонарь, подошел, чтобы открыть ему вход. Янь Сяохань тихо вошел во двор, горничная, стоявшая на ночном дежурстве снаружи, услышала его и встала, чтобы помочь ему переодеться и привести себя в порядок, одновременно шепотом сообщая о ситуации, в которой было Поместье в полдень.

Он вспомнил, что Фу Шэнь был в порядке, когда выходил из дворца, озадачивая его, в то время как он делал все возможное, чтобы не издать ни звука, когда открывал дверь. В тот момент, когда он сделал шаг внутрь, из заполненной темнотой комнаты донесся неожиданный вопрос.

-“Ты вернулся?”

Янь Сяохань расслабил свои напряженные движения, подойдя к столу, чтобы зажечь свет.

-“Почему ты не спишь?”

Он повернулся, чтобы посмотреть на него в не очень ярком свете свечей. Фу Шэнь был одет в тонкий внутренний халат, когда он прислонился к изголовью кровати, одеяло прикрывало только его ноги, и он слегка щурился от внезапно вспыхнувшего света. Его стройный силуэт вызывал странно слабое, подавленное чувство.

-“В сон не клонит ", - ответил Фу Шэнь. “Как дела во дворце?”

Янь Сяохань не ответил ему, снял ботинки и лег в постель. Первое, что он сделал, это натянул одеяло, чтобы надежно завернуть его в него.

-“Ты сидишь здесь в медитации, а не спишь посреди ночи. Не утомит ли вас до смерти накидывание на себя одежды, ваша старшинственность?”

Весенние мартовские ночи все еще были довольно холодными, и одеяло замерзало. Янь Сяохань на мгновение прикоснулся к нему, затем пошел вперед и обнял мужчину, вытряхивая постельное белье так, чтобы оно накрыло их обоих. Фу Шэнь был похож на дикую кошку, которая нашла свое логово, не отвечая на ругань. Он наклонил голову, положив ее на плечо Янь Сяоханя.

-“Скажи мне, ты можешь просто не спать, или у тебя что-то на уме?” Янь Сяохань одной рукой обнял его за талию, другой заправил растрепанные длинные волосы за ухо. “Я слышал, как слуга сказал, что ты был в плохом настроении сегодня днем. Кто тебя расстроил, а?”

Фу Шэнь плотно сжал губы. Он чувствовал, что ему нужна пауза, чтобы высказать все, что было у него на уме, но он слишком долго не жаловался на свои трудности и забыл, как их произносить. В его голове вертелись тысячи слов, но он не знал, с чего начать.

Для взрослого мужчины, который обычно нес ответственность, объясниться было более трудным делом, чем вскрыть себе грудь.

Янь Сяохань тоже не стал давить на него, небрежно погасив свет. Темнота стала лучшим укрытием, позволив ему медленно снять защиту своего сердца.

-“Как поживает императрица?” - спросил Фу Шэнь через некоторое время тихим голосом.

-“Чаша отравленного вина", - спокойно ответил Янь Сяохань. “Все, что было сказано снаружи, это то, что это было от чрезмерной потери крови, и она умерла, несмотря на медицинское лечение”.

Фу Шэнь, казалось, улыбался в темноте ночи.

-"Да. Для императора было бы невозможно позволить ей остаться в живых в этом мире.”

-“Ты знал?”

-“Ммм. Императрица не забеременела от зерен императора[1], так как он уже давно не посещал дворец Спокойствия Земли. Он сразу понял это во время того инцидента в Зале, иначе на него не обрушилось бы столько гнева, что он бы просто упал в обморок от гнева".

-“Ты...” - голос Янь Сяоханя был грубым.

-“Я сделал это", - открыто признался Фу Шэнь.

-“……”

Янь Сяохань чуть не выпрыгнул из кровати, как будто ему наступили на хвост. Только через мгновение после этого он отреагировал на намек Фу Шэня, хлопнув его по руке в смущенном веселье.

-“Зачем ты так резко ответил?! Ее выкидыш был твоей виной, а ее зачатие-нет! Не говори что-то столь двусмысленное тому, с кем у тебя есть дом и семья! Ты хочешь напугать меня до смерти?”

Фу Шэнь потер больную руку, внутренне подозревая, что его напугали. И все же, из-за реакции Янь Сяоханя, мрачность его тяжелого сердца странным образом немного рассеялась.

-“Хорошо, тогда я повторю это еще раз. Выкидыш императрицы на Огромном Празднике Долголетия был запланирован моим народом ранее, - объяснил Фу Шэнь. “В ее рационе каждый день была доза лекарства. Он безвреден сам по себе, но при употреблении с вином оказывает антикоагулянтное действие. Она забеременела в марте, и плод не был стабильным, поэтому у нее сразу же случился выкидыш после того, как она выпила несколько чашек вина на пиру”.

Янь Сяохань совершенно не ожидал, что у него были скрытые мотивы такого рода. “Ты подбросил людей рядом с императрицей? Когда это случилось?”

-“Я не сажал их там намеренно. Это долгая история. Ты помнишь того молодого евнуха, которого я спас на соревнованиях по поло несколько лет назад?

Позже он был назначен на обязанности уборщика во дворце Спокойствия Земли, полагаясь на свое умение расчесывать волосы, чтобы заслужить благосклонность императрицы. После того, как я вернулся в столицу, он передал мне информацию из дворца, сказав, что между императрицей и каким-то охранником был роман.

Он хотел отплатить за доброту и отомстить за меня. Около месяца назад он прислал еще одно письмо, в котором говорилось, что императрица, похоже, беременна. Однако император уже несколько месяцев не был во дворце Спокойствия на Земле, так что ребенка определенно нельзя было оставлять – но императрица не желала с ним расставаться. Она даже планировала воспользоваться Огромным Праздником Долголетия, чтобы соблазнить Императора остаться на ночь, чтобы притворство превратилось в реальность.Тогда я подумал, что их не следует так легко отпускать”.

Все его внутренности когда-то были разорваны наводняющим ливнем, и однажды он поклялся, что все будет возвращено завтра.

В общественном месте, под пристальными взглядами всех присутствующих, императрица надела зеленую шляпу на голову императора, пока он подавлял свой гнев, чтобы поддержать свою репутацию, зажимая нос, когда узнал незаконнорожденного ребенка, в результате чего он потерял сознание от ярости. По сравнению с оскорблением, нанесенным санкцией на брак с того самого дня, каково это было на вкус?

И как только биологическая мать наследного принца ввяжется в скандал такого масштаба, сразу же последует конец хорошей жизни принца.

Око за око, зуб за зуб. Долг крови должен быть оплачен кровью. Более того, действия императора Юаньтай были определенно в тысячу раз хуже, чем действия Фу Шэня. Император Юаньтай пригласил его посмотреть этот тщательно организованный фарс – его сердце должно было переполниться восторгом мести и давным-давно жаждать ранней смерти Императора, но пути мира было трудно предсказать, и священник Чуньян попытался убить.

На пороге неминуемой опасности Фу Шэнь двинулся, чтобы спасти жизнь императора.

Эти непредвиденные обстоятельства возникли так внезапно, что у него не было времени обдумать их. Все его действия в тот момент были реакцией его подсознания. Когда он наконец понял, что натворил, все было уже сделано и покончено с этим.

В этот момент Фу Шэнь быстро осознал, что самый большой клоун в фарсе… на самом деле был самим собой.

1.Это специально называлось "драконье семя" (龙种), дракон для императора, семя для... да. Фу.

Автор говорит: Небольшое объяснение, относящееся к этой главе, Генерал Фу действительно довольно цельный человек (действительно, здесь не до шуток), и на самом деле не слишком любит играть с постыдными схемами, такими как подмешивание наркотиков и тому подобное. Однако, когда он только что узнал правду, он честно сошел с ума от гнева и принял несколько бессовестное решение вынести этот вопрос на свет. Тем не менее, поскольку он все еще по своей сути молодой человек, преданный стране (в рамках той эпохи), он подсознательно помог императору, подумав впоследствии: что я делаю, желая помочь ему? Я болен? Неужели я такой ужасно безвкусный? Продаю ли я себя выше, чем я есть, просто для того, чтобы действовать иначе? Таким образом, он впал в уныние.

Более того, хотя он и считает, что император, императрица и наследный принц-все они ни на что не годны, ребенок был невинен. Это средство возмездия было немного чересчур и противоречило принципам, которые он отвергал всю свою жизнь, поэтому в него вонзился острие самобичевания.

Именно такова природа главного героя, не совсем позитивная, и я всегда пытался реконструировать его исторические ограничения; рожденный и воспитанный древний человек, который не переродился, не переселился, не получил золотой палец, не может иметь внешних мошенников не имеет Системы. У него может быть определенная степень предвидения, но у него нет (чрезмерного) предвидения грядущих времен.

Итак, все, пожалуйста, не воспринимайте это как "Подставную историю"*. Наш главный герой все еще пытал кого-то признанием и мог убить, не моргнув глазом, что с ним не согласуется, но оба их сердца похожи на этого автора, просто будучи соленой рыбой дзен, который хочет наслаждаться жизнью на пенсии. Завтра делаю перерыв~

*爽文 – лит. “Классная история”, и я не могу вспомнить, есть ли для этого подходящий английский термин? Это те романы, в которых 8324 главы, в которых главный герой никогда не побеждается (за исключением, может быть, нескольких раз, когда он [редко она] молод и слаб), собирает 48093 члена для своего гарема, получает всевозможный редкий хлам и зарабатывает (получает?) счастливый конец. Они "заместительны" в том смысле, что вы должны получать огромное удовлетворение от того, что главный герой все время выигрывает, но это просто слабое дерьмо, ИМХО.