Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Вступить в брак

Глава 25.Вступить в  брак

Двенадцатого февраля, во время Фестиваля цветов.

Поместье маркиза Цзинь Нина было торжественно украшено фонарями и цветными тканями. Алый шелк висел на перемычках и поддерживающих колоннах, пока слуги бегали взад и вперед по двору, готовясь к предстоящему свадебному банкету.

Внезапно из главного зала донесся рев, поднялся выше и поднялся прямо к облакам.

-“Где он? Почему он до сих пор не приехал?!”

Административный чиновник из Министерства обрядов схватил слугу из поместья Янь, который пришел на помощь, истерически крича.

-“...Маркиз Цзинь Нин все еще не вернулся? Почему твой хозяин ничего не сказал раньше?! Он ушел так далеко… этот ублюдок полностью сбежал, не так ли?!”

Голова слуги шла кругом, когда он ответил.

-"Сэр, это ... это то, о чем этот скромный тоже ничего не знает. Все, что Мастер лично приказал нам сделать, это подготовить все как обычно".

По мере приближения счастливого часа администратор уже полностью потерял надежду на этот брак. Ранее он слышал, что маркиз обладал непреклонным характером и не был из тех, кто подчиняется силе. В то время, когда пришло известие о том, что он согласился на помощь Министерства ритуалов в подготовке к свадьбе, Министерство, сверху донизу, испустило коллективный вздох облегчения. Кто бы мог подумать, что накануне свадьбы этот Великий Предок действительно исчезнет без единого слова?!

Способ вытащить ковер из - под всех. Он действительно заслуживал того, чтобы его называли человеком, сведущим в военном искусстве.

При нынешнем положении вещей он мог только молиться, чтобы, когда их мудрый Император придет в ярость, он не впутал в это всех несчастных прудовых рыб, которыми они были.

Администратор погладил три пряди бороды, которые были у него под подбородком, глубоко вздохнул, успокоился и планировал найти другого ведущего актера этой свадьбы, чтобы обсудить с ним, как это закончить. Он небрежно убрал руку со слуги, задавая ему вопросы с наигранной любезностью.

- “Где сейчас твой Хозяин?”

Слуга ответил честно.

- “Хозяин взял людей с собой из города раньше, сказав, что собирается поприветствовать маркиза… Сэр? Сэр! Кто-нибудь! Иди скорее! Джентльмен упал здесь в обморок!”

За пределами столицы, в павильоне отдыха на официальной дороге.(1)

Сопровождающая супружескую процессию процессия сопровождения часто смотрела на солнце, их сердца были наполнены тем же беспокойством, что и у неудачливого Администратора Ритуалов.

-“Сэр, счастливый час быстро приближается, так почему же... мы до сих пор не видели даже тени?” - нервно спросил один из них.

Они не осмеливались сказать больше, чем это, опасаясь, что Янь Сяохань внезапно вытащит клинок из-под своей свадебной одежды.

Янь Сяохань сдержал в себе тревогу.

-” Подожди еще немного", - спокойно сказал он.

Эта фраза “Я не отвернусь от того, чтобы быть джентльменом” все еще звучала в его ушах,в письме, отправленном из префектуры Юань, помимо того, что он просил его подождать за городом в день их свадьбы, была искренняя повторная мольба:

“Письмо заканчивается, чувства длятся долго,для этого больше нет слов. Не игнорируй, не забывай.”

 Янь Сяохань не хотел сомневаться в Фу Шене, и еще больше не хотел подозревать, что то, что он сказал, было притворством, чтобы скрыть ловушку.

Однако, на самом деле, он был тем, кто больше всего боялся. Это было потому, что эта фраза "холод в груди, нож в спине" был таким знакомым и произошел между ним и Фу Шеном семь лет назад.

Он постоянно пытался подпрыгнуть вверх и вниз в самоутешении и саморазрушении, и как раз в тот момент, когда он был на грани того, чтобы утонуть в них, вдалеке внезапно появилось маленькое темное пятно, когда к нему на скорости подъехал всадник.

На спине лошади сидел темнокожий юноша, и он еще не успел приблизиться, когда развернул лошадь на несколько чи впереди и окликнул ясным голосом.

-"Пожалуйста, следуйте за мной, сэр Ян, генерал скоро будет здесь!”

Янь Сяохань мгновенно выдохнул, камень больше не давил ему на сердце, и направил свою лошадь вперед, чтобы догнать мальчика.

К тому времени, как остальные отреагировали, эти двое уже ушли далеко. Лошади Северного Янь были несравнимы с обычными лошадьми, а Янь Сяохань едва поспевал за ними. Их процессия закончилась тем, что не была процессией, двое шли впереди, за ними следовала совершенно бессвязная, сплетенная путаница "хвоста".

Юноша повел их на запад, и когда он увидел смутный силуэт далекого здания, Янь Сяохань быстро понял, почему Фу Шэнь обратился с, казалось бы, иррациональной и необдуманной просьбой в такой важный день, как сегодня.

Высокая терраса выступала из ровной земли, ее холл возвышался высоко. Свечение Сумерек отбрасывалось по диагонали на его застекленную крышу, открывая слой за слоем сверкающий, великолепный золотой свет. Рассматривая его издалека, казалось, что они сделаны из золота, отсюда и название – Золотая сцена.

Золотая сцена существовала с древних времен. Бывший король Чжао Янь почитал Го Вэя*  и построил дворец для своего нового учителя, поместив в него тысячу цзинь золота, чтобы привлечь ученых всего мира, после чего прославил его(2). В начале Великого Чжоу его отец-основатель хотел подражать королю Чжао, поэтому он воздвиг эту высокую террасу и построил почитаемый зал на окраине столицы, первый получил название Золотой, а второй-Цилинь. В зале висело восемнадцать портретов выдающихся министров-основателей, демонстрирующих свои заслуги.

(Го Вэй 郭был советником короля Чжао из Янь 燕 昭 王 王 (р. 311-279), который хотел привлечь достойных советников для восстановления сильного государства, которое смогло бы взять реванш за предыдущее поражение от армий Ци. Го Вэй подчеркнул, что действительно сильный правитель использовал достойных людей в качестве своих учителей, а не только в качестве друзей или подданных. После этого царь взял Го Вэя в качестве своего учителя и построил для него дворец. С помощью этого жеста государство Янь привлекло множество способных ученых, таких как Юэ И, Цзоу Янь или Цзю Синь, и Янь стал сильным государством)

Все потомки императоров следовали этому методу, и среди последовательных поколений военачальников и литературных чиновников ни один не гордился тем, что их картина вошла в Цилиньский зал Золотой сцены. Вплоть до покойного императора каждый раз, когда армии приходилось идти в бой, они выходили на сцену и приносили массовую присягу. Со временем это тоже стало традицией.

Шесть лет назад, когда Фу Шэнь впервые облачился в доспехи и отправился сражаться, император Юаньтай лично привел сотню чиновников на Золотую сцену для прощания, полгода спустя, когда он вернулся после победы, ему был присвоен титул маркиза Цзинь Нина в том же месте.

А дальше его ноги были искалечены, и он больше не собирался вести войска. Лист имперского приказа санкционировал его абсурдный брак, и он все еще выбрал эту точку происхождения для престижа своей жизни.

Сквозь кровь, слезы и пыль битвы, через выдающиеся взлеты и падения, слова, написанные на всю его жизнь, были “воздаянием Господу за его милость на Золотой сцене, поднятием Нефритового Дракона, чтобы умереть за него”.(3)

Это была его молчаливая демонстрация и его глубокое вечное сожаление.

Заходящее солнце было подобно яркому пламени, освещавшему все во всех направлениях. Наконец издалека донесся стук копыт, поднялось облако пыли, когда в конце дороги появился грандиозный эскадрон.

Тот, кто шел впереди, сидел высоко и прямо, с мощной осанкой, обладая инерцией шторма, когда он бешено пришпорил свою лошадь вперед. Его темно-красные одежды развевались на ветру, отражая всепроникающий закат. Казалось, все его тело было объято огнем, и при каждом шаге из него вытекала кровь.

В красной одежде и на огненном коне он выглядел свирепо. Это было не похоже на то, что он собирался жениться, это было похоже на то, что он собирался похитить жениха.

Это был Фу Шень.

Это мог быть только он.

В тот момент, когда он появился, тяжелый молот ударил Янь Сяоханя в сердце. У него даже было отчетливое ощущение, что у него перехватило горло, а уголки глаз горели.

За эти несколько месяцев он ни разу не пытался увещевать Фу Шэня, не осмеливался трогать его шрамы и часто утешал себя: дело было только в том, что Фу Шэнь больше не мог идти в бой или снова свободно ходить, как обычный человек… он просто должен был заплатить своими ногами, и это было намного лучше, чем потерять свою жизнь в перевале Голубого Песка.

Но в этот момент его безрассудный ответ был, наконец, признан от его имени, и весь этот ничем не сдерживаемый жизнелюбие  был притворством. Он действительно был расстроен этим внутри, на самом деле… очень сожалел об этом.

Фу Шэнь был еще так молод, но в будущем его могла сопровождать только инвалидная коляска – обычный человек, который не мог ходить. Когда он тогда въехал на своей лошади в город, он был выдающимся юношей, который побуждал бесчисленных молодых женщин бросать ему цветы; тот молодой генерал, который в прошлом возглавлял армию, его скакун был так быстр, что его копыта не касались земли, и даже тот маркиз Цзинь Нин, который всегда защищал границу, время от времени возвращаясь в столицу, чтобы поссориться с ним, пока его взгляд не стал осязаемым, больше не были обоими.

Сегодня, однако, тот юноша, который когда-то шел вперед и прошел мимо него… вернулся.

Через несколько вдохов отряд верхом на лошадях появился перед его глазами. Фу Шэнь замедлил шаг, присвистнул и бросил кусок красного шелка. Янь Сяохань подсознательно ухватился за один конец, затем с другого пришла сильная сила, заставившая его наклониться вперед и прижать обе ноги к животу лошади. Прекрасный скакун перенес позор и рванулся вперед в небольшом, прерывистом беге к Фу Шэню.

Это прозвучало так, как будто маркиз Цзинь Нин использовал шелк, чтобы "выудить его".

Фу Шэнь был безмерно доволен послушным сотрудничеством Янь Сяоханя, сияя ему, когда они собрались.

- “Я заставил тебя ждать... Эй, почему ты плачешь?”

Он мельком заметил красные пятна в глазах Янь Сяоханя и испуганно подпрыгнул, бессознательно понизив голос и смягчив тон.

-“Что случилось, брат Ян? Вас беспокоило ожидание? Ты боялась, что я не приду?”

Янь Сяохань непонимающе посмотрел на него, в то время как Фу Шэнь напряженно смотрел на него в ответ. Затем он повернул голову в сторону и не смог сдержать улыбку.

- ”Это из-за ветра".

Фу Шень кивнул.

-“Поскольку мы сегодня поженимся, я сохраню тебе лицо. Ты собираешься плакать по-настоящему в следующий раз?”

Мужчина примчался как раз в нужный момент, когда красное солнце садилось на западе и приближались сумерки, что было удачным часом для совершения их церемониального поклонения. Фу Шэнь спешился, и Янь Сяохань взвалил его на спину, ступив в сумерки заходящего солнца, когда он шаг за шагом поднимался по величественной и великолепной Золотой сцене.

Время внезапно растянулось в бесконечность, и после подъема по 72-й ступени из белого мрамора торжественность была такой, как будто только что прошла целая вечность.

Цилиньский зал был величественным и грандиозным, и из-за своей древности он демонстрировал своего рода архаичный мрак. Очень немногие люди посещали это место. Это было чрезвычайно безмятежно, только портреты в полный рост – висевшие высоко на стене, полной их, – смотрели на них внушительно, как будто все они были богами, взирающими на двух смертных, которые по ошибке ворвались в их святилище.

Не нуждаясь в том, чтобы Фу Шэнь указывал на них, Янь Сяохань нашел портреты отца и двух сыновей, висящих бок о бок - Фу Цзянь, Фу Тинчжун и Фу Тинсин.

Камергер, следовавший за ними, молча протянул две мягкие подушки. Янь Сяохань бросил на него мимолетный взгляд, обнаружив, что на самом деле он был одним из самых крупных генералов Северной Янь, Юй Цяотин.

-“Отпусти меня", - тихо сказал Фу Шэнь.

Двое опустились на колени рядом друг с другом на подушки. Юй Цяотин нащупал бурдюк с вином, затем две маленькие серебряные чаши и поставил их на землю перед ними, сразу же бесшумно отступив.

-“Это мой покойный дед, покойный отец и покойный дядя. Моя покойная мать была похоронена на месте своего рождения. Я отвезу тебя навестить ее в другой раз, - сказал Фу Шэнь. Он повернулся лицом к югу, повернувшись спиной к северу. “Да ладно тебе. Наше первое поклонение-небу и земле".

Они одновременно низко поклонились.

Снова повернувшись к портретам, Фу Шэнь поднял свое вино и побрызгал им на землю перед собой, вознося молитву пустоте.

-“Этот недостойный сын Фу Шэнь получил разрешение на брак от его Преподобия и сегодня будет связан узами брака с Янь Сяоханем. Дедушка, отец, дядя – если вы хорошо себя чувствуете в родниках внизу, то можете покоиться с миром.

Наше второе поклонение - предкам".

Янь Сяохань молча последовал за ним и склонился в почтительном поклоне. Они снова изменили направление, встав на колени лицом к лицу. Фу Шэнь налил два кубка вина и передал один из них ему.

-”Большое спасибо за твою готовность подождать меня здесь сегодня, брат Ян".

-“Не нужно меня благодарить. Это было то, что следовало сделать", - последовал ответ.

-“После того, как мой дед умер от болезни, Покойный император приказал нарисовать его изображение и вошел в зал Цилинь", - продолжил Фу Шэнь. “Таким образом, его посмертный портрет был лично вынесен на Золотую сцену моим отцом. В девятнадцатом и двадцатом годах Юаньтая мои отец и дядя летали на журавлях на Запад(4)поэтому я лично доставил их портреты в зал Цилинь. В то время Его Величество принц Су хотел вынести портрет моего дяди в Зал, но, к сожалению...” Он покачал головой. “В соответствии с системой, только ближайшие родственники умершего чиновника могли это сделать. Принц Су был предан ему, но, в конце концов, его статус был неправильным.

Этот парень по имени Фу поступил на службу в восемнадцать лет и был командиром Железной кавалерии Северного Янь чуть больше пяти лет. Я бы не посмел лгать о том, чего я достиг, и мне нечего стыдиться перед остальным миром. Жаль, что судьба непостоянна, и я боюсь, что мне будет трудно снова возглавить войска. Моя военная карьера... на этом заканчивается”.

Он поднял свою чашу с вином, со звоном ударившись ею о чашу Янь Сяоханя.

-“Перед тем, как я уехал в тот год, ты загадал желание, надеясь, что я буду ненавидеть тебя всю свою жизнь. Теперь это желание уже бесполезно — я не ненавижу тебя, брат Ян. Теперь должна быть моя очередь загадывать желание”.

Янь Сяохань опустил глаза, с нежностью наблюдая за ним. Казалось, что, как только Фу Шэнь даст слово, он немедленно встанет, чтобы пойти и сорвать для него звезды и луну.

Фу Шэнь наблюдал за ним с пристальным вниманием, его слова были неторопливыми и мрачными.

- “Я хотел бы, чтобы после моей смерти у меня тоже осталась фотография в  зале Цилинь. Когда это время придет, ты лично отнесешь его на Золотую сцену".

Только ближайшие родственники.

Некоторое время было тихо. Янь Сяохань не собирался комментировать это, только сказал:

- “Сегодня радостный день. Нет никаких причин для таких зловещих слов".

-“Все умирают. На самом деле это не табу”. Фу Шэнь, по-видимому, ни капельки не напрягся из-за своего ответа, но его глаза были серьезными и острыми. “Самые высокие и самые яркие-это солнце и луна, а самые близкие и в то же время самые далекие-муж и жена. Если ты пообещаешь мне это, отныне ты будешь моим единственным ближайшим родственником”.

Мировые дела были непостоянны, и Мать-природа играла с человечеством. Два человека, которые отличались друг от друга, как небо и земля, наконец подошли к концу своих развилок на дороге, достигнув одной и той же поворотной точки.

Это желание, почти равносильное тому, чтобы сказать, что они будут жить вместе, пока не состарятся и не поседеют,-как Янь Сяохань мог отказать ему?

Он взял чашку из рук Фу Шэня, отставил ее в сторону и сжал их руки вместе.

“Далее идет поклонение между парой”.

Каждый из них склонился в серьезном поклоне. В результате их чрезвычайно близкой близости они почти терлись друг о друга макушкой, но их руки ни разу не разомкнулись.

Таинственным образом, казалось, что образовалась какая-то неизвестная связь, как будто что-то, ничем не отличающееся от замка, встало на место в глубине сердца, раздался резкий щелчок.

Третий обряд поклонения был завершен.

Примечания:

1.Это были древние аналоги современных остановок для отдыха на шоссе. Они будут устанавливаться примерно каждые десять ли или около того, обеспечивая кормом лошадей и тому подобное.

2.Сюрприз! Золотая сцена – также известная как Ян или Золотая Терраса – якобы была реальным местом. Однако сейчас он полностью разрушен.

3.Стих из “Губернатора Яньмэня” Проходит мимо Ли Хэ. Что означает "нефритовый дракон"

4. Журавли – символ долголетия, и когда они мигрируют на Запад, это символизирует отсутствие долголетия-следовательно, смерть.