Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Старая ненависть

Глава 38. Старая Ненависть

И Симин, наследник герцога Чэня, сначала был удостоен звания полковника четвертого ранга гвардии Золотого Ворона, а затем усердно работал, чтобы получить звание верховного генерала Левой гвардии Золотого Ворона. Он был знатного происхождения из благородной семьи, служил на фронтах империи,рассматривался Сыном Неба как основной компонент, и у него все шло гладко с бесконечными перспективами на будущее.

Если бы он никогда не замышлял подавить Стражу Летающего Дракона, как ему так сильно хотелось, и не встретил священника Чуньяна, жизнь И Симина была бы отрезком гладкой дороги. До тех пор, пока он строго выполнял свои обязанности и не совершил огромного, отвратительного преступления, он мог бы завершить свою жизнь плавно и беззаботно.

Какой позор…

-“И Симин уже сделал полное признание. Вы скрыли свою личность под одним из них как даос монастыря Ясной Пустоты, тайно заманивая людей принять яд "белая роса" [1], в результате чего погибли один Страж Золотого Ворона и трое простолюдинов, единственным выжившим был И Симин. Охранник Летающего Дракона обнаружил коробку с принадлежностями для курения, несколько специальных маленьких свечей и определенное количество остаточных наркотиков в секретной комнате библиотеки священных писаний. Свидетель и доказательства здесь, даос Чуньян. Ты все еще хочешь что-нибудь сказать?”

В тюрьме было темно и тихо, в воздухе витал запах крови. Тихое чтение Писания о даосской Добродетели прекратилось в какой-то неизвестной точке.

Обе его руки были подвешены к балке крыши. Мужчина, который был практически с ног до головы залит кровью, с трудом открыл свой единственный оставшийся глаз, его взгляд скользнул по толпе и остановился точно на тени того, кто был снаружи камеры, Фу Шэня.

Он медленно отвел уголки рта, обнажив леденящую до костей ухмылку.

-“Это там маркиз Цзинь Нин, Фу Шэнь… Генерал Фу?” Полный рот зубов священника Чуньяна был выбит, и его просьба была смутно неясна. “Пожалуйста, пусть он войдет и увидится со мной”.

Янь Сяохань сразу же пожалел обо всем этом. Если бы он знал об этом раньше, он бы не позволил Фу Шэню прийти вместе с Охранником, и из-за инцидента с И Симином его сердце, должно быть, было в беспорядке. Янь Сяохань чувствовал себя не в своей тарелке, заставляя его возвращаться в Поместье Янь в одиночку, и он хотел воспользоваться возможностью допроса И Симина, чтобы позволить Фу Шэню получить четкое представление о том, на кого именно он в конечном счете смотрит, не позволяя ему накапливать дальнейшую скуку, потому что он вспоминал старые времена.

Точно так же, как и те, кто занимал руководящие посты, Фу Шэнь вырос с семейным статусом дворянина, высоким рангом и широкими кругозорами с юных лет, но в то же время обладал великодушным характером, именно поэтому он ранее был милосерден в отношении оскорблений посторонних. Тем временем Янь Сяохань шаг за шагом поднимался с самой низкой ступени пехотинца в Имперской гвардии, сталкиваясь за это время с бесчисленным количеством препятствий, если бы он не был бессердечным и не держал обид, он бы давно уже был мертв, не оставив даже пепла.

Их жизненный опыт сделал так, что их отношение к лечению И Симина было совершенно иным. Теперь Янь Сяохань пытался перетянуть Фу Шэня на свою сторону, но он не осмеливался применить силу, опасаясь, что внезапное слишком сильное нападение заставит его сорваться.

Священник Чуньян, предложивший увидеться с Фу Шэнем по собственной воле, снова заставил его забеспокоиться. Господин Янь всегда был чем-то вроде старой наседки, и все это было накоплено на маркизе Цзиннине.

У Фу Шэня был острый слух. Не дожидаясь, пока Янь Сяохань примет решение, он развернул инвалидное кресло и самостоятельно выскользнул из тени, жестом попросив первого позволить ему войти.

-"Будь осторожен...”

Прежде чем он закончил, Фу Шэнь успокаивающе похлопал его по тыльной стороне ладони. “Ты здесь, не так ли? Не волнуйся.”

Он действительно учился на собственном опыте, и учился хорошо. Какое бы волшебное заклинание ни было в этих словах, сердце Янь Сяоханя полностью успокоилось в мгновение ока. Нежность в его глазах не могла быть скрыта, внезапно вырвавшись наружу.

Он протянул руку и толкнул дверь камеры, позволяя Фу Шену присоединиться.

Фу Шэнь тоже не был лишним со священником Чуньяном.

- “Говори,” мягко сказал он.

Священник Чуньян хрипло рассмеялся, неожиданно проявив готовность к сотрудничеству в том, как он говорил.

- “С чего вы хотите начать, генерал? С того момента, как ты получил сломанную стрелу, или с того момента, когда И Симин услышал новости от Ян Хесуана и пришел в монастырь в поисках наркотиков?”

Это было так, как если бы Фу Шэня внезапно укололи отравленной иглой, его зрачки резко сузились.

- “Это был ты?!”

Единственный глаз священника Чуньяна был удивительно ярким, его острый взгляд вырывался из-под растрепанных волос.

-“Генерал, вы должны знать сейчас… это просто возмездие, проявленный закон Небес! Все наказания соответствуют преступлению!”

Подобно раскату грома, резонирующему в сознании, все отдельные фрагменты подсказок собрались вместе в целостный образ. Третий игрок в этом соревновании между ним и императором Юаньтай, который с самого начала создавал погоду в уединении тьмы, теперь, наконец, появился на поверхности воды.

Сломанная стрела, которая должна была быть похоронена глубоко под землей, была возвращена в руки Фу Шэня, и только тогда он смог проследить за подсказками и определить правду о засаде на перевале Голубого Песка.

Этот человек молча наблюдал за его движениями за его спиной. Вот почему, пока Фу Шэнь искал Му Боксю, кто-то просто так "бил по кустам, чтобы спугнуть змею", заставив Му Боксю ошибочно поверить, что И Симин хотел убить его, чтобы заставить его замолчать. Тем самым он уклонился, стряхнув с себя И Симина и императора.

Неудивительно, что у него постоянно было ощущение, что его водят за нос. Неудивительно, что расследование правды прошло так гладко... Кто-то до сих пор разгонял для него туман и отодвигал факты на второй план, и только ждал, когда он наклонится и поднимет их.

-“Неудивительно… ты хотел убить императора, - пробормотал Фу Шэнь, - а белая роса все это время предназначалась только для И Симина...”

-“И Симин испытывал глубокую ненависть к этому сэру Яню рядом с тобой", - насмехался Чуньян. “Южный офис был в упадке, и Гвардия Золотого Ворона с каждым днем становилась все более неполноценной. Он смотрел сверху вниз на Стражу Летающих Драконов и жаждал уважения, которое они получили, поэтому он думал о том, как снискать расположение императора. Ха! Кто бы мог подумать, что достойный наследник герцога в конечном счете будет низведен до того, чтобы стать собакой императора!”

-“Значит, ты велел Ян Хесуаню посадить его на белую розу".

-“Влажный, электрический, волщебный, невероятный", - усердно произнес Чуньян. “Знаете ли вы, генерал Фу, какой тип людей с наибольшей вероятностью станет зависимым?

Жадный, похотливый, амбициозный, обманутый, неистовый, недалекий… в прекрасном сне одного вечера они поверят, что сидят на вершине земли, забыв о своих заботах и желая только победы. Не было бы ничего, чего они не могли бы сделать.

В тот момент, когда они пробуждаются от своего сна и выдумка разваливается, они больше не могут выносить собственного бессилия и бездарности. Поэтому они пробуют это раз за разом, проживая жизнь в наркотическом ступоре до тех пор, пока их внутренности полностью не опустошатся и они не превратятся в пустую оболочку.

Белую росу также называют”бездушной "[2]; в устной речи говорится, что у тех, кто ее примет, даже душа растворится". Он холодно усмехнулся. “Эти жестокосердые твари не заслуживают того, чтобы их называли "людьми". Они заслуживают только того, чтобы быть ходячими трупами”.

-“Тогда что происходит с Ян Хесуанем?” - внезапно спросил Фу Шэнь. “Это было по рекомендации Ян Сюя, что вы могли войти во дворец, но вы навлекли смерть на Ян Хесуань, так что вы и семья Ян не товарищи, а враги. Почему ты привязал себя к лодке семьи Ян?”

Внутри камеры мгновенно воцарилась тишина. Можно было услышать падение булавки. Единственным оставшимся звуком было грубое, затрудненное дыхание священника Чуньяна.

-“Почему ты молчишь?” Фу Шэнь продолжил. “Почему ты хотел помочь мне выяснить, кто был вдохновителем перевала Голубого  Песка? Почему вы хотели убить императора? Почему вы хотели устроить заговор против жизни И Симина? При условии, что я не воображаю здесь слишком много чувств, священник, это ты методично хотел отомстить за меня — мы знаем друг друга?

Скажите мне. Тот, что позади тебя – между мной и семьей Фу – есть ли какая-то нить, связывающая нас?”

Его молчание было еще более похоже на молчаливое подтверждение. Фу Шэнь медленно подвинул стул, чтобы оказаться перед ним.

- “Основываясь на вашей реакции, есть ли какая-то глубокая вражда между семьями Ян и Фу, о которой я не знаю?”

Священник Чуньян спокойно уставился на него. Внезапно он начал смеяться.

Это был безумный хохот, который, казалось, разрывал все его внутренности на куски, сквозь него проступали гордость за себя и непреклонность, хриплые, как скрежещущий железный песок. Отсутствие кротости на этом изуродованном лице было трудно скрыть, и на неопределенное мгновение Фу Шэнь действительно почувствовал какое-то необъяснимое знакомство с ним.

Он смеялся и смеялся, несмотря на то, что из уголка его рта стекала струйка крови.

-“В двадцатый год правления Юаньтая восточные татары и клан Чжэ объединились, чтобы вторгнуться на Центральные равнины. В битве при ущелье Твердый горный перевал [3] генерал Фу Тинсин попал в тяжелую осаду и получил ранения от врага. Армия Северной Янь обратилась за помощью к обороняющейся армии префектуры Тан. Губернатор префектуры Ян Сюй, из-за того, что семья Фу не согласилась отправить свою дочь в Восточный дворец, затаил обиду. Он неохотно волочил ноги, посылая войска, что привело к гибели генерала Фу в бою.День, когда предатель Ян бесцельно плывет по жизни, - это день, когда мученический дух генерала Фу не может быть спокоен. Это негодование пропитано морем крови, они не могут делить одно и то же небо ... “

Фу Шень схватил его за горло одной рукой.

-“Цзинъюань!” Янь Сяохань инстинктивно закричал.

Выражение лица Фу Шэня было пугающе пугающим, его взгляд был как нож. Каждое его слово, казалось, было выдавлено сквозь зубы.

- “Мой дядя умер шесть лет назад. Почему ты ждал только этого момента, чтобы отомстить?”

-“Ян Сюй, наблюдающий за огнем с другого берега и откладывающий прибытие своей армии до тех пор, пока Северный Янь не отступит с поражением, - это то, о чем тогда не знал никто из выживших”, - прошипел Чуньян. “Если бы не то, что произошло на перевале Голубого Песка, когда мы захватили конного бандита в префектуре Юань, который когда-то служил в войсках Ян Сюя, и он признался в старых событиях того года, Ян Сюй продолжал бы дурачить мир и красть славу. Как могли тогда тысячи душ-мучеников, похороненных в ущелье  Твердый горный перевал, спокойно отдохнуть?!”

-“‘Мы’?” - спросил Фу Шэнь. “Кто еще?”

Большие полосы крови вытекли изо рта мужчины и потекли на выпуклые сухожилия и кости руки Фу Шэня, испачкав его рукав пятнами.

-"Я не могу сказать...”

-“Лжец”. Фу Шень усмехнулся в ярком гневе. “Ты прошел через пытки в Северной тюрьме и ни за что на свете не позволил своему языку болтать, но когда я пришел, ты просто случайно пошел и все рассказал. Разве это не ты специально ждал меня здесь? Говори!”

Лицо Чуньяна было красным и опухшим, грудь сильно вздымалась. Янь Сяохань подскочил, чтобы схватить Фу Шэня за руку.

-“Отпусти, Цзинъюань! Ты собираешься задушить его до смерти!”

-“Отвали!” Фу Шэнь яростно оторвал его, его собственные пальцы напряглись, их кончики почти впились в плоть Чуньяна. “Не прикидывайся, блядь, мертвым! Скажи это! Кто ты такой?! Кто стоит за тобой?!”

Одинокий глаз под растрепанными локонами и густо холодные глаза молодого генерала встретились. Фу Шэнь ясно видел... Мгновенный блеск слез в этом глазу.

-“...Старший наглец*, мои руки окрашены кровью. Я убивал невинных. Я знаю, что мои грехи непросто простить, и когда я когда-нибудь доберусь до них, у меня не будет лица, чтобы посмотреть на моих товарищей-солдат. Я пешка без имени. Тебе не нужно просить об этом снова...”

Фу Шэнь сразу все понял.

Священник Чуньян ранее был членом армии Северной Янь и солдатом того же периода времени, что и его отец и второй дядя. Это было потому, что только те люди, которые, независимо от его нынешнего ранга, называли его исключительно "Старшим Наглецом".

Как только статус этого человека будет раскрыт, Фу Шэнь и армия Северного Янь будут полностью втянуты в водоворот.

Вот почему он окончательно должен был умереть.

Семья Ван Гоуэра, погибшая без всякой причины, несколько дополнительных гражданских лиц, которых он использовал для тестирования наркотиков; это были долги крови, которые даже смерти будет трудно стереть.

Священник Чуньян боролся до крайнего изнеможения. Его глаз выпучился, кровь и слезы смешались воедино. Только его губы слабо шевелились, дыхание было как паутинка. Никто не слышал, что он сказал, кроме Фу Шэня.

Раздался хруст ломающихся костей. Голова мужчины мягко опустилась.

Глаза Фу Шэня были безразлично полуприкрыты. От него исходил мрачный вид, который трудно было описать. С его единственной бледной руки капала кровь, как у бога убийства, выходящего из Ада.

-“Чуньян пошел демоническим путем и вступил в сговор с судебными администраторами. Под видом подарка Золотой Пилюли на Огромном Празднике Долголетия он намеревался устроить заговор против жизни Его Величества – это преступление номер один. Он в частном порядке изготовил вредоносный наркотик "Белая роса", в результате чего погибли верховный генерал гвардии Золотого Ворона И Симин и полковник Ян Хесуан, а также несколько других человеческих жизней – это преступление номер два. Он, вероятно, знал, что его преступления непростительны и что он не избежит смерти, поэтому он покончил с собой из страха наказания во время сегодня. Все в порядке, господин Ян?” - бесцветно спросил он.

Не дожидаясь ответа собеседника, он развернул инвалидное кресло до упора и самостоятельно покинул камеру.

В ту долю секунды, когда он вышел из Северной тюрьмы, его фигура, казалось, была внезапно и полностью поглощена проливным дневным светом.

Солдат Северного Янь, который когда-то пересекал поле боя, скрыл свою личность, бродя по различным улицам и переулкам столицы, как призрак. Он скромно вписался в монашеские обряды монастыря Чистой Пустоты, его экстравагантный аромат превратился в тонкое лезвие, которое убивало без крови.

И последними словами, которые он отложил для Фу Шэня, были: “Убей меня".

1.白 - - лит. “препарат в порошке белой росы”. Очевидно, что это не настоящий наркотик, но он имеет много общих характеристик с опиумом/героином (коричневый, порошкообразный, вызывает сильное привыкание, его можно курить/вдыхать). Вероятно, не относящаяся к делу мелочь, но она также имеет общее название с одним из 24 Солнечных Терминов; время белой росы означает начало осени, когда на траве образуется "белая роса".

2.失魂散-лит. “теряющий душу порошкообразный наркотик”. Вроде как неудачный каламбур здесь; вместо "бездушный" это "душа + потеря".

3.固山关 – ‘твердый горный перевал"