Онлайн чтение книги Золотая сцена Golden Stage
Полночь

Том 2.Глава 72. Полночь

Яркая Гармония была известным именем в течение многих лет, а еда Хуайян была еще большей редкостью в столице. Когда Фу Шэнь вошел в дверь, кто-то уже ждал его в отдельной комнате. Гу Шанлу, одетый в повседневную одежду, встал, чтобы поприветствовать его.

- “Вы здесь, генерал. Пожалуйста, быстро заходи внутрь.”

Когда они прощались за городом в тот последний раз, он все еще был очень незначительным имперским Цензором с незначительным влиянием. После того, как хаос разделил все, император Чанчжи назначил его на довольно высокий пост и даже повысил до старшего должностного лица цензуры в Цзяннань, став одним из девяти великих министров Зала Длительной Чести. Вернувшись в столицу, он все еще следил за цензурой, поддерживал порядок в обвинениях и слышал, какая музыка играла на ветру.

Его точка зрения была слегка ускользающей. Он родился в Цзяннани, но не имел очень высокого статуса. Когда он был молод, он поступил в колледж Куаншань для учебы и учился у Цзэн Гуана. Позже он сдал императорские экзамены, поступил в цензуру и упорядоченным образом извлек из нее опыт. Раньше он постоянно был без имени для себя; первый раз, когда он высунул голову, был связан с делом о дипломатическом посланнике восточных татар. В конце концов, дело так и не было окончательно улажено, его учителя посадили в тюрьму, и он был измотан большую часть года, пока Фу Шэнь наконец не поручил Янь Сяоханю вытащить оттуда своего учителя.

Таким образом, когда он был при дворе Цзиньлин, он постоянно стоял на стороне старых чиновников Севера. Однако выскочки из Цзяннани относились к нему иначе, чем к другим. После того, как появилась столица, они все чаще были дружелюбны и обольстительны с ним, пытаясь протянуть руку помощи и побороться за Цзяннань в Зале.

Имперские цензоры не вызывали нежности у придворных чиновников, но они действительно были огромным, острым оружием, которое можно было использовать для борьбы с политическими врагами.

Однако у Гу Шаньлу всегда было двусмысленное отношение, и, учитывая, насколько он был утонченным и ученым, его проницательность была не более поверхностной, чем у тех старых лис. Он почти не общался с Фу Шэнем и Янь Сяоханем после того, как вернулся в столицу, и обычный человек не подумал бы, что у него было давнее знакомство с этими двумя.

“Как имперский цензор, этому скромному чиновнику не подобает иметь с вами откровенные дела, генерал, отсюда и этот план. Я надеюсь, что ты простишь меня. Сегодня я перешел черту, пригласив вас именно из-за вопроса, который беспокоил Его Величество в последние несколько дней”.

Фу Шэнь повертел кубок с вином в пальцах, не особо удивляясь тому, насколько точен был другой.

-“Он тоже отправился на поиски тебя?” - спокойно спросил он.

-“Правильно”. Гу Шаньлу наполнил для него свой кубок вином. “Он хочет отправить войска на Юго-запад, но сначала он должен получить одобрение Зала. В настоящее время его сорок восемь должностных лиц, похоже, рассеяны, и, по правде говоря, в нем очень мало тех, кто берет на себя инициативу. Оценивая каждого из них, он может получить приблизительное представление о позиции Зала по этому вопросу".

-“Он хочет заставить меня возглавить войска”, - сказал Фу Шэнь. “Я долго терпеливо пытался убедить его, но он не сдвинулся с места".

Гу Шаньлу горько улыбнулся.

-“Когда я вошел во дворец до полудня, он ужасно бушевал по поводу этих трех стран и даже подстрекает цензуру осудить принца графства, поскольку тогда это будет считаться достаточным поводом для начала войны. Более того, я вижу, что Зал действительно не может быть против этого”.

-“Я хотел бы услышать эти подробности”.

-“Для Династии независимость Юго-Запада создает сотню проблем, а не одну выгоду для нее. Во-первых, это слишком близко к Цзинчу и Линнань, и если принц графства захочет расширить свое влияние, эти два места пострадают в первую очередь. Во-вторых, он общается с Ананьем и Чженлой; если Юго-Запад вступит в союзы с этими малыми народами, нашей Династии не только будет трудно связаться с каждой из стран южных морей по суше, но и будет нарушена морская торговля.

Кроме того, после того, как армия вернула столицу, восторг охватил все слои населения,я слышал, что ни на земле, ни на Небесах не было ничего, что могло бы победить вас, Железная кавалерия была полностью создана из божественных солдат и генералов, и не было ни одного нападения, которое вы все не смогли бы подавить, ни битвы, которую вы не смогли бы выиграть. Поэтому, если бы кто – то другой возглавил войска, им, возможно, пришлось бы оценить его на предмет заклинания-но если это вы возглавляете войска, у них не будет так много опасений”.

Фу Шэню нечего было сказать, и он мог только ответить на это насмешкой.

-“Они действительно высокого мнения обо мне, ха”.

-“Есть еще кое-что”, - мрачно сказал Гу Шаньлу.

-“Принц графства-бывший член Северного Янь, и его отношения как с вами, так и с Поместьем герцога Иньне являются несущественными. Возможно, вы уже заметили, что в Суде на вас смотрит очень много глаз, генерал, и я боюсь, что эта позиция также не является исключением. Были ли допущены ошибки в ходе западной экспедиции… будет ли невинное действие расценено как преступление, я не могу сказать наверняка”.

-“Нужно ли быть таким расчетливым?” Фу Шень поднял свою чашку и сделал глоток алкоголя, насмехаясь над собой. “Если бы я хотел что-то сделать, мне нужно было бы ждать до этого момента?”

-“Это именно потому, что вы не "сделали что-то", что заставило некоторых людей чувствовать себя неловко. Ваша сила и репутация сейчас необычайны. Если ты когда-нибудь действительно намеревался что-то сделать, кто мог бы тебя остановить?”

Он тихонько вздохнул.

-“То, что они говорят, правда. ‘Бойтесь не десяти тысяч, а одного из десяти тысяч”.

Когда все было сказано и сделано, Фу Шэнь не был уверен, планировал ли Гу Шаньлу угостить его едой или намеренно усугубил его удушье. В любом случае, когда он наконец вышел из ресторана, он принес с собой теплый живот и вонь алкоголя. Его затащил в карету некий бандит-путник, который с горечью ждал его уже довольно долго.

-“Очень хорошо”, - угрюмо сказал Янь Сяохань, скрипя зубами. ”Ты уговорил меня остаться дома и подождать тебя, а сам убежал, чтобы выпить с кем-то другим".

Фу Шэнь, не говоря ни слова, раскрыл объятия, всем телом опускаясь, чтобы крепко обнять его.

Угрожающий последний слог Янь Сяоханя в мгновение ока сорвался с языка, и он сухо кашлянул.

-“Что ты делаешь? Не думаю, что от того, что ты будешь вести себя мило, будет какая-то польза... Что случилось? Ты пил, но не выпил свое несчастье?”

-"Менгуй", - пробормотал он.

Одна волна еще не улеглась, а поднималась другая. Императора дважды меняли, но у него были точно такие же подозрения и паранойя. Монархи, потрясенные его великими достижениями, были подобны темному облаку, которое годами окутывало голову Фу Шэня. Пока он живет в этом мире, он навсегда не сможет выбраться из этого тумана.

Это было похоже на то, как будто этот голос мгновенно пронзил сердце Янь Сяоханя. Он не насмехался и не намекал на что-то в запутанной манере, но осторожно немного приподнял его.

-“Мн, я здесь. Что? Скажи мне, что случилось?”

Фу Шень не хотел разговаривать. Он вдруг почувствовал себя немного подавленным, после чего обнял другого мужчину еще крепче.

Янь Сяохань наблюдал, как он был необщителен – ничего не делал, только слепо прятался в его объятиях и выглядел обиженным, – и не мог удержаться от сдержанного смешка, используя этот раздраженный тон голоса, как будто у него не было выбора, кроме как потакать ему.

-“Хорошо, тогда. Если ты не хочешь говорить, то не говори. Ты устал? Сначала поспи немного.”

С качающейся коляской, теплыми объятиями и пьяной головой Фу Шэнь погрузился в смутный унылый сон.

Когда он проснулся посреди ночи, то обнаружил, что благополучно лежит в постели. Его тело было сухим, чистым и свежим, от него не пахло алкоголем, а с подушки рядом с ним доносилось долгое, ровное дыхание другого человека. Янь Сяохань наклонился к нему, положив руку ему на талию поверх разделяющего одеяла. Используя неясный свет, исходящий из-за полога кровати, он мог ясно разглядеть свое умиротворенное, спящее лицо.

Когда человек просыпался, он тоже трезвел. Он сделал глубокий вдох, медленно успокаиваясь в спокойной, глубокой ночи. В этот момент он вспомнил исвещение императора и предупреждение Гу Шаньлу от того дня, и его эмоции были не такими сильными.

Он даже подумал, что это немного смешно. На протяжении многих лет император Юаньтай сначала пытался убить его, а затем санкционировал его брак, на поле боя чередовались различные хитрости, и молнии падали с чистого неба одна за другой – разве он не прошел через все это просто прекрасно? Как время изменило ситуацию так, что он стал выше, но все же стал еще хуже, чем был раньше, злился и играл в остроумие с Янь Сяоханем из-за чего-то такого глупого?

Во всем этом был виноват Янь Сяохань!

Он только сейчас понял, что рядом с ним ему действительно было легко, и это было мощное чувство безопасности, которое он никогда раньше не испытывал ни от кого другого. На самом деле, если бы это было в прошлом и кто-то был рядом с ним, он бы абсолютно никогда не опустил голову и не заснул после выпивки, не говоря уже о том, чтобы вообще не просыпаться посреди того, как кто-то вот так двигал, мылся, переодевался и ворочался.

Император только недавно придумал эту идею, и ему все еще нужно было пройти через слои и круги барьеров, чтобы осуществить ее, так что начало войны могло быть в далеком будущем. Даже если бы Зал кивнул и пропустил его, он все равно мог бы достоверно повести войска в поход, а затем просто медленно обсудить все с Дуань Гуйхуном по прибытии на Юго-Запад. В худшем случае он мог бы затянуть это на год или два.

Что в этом было тревожного?

Верность была ограничением, которое он использовал, чтобы связать себя, а не оковами, надетыми на руки других, которые позволяли им командовать им. Он обнаружил, что действительно стал менее склонен принимать все близко к сердцу, чем раньше, и это, вероятно, было связано со всем, что он пережил после распада страны. Такого рода открытая борьба и скрытые интриги при Дворе, таким образом, выглядели поразительно примитивными, и просто казалось, что им всем больше нечем заняться.

Иногда "тупик" возникал вовсе не из-за того, что действительно не было пути для отступления, а из-за того, что конечная цель была поставлена слишком высоко. У него все еще были бы некоторые опасения по отношению к императору Юаньтай, но если император Чанчжи действительно когда-нибудь заставит его оказаться в подобной ситуации, Фу Шэнь, естественно, не возражал бы стать определяющим в мире и дать этому имперскому городу плюс обширную территорию нового Императора.

Он был в трансе, думая обо всем этом, и перевернулся сам того не желая, в результате чего это крошечное движение неожиданно разбудило Янь Сяоханя.

-“Цзинъюань?” - ошеломленно спросил он.

-“Все в порядке. Спи.” Фу Шэнь привел в порядок свое душевное состояние, затем подтянул тонкие простыни немного выше для него. Янь Сяохань слегка замурлыкал и, казалось, снова погрузился в сон. Однако вскоре после этого он снова открыл глаза, и глаза его прояснились, когда он огляделся.

-“Ты протрезвел?”

-"Ммм.” Фу Шень поднял прядь своих длинных волос с края подушки, наматывая ее между пальцами. “Тебе не нужно беспокоиться обо мне, просто спи".

-”Ты совсем проснулся, так как же я могу все еще спать". Он накинул халат на плечи, встал с кровати, налил две чашки чая, затем принес их обратно, и они молча промочили горло. Янь Сяохань зажег фонарь и вернулся, чтобы лечь на кровать.

- “Теперь ты можешь мне сказать?”

-«что?»

-“Император призвал вас войти во дворец во второй половине дня. Он говорил о том, что происходит на Юго-Западе?” Он расслабленно обнял его. “И Гу Шанлу звал вас вечером, чтобы поговорить о том же самом? Я вижу, у нашего герцога есть опасения.”

Фу Шэнь не страдал этим талантом особы Стражи Летающего Дракона в течение нескольких лет, и на секунду он засомневался.

-“Откуда ты это знаешь? Я положил тебя в карман, когда выходил?”

-” Это не что иное,– усмехнулся Янь Сяохань, –как моя старая профессия”.

И заглядывать в каждый закоулок и щель было чем-то, что он хорошо знал. Это было изобретение, которое вынашивал император Юаньтай, и даже его собственный сын не мог проскользнуть мимо его ловушки.

Гвардия Летающего Дракона была распущена, но первоначальная команда все еще была рядом, и, кроме того, оборона Имперской гвардии все еще находилась под контролем Янь Сяоханя после возвращения в столицу. Бесчисленные видимые и невидимые нити были натянуты давным-давно. После инцидента с антологией "Золотая сцена" император Чанчжи начал относиться к нему с подозрением, и, поскольку Сюэ Шэн и остальные каждый день раздували пламя, он уже не так чрезмерно доверял ему, как раньше. Однако количество подчиненных, которых он мог использовать, было действительно ограничено, и он не мог найти никого, кто мог бы руководить Имперской гвардией, кроме Янь Сяоханя, поэтому он мог только заткнуть нос и продолжать использовать его.

Последствие этого было примерно равносильно приглашению волка в свою комнату. К тому времени, как его горло окажется под клыками другого, будет уже слишком поздно идти и закрывать дверь.

Кроме того, кто такой Янь Сяохань? В детстве его обучал литературному и физическому воспитанию Дуань Линлун, самый могущественный евнух династии Юаньтай. Затем, в подростковом возрасте, он поступил в Императорскую гвардию Северного ведомства, лично защищая королевскую власть. Более того, позже он превратился в посланника Королевского инспектора, который свирепствовал на всех уровнях мира. Взаимные интриги и игры с политическими трюками были для него все равно что еда и питье; они уже стали инстинктом.

Заметив изменение в отношении императора, он немного подумал о том, чтобы "уговорить императора". Как и следовало ожидать, теперь он снова был добр к нему и чрезвычайно сильно полагался на него.

Фу Шэнь вынужден был признать, что Янь Сяохань, несомненно, был намного лучше его в области мошенничества, и это не было навыком, которому он собирался научиться. Если бы вместо него сегодня днем была королевская аудиенция, он, возможно, смог бы обмануть императора и заставить его передумать.

-“Император действительно цепляется за эту тему. Я боюсь, что он так просто от этого не откажется.”

Выслушав то, что передал Фу Шэнь, Янь Сяохань выразил свое неприятие идеи о том, что он может убедить императора в обратном.

- “Вы, несомненно, также получили представление о его личности. Он не выносит, когда его провоцируют, и все же стреляет слишком высоко. Когда он был дальше по линии наследования, он знал, что нужно бояться, несмотря ни на что, и понимал, как умерить себя. Как только он воссел на вершине мира и стал единственным господином, он стал чрезмерно предвзятым”.

Посредственность не была ужасной, но достижение высоких целей с небольшим мастерством было таковым. Быть идиотом лучше, чем быть социалистом .

-“У него нет смелости Отставного императора, но он хочет подражать его методам. Раньше, когда он был в Цзяннань, он придавал большое значение старым чиновникам Севера. В настоящее время, чтобы сохранить равновесие, он заинтересован в воспитании цзяннаньской знати. В дополнение к этому, все еще остаются вопросы уважения страны и безопасности Цзяннани… в отношении этой западной экспедиции его точка зрения и точка зрения аристократов совпадают. По этой причине его невозможно убедить, и дальнейшие уговоры разозлят его на вас”.

Фу Шэнь наморщил лоб.

- “Другого выхода нет? У нас нет другого выбора, кроме как позволить ему устроить беспорядок?”

-“Если только гора Тай не сотрясется или в небе или не произойдет что-то ненормальное, это будет очень трудно изменить”. Янь Сяохань потер плечи, разделенные слоем одежды. “Предупреждение Гу Шаньлу имело под собой основания. Теперь ты бельмо на глазу у очень многих людей. Независимо от того, удастся ли это мероприятие в конечном итоге или нет, все они будут думать о том, как выявить ваши ошибки, и даже воспользуются шансом обвинить императрицу и наследного принца. Ты должен быть внимателен к себе".

-“Я знаю", - вздохнул Фу Шэнь. ”Похоже, Зал тоже не может помешать ему искать смерти".

-“Еду нужно есть кусочек за кусочком. Эта новая политика также должна разрабатываться шаг за шагом. Что это за беспокойство?” Янь Сяохань протянул руку и размял пространство между бровями. “Ну же, не хмурься. Улыбнись”.

-“Уже поздняя полночь. Что за истерика у тебя сейчас?” - бесстрастно произнес Фу Шэнь. “Я и не собираюсь этого делать. Как насчет того, чтобы ты мне улыбнулся?”

-“Будь умницей, просто немного улыбнись",-ласково проговорил Янь Сяохань. “Ты заставил меня страдать в ожидании сегодня днем, так что не должен ли ты дать мне небольшую компенсацию в целом?”

Из-за всего его постоянного прослушивания огромная скука Фу Шэня рассеялась. Поначалу он хотел подольше оставаться невозмутимым, но в итоге первым перестал сдерживать улыбку и ткнул пальцем в небольшую обнаженную грудь другого.

-“Негодяй”.

-“Хороший мужчина обходится без жены. Негодяй хватает цветущую ветку",-самоуверенно ответил Янь Сяохань.

"Цветущая ветвь" чуть не превратилась в палку для избиения собак.

Когда Фу Шэню удалось отдышаться, Янь Сяохань воспользовался одеялом, чтобы притянуть его к себе в объятия.

-” Я собираюсь испортить тебя до чертиков“, - свирепо заявил он.

-“Ха-ха-ха...”

Ситуация была именно такой, как они и ожидали. Это было незадолго до того, как император поместил Юго-Западную экспедицию на стол Почетного гостя. Помимо армии Северной границы, которая все еще стояла на стороне Фу Шэня, сорок других чиновников Зала, включая Янь Сяоханя, все одобрили предложение императора.

При таком событии глаза, которыми посторонние смотрели на этих двоих, содержали дополнительный слой глубокого ожидания. Во время экспедиции на север армии Северного Янь и Небесного Исправления наступали и отступали синхронно, но как давно это было? Их поверхности и сердцевины не совпадали, и с тех пор это было продемонстрировано.

Страну легко изменить, но основную природу человека изменить трудно. На фавна никогда нельзя было положиться.

Весной следующего года герцог Цзинь Фу Шэнь повел стотысячную армию на Юг, действуя по приказу в кампании против графского принца Дуань Гуйхуна.

На этот раз в бой с ним вступили не его бывшие ряды Железной кавалерии, а ветвь армии Династии, которая подверглась расширению, ее основной силой была армия Цзяннани, которая находилась под командованием Чжао Сичэна во время захвата Центральных равнин.

В соответствии со старым, на Золотой сцене за пределами столицы развевались знамена и ржали боевые кони.

Император Чанчжи лично прибыл туда, чтобы дать армии прощальный ужин, точно так же, как император Юаньтай привел всех чиновников, чтобы проводить молодого генерала, когда он отправился на Север, чтобы дать отпор их врагу. Они казались полными высоких амбиций и доблестных чувств, но на самом деле все они наблюдали бесчувственными глазами.

Янь Сяохань стоял не слишком далеко от него. Его взгляд скользнул по каждому крупному чиновнику по очереди, а затем, в конечном счете, упал на слегка массивную спину императора.

У него не было никакого выражения лица, он казался безразличным. Однако выглядеть так было, напротив, немного более реально по сравнению с притворной печалью на лицах монарха и его подданных.

Фу Шэнь бросил на него взгляд издалека. Их взгляды встретились в воздухе, и Янь Сяохань слегка наклонил голову в его сторону.

У него возникло смутное ощущение, что под этой прочной броней мужчина, казалось, улыбался.

-“Тебе нужно только настроиться на то, чтобы отправиться на Юг. Я буду наблюдать за тобой с задней линии, так что тебе не нужно ни о чем беспокоиться”, - сказал ему Янь Сяохань в ночь перед его отъездом.

Фу Шэнь тогда ничего не сказал, только улыбнулся и притянул его за подбородок для поцелуя. Как будто он ничего не знал о том, что происходит, но в то же время уже получил четкое представление об истине.

Весенний ветер пронесся по пустыне. Янь Сяохань следил глазами за знаменем командира, которое уходило все дальше и дальше, и в глубине души он молча закончил исправлять свою незавершенную речь со вчерашнего вечера.

Когда ты вернешься, у меня будет для тебя сверкающий чистотой суд.