Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Трещина

Глава 29. Трещина

Перед Залом Внутренного Совершенствования Янь Сяохань столкнулся с главным генералом Гвардии Золотого Ворона, который только что вышел из него.

"Золотой ворон" пережил несколько неудач подряд, и, как ведущему должностному лицу, И Симину пришлось нести основную тяжесть вины. Что было еще хуже, так это то, что доверие, которое он с таким трудом укрепил в сознании императора, резко пошатнулось. В конце концов, у Золотого Ворона не было опыта, Император был готов использовать их для убийства кур, но когда дело дошло до забоя скота, первым, о ком он подумал, все еще была Стража Летающего Дракона.

Для тех, кто действовал в качестве государственных чиновников, больше всего они боялись не жадности и не предательства,скорее, это было “не очень полезно”.

Только что получив напоминание Фу Шэня, Янь Сяохань, таким образом, уделил здесь особое внимание. Он давно не видел И Симина и с первого взгляда почти не узнал его. Лицо мужчины было бледным с голубоватым оттенком, глаза ввалились в глазницы, выражение иссохшее, но ядовитое. Когда они встретились лицом к лицу, его взгляд был на самом деле сверлящим прямо в него и необъяснимо ужасающим.

Янь Сяохань вспомнил, что они были одного возраста, но когда они стояли друг напротив друга, их внешность отличалась еще больше, чем днем и ночью.

“Генерал И.”

В то время как Северная и Южная имперские гвардейцы не ладили, двум их ведущим чиновникам все равно приходилось здороваться друг с другом, когда они встречались на дороге. Янь Сяохань сложил руки чашечкой в знак вежливости, но неожиданно И Симин не ответил на этот жест и ничего не сказал. Некоторое время он просто мрачно смотрел на него, затем повернулся и ушел.

Янь Сяохань: “...... ”

Придворным евнухом, проводившим его во дворец, был недавно избранный евнух Лю Цзи, который быстро заговорил, чтобы решить этот вопрос, увидев это.

- “Император был в ярости из-за того, что произошло это безобразие. Генерал И, возможно, также обеспокоен тем, что не добился успеха, и в результате не задумывается об этикете. Пожалуйста, не вините его. Это тяжелое бремя поиска убийцы и расследования правды свалилось на ваши плечи, сэр.”

Бывший имперский слуга Тянь Тун, Янь Сяохань, уже давно нашел предлог, чтобы удрать. Теперь, когда Лю Цзи наступил на Тянь Туна, чтобы, стать имперским и знал, чей свет он позаимствовал для этого, он был особенно вежлив с Янь Сяоханем.

Его глаза следили за уверенной походкой молодого королевского посланника-инспектора, когда он вошел в Зал Умственного Совершенствования, думая о том, как Дуань Линлон обманул людей, находясь во дворце. Янь Сяохань был его приемным сыном и поднимался в статусе все время с тех пор, как он вошел в него, слава и благосклонность, которые он получал, были непреходящими. Учитывая его священное уважение как таковое, этот самоуверенный придурок Тянь Тон все еще хотел бросить ему вызов- разве старый болван не повесился на ровном месте? Ненавидел ли он тот факт, что его жизнь была слишком долгой?

Более того, сегодня тот верховный генерал Гвардии Золотого Ворона, чье лицо было жестким, как гроб, И Симин – у него были красные глаза от ревности, его амбиции были выше неба, но его судьба была тоньше бумаги.

Цвет лица императора Юаньтай был не слишком хорош. Он, вероятно, старел, и у него было так много забот, что его лицо выглядело восково-желтым с опухшими мешками под глазами. При приветствиях Янь Сяоханя его веки опустились.

-“расскажи все, что вы знаете об этом деле?” - вяло спросил он.

-“Этот слуга уже приказал людям собрать досье и отдельно опросить семью, свидетелей с места происшествия и так далее. Я постараюсь как можно скорее выяснить правду и привлечь убийцу к суду. Пожалуйста, будьте уверены, ваше Величество.”

Император очень долго молчал. После продолжительного молчания он вдруг вздохнул.

-“Поручать другим заниматься делами-это хуже, чем заставлять вас делать это и, в конце концов, позволять нам быть беззаботными”.

Как будто внезапно вырвался порыв плотно сжатого воздуха, слова императора на самом деле содержали в себе немного уступчивый оттенок. “Мэнгуй, о том, что произошло накануне… с тобой поступили несправедливо".

-“Я бы не осмелился быть. Ваше Величество льстит мне, - быстро ответил Янь Сяохань.

На самом деле он не был слишком уверен в том, о каком событии говорил император, но скромность и отступление никогда не шли наперекосяк. Император Юаньтай на мгновение глубоко задумался, затем спросил:

- “Мы слышали, что Фу Шэня нет в столице?”

-“Отвечаю вашему величеству, маркиз Цзинь Нин не пожелал оставаться в Поместье этого скромного слуги и переехал жить на виллу за городом на следующий день после свадьбы. Этот  слуга считает, что раздельное проживание в начале брака не соответствует правилам этикета, и пренебрег Вашим святым указом, поэтому я оставался  на ночь на вилле в течение нескольких дней до этого".

-“Ты хорошо поработал”, - похвалил Император, печально вздохнув после этого. “Фу Шэнь... Неудивительно, что он не захотел остаться в столице”.

Генерал с железной костью, у которого рушатся перспективы на будущее и которого заставляют выйти замуж за человека, у которого нет альтернативы… столица была местом, где его сердце было разбито, так что желание Фу Шэня остаться в ней надолго было бы на самом деле чудом.

Янь Сяохань, обдумывая свои слова и проверяя язык своего тела, казалось, немного понимал, о чем думал император Юаньтай.

-“Что делал Фу Шэнь до твоего возвращения?” - спросил император.

-”Это..." Янь Сяохань почувствовал, что ему трудно ответить.

-"что это? Нет ничего плохого в том, чтобы быть прямолинейным”.

Янь Сяохань какое-то время странно молчал, желая заговорить, но его остановили, пока в конце концов он не выставил свою неловкость напоказ. “Маркизу Цзинь-Нину нужно восстановиться, и он бездельничает. Сейчас на вилле он... выращивает овощи, выращивает птицу и...”

Император уставился на него. "И что?”

Янь Сяохань сухо кашлянул.

-"Маринование и засолка утиных яиц”, - сказал он, находя неловким поднимать эту тему.

Император Юаньтай:“...... ”

-“Маринует утиные яйца?” Император был недоверчив. “Почему… почему ему вдруг пришло в голову это сделать?”

Дворянин держался подальше от кухни; люди того времени гордились тем, что их руки никогда не были запачканы черной работой, а статус повара был чрезвычайно низким. Фу Шэнь был Старшим Молодым Мастером, которого всю жизнь баловали в своеобразном доме, и, вероятно, даже не заходил на кухню с тех пор, как стал достаточно большим. Как ему вдруг пришла в голову идея засолить яйца?

Ему просто нужно было заняться маринованием, и это было для соленых утиных яиц – если бы об этом стало известно, и люди начали называть его “Генералом Соленых яиц”, разве ему не было бы стыдно?!

Янь Сяохань признался во всем, разбив просто треснувший горшок.

-“Повар виллы родом из Цзяньнан, а маркиз Цзинь Нин вырос на Севере, он не знал, что каждое соленое утиное яйцо Цзяньнан было приготовлено с маслом, и все они были маринованы.

По словам маркиза, когда он служил в армии, большинство соленых утиных яиц, которые они ели, были горькими или имели зловоние, половина из каждых десяти была без масла, и он думал, что все соленые яйца в королевстве были такими… теперь он знает, что на Юге есть другой метод маринования, поэтому он хотел попробовать его сам”.

Император Юаньтай сначала счел это смешным, но, услышав часть об армии, его улыбка ослабла. Все, что осталось, - это полная тишина, крошечная толика несчастья и почти незаметное чувство вины.

Янь Сяохань заметил, что он молчит, как будто его мысли блуждали где-то далеко.

- “Ваше величество?” - тихо подсказал он.

Император слегка прикрыл глаза, бормоча:

- “Маркиз Цзинь Нин, Фу Цзиньюань...”

Давным-давно он смотрел в спину молодому генералу, когда тот покидал Золотую Сцену, и чувство в его сердце тогда было похоже на то, что испытывает сейчас. Просто никто из них не ожидал, что настанет день, когда маркиз Цзинь Нин и император Юаньтай доведут свои пути до совершенно разных крайностей.

Он шел вперед и никогда не оглядывался назад.

Император заговорил лишь спустя долгое время.

-“Подожди немного. Когда мы устроим банкет в честь Грандиозного Фестиваля Долголетия[1], пусть он вернется".

Янь Сяохань опустил глаза и прикрыл их, скрывая насмешливый блеск в них. -”Благодарю вас за вашу безмерную милость, ваше величество".

- “Если больше ничего не происходит, вы можете удалиться.”

Янь Сяохань снова поприветствовал его . Как раз в тот момент, когда он собирался отступить, император Юаньтай застал его врасплох, внезапно окликнув, чтобы остановить его.

- “Соленые утиные яйца Фу Шэня… как проходит их маринование?” - рассеянно спросил он.

Янь Сяохань остановился как вкопанный, немного поразмыслив над этим.

-” Ничего не скрываю от вашего величества, по скромному мнению этого слуги, в этом... нет ничего хорошего", - ответил он.

Император Юаньтай выпрямился. "ой? Расскажи.”

-“У него слишком сильная рука", - спокойно заявил Янь Сяохань. “Корзина, полная утиных яиц, еще не запечатанных в банки, но он уже раздавил два из них”.

Император Юаньтай наконец громко рассмеялся. Янь Сяохань поклонился и вышел из зала.

Теплый весенний ветерок пронесся мимо него, но все же по спине пробежал легкий холодок. Он шел один по темно-серому кирпичу дворцовых этажей. Чем больше он думал, тем больше чувствовал иронию происходящего, и в конце концов не смог сдержать улыбку.

Проходившие мимо служанки и евнухи видели его маниакальный взгляд, ухмыляющийся так, что у людей волосы вставали дыбом, и они пугающе обходили его очень далеко, не осмеливаясь приблизиться к нему из страха, что это может спровоцировать этого сумасшедшего.

Император Юаньтай в наши дни действительно старел, и он научился вспоминать и сожалеть.

Охранник Золотого Ворона устроил беспорядок и не смог сам привести его в порядок, поэтому ему пришлось развернуться и позвать Янь Сяоханя, чтобы тот вернулся. Император наконец понял, кто был действительно полезным государственным служащим. В то время как он чувствовал, что обидел Янь Сяоханя, он также снова думал о Фу Шене, а затем о кратком слове Янь Сяоханя. В святом, отлитом из металла сердце императора Юаньтай, наконец, возникло слабое пятно вины.

Возможно, это было потому, что, по его впечатлению, Фу Шэнь всегда был неумолим, время от времени он редко уступал по собственной воле; таким образом, его отъезд из столицы, чтобы спокойно восстановиться, и даже его поведение, когда он вернулся в сельскую местность, чтобы мариновать утиные яйца, были расценены как редко замечаемая тактичность по отношению к императору Юаньтай. Именно по этой причине он мог, наконец, проявить милосердие к этому генералу-инвалиду, возвращающемуся к гражданской жизни, даже проникнувшись состраданием и оказав ему особую услугу в виде возможности вернуться в столицу.

Что за поистине нелепая вещь, подумал Янь Сяохань с большой непочтительностью. Почему ты не хочешь думать о том, кто заставил его быть таким?

Что ж, в конце концов, монарх есть монарх,чувство вины продлится лишь короткое мгновение, но он навсегда не сможет избавиться от своих страхов. Янь Сяохань знал, что ему невыносимо смотреть на Фу Шэня, даже если его дар мариновать яйца не был превосходным.

К счастью, не нужно было делать слишком много уступок. До тех пор, пока он говорил ему, что маринование яиц не увенчалось успехом, император мог оправдать свои собственные фантазии и подозрения своим собственным самоуверенным мышлением-в конце концов, Фу Шэнь был смертным. Как он мог быть искусен в руководстве войсками и ведении войн, но вне поля боя он даже не умел хорошо мариновать яйца?

Эта глупая логика вызывала смех, но именно этого осколка искаженного удовлетворения было достаточно, чтобы открыть трещину в застежке за застежкой железных кандалов на Фу Шене.

В каком-то смысле можно сказать, что Янь Сяохань и Фу Шэнь были настоящей парой, созданной на небесах; Фу Шэнь был талантливым военачальником, Янь Сяохань-хитрым интриганом, и способности, которыми они обладали, чтобы выжить в опасных местах и вернуться в отчаянном положении, были просто одним и тем же.

Он вышел из входа во дворец и сделал несколько десятков шагов на север, штаб-квартира "Летающего Дракона" возникла прямо перед его глазами. Погасив улыбку, Янь Сяохань толкнул дверь и вошел. Толпа, сидевшая кружком в зале, вела себя так, словно все они видели какое-то редкое событие, вставая один за другим.

-“Сэр!”

-“Вы вернулись, сэр!”

-“Слава Небесам, слава Земле!”

-“хм? Мы благодарим за что?” Янь Сяохань задумался.

Самый молодой член Охраны и тот, кто отвечал за "Северную тюрьму" Департамента наказаний, Тан Го, был честным ребенком с глазами лани. Услышав вопрос Янь Сяоханя, он быстро продал своих коллег без малейших колебаний.

- “Они сказали, что вы не приходите в себя в эти дни, потому что вас похитил монстр и высосал вашу жизненную силу .Теперь, когда вы вернулись в целости и сохранности, вполне естественно, что мы хотели бы поблагодарить тех, кто выше, за их защиту”.

Сказав это, он благочестиво прочел “Намо Амитабха”.[2]

Янь Сяохань:“...... ”

На какое-то время воцарилась мертвая тишина. Поскольку Вэй Сюйчжоу и остальные пострадали от предательства, они добровольно и сознательно встали в ряд у подножия внешней стены, уныло опустив головы и не говоря ни слова от страха.

Янь Сяохань раздраженно усмехнулся.

-“В самом деле, неужели все вино с моей свадьбы вылилось в желудки своры собак? Я собираюсь сосчитать до трех. Вы все знаете, что делать”.

После третьего счета все Охранники Летающих Драконов во дворе равномерно взобрались на стену, как шеренга больших обезьян, выглядя несчастными, когда они сидели на корточках на узком выступе над головой.

Это был подлый трюк, который Янь Сяохань придумал после вступления в должность посланника Королевского инспектора. Северная часть не ограничивалась правительственным офисом Гвардии Летающего Дракона – все шесть военных офисов находились на одной улице. Если бы кто-нибудь вообще проходил мимо, они увидели бы генералов, развевающихся на ветру на вершине стены, как только они подняли бы головы.

Радостный смех злорадства доносился с другой стороны стены.

-"Эй, старина Вэй, тебя снова повесил на стену твой королевский посланник-инспектор?”

Продажный коллега Тан Го поднял голову и некоторое время с восторгом наблюдал за ними, затем повернулся, чтобы вернуться в здание, но увидел, что Янь Сяохань все еще стоит там.

- “Как ты думаешь, куда ты направляешься, Сяо Тан?”

Тан Го невинно посмотрел на него в ответ.

-“У тебя тоже была роль. Поднимайся туда.”

Тан Го абсолютно этого не понимал. "Почему?” - спросил он обиженно.

-“Чтобы ты всегда помнил, - бесчувственно ответил Янь Сяохань, - что если ты будешь верить всему, что говорят другие, то рано или поздно у людей не останется даже кусочков костей, которые можно было бы обмануть”.

Автор говорит: Безответственное продолжение: После того, как Фу Шэнь услышал об этом, он поверил, что Янь Сяохань сказал, что его маринованные утиные яйца никуда не годятся, просто чтобы пустить слух, чтобы оклеветать его. В результате, когда была открыта первая банка из партии соленых яиц, он не оставил ни одной для Янь Сяоханя. Однако в тот день господин Ян все равно съел яйца. Их было двое.

Переводчик говорит: Стража Летающего Дракона в слухах: страшная, бессовестная, смертоносная, полная кусачих змей и волков в овечьей шкуре,а на самом деле непослушные дети-сплетники, которых мама Ян должен отправить в тайм-аут

1. 万寿节-Фестиваль Ваньшоу – Общегосударственное празднование дня рождения императора.

2. Вы можете легко погуглить фразу, это буквально означает “Почтение Амитабхе (Будде)” и является буддийским эквивалентом “благодарите господа".