Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Мемориальный ответ

Том 2.Глава 71. Мемориальный ответ

Восемнадцатое апреля, на второй год правления Чанчжи, было предопределено стать днем, который навсегда останется в учебниках истории.

Губернаторы префектур Юэ Чанфэн из Хуайнаня, Ван Шики из Сяна, Чэнь Хунфан из Цзинчу и Фан Гао из Суи, а также главный командующий Чжао Сичэн из новой армии Цзяннани, все вместе подписали Манифест с просьбой о принятии Нового Закона о расширении Зала Почета, который был предложен Главнокомандующим Железной кавалерией Фу Шэнем и в основном написан посланником Небесного исправления Янь Сяоханем.

Также известный как Манифест Золотой сцены, он был составлен коллективным комментарием высших чинов армии Янь и обычно был разделен на двенадцать специальных пунктов.

Первое: изгнать варваров, вернуть столицу и вернуть подразделение Чжоу.

Второе: никакого раздела земли, никакой уплаты ежегодной десятины и никаких иностранных политических браков.

Третье: после объединения Севера и Юга каждая армия вернется к своей центральной власти, и каждый губернатор префектуры по-прежнему будет обладать властью "самообеспечения и самозащиты".

В-четвертых: пожалуйста, увеличьте количество мест в Зале Почета, разрешив районам назначить по одному гражданскому и одному военному должностному лицу, а также каждому пограничному гарнизону направить в Зал двух военных должностных лиц, чтобы они могли участвовать в политике.

Пятое: пожалуйста, откройте торговый путь к Северной границе и отправьте специалистов для его защиты.

……

Двенадцатое: пожалуйста, разработайте этот новый закон и обеспечьте его соблюдение в стране, чтобы все стороны, как внутренние, так и иностранные, придерживались его в интересах управления и для передачи примера последующим поколениям.

Манифест вызвал огромные волны возмущения в Цзяннань, почти приведя в ярость каждого гражданского чиновника. Их проклятия какое-то время были бесконечными, осуждая все это по принципу "обретение самоуважения от владения войсками" и ‘игра с властью вредит нации". Более того, многие старые чиновники выстроились в очередь перед дворцовыми воротами, готовясь твердо указать на недостатки другой стороны; они боялись, что, как только император согласится, нация перестанет быть нацией, и в мире вечно не будет ни дня мира.

Однако – хотя было неизвестно, какой озорной бесенок на самом деле сделал это – содержание этого вызывающего тревогу манифеста было скопировано и распространено повсюду. На этот раз население также перевернулось с ног на голову, и несколько губернаторов префектур, которые номинально поддерживали династию Цзяннань, начали общаться в частном порядке, явно тронутые тем, что было упомянуто в манифесте.

По сравнению с судебными чиновниками, которые активно выступали против этого, комментарии простых людей по этому вопросу не были полностью критичными. После того, как армия их собственной столицы была разгромлена, людей, стремившихся вернуть Центральные равнины и объединить Север и Юг, было немало. Испытания привели к переоценке, например, к тому, как прекрасный мираж могущественной Династии был растоптан и разбит железными копытами варваров. Королевская семья создала небольшой нестабильный Двор на Юге, но у нее не было сил собрать большую армию для северной экспедиции; он полностью полагался на публичное заявление Фу Шэня, чтобы заставить губернаторов префектур развернуть войска, и только тогда появилась надежда на возрождение. Очень многие люди не говорили этого вслух, но в своих мыслях они не могли не начать порождать сомнения в отношении этой "Династии" и "Отца-императора".

Когда страна переживала потрясения, новые идеи и школы мысли постоянно сталкивались друг с другом. Хотя не было недостатка в ереси и вредных словах, была также эпоха голосов, настолько громких, что их могли слышать даже глухие. Именно благодаря этому порыву восточного ветра школа Куаншань расцвела как новая сила, особенно в отношении госпадина Сисианя, Цзэн Гуана, чье утверждение "мир для тех, кто в нем живет" было наиболее популярным.

“Мир-это мир его обитателей, а не частная собственность одной семьи. Дестабилизация управления страной заключается не в подъеме и падении одной фамилии, а в горе и счастье всех ее граждан”.

Эта катастрофа, в результате которой была разрушена целая страна, перевернула Династию, и все же под разрушенным пеплом все еще мерцал остаточный огонь.

В нужное время, в нужном месте и с нужными людьми все было исполнено. Этот момент преображения наконец-то приближался.

Поскольку северная армия тянула время, чиновники Цзиньлина кричали, что у них кружится голова, и никто не был готов уступить или прийти к компромиссу. В тот же самый момент, когда они оказались в тупике, губернаторы Цзяннани, Линнани и Фуцзяни внезапно коллективно представили памятник императору Чанчжи, попросив его одобрить положения армии Северного Янь. Командующий военно-морским флотом Восточного моря следовал за ними по пятам, также отправляя форму. И вскоре после этого губернатор Цзяньнаня издал указ об отставке императора, который прямо предписывал “собрать достаточно общественных настроений, а затем обдумать свое решение”.

Фу Шэнь совершенно не ожидал, что три губернатора Цзяннани так быстро встанут и выступят от их имени. Первоначально он планировал оказать давление на Цзиньлина, затянув восстановление столицы на месяц, так как не верил, что император не согласится на это. Это было лучше; сцена в целом была разыграна, и даже Отставной император вмешался, чтобы поддержать ее, так что император Чанчжи, кивающий головой, был не более чем вопросом времени.

-“Это действительно странно. Ты налил им всем волшебное зелье, чтобы выпить в первые дни Чанчжи, и действие препарата не ослабевает по сей день?” - спросил он Янь Сяоханя, выглядя бесконечно смущенным.

Янь Сяохань более остро понимал эту область, чем он сам.

-“Манифест исключительно выгоден губернаторам и не наносит никакого вреда. Кроме того, этому способствовали не только они, но и богатые владельцы бизнеса, стоявшие за ними. Вы всегда жили на Севере, поэтому мало что знаете о ситуации в Цзяннани. Цзяннань процветает в бизнесе, Цзянхуай-самое богатое место в стране, а Фуцзянь и Линьнань процветают в морской торговле. В частности, после того, как Его Величество взошел на престол и осталась только половина страны, Двору пришлось не только не избивать торговцев, но вместо этого поощрять их больше и открывать многочисленные торговые пути, все для того, чтобы создать способы увеличения собираемых доходов. В дополнение к этому, каждый губернатор должен был обучать свои войска, чтобы лучше относиться к торговцам.

Благодаря этому богатые торговцы стали самой большой опорой династии. Они также хотят подняться на более высокий уровень, но попасть в чиновники-единственный способ сделать это. Если в будущем губернаторы смогут назначить высокопоставленных литературных или военных чиновников в Зал Почета, то у этих магнатов будут сторонники в Центральном мире. Поскольку это так сильно касается их собственных интересов, вполне естественно, что они будут готовы поддержать это”.

Все эти крошечные, тихие изменения сошлись, наконец, превратившись в огромные приливы, которые могли не только нести лодки, но и опрокидывать их.

Четвертого мая император Чанчжи передал префектуре Чжоу указ, разрешающий их мемориал.

В июле столица была отбита, а уцелевшие войска Татар-Чжэ отступили в Миюнь. Железная кавалерия двинулась на север, чтобы очистить их, и в сентябре Северная Янь, дислоцированная на трех больших перевалах[3], вернулась под командование кавалерии, а затем восстановила линию обороны Северного Синьцзяна. В том же году нация Балхэ пережила гражданские волнения, и армия восстания покорила своего бывшего короля,теперь они были готовы сдаться Великому Чжоу, подчиниться ежегодным даням и навсегда стать его вассальным государством.

В декабре император Чанчжи прибыл в столицу. В самом начале следующего года он получил поздравления от толпы официальных лиц в Самом Высоком зале [1]. Все генералы были награждены, первенец императрицы, Сунь Хуэй, был назван наследным принцем, и был принят Закон о дискуссиях в Зале.

Весной третьего года правления Чанчжи Фу Шэнь был повышен до герцога Цзинь и дополнительно утвержден в качестве генерала, поддерживающего нацию[2]. Хотя он был сторонником новой системы, он вовсе не отказывался от своей власти и должности; поэтому, когда он только что получил свой титул, он назвал свои повторяющиеся проблемы с ногами и передал памятную записку с просьбой о том, чтобы он мог уйти в отставку со своего поста главнокомандующего Северным Янь.

Армия была реорганизована им еще в сентябре прошлого года, когда были восстановлены три перевала. Вся армия была разделена на четыре части и размещена в четырех префектурах Цзи, Пин, Янь и Юань, каждая в отдельности оставлена под командованием четырех Высших генералов Северного Янь. Фу Шэнь больше не возглавлял ряды, и большая часть его военной работы перешла к Ю Цяотину.

Когда мемориал был впервые отправлен, Железная кавалерия была взята как единое целое войско. В результате после разделения каждый из четырех генералов был эквивалентен губернатору одной префектуры в соответствии с новым законом. Голова императора Чанчжи так кружилась, что он даже не остановил просьбу Фу Шэня об отставке, и число военных чиновников Северной Янь, которые могли войти в Зал, резко увеличилось с двух до восьми.

Монарх и его слуги ходили взад и вперед полдня, в конце концов,наконец, пришли к выводу: каждая армия в четырех префектурах Северного Янь могла отправить в Зал одного человека, и вдобавок к ним, несмотря на то, что он не возглавлял войска, Фу Шэнь все еще мог войти в качестве их Главнокомандующего.

Армия Небесного Исправления была тогда связана с Императорской гвардией, и Янь Сяохань мог войти в Зал в качестве ее посланника.

На данный момент сумма восьми префектур Северной границы, пяти Центральных Равнин, шести Южных и одной Юго-Западной, а также Флота Восточного моря, Армии Небесного Исправления и первоначальных восьми старых чиновников Цзиньлина составила сорок восемь чиновников Зала, став, таким образом, новой Центральной Опорой Великой династии Чжоу.

Новая система находилась в стадии становления, в самом разгаре бесшумного перехода на правильный курс. Все, казалось, развивалось в лучшем направлении, которое они ожидали.

–Кроме Юго-запада.

Принц графства Сипин, Дуань Гуйхун, был первым, кто предложил "самозащиту", и он не только сдержал свое слово в этом вопросе, но и вообще не имел никаких контактов с Центральными равнинами после этого факта. На протяжении многих лет у каждого были битвы и борьба за власть у них едва хватало времени, чтобы позаботиться о себе, и никто не жалел усилий, чтобы заниматься тем, чем он хотел заниматься. Теперь, когда воцарился император, была введена в действие новая политика, и мир и процветание приветствовались прямо на глазах, с юго-запада по-прежнему не было никакого движения.

Император однажды отправил туда эмиссара для переговоров, но ему даже не удалось увидеть лицо Дуань Гуйхуна. Со временем позиция этого района стала понятной сама по себе. Принц графства отвернулся и никого не признал, планируя до самого конца отгонять Династию.

Их золотой сосуд страны, лишенной такого уголка, как этот, упал на глаза императора Чанчжи, который быстро стал тщеславным из-за единства Севера и Юга, и это превратилось в рыбью кость, застрявшую у него в горле.

В конце весны и начале лета в столице последовательно прошли несколько сильных дождей, и старое состояние Фу Шэня обострилось, поэтому он объявил, что возьмет отпуск, чтобы восстановиться дома. Янь Сяохань последовал за ним, ложно утверждая, что его старая болезнь от Цзинчу также возобновилась, и сразу же после этого объявил о своем уходе.

Фу Шэнь, конечно, знал, что его так называемая "старая болезнь" не была какой-либо настоящей болезнью. Тем не менее, они постоянно были в движении, круглый год, в течение почти двух лет, и теперь им едва удалось стабилизировать ситуацию. Пришло время компенсировать всю ту нежную привязанность, которой им так не хватало. С такой мыслью он, таким образом, ушел вместе с ним.

В какой-то июньский день эти двое только что проснулись после полуденного сна. В настоящее время они наслаждались прохладной аурой источника со льдом, сидя на кровати луохань, болтая и поедая фрукты, когда в дверь тихо вошел стюард. Разделенный стеной, он стоял снаружи и давал свой отчет.

-“Герцог, кто-то пришел из дворца. Его величество объявил об аудиенции у герцога Цзинь.”

Лицо Янь Сяоханя тут же вытянулось.

- “Сегодня на улице так жарко, что, если ты получишь тепловой удар? Не уходи.”

-“Есть ли кто-нибудь, кто такой же изнеженный дьявол, как ты?” Фу Шэнь взял виноградину и сунул ее в рот другому, затем перевернулся и встал с кровати, надевая ботинки. “Не обижайся. Я ухожу.”

Янь Сяохань собирался поднять шум, а затем не смог удержать его за талию, чтобы помешать ему уйти. Он мрачно откусил кусочек, набрав полный рот ледяного виноградного сока.

Неожиданно, в следующее мгновение, человек, который сказал, что уходит, внезапно наклонился и надавил вниз. Кончик его языка быстро описал круг вокруг губ другого, кокетливо и развязно, когда он попробовал их на вкус, и ухмыльнулся.

-“Это действительно мило”.

-"Ты...”

Фу Шэнь приподнял бровь.

-“Милорд, плата за проезд уже была передана. Вы можете позволить мне уйти?” - спросил он без тени насмешки.

Древний дворец столицы имел многовековую историю, и, несмотря на многочисленные ремонты, в целом он не сильно изменился. Старое здание, естественно, приносило свой собственный тип умиротворения, и глубоко внутри него, даже если снаружи стояла сильная летняя жара, внутри его залов все равно было бы совершенно тихо и уединенно прохладно.

Только эта уединенная прохлада, казалось, прямо сейчас проникала в его кости. В сочетании с лицом императора Чанчжи, которое было похоже на горный дождь, собирающийся пролиться, это заставило хроническую боль в ногах Фу Шэня начать слегка болеть.

-“Ваше величество, Север начинает заселяться, граждане срочно нуждаются в восстановлении, а новая политика Династии только начала осуществляться. Простите этого слугу за мои резкие слова, но сейчас не самое подходящее время для развертывания войск".

Император Чанчжи холодно фыркнул, выражение его лица было мрачным. Он явно не слушал.

Фу Шэню совершенно не хватало умственной подготовки к этому настоящему зрелищу. Он знал, что император послал эмиссаров на Юго-Запад, но он не знал, что Дуань Гуйхун разозлил его до такой степени. Он был под палящим солнечным светом, когда вошел в дверь, и пот на его лбу еще не сошел, когда император приветствовал его, бросив ему на голову такие слова: “Принц графства Сипин взбунтуется даже через несколько дней. Смиренный Фу, это знамя о том, чтобы взять войска для подавления мятежников, мы передадим вам”.

Фу Шэнь полностью понял все это только после подробного допроса. Согласно старой системе, дни мая и июня должны были быть днями, когда каждая вассальная страна отдавала дань. Династия была занята войной в предыдущие годы, и у нее не было свободного времени, чтобы заботиться об этих вопросах. Теперь, когда статус императорства восстановлен, большое количество дипломатов из иностранных государств выступили вперед, чтобы поздравить их с новым годом, а за несколько дней до этого в столицу по очереди прибыли некоторые дань уважения. Первоначально это было событие, заслуживающее радости, но император недавно был повешен на Юго-Западе, поэтому он особо внимательно изучил список подарков, который ему представило Министерство обрядов.

О том, чего нельзя было увидеть, можно было тогда только догадываться. С одного взгляда он обнаружил, что три вассала, которые граничили с Юго – западом – Аньнань, Чженла и Линьи, - казалось, заключили договор, так как они не пришли на новый год и не прислали дань!

Он был совершенно сбит с толку этим и приказал чиновникам Министерства обрядов пойти и тщательно разобраться в том, что здесь происходит. Удивительно, но специальные посланники Министерства не успели выехать, когда дипломаты из указанных трех стран прибыли с опозданием, неся письмо от своих стран.

Она была красиво и изысканно написана, но в ее основе лежала только одна идея: три нации собирались расторгнуть свои отношения как протекторат Великого Чжоу, и тогда они окажутся на равных с ним, больше не платя десятину и не подчиняясь ему.

Эти три ножа вонзились ему прямо в то место, где было больно. В первую очередь он не был счастлив из-за дела принца графства, а теперь эти страны появились таким образом. Если бы это было сказано не по настоянию Дуань Гуйхуна, кто бы в это поверил?

Фу Шэнь ранее не чувствовал, что Император был тем, кто твердо придерживался своей собственной точки зрения (возможно, Янь Сяохань дал ему эту иллюзию), поэтому у него все еще была надежда, что он сможет объяснить ему вещи с помощью логики и подтолкнуть его с помощью эмоций.

- “Пожалуйста, позвольте мне сделать заявление, ваше величество. Этот внезапный поступок Ан'нана и остальных действительно возмутителен, но это может не обязательно иметь какое-либо отношение к Юго-Западу. Суд не поддерживал связи с этими странами уже несколько лет, и пока неизвестно, может ли быть какая-то другая причина, скрытая в этом. Если правда не будет подтверждена и войска будут поспешно развернуты, наша Династия потеряет свой доброжелательный имидж. Я надеюсь, что вы начнете действовать только после того, как все обдумаете”.

-” Подданный Фу“, - внезапно заговорил Император холодным голосом, - " Вы чувствуете, что мы, по отношению к принцу графства, были недостаточно снисходительны и любезны?”

-“Этот слуга не посмел бы”, - быстро сказал Фу Шэнь.

-“Губернаторы хотели военной власти, хотели самозащиты, хотели войти в Зал. Мы согласились на все это, - продолжал он. “Если бы Юго-Запад вернулся на Центральные равнины, с ним поступили бы так же. С чего бы ему отказываться?”

Фу Шэнь украдкой взглянул на Императора, чье лицо было тяжелым, как вода, и мысленно тихо вздохнул. У него возникло ощущение, что в следующий раз будет еще одна неистовая буря.

Нельзя утверждать, что Дуань Гуйхун испытывал глубокую неприязнь к королевской семье Великого Чжоу, но можно предположить, что в течение своей жизни он, скорее всего, никогда больше не склонит голову и не будет служить кому-либо по фамилии Сунь. Однако, в то время как Фу Шэнь понимал скрытый мотив, стоящий за этим, никто другой не знал, в чем дело. Взглянув на нынешнее состояние тупика обеих сторон, можно было подумать, что принц Графства действительно не хотел терпеть руководство Сына Неба и готовился занять место короля, полностью противостоящего ему.

-“Дуань Гуйхун служил на Юго-Западе уже много лет, называя себя "Королем Юго’Запада". Центральные Равнины были в большом смятении, но он был там, безопасно играя свою роль местного Императора – это все, с чем мы можем смириться”, - пробормотал Император, хлопнув по столу, когда он, наконец, выпустил свою настоящую ярость. “Мы неоднократно посылали туда эмиссаров, давая ему достаточно лица, и что он сделал? Он положил наш лик себе под подошвы и потопал вниз!”

Фу Шэнь ничего не мог сказать, кроме: “Подавите свой гнев, ваше величество”.

Император усмехнулся.

- “Теперь мы можем сказать, что Дуань Гуйхун просто не видит в крошечных милостях этой Династии ничего особенного, и у него долгое время было мятежное сердце. Он укрепил Юго-Запад, укрепил свою силу и дух, а затем заключил союзы с этими тремя народами. Так что, когда придет время для этого, он сможет провозгласить себя королем, объявить эту сторону своей вотчиной и, таким образом, быть на равных с моим Великим Чжоу.

Растить тигра-это просто напрашиваться на неприятности,” тихо пробормотал он себе под нос. “Он действительно напрашивается на неприятности”.

-“Ваше величество”. Фу Шэнь на мгновение заколебался, снова и снова прокручивая все в уме, прежде чем в конце концов все же попытался убедить его. "Принц графства ... “

-“Вам не нужно этого говорить, подданный Фу”, - мрачно сказал Император, - “мы знаем, что он когда-то был подчиненным герцога Инь предыдущего поколения и бывшим членом вашей армии Северного Янь. Вернитесь и хорошенько подумайте об этом. Не позволяйте предателю-негодяю оскорблять верность вашей армии”.

Лицо Фу Шэня мгновенно окаменело, а затем быстро вернуло свое бесстрастное выражение.

-“Я искренне подчинюсь указаниям вашего величества. Этот покорный слуга просит удалиться".

Солнце снаружи было всемогущим, и когда Фу Шэнь вышел, его сердце наполнилось морозом, на него накатила волна жара, и в висках сразу же заболело, как будто их укололи иглами. Красные стены дворца ослепляли его глаза. Не прошло и нескольких шагов, как он столкнулся лицом к лицу с чиновником, чьи красные одежды были еще более оскорбительными, чем стены. Их взгляды пересеклись, и обе пары глаз застыли.

Это был человек, который, несмотря на то, что никогда открыто не сталкивался с ним, испытывал глубокую неприязнь к Фу Шэну по целому ряду причин,министр по назначениям сэр Сюэ Шэн.

На самом деле он был не так уж высок по возрасту и не выглядел таким уж старым, но когда его выстроили против чрезвычайно энергичного и красивого генерала Фу, он был немного невыразимо изможден. Двое молча смотрели друг на друга, просто неловко стоя. Наконец, Сюэ Шэн сложил ладони рупором в его сторону, Фу Шэнь кивнул в ответном жесте, и затем они равнодушно прошли мимо друг друга.

Выехав из ворот дворца, он увидел, что снаружи его ждет карета, прибывшая из дома, чтобы встретить его. Фу Шэнь еще не подошел близко, когда мальчик-слуга, который был в стороне, остывая в тени дерева, внезапно подбежал к нему, ловко поклонившись ему.

-“Здравствуйте,герцог ”.

Кучер кареты, заметив, что ему преградили путь, спрыгнул с кареты и намеревался подойти туда, но был остановлен вдали жестом Фу Шэня. Он склонил голову, чтобы задать вопрос слуге.

-“Что-то не так?”

-“Мой Хозяин приказал этому ничтожеству прийти сюда и ждать тебя. Он просит вас прийти вечером в”Яркую Гармонию", чтобы выпить." Мальчик почтительно использовал обе свои руки, чтобы вручить ему табличку с подписью. “Это принадлежит моему Хозяину. Он сказал, что один взгляд скажет тебе все.”

Фу Шэнь мельком увидел на нем два слова "Колледж Куаншань" и сразу все понял. Он беззвучно спрятал его в рукав, кивнув в знак согласия.

- “Я понял. Вернись и скажи своему Хозяину, что, поскольку он оказывает мне такое великое гостеприимство, с моей стороны было бы невежливо отказаться.”

Примечания:

1.  太极-тайцзи," тоже / высшая крайность". Он разделяет свое название с боевыми искусствами тайцзи, он же тай-чи.

2.  靖国国公 – национальный герцог цзинь, где цзинь-то же самое, что и в Цзинь-Нине. 上国国国军军 – буквально что-то вроде “генерал (который является) главной опорой (нации)".

3.  Об этом упоминалось в предыдущей главе, но Великая китайская стена имеет 13 проходов/ворот, три самых больших из которых-Цзюйун, Цзяюй и Шаньхай