Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Непостоянство

Том 2. Глава 57. Непостоянство

Фу Шэнь перевернул свое лицо, как страницу книги, застав Дуань Гуйхуна врасплох. Свежее, несколько расслабленное выражение лица принца графства застыло на его лице в течение секунды. Некоторое время спустя ему едва удалось сдержать желание придушить Фу Шэня на месте.

-” Когда этот принц служил в Северном Янь, ты был еще новорожденным ребенком", - холодно фыркнул он.

-“Когда я взял под свой контроль армию, ты уже много лет разводил рыбу на Юго-Западе”, - парировал Фу Шэнь.

Их взгляды пересеклись, искры полетели во все стороны, забота была брошена на ветер в унисон, когда они одновременно плюнули в другую сторону в своих сердцах.

Дуань Гуйхун подумал: "Маленький сопляк слишком высокого мнения о себе".

Фу Шэнь подумал: "Старый  хрыч в свои годы я стал святее тебя".

Только в этот момент стала ясна ценность таких людей, как Янь Сяохань. Когда два человека с ужасным характером оказывались в тупике, им требовался гладкий собеседник, который отмахивался от их противоречивых взглядов и позволял разговору продвигаться вперед.

Как жаль, что его здесь не было.

Фу Шэнь незаметно вдохнул, затем выдохнул, успокаивая огонь внутри. Он снова и снова внутренне предупреждал себя, что пришел искать правду, и не мог тратить время на то, чтобы злиться на педантичного, догматичного, гнилого старого пердуна, который не хотел говорить разумно. Он заставил свое собственное отношение развернуться, прокладывая выход для другого мужчины, чтобы наступить на него.

- “Принц испытывает глубокие чувства к армии Северного Янь. Это уникальная редкость".

Дуань Гуйхун поддержал его, яростно и беззастенчиво.

-“Железная кавалерия была создана нашими руками. Что касается старшинства, ты должен называть меня дядей.”

Фу Шэнь мысленно выругался на него. Ты, старая летучая мышь, топчешь все это, что я тебе дал.

Тем не менее, то, что сорвалось с его губ, было скучным:

-“О. Я слышал, что мой покойный отец, дядя, и вы все были близки, как братья.”

Однако Дуань Гуйхун покачал головой.

- “Мы не были”.

-“Хм?”

-"Старшинство, о котором я говорю, происходит от твоего деда, герцога Инь в предыдущем поколении”. Дуань Гуйхун понизил голос. “Во время правления покойного императора герцог Фу был назначен губернатором Линнани и однажды получил приказ подавить восстание Байюэ. Армия Династии позже одержала сокрушительную победу, и когда герцог привел людей, чтобы очистить повстанцев, он нашел маленького ребенка с распущенными волосами в ополчении. Согласно общепринятой практике, для всех арестованных повстанцев Байюэ взрослые должны были быть просто убиты на месте, а мальчики в возрасте до десяти лет должны были быть кастрированы и отправлены во дворец в качестве евнухов.

Он схватил мальчика, которому едва исполнилось одиннадцать и который был исключительно слаб. Глядя на его жалость, герцог проникся состраданием и не мог допустить, чтобы ребенок превратился в умершего духа под клинком. Затем он приподнял угол сети, сохранив ему жизнь и освободив его, чтобы он мог сам прокладывать свой путь в этом мире”.

Когда он заговорил об этом, Фу Шэнь уже мог догадаться, что будет дальше.

Дуань Гуйхун обратил на это внимание и спокойно признался в этом.

- “Мое первоначальное имя было Фэн И, и я был Байюэ, избежав смерти благодаря спасению герцога Фу. В пятнадцать лет я сменил имя и фамилию, затем бросился в его войска, служил рядом с ним и прорывался через вражеские линии фронта. Герцог относился ко мне как к собственному сыну, уделяя мне особое внимание, продвигая меня и обучая меня. На второй год правления Юаньтая татары Чжэ вторглись на границу. Герцога Фу перевели губернатором префектуры Гань, и я сопровождал его туда вместе с Бокуном и Чжуняном, ведя войска галопом в луга и отбиваясь от варваров”.

Бокунь был учтивостью Фу Тинчжуна, а Чжунянь - Фу Тинсиня.

-“На пятый год Юаньтай герцог улетел на журавле на Запад, что совпало с волнениями на Юго - Западе. В мемориале, прежде чем он приблизился к своему концу, он избрал меня главнокомандующим армией западной кампании, чтобы я мог возглавить ее, чтобы успокоить это место”. Он вздохнул. “С доверием его смертного одра я не посмел потерпеть поражение. С тех пор я оставался на Юго-Западе, ни на шаг не выходя за его пределы. Только прошлым летом – когда Император вынашивал план отправки посланников Военного Надзирателя в четыре пограничных гарнизона, сразу после чего вы попали в засаду на перевале Голубого Песка, – я понял, что нынешняя Династия не была той, что была тогда в течение очень долгого времени.”

-” Принц“, - прервал его Фу Шэнь, - " Ду Лень вступил в армию Северного Янь два года назад. Кроме того, я предполагаю, что ваши шпионы не ограничиваются только им. Сказать, что ты начал думать об этом только прошлым летом, немного поздно, да?”

Люди по большей части оценивали Фу Шэня как героя, хорошего воина и непоколебимого в своих убийствах. Такого рода оценки звучали часто, и иногда наводили на мысль, что, несмотря на способность маркиза Цзинь Нина сражаться, он был не более чем воином в доспехах. Его разум, возможно, не обладал ловкостью и хитростью этих старых бюрократических рук, так что, хотя его нельзя было победить, его все еще можно было перехитрить.

Дуань Гуйхун почти не общался с ним, встречался с ним всего раз или два. Большая часть его понимания о нем проистекала из слухов и сплетен, и в дополнение к его старшему возрасту он обычно чувствовал, что этот младший еще не вырос, поэтому он всегда хранил в себе немного презрения к нему.

Но он забыл, что Фу Шэнь повел армию в поход в возрасте восемнадцати лет. Если бы он не был достаточно умен и не обладал никакими навыками, как бы он мог подавить этих самоуверенных, опытных старых генералов и офицеров корпуса? Не говоря о том, чтобы реагировать на внешних врагов; вопрос в том, смог бы он закрепиться внутри своего собственного народа.

Фу Шэнь неоднократно пробивал лазейки в своих словах, не давая этому “дяде” своего даже маленького лица. Дуань Гуйхун был загнан в тупик своим ударом по ногтям, и у него не было возможности отступить. Он, наконец, подавил презрение в своем сердце, постепенно приходя к тому, чтобы смотреть на него как на соперника, с которым он столкнулся.

-“Ты знал, что Ду Лень был моим человеком намного раньше?”

Фу Шэнь скромно улыбнулся.

-“Не слишком долго. Но так как он не причинял никакого вреда, только время от времени передавал информацию, а его лекарственное искусство было сносным, я оставил его в покое.”

Важная персона, поставившая шпиона рядом с командующим другой армией, независимо от того, как на это смотрели или обдумывали мотивы, стоящие за этим, определенно не была благом, оказанным другой стороне. Однако Фу Шэнь хорошо знал, как вел себя Дуань Гуйхун, и что старый чудак был дохлой уткой с негнущимся клювом. Ду Лень пришел в армию в первую очередь для того, чтобы помочь ему, поэтому он делал вид, что не замечает, держа его рядом до сегодняшнего дня.

-“У вас было два узла скрытых проводов на Севере, принц. Один-Ду Лень, другой-священник Чуньян. После засады на перевале Голубого Песка я предполагаю, что Ду Лень отправился доложить об этом, и именно так Чуньян смог догнать моих людей и найти ту сломанную стрелу перед ними. Независимо от того, что было сказано, я все равно хочу поблагодарить вас за это”.

-“Поскольку ты знаешь, что Император испытывает к тебе такие опасения, что он без колебаний убил тебя, почему ты спас его на Огромном Празднике Долголетия? Праведность нельзя купить, а сострадание не может управлять армией. Из-за твоей женской доброты тебя рано или поздно убьют.

Фу Шэнь вздохнул.

-“Когда я полезен, это "благожелательность и праведность мастера". Когда я бесполезен, это "благожелательность женщины". Моя благосклонность и сострадание-не для того, чтобы твои трепещущие губы решали”.

-"Ты...” Гнев Дуань Гуйхуна достиг высшей точки, когда он в ярости сплюнул. "...ты совсем не похож на своего отца!”

Эти слова не имели никакой атакующей силы против Фу Шэня вообще, и его ответ был безразличен. “Да, я действительно не такой".

Дуань Гуйхун на мгновение присел, задыхаясь. “Ты не похож на своего отца, но на своего второго дядю, да?”

-“Может быть?”

- “Разве ты пришел не для того, чтобы спросить меня о белой осенней ночи? Хорошо. Я расскажу вам об одном старом инциденте.”

Фу Шэнь сделал жест “пожалуйста, сделай”.

Он рассказал о том, что произошло в течение четвертого года правления Юаньтая, во время битвы между северными янь и восточными татарами.

Осенью того же года Фу Тинсин был непреднамеренно ранен отравленной стрелой татарского убийцы. Он был серьезно ранен и едва не умер преждевременно. Тогда у всей армии были связаны руки, и даже приглашенные из столицы императорские врачи были бессильны изменить ситуацию. К счастью, префектура Гань находилась не слишком далеко от префектуры И, где проживали западные татары, и обе стороны всегда поддерживали мирные контакты. Был странствующий врач-татарин с Запада, с которым был знаком Дуань Гуйхун, и, заняв позицию "давать лекарство мертвой лошади, как живой", он попросил его прийти осмотреть Фу Тинсинь.

Восточные и западные татары первоначально были одним и тем же кланом, но из-за войны они были вынуждены разделиться на два племени. Лекарь действительно понял, что это был за яд.

На лугах обитал вид зеленовато-голубого скорпиона, который был чрезвычайно редким и труднодоступным, кончик его хвоста содержал сильнейший яд, известный как "чайная луна". Хотя доктор не мог найти соответствующее противоядие, он видел арабский караван, перевозивший травяное средство, его лепестки были чистыми, белыми, как снег, а сок из его плодов был похож на молоко после измельчения. Арабы однажды использовали это лекарство для лечения своего спутника, которого ужалил ядовитый пустынный скорпион.

Он потянул за ниточки, чтобы Дуань Гуйхун построил мост и вступил в контакт с арабским торговцем. После долгих блужданий Дуань Гуйхун поинтересовался названием лекарства и обнаружил растения и семена в Южном Синьцзяне под руководством торговца.

Трава, которая спасла жизнь Фу Тинсина, действительно была белой осенней ночью.

Это было очень своеобразное растение. Если просто принять фруктовый сок внутрь, он подействует как обезболивающее и растворит весь змеиный яд и яд скорпиона, но вероятность пристрастия к нему была практически нулевой. Однако, если бы он был вдыхаем после прохождения обработки, он превратился бы в образующую привычку белую плесень. Кроме того, у тех, кто вдыхал его в течение длительного периода времени, наблюдались бы внутренние патологические изменения. Небольшая часть из них может в конечном итоге заразиться болезнью, похожей на чуму, и, не имея возможности эффективно вылечить ее, у них не будет другого выбора, кроме как ждать смерти.

Еще хуже было то, что, как только трава пустит корни, земля вокруг нее станет бесплодной. Белая осенняя ночь Южного Синьцзяна полностью росла в трещинах камней глубоко в горах, и местные жители рассматривали ее как вредоносный сорняк. Когда они видели его, они немедленно вырывали его с корнями и использовали огонь, чтобы прожечь его насквозь, не давая ему распространиться в более широком масштабе.

-“На пятом году правления Юаньтая Алматинская дивизия Восточного татарина была полностью уничтожена”.

Сердце Фу Шэня подпрыгнуло.

-“Что ты имеешь в виду?”

-“Чжунянь не был таким добросердечным и снисходительным, каким вы его себе представляете”, - прямо и бесчувственно ответил Дуань Гуйхун. “Вы думаете, что для генерала, возглавляющего войска, ему было достаточно научиться милосердию?”

После полного выздоровления Фу Тинсиня все травы и семена, собранные Дуань Гуйхуном, были изъяты, и людей тайно послали проникнуть на пастбища Алматинской дивизии, чтобы рассеять их массово. Несколько месяцев спустя белая осенняя ночь проросла и выросла, разрушив пастбища за один день и вызвав гибель большого количества стад. Фу Тинсин захватил группу восточных татар и заставил их пить воду, смешанную с кровью зараженных, а затем отпустил их обратно в племя. Таким образом, многие из алматинских племен заразились этой болезнью, и в конечном счете они были сметены в ответ Железной кавалерией, что привело к их полному вымиранию.

Долг крови, оплаченный кровью.

-“Из уст в уста в татарском клане передается, что символом чумы является "непостоянство" [1]. Они говорят о белой осенней ночи”, - холодно заявил Дуань Гуйхун. “Теперь ты понимаешь, почему татары до глубины души ненавидят твою семью Фу?”

Эта часть истории не получила широкого распространения. Прежде всего, это касалось секретной информации, а затем это было вредно для мира, поэтому историки даже не осмеливались записывать это. Фу Шэнь много лет общался с восточными татарами, и он также слышал о непостоянстве, полагая, что это всего лишь легенда. Он не ожидал, что такое действительно существует.

На территории Алматинской дивизии несколько дней и ночей бушевал ад. Мягко колышущиеся цветы непостоянства были поглощены пламенем, но их тени навсегда окутали луга.

-“Трава была впервые открыта арабами, которые назвали ее дайир, что означает” транс“, - сказал Дуань Гуйхун, - и на диалекте Южного Синьцзяна она называется санейв, что означает… "спящий бог смерти’." [2]

Автор говорит: Этот автор готовится к следующему этапу. Сэр Ян и генерал Фу будут разделены примерно на пять или шесть глав. Читатели, которые хотят видеть только взаимодействие, могут откормиться, а затем выбросить все это сразу. Обратите внимание на название главы и краткое описание*, оно будет указано, когда они встретятся.

PS: Лично я чувствую, что то, что устроено, не очень жестоко. (выдает успокаивающие сердце сахарные таблетки одну за другой) Завтра я отдыхаю! Ваше здоровье!

1. 无常草-учанцао, лит. “непостоянный сорняк/трава/растение/и т. д.” Непостоянную часть можно перевести несколькими способами, включая эвфемизм для смерти (непостоянство). Часть-ia-это просто общий суффикс, который есть у многих цветов (георгин, фрезия, альстромерия и т. д.)