Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Необычный препарат

Глава 32. Необычный препарат

Во дворе Стражи Летающего Дракона царила тяжелая торжественность.

Сэр Ян вошел в нее полный духа. Глядя на толпу, которая валялась по всей земле, как дохлые собаки, он вслух спросил:

-“Вы все ходили воровать прошлой ночью?”

Вэй Сюйчжоу поднял голову, как умирающий на последнем издыхании.

-"Сэр, если бы вы вернулись чуть позже вечером, мы, братья, с момента расстались бы с вами навсегда...”

-“Это правильно?” Янь Сяохань резко развернулся на уступах . “Тогда я выйду прогуляться, чтобы вы все могли уйти с миром”.

-Все: “...... ”

-“А как насчет Шен Ице ?” Янь Сяохань сидел перед столом в холле. “Препарат, который я вчера проверил у него, дал результаты?”

-“Даже не говори о своем наркотике. Доктор Шэнь все еще без сознания и еще не встал”, - ответил Вэй Сюйчжоу. “Вы не видели вчерашнего опустошения, сэр. Смерть Ян Хесуаня не была чем-то неправильным”.

Шэнь Ице изо всех сил пытался подобрать слова, его лицо было белым, как у живого призрака, под глазами залегли темные мешки. Янь Сяохань был сильно потрясен его видом.

- “Быстро подвиньте ему стул", - поспешно сказал он.

Тан Го ловко помог Шэнь Ице сесть, встав позади него, чтобы размять его плечи.

Шэнь Ице устало проговорил: “Вчера я использовал нескольких осужденных к смертной казни в Северной тюрьме, чтобы протестировать препарат. Он был порошкообразным, обработанным и имел необычный аромат. Проглатывание его не было смертельным, только заставляло человека чувствовать онемение во всем теле. Позже я предположил, что препарат, возможно, не был использован в результате употребления, поэтому я нашел медную тарелку, положил на нее порошкообразный препарат, а затем развел огонь под ним, чтобы поджарить его, желая посмотреть, смогу ли я продемонстрировать его свойства”. Он, казалось, вспомнил что-то ужасное, помолчал немного, прежде чем продолжить. “После того, как эта штука была зажарена, она превратилась во что-то похожее на мазь в блюде, и ее аромат ударил в нос и очистил разум. У всех этих заключенных было опьяненное лицо. Я стоял рядом и небрежно вдохнул его полным ртом…

Когда следователь ранее проводил вскрытие, он сказал, что у Янь Хесуаня не было признаков отравления и не было избытка принятых афродизиаков. Сначала я в это не верил, но позже понял, что он умер от этой упаковки наркотиков.

Я не стану скрывать это от всех вас,всего одним вдохом я словно очутился во сне, и я даже забыл свою фамилию, свое имя. Это было похоже на то, как будто я был пьян и одержим, легкий и воздушный, как будто я вознесся в рай. Мое тело ощутило сухой жар, и мне захотелось реветь и кричать, чувствуя, что нет ничего, чего бы я не мог сделать. Такое ощущение трудно описать, оно намного светое, чем блаженство. Не полагаясь на этот препарат, обычные люди, скорее всего, никогда в жизни не узнали бы, что в мире может быть такая радость".

Он надавил на висок, горько улыбаясь.

-“После этого, благодаря тому, что Сяо Тан стоял на страже снаружи, он заметил, что ситуация не в порядке, и бросился вытаскивать меня. Однако, как только дверь открылась, этот запах вырвался наружу, распространившись на генерала Вэя и остальных и заразив их. Хотя для них это было не так сильно, вероятно, из-за этого они не могли хорошо спать всю ночь. Эти несколько заключенных были как сумасшедшие, и никого из них нельзя было контролировать. Те, у кого немного более слабое тело, с момента рухнули сегодня утром. Вы знаете, в чем самый ужасный аспект этого препарата, сэр? Все люди жадные. Как только они почувствуют вкус блаженства, у них возникнет непревзойденная тяга к нему, и они будут снова и снова пытаться погнаться за этой радостью”.

Зрачки Янь Сяоханя сузились.

- “Это вызывает привыкание?”

Шэнь Ице кивнул.

-“Более того, когда Сяо Тан забрал для меня медную тарелку, наркотика в ней уже не было, сказать, что она "сгорела", было бы не очень точно. Что следует сказать... это было похоже на росу, высыхающую на солнце, и полностью исчезло”.

Для их группы исследователей это свойство было даже более грозным, чем " привыкание’.

Он убивал без всякой формы, и после его использования не оставлял после себя следов. Это даже не оставило на трупах никакого намека, симптомы были неотличимы от смерти от сексуального истощения или внезапной смерти от вспышки болезни.

Янь Сяохань внезапно вспомнил о тех нескольких листках расписки в кошельке Яна Хесуана в ботинке.

На первый взгляд они показались ему странными. Императрица была тетей Ян  Хесуана  по отцовской линии, его отец и братья занимали высокие посты при дворе, его семья была невероятно богатой, а сам он получал зарплату чиновника, которая не была скудной; зачем ему было занимать деньги у кого-то другого? Пятьдесят таэлей-это средняя сумма, и для такого человека, как Ян Хесуан, ее хватило бы всего на несколько приемов пищи.

Но что, если эти деньги были… за покупку наркотиков?

Отказаться от наркотиков, вызывающих привыкание, было трудно, поэтому единственным вариантом было покупать их без остановки. В конце концов, семейные фонды будут опустошены без единого остатка , а затем они окажутся по уши в долгах.

-“Боксу, что сказал Имперский Врач о тех лекарствах, которые ты вчера привез?”

Цзян Шу достал лист бумаги и протянул его.

- “Имперский доктор Сон  идентифицировал их одного за другим и написал здесь имена каждого. Все они обычные афродизиаки, и они не могут убить кого-то, если их много проглотить.”

Янь Сяохань просмотрел весь список, затем сложил его и отложил в сторону. “Боксу, Даосюань и вы возьмете несколько человек в поместье Шуньтянь и поищете несколько случаев смерти людей в борделях за последние три месяца. Запишите мне подробный отчет”.

Генерал Тао Бэймин из Правой Божественной Оси вышел из рядов, признавая командование и направляясь вместе с Цзян Шу.

“Чжисин”.

Генерал Цао Фэнчэнь из Правой Божественной Оси встал, чтобы выполнить его приказ.

-“Исследуйте, где Ян Хесуан был в эти дни, уделяя особое внимание тому, где он часто бывал, с кем он ходил, и тем, кто был рядом с ним”.

-“Понял”.

-“Ты хорошо знаком с семьей Ян, брат Вэй?” - спросил Янь Сяохань. “Давай заскочим в гости”.

Вэй Сюйчжоу угрюмо нахмурился. “К сожалению, это не так”.

-“Хорошенько подумай об этом. Вы, должно быть, просто забыли, невозможно, чтобы были аристократы или дворяне, за которых ваша семья не вступила в родство”, - утешил Янь Сяохань.

Вэй Сюйчжоу:“...... ”

“Цзиджи, ты… неважно. Желаю хорошо отдохнуть”.  Эффекты от препарата  не улучшатся за такое короткое время, и у Янь Сяоханя не хватило духу беспокоить его. ”Присмотри за ним еще немного, Сяо Тан".

Накануне он сказал, что им не нужно использовать большое количество рабочей силы. Сегодня все члены элиты Гвардии Летающего Дракона были привлечены к этому делу. Янь Сяохань взял свою кисть и написал уведомление, в котором изложил детали дела и представленные результаты, неоднократно подчеркивая, что этот препарат никогда раньше не видели и не слышали о нем, и как только он распространится, проблемы, которые он вызвал, будут бесконечными.

Сведение от посланника королевского инспектора может быть передано непосредственно в имперскую резиденцию. После ухода Тянь Туна не было ни одного императорского евнуха, который бы осмелился помешать ему. Император быстро утвердил его полномочия на основании чрезвычайного положения. Янь Сяохань взял в руки Меч Господства[1], затем, не останавливаясь на отдых, уверенно привел Вэй Сюйчжоу с собой, чтобы посетить Поместье Национального дяди[2].

С этим местом было так же трудно справиться, как и ожидалось. Истощение души не было гламурной болезнью, Поместье Ян был таким же молчаливым, как запечатанная бутылка, и выражение лица Ян Сяоханя  было еще более плохим от начала до конца. Янь Сяохань терпеливо допрашивал их в течение половины дня, и только тогда он получил разъяснение, что семья действительно обнаружила ненормальное состояние Ян Хесуана на ранней стадии, но никто не воспринял это всерьез.

Ян Хесуан был от природы распущенным человеком. Все еще неудовлетворенный толпой жен и наложниц в своем заднем дворе, он часто ходил собирать цветы на улицу, опустошая себя в юном возрасте. Семья когда-то обращалась за медицинской помощью для него, но старые привычки умирали с трудом, и со временем никто больше не хотел заботиться о нем. По стечению обстоятельств, семья недавно готовилась к свадьбе его старшего брата Ян Сицзина, и бюджет в Поместье был немного ограниченным. Когда Ян Хесуан не смог вытащить ни одного серебра, он пришел в ярость, поднял шум в доме и ушел в ярости.

Семья слышала, что он всегда проводил ночь в Абрикосовом переулке, когда выходил из себя, но чего они не ожидали, так это того, что, когда они снова услышали новости о нем, он уже скончался.

Жестокий, легко поддающийся гневу, и тело, сгорающее от вожделения… все это соответствовало симптомам препарата, объясненным Шэнь Ице. Янь Сяохань тщательно обследовал его, семья Ян, вероятно, до сих пор не знала, что он умер от употребления наркотиков, и все они считали, что это был несчастный случай.

Если бы человек, живущий чистой жизнью, умер от сексуального истощения, это определенно выглядело бы подозрительно, но для постоянно несдержанного человека, умирающего от этого, даже самые близкие члены его семьи ничего бы не заподозрили.

Если бы несчастье с Ян Хе Суанем не случилось сразу после несчастья с Му Боксю, что привлекло бы внимание Охраны Летающего Дракона, подобный наркотик всегда был бы спрятан прямо под потоком, бессловесно распространяясь вокруг, вовлекая бесчисленное множество людей в безумие, в конечном счете, пробивая всю Великую Чжоу изнутри.

Сколько людей погибло от этого? Был ли Ян Хесуань невинным, невезучим дьяволом, или он был выбран фитилем для фейерверка?

Два дня спустя все Стражи Летающих Драконов собрались еще раз, но ситуация была не очень радостной. У всех умерших был разный статус, хотя все их семьи описывали их при жизни как похожих на тех, кто принимал наркотик, никаких следов в качестве доказательств найти не удалось. Более того, ни один из этих людей не имел никакого отношения к Ян Хесуаню. Единственное, что у них было общего, так это то, что они любили посещать бордели, но все они ходили в разные места, и их любимые девушки не были одинаковыми. Согласно информации, полученной в ходе исследований Цао Фэнчэня, ни один из Молодых Мастеров, которые дружили с Ян Хесуанем, также не был зависим от него, и никто никогда не видел, чтобы он использовал медную посуду для разогрева каких-либо наркотиков.

Следы улик по этому делу были полностью отрезаны. У Янь Сяоханя хватило ума провести тщательное расследование, но у него не было ни времени, ни людей, ни мест в порядке, и поскольку еще предстояло важное событие, к которому нужно было готовиться, у него не было другого выбора, кроме как временно отложить дело Стражу Золотого Ворона.

Грандиозный фестиваль долголетия, третье марта.

Император Юаньтай посетил Храм Предков, сделал подношения небу и земле, а затем поднялся в Зал Королевского пика, чтобы вскоре после этого принять поздравления. Сто чиновников отвесили тридцать три поклона, были произнесены поздравительные речи, левый министр Пэй Ке поднял вокал в надежде на долголетие, а император Юаньтай одарил чиновников чаем. По завершении церемонии всех отвезли в Потрясающий Весенний зал, чтобы устроить банкет во время Лошади (11:00-13:00)

На Сегодняшнем Огромном Празднике Долголетия, помимо основной части Императора, самым захватывающим зрелищем при дворе было возвращение маркиза Цзинь Нина, Фу Шэня. За несколько месяцев расставания элегантная осанка маркиза превзошла то, что было в прошлом, оставаясь способной соответствовать термину "Придворное превосходство". Император признал ему, что ему не нужно преклонять колени в поклоне, и, сказав ему несколько теплых слов утешения, подарил ему императорское вино и свежие фрукты. Правитель и его подданные пребывали в счастливой гармонии, гармония почти заставляла даже Фу Шэня воспринимать это как истину.

Потрясающие Весенные и Королевские залы  находились на приличном расстоянии друг от друга. Император мог сесть в королевскую карету, в то время как чиновники могли только медленно пройти мимо. С молодым императорским евнухом, толкающим сзади свое инвалидное кресло, Фу Шэнь вежливо закончил разбираться с социальными тонкостями, которые обрушивались на него со всех сторон. Внезапно он прищурился и посмотрел вперед, склонив лицо набок, чтобы задать вопрос евнуху позади него.

- "Эй, вон тот, с опущенной головой впереди - это не имперский цензор Гу Шанлу из Надзора ?”

Евнух не ожидал, что он заговорит с ним по собственной воле, и немного подскочил.

-”Отвечаю маркизу, это действительно сэр Гу".

-“Пойдем. Давай подойдем и поздороваемся".

Евнух выглядел растерянным, вероятно, никогда не видел, чтобы военный чиновник первого ранга пытался стать приятелем литературного чиновника четвертого ранга.

-"...Э-э, хорошо”.

-“Цензор Гу?”

Гу Шаньлу только что опустил голову в раздумье. Услышав, как кто-то зовет его, он снова поднял его, чтобы посмотреть- и никого не увидел.

- “ ...... ” Фу Шэнь был подавлен. “Я здесь. Посмотри вниз”.

Гу Шаньлу так и сделал, никогда не мечтавший, что это будет Маркиз Фу, он бросился, чтобы сложить руки в знак приветствия.

-"Я был неуважителен, очень неуважителен; простите мою невнимательность , маркиз".

Фу Шэнь не принял это близко к сердцу, вместо этого он был вежлив.

-“Я слышал, что цензор Гу всегда бегал ради этого Фу во время дела посланника Восточных  татар. Я давно должен был приехать, чтобы выразить свою благодарность, но было много осложнений, и болезнь охватила меня, откладывая все это до того момента, когда я смог встретиться с вами сегодня”. Он сложил руки рупором и поклонился, говоря серьезно. “Этот Фу запечатлел в своем сердце чувство глубокой добродетели цензора Гу. Большое вам спасибо”.

Гу Шанлу взволнованно ответил на этот жест. Фу Шэнь считал его излишне осторожным и забавным, небрежно поболтав с ним еще немного.

-“Я заметил, что вы выглядите обеспокоенным, цензор Гу, и, похоже, не очень счастливы... Что-то случилось?”

-“Вы можете просто называть меня Чжунсюем, маркиз. Я не буду скрывать этого, мой учитель, г-н Цзэн Гуан, был арестован за заявление, которое он сделал накануне, и до сих пор не было помилования по состоянию на сегодняшний день. Он уже в годах, и его тело слабое, так что этот скромный чиновник действительно обеспокоен, и... Ах, не стесняйтесь смеяться надо мной, маркиз.”

-“Цзэн Гуан?” Фу Шэнь обдумал это. “Это был тот, кто был замешан в деле колледжа Куаншань прошлой зимой, мистер Сисиань?”

-“Это он. Этот скромный чиновник когда-то учился в колледже. Моя школа пострадала, а мой уважаемый учитель попал в тюрьму, как мог ученик осмелиться сидеть и смотреть, засунув руки в рукава?”

Однако Фу Шэнь, казалось, слушал не очень внимательно. Гу Шаньлу краем глаза увидел, что он внезапно поднял голову и посмотрел вдаль, очевидно, улыбаясь, сразу же после чего прекратил эту тему.

- “Тебе не нужно так сильно беспокоиться, Чжунсю. Небеса помогают достойным учителям, и они смогут превратить несчастье в благословение”.

Гу Шаньлу ошеломленно поблагодарил его, не зная, что вызвало резкое изменение выражения лица маркиза. Пока они говорили, толпа подошла к Потрясающему Весеннему Залу, два ряда вооруженных саблями имперских гвардейцев выстроились по обе стороны дорожки. Их предводитель стоял высоко наверху на ступеньках, заложив руки за спину, его лицо было мрачным и серьезным, а ледяные глаза заставляли ноги подкашиваться, когда они скользили.

Фу Шэнь услышал, как двое ханьлинов испуганно зашептались у него за спиной. “Так ужасно… кто спровоцировал его на этот раз?”

Молодой евнух подтолкнул инвалидное кресло к лестнице. Янь Сяохань быстро спустился вниз со спокойным лицом, его глаза были остры, как ножи, когда он наклонился, чтобы поднять Фу Шэня.

- “На что ты уставился?” - спросил он ошарашенного евнуха. “Иди туда”.

Многочисленные чиновники внизу, у ступеней, говорили приглушенным шепотом. “Посмотрите на его лицо и эти вздувшиеся вены на тыльной стороне его рук… неудивительно, что он в плохом настроении. Вы сказали, что он не должен хотеть задушить генерала Фу, верно?”

Янь Сяохань понес Фу Шэня вверх по лестнице, тихо спросив его на ходу:

-“О чем ты только что говорил с Гу Шаньлу? Ты так счастливо улыбался".

Фу Шэнь вспомнил взгляд, который он бросил на него издалека, и подавил желание ухмыльнуться, отвечая ему совершенно невозмутимо.

-"Я сказал ему, что" в тот момент я был неосторожен и случайно опрокинул банку с несвежим старым уксусом”".

Переводчик говорит: Отметьте это событие; весь двор ел собачий корм средь бела дня на дне рождения императора.

1.尚方方宝 – Шанфан Баоцзянь, он же государственный меч. Буквальный меч, используемый для символического представления дарованной, порой неясной власти.

2. 国 – - лит. “дядя страны по материнской линии”. Насколько я понимаю, члены семьи императрицы, когда у упомянутой императрицы есть сын, называются “народом (вставьте здесь отношение к наследному принцу)". Это дом брата императрицы, следовательно, отношение  к наследному принцу и, следовательно, титул