Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
В Холл

Глава 41. В Холл

Сколько нежных чувств было разбито вдребезги этим набором слов? Дыхание застряло в горле Янь Сяоханя, и он долго давился им, а затем одухотворенно усмехнулся в раздражении.

Теперь он мог это видеть. Фу Шень просто выбалтывал что-то невнятное, напуская на себя сильный вид, когда на самом деле он ни хрена не понимал. Кроме того, он использовал набор моделей поведения, используемых для молодых женщин, гоняющихся за юбками, чтобы справиться с ним.

И он не собирался открывать глаза, чтобы посмотреть и увидеть, был ли это кроткий, покорный маленький ягненок, которого он в конечном итоге столкнул, или зверь, который скрывал свои злобные клыки и сдерживал свои эмоции.

Фу Шэнь все еще нежно ласкал его прямо в ухо, но Янь Сяохань только что потерял пульсацию от того, что едва не потерял контроль. Все, что он чувствовал, это то, что было мило видеть его таким, и он не может удержаться от желания подразнить его.

Таким образом, он немного изменил свое положение, чтобы Фу Шэнь мог лежать на нем немного удобнее, демонстрируя, что он действительно держит его.

-“Назови меня так еще раз, хорошо?”

-"А-хань", - с готовностью уступил ему Фу Шэнь.

-“Только не это", - однако, ответил Янь Сяохань.

-“Тогда что ты хочешь услышать?” Фу Шэнь улыбнулся затуманенными от выпитого глазами, нежная преданность отразилась на его лице, и комната сразу же наполнилась светом. "Драгоценная дорогая... моя маленькая бегония...?”

Янь Сяохань расхохотался.

Он поднял голову, приветствуя легкий и интимный поцелуй Фу Шэня, и одной рукой привел в порядок свои длинные волосы, рассыпавшиеся по сторонам.

-“Ничего из этого", - все еще недовольно потребовал он. “Ты уже называл меня так раньше”.

Фу Шень понятия не имел. “Что это было?”

В мозгу Фу Шэня было огромное море воды. Как он мог вспомнить, что говорил в прошлом. На самом деле ему была свойственна некоторая забывчивость, но, как правило, это было неочевидно. Однако, как только он выпьет, эта его черта быстро усилится. Его озадаченность этим вопросом привела к тому, что он просто отбросил Янь Сяоханя в сторону, обдумывая его со всех сторон.

Янь Сяохань с трудом удержался от улыбки. ”Если ты спросишь меня, я тебе скажу".

У Фу Шэня было какое-то необычное упорство.

-“В этом нет необходимости. Держись от меня подальше.”

-“Не спрашиваешь?” Его ладонь скользнула под край халата, прилипла к пояснице и нежно погладила и помассировала ее, что заставило Фу Шэня подсознательно нахмурить брови. Комфорт есть комфорт, но в нем неизбежно присутствовала какая-то странная теплота.

-“Ты действительно не хочешь знать?” Янь Сяохань искренне пытался направлять его. "Ты только что это сказал,кто меня очень любит?”

Фу Шэнь действительно обошел провал в своей памяти  своими лаконичными словами. “Геге...” - пробормотал он неопределенно.

Если бы у господина Яня действительно был хвост, он, скорее всего, поднялся бы к небу в этот момент.

- “Скажи это громче, я плохо расслышал", - подсказал он.

Фу Шэнь уже много лет никого так не называл. Ему все еще было стыдно, даже если он был пьян, поэтому он уклончиво отказался озвучивать это. Янь Сяохань притворился несчастным.

- “Ты только что приставал ко мне, а теперь даже не хочешь окликнуть меня. Ты планируешь вселить в меня надежду только для того, чтобы в конце концов бросить меня?”

В глазах Фу Шэня тот, кто был сейчас под ним, выглядел эмоционально, с покрасневшими глазами, легкой морщинкой между бровями и слегка поджатыми губами, явно выдававшими, что его домогались. Его сердце сразу же смягчилось, и он подумал о том, что у него не было даже одного способа справиться с этим развратником.

В любом случае, ничему из того, что сказал мужчина на кровати, нельзя было поверить, поэтому Фу Шэнь великодушно пошел с ним на компромисс.

-“Серьезно… ты продолжаешь спорить, как двухлетний ребенок. Ты геге, хорошо? Геге, А-Хань геге, Менгуй- геге. Какой из них тебе нравится...”

Даже по прошествии нескольких лет этот звук "геге" был таким же могучим, как и в прошлом, все еще способным ослабить сердце Янь Сяоханя за долю секунды.

-“Глупая штука”. Страсть пылала, как злобный зверь, вылезающий из клетки. Он толкнул Фу Шэня за талию, затем внезапно перевернул его, взгляд резко потемнел. “Будь умницей. Геге очень тебя любит.”

Рано утром следующего дня Фу Шэнь сел на кровати, страдая от головной боли после похмелья, и с ледяным лицом наблюдал за Янь Сяоханем.

То, что он никого не ударил после того, как выпил, не означало, что он не собирался бить их после того, как протрезвеет.

Янь Сяохань подумал про себя, что ему очень повезло, что он на самом деле не сделал этого шага вчера. Кроме того, он хотел, чтобы дела в спальне решались по взаимному согласию, а не использовали в своих интересах кого-то, кто был в плохом положении. Прошлая ночь была не более чем периодом движения чувств, просто болтовня для облегчения.

Естественно, Фу Шэнь мог это почувствовать. Его нынешнее убийственное выражение лица было в первую очередь потому, что он злился, что другой воспользовался его пьянством, чтобы обманом заставить его часто называть его геге.

-“Хорошо, хорошо, не сердись”. Янь Сяохань уклонился от объяснений, притянув его обратно в свои объятия, воспользовавшись тем, что небо еще не было ярким, чтобы немного полежать в постели. “Это развлечение перед сном. Почему ты так серьезен? - сказал он лукаво. “Как насчет того, чтобы я как-нибудь назвал тебя в следующий раз? Если оставить в стороне геге, называть тебя Лордом было бы совершенно нормально. Это нормально?”

Фу Шэнь угрожающе ткнул его в грудь.

- “Убирайся”.

“Кроме того, разве тебе не было весело прошлой ночью?” Янь Сяохань сказал себе под нос с улыбкой. “Вот так я жду тебя от всего сердца, а ты все еще не благодарен. Вы такой бессердечный, маркиз.

Уши Фу Шэня покраснели

-. “Дорогое сердце, этот маркиз надеется, что в следующий раз ты ляжешь на спину. Тебе не нужно быть таким активным".

Янь Сяохань ‘ох". “Ты хочешь сесть и подвинуться сам?” - с любопытством спросил он.

Из-за его развязного языка господин Ян был быстро поднят с кровати "нежной красавицей", которая лежала у него на руках, прижимаясь к основанию стены, когда он ускользнул, поджав хвост.

Суд был приостановлен на три дня из-за болезни императора Юаньтай. После того, как доклад Янь Сяоханя был отправлен наверх, он, как и ожидалось, получил повестку в этот день. Отношение императорского евнуха, который передавал приказ, было более вежливым по отношению к нему, чем раньше, что свидетельствовало о проблемах.

Во-первых, его задание было выполнено хорошо; независимо от того, какова была действительная правда, по крайней мере, император был удовлетворен исходом двух дел. Во-вторых, император был очень серьезно болен, и, кроме всех его сыновей, которые каждый день приходили во дворец, чтобы ухаживать за ним, только несколько пожилых чиновников были вызваны, чтобы увидеть его. Во внешнем мире было много диких разговоров о том, что все это значит. Того, что Император мог напомнить Янь Сяохань в такой момент, было достаточно, чтобы заявить, что в сердце импетатора он был особенным.

Аудитория все еще находилась в Зале Умственного Совершенствования.

Нельзя сказать, что император и императрица были в глубокой супружеской любви, но она говорила и действовала благоразумно в течение многих лет, ни разу не допустив ни одного неверного шага. Семья Ян также заслужила заслуги, работая с императором над крупными делами в свое время, так что, хотя он и не очень любил ее, он все еще оказывал ей доверие; и все же она на самом деле молча состряпала такой огромный скандал прямо у него на глазах. Было ли это с его точки зрения как императора или просто мужчины, ее поступок был равнозначен большой, звучной пощечине ему в лицо.

Раздражение его величества, очевидно, не было незначительным – Янь Сяохань подпрыгнул в испуге, как только увидел его. Отчужденный мужчина выглядел болезненно, его вечно презрительные глаза потускнели и запали, на висках проступила седина. В нем не было ни капли величественной, достойной осанки монарха. Это были явные признаки увядания в старости.

Император выслушал его последовательные рассказы о том, что произошло, и после того, как он сначала произнес несколько слов символического ободрения, он внезапно изменил тему без какого-либо предварительного предупреждения.

-"Мэнгуй, после ста лет нашей жизни, как ты думаешь, кто из наших сыновей смог бы взять на себя ответственность?”

Холодный пот на спине Янь Сяоханя мгновенно начал капать вниз.

Для придворного чиновника самым запретным было говорить вне очереди о том, кто должен стать наследником. Только если бы он устал от жизни, он когда-нибудь осмелился бы задать какой-либо вопрос или ответить.

К счастью, в дополнение к шумихе, которую он и Фу Шэнь устроили прошлой ночью, было также сказано несколько более серьезных вещей, и среди них было готовое решение. Он собрался с духом, отказавшись от того, что ему было предоставлено заранее.

- ”Этот слуга напуган и не осмеливается вмешиваться в семейные дела вашего величества".

Император апатично махнул рукой. “Нет ничего плохого в том, чтобы высказать свое мнение”.

Янь Сяохань переставил набор слов Фу Шэня со вчерашнего вечера, добавил стихи с милой лестью и один раз пересказал их императору Юаньтай. Основная идея всего этого заключалась в том, что “никто не может обойтись без тебя, тебе нужно заботиться о себе и продолжать направлять своих сыновей”.

Это дерьмо задело императора за живое, его лицо заметно смягчилось. Пробормотав что-то долгое время, он сокрушенно вздохнул.

- “Мы не ошиблись в тебе”.

Обычные чиновники были бы счастливы увидеть его императорское лицо один раз за всю свою жизнь, но Янь Сяоханя часто тянуло поговорить с императором по душам. Это была возможность, которую бесчисленные могущественные министры не получали, сколько бы они об этом ни просили, и все же он совсем не желал особого отношения, и при этом он не был очень трепетным, он предпочел бы взять свой клинок и рубить людей.

Его похвала закончилась, император продолжил.

-“Согласно меморандуму, присланному главой департамента, земля Цзинчу заплатила в этом году налогов на серебро примерно на двадцать процентов меньше, чем в прошлом году. Исследования в этом районе не выявили ни засухи, ни наводнения, ни человеческих или стихийных бедствий, но многие простолюдины продали свои сельскохозяйственные угодья и стали странниками. Мы уже приказали принцу Ци отправиться в следующем месяце, чтобы лично расследовать Цзинчу по этому самому делу. Вы приведете с собой несколько человек, чтобы сопровождать его. Поскольку обстоятельства критические, вы можете действовать так, как считаете нужным".

После воза с мусором ему, по-видимому, все равно пришлось назначить его на работу. Янь Сяохань внутренне скривил губы, но, к его удивлению, Император добавил что-то мгновение спустя.

-“Когда вы вернетесь, вы воспользуетесь своим статусом посланника Королевского инспектора, чтобы войти в Зал Возвышенной Славы[1] для консультации”.

На этот раз Янь Сяохань был совершенно шокирован.

Консультации в Зале Возвышенной Славы начались в начальную эпоху нынешней Династии. Когда Первый Император сталкивался с чем-то, на что он не мог решиться, он обычно собирал группу чиновников в Зале, чтобы лично ответить на его вопросы. Со временем это превратилось в рутину.

Когда императоры последующих поколений, либо из-за болезни, либо по какой-то другой причине, не имели сил следить за делами нации, они могли открыть Зал для консультаций. Первоначально принять участие могли только премьер-министры и старшие секретари, но впоследствии круг участников постепенно расширился и включил в себя шесть глав министерств. Зал считался Центральной Опорой, если бы император не смог в чем-то разобраться; после того, как министры достигнут общего согласие по этому вопросу и представят мемориал, Сын Неба будет использовать свои мазки киновари, чтобы утвердить его и отправить в суд для его вступления в силу.

Со времени основания Великого Чжоу никогда не было прецедента, чтобы военный лидер входил в Зал для консультаций, и это не учитывало тот факт, что Янь Сяохань не был настоящим придворным лакеем, которого литературные чиновники ненавидели больше всего, настоящим скрытным, могущественным чиновником за небольшую плату.

Император Юаньтай, вероятно, был в бреду от своей болезни. Была ли какая-то разница между помещением Янь Сяоханя в Зал и бросанием волка в стадо овец?

Янь Сяохань не знал, как он покинул дворец, и как он вернулся домой, как бродячий дух, пока Фу Шэнь не оттолкнул слуг и не заговорил ровным и серьезным голосом.

- “Все вы выходите, я могу сказать, что он, скорее всего, в шоке. Не нужно беспокоиться, я уверяю, что две пощечины-это просто лекарство от этого”.

-"...... ” Он рассеянно схватил Фу Шэня за руку, говоря в оцепенении. "Цзинъюань, его величество хочет вновь открыть Зал Возвышенной Славы для консультаций”.

-“Если он хочет,пусть откроет его. В чем твоя проблема?” - в замешательстве спросил другой.

Янь Сяохань кивнул.

-"А?”

-“Это моя проблема”.

-"Чт...” Фу Шень на мгновение замер, сразу же после чего он внезапно понял, что имел в виду, его сердце бешено заколотилось.

- “Император разрешает тебе войти туда?”

Поставить одну ногу на Центральную Ось было примерно равносильно прямому повышению с чиновника третьего ранга до первого ранга. Это означало, что он мог участвовать в политике и официально подняться на вершину власти.

Даже Фу Шэнь и другие люди с непостижим положением не имели права входить в Зал; этого было достаточно, чтобы понять, насколько высок был его порог. Более того, консультации всегда монополизировались литературными чиновниками, поскольку таким образом преобладал стиль Великого Чжоу, предпочитавшего перо мечу, и военные чиновники в течение многих лет были прямо подавлены литературными чиновниками. При условии, что Янь Сяохань создаст прецедент, атмосфера Суда может претерпеть изменения.

-"Почему так внезапно...” - Фу Шэнь не мог этого понять. "Император не может быть готов... кашлять, что-то в этом роде, верно?”

-” Это не то". Янь Сяохань и он пожали друг другу руки, когда они посмотрели друг на друга. Теперь он медленно успокоился и рассказал о том, что происходило на дворцовой конференции от начала до конца. Воспользовавшись сообразительностью Фу Шэня, он сразу понял, о чем думал другой, и направления их мыслей совпали.

-“Император может чувствовать себя не слишком комфортно по отношению к принцам”.

-“Он хочет использовать тебя, чтобы уравновесить принцев”.

Когда они встретились взглядами, Фу Шэнь остро ухватился за ключевую деталь из множества беспорядочных хвостов нитей. “Почему это ты?”

1.     英华华 – инхуа. Ин означает "героический/превосходный", хуа означает "великолепный", и у обоих из них есть цветистые вторичные определения, что означает, что все это звучит для меня довольно напыщенно.