Онлайн чтение книги Наследный принц в нефритовой подвеске The Crown Prince in the Jade Pendant
1 - 36

С тех пор как Ци Дэшэн прислал Чу Цзинь Яо пять или шесть сундуков из красного дерева, дни Чу Цзинь Яо перестали быть спокойными.

Все хотели знать, что находится внутри сундуков. Ци Дэшэн в тот день уже наполнил два ящика шелком для Чу Цзинь Яо, так зачем ему понадобилось посылать ей еще несколько?

Чу Цзинь Яо тоже не знала об этих вопросах. Она самолично наблюдала, как служанки переносили сундуки из красного дерева из Жун Нин Тан во двор Чаю Юнь: даже не открывая их, сразу же позволила отнести их в кладовую и запереть на глазах у всех. Пока ее двор не был убран от шпионов, Чу Цзинь Яо не осмелилась открыть сундуки перед этими людьми, чтобы взглянуть на вещи. Чу Цзинь Яо необъяснимо догадывалась – вещи в сундуках из красного дерева были не того уровня, как те, что управляющий Ци подарил ей в тот день.

Поскольку Чу Цзинь Яо жила одна, двор был довольно просторным. Она жила в пяти основных комнатах, и ей не нужны были два отделения на востоке и западе, потому она выделила восточную комнату для гостей и занятия рукоделием, а западное крыло было отведено под кладовую. Все служанки и Мама жили в южной части заднего двора. Одна Мама и шесть служанок, плюс Чу Цзинь Яо, составляли полный дом из восьми человек. Поначалу западное крыло было совершенно пустым, но теперь стало тесно, после несколько сундуков из красного дерева.

    Закончив сегодня переодеваться, Чу Цзинь Яо сидела в западном крыле и занималась шитьем, в то время как остальные служанки были вокруг нее, держась за руки или смеясь. Сунь Мама вошла снаружи и улыбнулась, увидев Чу Цзинь Яо: 

— Барышня, Вы рано встали сегодня утром.

На самом деле, Чу Цзинь Яо всегда вставала это время. Чу Цзинь Яо не потрудилась ничего сказать, но хотела посмотреть, что скажет эта Мама. Конечно, после небольшой паузы Сунь Мама сказала: 

— Барышня, сегодня день яркий и солнечный, весной редко бывает такая хорошая погода. В конце апреля дует самый приятный ветерок, так почему бы нам не вынести вещи на улицу, чтобы они хорошо грелись и не отсырели после долгого хранения?

После ее слов служанки выглянули на солнце за окном. Дин Сян сказала: 

— Сегодня хороший день, так что пора сушить подстилку. Высушим постельное белье и покрывала, чтобы барышне было удобнее спать.

Но Чу Цзинь Яо подумала про себя «Сунь Мама не просто хотела высушить постельное белье». Она просто положила иголку с ниткой и сказала: 

— Я почти закончила шить эту юбку Мамянь*, остался только подол. У меня немного устали глаза, и мне лень двигаться.

Цзе Гэн поспешно ответила и взяла корзину с иголками и нитками из рук Чу Цзинь Яо. Чу Цзинь Яо села прямо и посмотрела на Сунь Мама: 

— Мама права, пока еще рано вынесите мягкие вещи из дома на солнце. Книги в моем кабинете нельзя оставлять, поэтому аккуратно положите их под карниз и найдите одного или двух человек, которые будут их читать и перелистывать. Книги нежные, и если их поцарапать или намочить, дела так не пойдут.

Служанки ответили в унисон, а Сунь Мама потерла руки и сказала: 

— Барышня, нам нужно перенести сундуки с тканями в кладовой и сушить вместе?

Чу Цзинь Яо слегка улыбнулась, ее глаза слегка скользнули по телу Сунь Мама. Очевидно, Чу Цзинь Яо не показывала слишком свирепого взгляда, но этот взгляд был весом в десять тысяч цзюней, и Сунь Мама необъяснимо струсила под этим взглядом.

Наконец, кто-то упомянул об этом: и хотя несколько служанок всех классов ничего не сказали, все они ждали заявления Чу Цзинь Яо. Вернувшись, Чу Цзинь Яо заперла все вещи. До сих пор никто не знал, что находится внутри, даже сама Чу Цзинь Яо не была уверена. Однако чем больше Чу Цзинь Яо делала это, тем любопытнее становились зрители. Эти сундуки были тяжелыми, а дерево, из которого они сделаны, стоило немалых денег.

Чу Цзинь Яо знала, что в будущем ей придется жить в глубоком и благородном доме, и она не сможет тайно спрятать свои личные вещи в одиночку, как это делала раньше в фермерской семье. Большинство ее будущих дел должно было пройти через руки служанок и Мама, а ее имущество и приданое вряд ли стали бы исключением, поэтому ей неизбежно пришлось бы взращивать группу верных и надежных людей.

Нельзя было терять время на перестройку двора Чао Юнь. Когда-то давно, когда у нее не было ничего ценного, возможно, не было проблемой держать людей Чжао и Чу Цзинь Мяо во дворе, но теперь, очевидно, уже нет. Если она все еще хотела спать спокойно, ей нужно было послать этих людей с разными намерениями куда подальше.

Чу Цзинь Яо встала и сказала: 

— Во дворе так много места, но после перемещения постельного белья и книг не останется свободного пространства. Сушка вещей не уложилась бы в один день, так что вы, ребята, сначала займитесь перевозкой книг. А вот когда я вернусь, в зависимости от оставшегося свободного места, будем строить планы.

Чу Цзинь Яо снова довела дело до конца, и Сунь Мама немного смирилась, но была в недоумении. Услышав слова Чу Цзинь Яо и с любопытством спросила: 

— Барышня, куда Вы идете?

— Я иду к бабушке посидеть, – Чу Цзинь Яо сказал: – Хотя бабушка попросила нас приходить на 15-й день каждого месяца, чтобы выразить свое почтение и избавить нас от необходимости ходить туда-сюда каждый день, мы, молодое поколение, не можем быть такими ленивыми.

У Сунь Мама в своем сердце подумала, раньше Вы действительно ходили выразить свое почтение только на 15-й день каждого месяца... Но Чу Цзинь Яо теперь была хорошо знакома с порядками в резиденции, и когда на сцену выставлялись такие грандиозные принципы, никто не мог ничего сказать.

Несколько дней назад Чу Цзинь Яо смутно почувствовала, что старейшины в ее семье относятся к ней немного иначе. В прошлый раз маркиз Чан Син спросил ее, нет ли у нее недостатка в людях, и сказал, что Старая фужэн Чу распорядится, и чтобы она почаще ходила и сидела в Жун Нин Тан. Не то чтобы маркиза Чан Син волновали дела Внутреннего двора, он не стал бы говорить такие вещи без причины.

Ей нужно было пойти и убедиться.

Чу Цзинь Яо увидела служанка из Жун Нин Тан еще до того, как она вошла. Служанка в зеленом приветствовала ее с улыбкой и сказала: 

— Пятая юная барышня пришла рано, такая сыновняя почтительность поистине заставляет восхищаться.

Чу Цзинь Яо только улыбнулась и ответила: 

— Как я смею принимать этот комплимент от сестры. Бабушка дома?

— Естественно, внутри, – служанка провела Чу Цзинь Яо через декоративную стену и по большому коридору на запад. Войдя во двор, остановила маленькую служанку и сказала: 

— Пятая юная барышня здесь, почему ты все еще дурачишься тут? Почему бы тебе не зайти и не доложить!

Маленькая служанка с двойным пучком услышала эти слова и поспешила доложить. Только тогда служанка повернулась лицом и сказала: 

— Эти маленькие служанки всегда такие растерянные, не могут сравниться с теми, кто тут уже дольше, привыкшим здешним делам. Не вините их, Пятая юная барышня.

Чу Цзинь Яо улыбалась, наблюдая за всем этим: стали бы с ней так обращаться в прошлом, когда она навещала Жун Нин Тан? Служанки, стоявшие перед Старой фужэн Чу, были даже более ценными, чем барышни. Кто осмелится поручить им какие-то дела и указывать? Сейчас эта служанка была так внимательна к Чу Цзинь Яо, что если бы она сказала, что за этим никто не стоит, Чу Цзинь Яо бы не поверила.

Войдя внуть, Чу Цзинь Яо направилась на запад. Первым она увидела ряд старинных полок, на которых стояли горелки для благовоний, оникс и кораллы. За старинными полками был аккуратный слой занавесок, с обеих сторон которых висела тяжелая парчовая вышивка, наслоенные одна за другой. Сейчас весна, поэтому старые тяжелые занавески заменены на новые гусиного желтого цвета, но через несколько месяцев, в начале лета в июне, все эти занавески будут сдернуты и заменены на свежые и воздушно дымчатые занавески. Пряжа стоит больших денег на рынке, а вес пряжи остается очень легким, как дым, и цвет ее слегка зеленый, отсюда и название. Поскольку она легкая и дышащая, многие состоятельные семьи любят использовать ее для легкой одежды, чтобы не потеть летом. Однако в доме маркиза Чан Син дымовая пряжа, которая стоила тысячу таелей, использовалась для окон и шкафов Старой фужэн, только для того, чтобы старейшина чувствовала себя лучше летом.

Так поступала Старая фужэн в резиденции маркиза Чан Син, ничего не использовалось по второму разу, завесы на окнах приходилось менять раз в сезон, не говоря уже о парче и занавесках, висевших в доме. Чу Цзинь Яо прошла через шкаф с гусино-желтыми занавесками и увидела Старую фужэн Чу в жаккардовом темно-золотом пиджаке с отворотом, с темно-фиолетовом топе и большой чернильно-синей юбкой Мамянь под ней, опирающуюся на кровать Луохань. Несколько служанок, стоя на коленях у подставки для ног, старательно массировали Старой фужэн ноги.

Увидев Чу Цзинь Яо, служанки все встали и поприветствовали ее. Служанка, массирующая Старой фужэн ноги, тоже собиралась встать, но Чу Цзинь Яо поспешно остановила ее: 

— Сестра, в этом нет необходимости, просто ухаживай сначала за бабушкой, мне не нужно ничего делать.

Старая фужэн Чу наблюдала за всем этим с холодными глазами, и после того, как Чу Цзинь Яо произнесла десять тысяч благословений, она равнодушно сказала: 

— Сначала сядь. Что привело тебя сюда сегодня?

Чу Цзинь Яо прекрасно знала, зачем она пришла сегодня, и ей следовало бы вести себя избаловано и прижаться к старой фужэн, но она не могла так поступить. Она только стояла на земле, и тут же ловкая служанка принесла Чу Цзинь Яо круглый табурет, и, поблагодарив ее, Чу Цзинь Яо уселась на табурет. Чу Цзинь Яо вздохнула в своем сердце, действительно, неудивительно, что даже такие фужэн, как госпожа Чжао и госпожа Янь, не осмелились грубить служанке рядом со Старой фужэн.

Она тихо вздохнула один раз, и чем больше догадок было в ее сердце, тем больше она задумывалась. Чу Цзинь Яо не стала ходить вокруг да около и прямо обратилась к Старой фужэн Чу: 

— Бабушка, два дня назад управляющий Ци прислал мне несколько сундуков из красного дерева. В тот день было уже поздно нести их обратно, поэтому я не стала открывать их, чтобы посмотреть. Сегодня светит солнце, и Сунь Мама сказала, что это хорошо для принятия солнечных ванн, поэтому, если в коробках есть какие-либо ткани, я должна достать их, чтобы хорошенько высушить. Бабушка, я еще слишком молода, чтобы знать это, поэтому я хотела бы спросить Вас, как ухаживать за шелком и парчой?

Первым делом она сказала, что Сунь Мама велела ей высушить вещи, а затем спросила об уходе за тканями. Более того, что значит, когда они вернулись, было уже поздно? Старая фужэн своими глазами видела, как уходили управляющий Ци и Чу Цзинь Яо, и солнце было в середине дня, во время их ухода, разве можно назвать это слишком поздно?

Старая фужэн поняла смысл слов Чу Цзинь Яо, и втайне почувствовала удовлетворение от того, что у Чу Цзинь Яо есть мозги, и она не просто кричит и распространяет информацию, как только получает что-то хорошее. Старая фужэн не ожидала, что Чу Цзинь Яо сможет терпеливо ждать столько дней. В конце концов, даже опытные взрослые не смогли бы удержаться от соблазна открыть их, когда им внезапно подарили столько вещей. Но Чу Цзинь Яо, молодая девушка, выросшая в бедной семье, смогла устоять. Одно только это сердце было лучше многих других, не говоря уже о молодых девушках семьи Чу, даже невестки Чжао и Янь не были так хороши, как она.

После этих раздумий мнение Старой фужэн Чу о Чу Цзинь Яо поднялось еще на один уровень. Хорошо быть терпеливой и не быть ослепленной деньгами, потому что только тогда она сможет выдержать более высокие и большие богатства в будущем. Старая фужэн сказала: 

— Ты еще молода, и нет ничего необычного в том, что ты не можешь справиться со многими вещами. Все всегда бывает в первый раз, просто не волнуйся и пробуй.

Чу Цзинь Яо склонила голову и сказала: 

— Этот ребенок еще мал, и боюсь, что не смогу усвоить правила, с наставлениями бабушки мне будет легче.

— Если ты хочешь, как я и сказала, смело пробуй сама, - Старая фужэн Чу улыбнулась и наконец сказала: – Раз ты боишься, то я не могу тебя заставить. Таким образом, у меня здесь есть еще одна Мама, которая хорошо умеет принимать людей, так что если ты не уверена в своем сердце, сначала отведи ее, и пусть она поможет тебе присмотреть на некоторое время.

Услышав эти слова, Чу Цзинь Яо окончательно подумала – пыль осела. Сама она не смела никого обижать, но если эти слова порицания прозвучат из уст Мама, окружавших Старую фужэн Чу, то все будет в порядке. Более того, когда за ней присматривали люди Старой фужэн Чу, даже если кто-то другой захочет воспользоваться ее вещами, ему придется взвесить свои возможности, прежде чем сделать шаг.

Естественно, сделав это, Старая фужэн Чу узнала бы подробности о ее делах. Но Чу Цзинь Яо считала, что в этом нет ничего плохого. Вместо того, чтобы тайно нападать на всех, ей следовало с самого начала открытьсяглаве семьи, и раз уж Старая фужэн Чу позволила ей уйти с теми вещами, она не стала бы возвращаться к своим словам позже. Даже если бы Старая фужэн действительно хотела воспользоваться ее богатством, с нынешними средствами самосохранения Чу Цзинь Яо не смогла бы остановить ее. Если это так, то почему она должна остерегаться востока и запада – и обижать Старую фужэн Чу?

Более того, Чу Цзинь Яо была уверена, что у Старой фужэн Чу есть к ней просьба. Возможно, это была не просьба, а план.

В глазах Старой фужэн Чу, Чу Цзинь Яо должна иметь более важную ценность, чем эти несколько сундуков с тяжелым богатством.

Она была женщиной, которая не могла ни убить в бою, ни добиться славы на имперских экзаменах, так почему же Старая фужэн Чу вдруг стала вкладываться в нее? Чу Цзинь Яо почти угадала. Можно опасаться, что Старая фужэн Чу планировала использовать ее, чтобы выдать замуж за благородную семью, верно?

Поначалу она в неведений была встревожана, но теперь, когда она узнала всю подноготную своего сердца, Чу Цзинь Яо внезапно успокоилась. Если все так и было задумано, то Чу Цзинь Яо не о чем было беспокоиться. Хотя семья Чу использовала своих дочерей, чтобы подняться по лестнице богатства и власти, ей не на что было жаловаться, когда дочь выходила замуж за человека более высокого уровня. Старая фужэн Чу хочет использовать тело Чу Цзинь Яо, чтобы подняться по лестнице, а Чу Цзинь Яо также хочет использовать силу Старой фужэн, чтобы нарастить свою мощь. Единственный вопрос теперь - за кого выдадут? Если ей суждено попасть в руки семидесяти восьмилетнего старика, то забудьте об этом, Чу Цзинь Яо будет рисковать жизнью, чтобы интрижка сошла на нет.

Старая фужэн Чу наблюдала, как выражение лица Чу Цзинь Яо менялось от подозрительного, ошарашенного, до спокойного и собранного. Именно такой человек заслуживает того, чтобы его взращивала семья, и принесет большую пользу себе, семье и семье своего будущего мужа. Только такой человек был бы подходящей парой для благородной семьи, брака двух родов.

В противном случае, это не брак, а вражда.

Если Старая фужэн Чу смогла сегодня поговорить с Чу Цзинь Яо до такой степени, то у нее было намерение позволить ей задать подробный вопрос. Чу Цзинь Яо спросила: 

— Бабушка, я очень благодарна Вам за заботу о деле с Мама. Просто Цзинь Яо глупа, боюсь – не смогу вернуть долг бабушке, если не добьюсь успеха в будущем.

Старая фужэн Чу видела любопытства Чу Цзинь Яо, и то, что она и маркиз Чан Син собирались делать, Чу Цзинь Яо, человек, о котором шла речь, должна была более или менее знать. Поэтому старая фужэн Чу тоже не стала скрывать, а прямо сказала: 

— С древних времен сердца старейшин жалостливы, мы, старейшины, довольствуемся тем, что у вас все хорошо, как мы можем желать вознаграждения? Посмотри на свою тетю, хотя все говорят, что она вышла замуж в семью принца и проживает достойную жизнь, но в семье принца такие строгие правила, что она даже не может вернуться в дом своей матери уже много-много лет. Я не ожидаю, что она будет богатой и знаменитой, но я просто хочу, чтобы она была в безопасности и счастлива. Но хорошо то, что через несколько дней резиденция принца выберет несколько девушек, которые поедут и останутся с ними. Ты можешь больше времени проводить со своей тетей и видеться с ней за меня. Это величайшая сыновняя почтительность.

Услышав это, Чу Цзинь Яо была очень удивлена. Так значит, Старая фужэн Чу хотела, чтобы она стала спутницей по учебе в резиденции принца? Имел ли маркиз Чан Син в виду то же самое, когда говорил это в прошлый раз? Она не собиралась вмешиваться в мутную воду резиденции принца, но не ожидала, что в глазах старших ее намерения окажутся совершенно иными. Чу Цзинь Яо не была глупой, поэтому она не стала говорить, что не хочет идти в резиденцию принца, но попыталась: 

— Вопросом спутницы по учебе занимается Ванфэй, я боюсь, что не смогу ничего сказать и подведу бабушку.

— Почему же, - Старая фужэн рассмеялась и сказала: – Ты - Ди-дочь маркиза Чан Син, у тебя есть приятная внешность и таланты. Ты близкая родственница резиденции принца, и Ванфэй любит тебя как собственную дочь, так как она может возражать?

Чу Цзинь Яо становилась все более ошеломленной по мере того, как слушала, она замерла и едва могла закрыть рот. 

— Бабушка, Вы имеете в виду...

Вместо ответа Старая фужэн Чу вдруг сказала нечто двусмысленное: 

— В последний раз, когда Шицзы приходил в нашу резиденцию в качестве гостя, он был очень вычурным и резким. Такой хороший человек очень привлекателен.

Целью Старой фужэн Чу на самом деле был Шицзы? Теперь Чу Цзинь Яо действительно была не в состоянии закрыть рот. Сначала она думала, что Старая фужэн Чу и маркиз Чан Син хотят выдать за семью Чу Чжу, но к ее удивлению, они положили глаз на наследника резиденции принца – Линь Си Юань.

Ах, Чу Цзинь Яо едва могла стоять на ногах: 

— Бабушка, возможно, Вы переоценили меня. Я...

Однако Старая фужэн Чу протянула руку, чтобы остановить слова Чу Цзинь Яо: 

— Эти слова были сказаны слишком рано, тебе не нужно беспокоиться об этом сейчас, сначала приведи в порядок свои собственные дела.

Нет, Чу Цзинь Яо действительно было трудно что-либо сказать. Старая фужэн Чу и маркиз Чан Син действительно планировали позволить Чу Цзинь Яо стать женой Шицзы, они действительно высоко о ней думали! Когда Чу Цзинь Яо подумала о своей неприятной первой встрече с Линь Си Юань, ее охватила горечь, но она открыла рот, но не знала, как объяснить Старой фужэн Чу.

Что она пробралась через стену и попалась на глаза Шицзы?

Чу Цзинь Яо долгое время не могла говорить, и, наконец, смогла только склонить голову и сказать: 

—Да, спасибо, бабушка. Но эта внучка глупая, поэтому боюсь, что подведу бабушку.

Чу Цзинь Яо чувствовала, что раз она уже сказала свои слова здесь, то если она не сможет добиться успеха в будущем, Старая фужэн Чу не может ее винить.

Но как Старая фужэн Чу могла думать в этом направлении? Втдя, что Чу Цзинь Яо выглядела так, будто хотела что-то сказать, подумала, что у Чу Цзинь Яо есть какие-то скрытые чувства. Теперь, услышав эти слова, Старая фужэн Чу почувствовала огромное облегчение, и только подумала, что это была сдержанность и вычурность маленькой девочки, вот почему она намеренно оттолкнула. Она сказала:

— Хорошо, что ты понимаешь. Я попрошу Гун Мама навестить тебя позже, если ты чего-то не знаешь, ты можешь спросить Гун Мама, ей не составит труда направить тебя…

Пока Старая фужэн говорила, Чу Цзинь Яо тоже думала об этой куче дел. Чу Цзинь Яо тоже была обычной женщиной, но получить возможность выйти замуж за Шицзы резиденции принца, будущего Принца второго ранга Хуэй Лин, какая женщина не согласилась бы на это? Более того, этот Шицзы отличался внешностью и выдающимся темпераментом. На фоне семьи и богатства двое влюбленных - всего лишь дымка, ничего, кроме смятения и недоумения для барышни.

Чу Цзинь Яо медленно вспоминала лицо этого Шицзы, он казался очень высоким и всегда носил улыбку на лице. Как именно он выглядел? Чу Цзинь Яо изо всех сил пыталась вспомнить, казалось: у него очень белая кожа, длинная стройная шея, пара сверкающих глаз, кончик глаз слегка поднятый вверх, отважный и своевольный... Нет это не Шицзы, а Ци Цзэ.

Сердце Чу Цзинь Яо резко упало. Она пробыла дома три месяца, и семья поняла ее ценность и хотела посвятить свои усилия ее воспитанию и сделать ее в будущем супругой Шицзы. С какой стороны ни посмотри, это хорошая, большая, можно даже сказать, неожиданная удача.

Однако Чу Цзинь Яо вдруг необъяснимо грустила, что Ци Цзэ больше нет и ее наконец-то выдадут замуж.

Старая фужэн Чу говорила долгое время, но вдруг поняла, что Чу Цзинь Яо опустила голову, ничего не говорит и не знает, о чем думает. Хотя сердце Старой фужэн Чу было удивлено, она решила, что маленькая девочка была тонкокожей и смутилась, услышав это. Старая фужэн Чу прекратила эту тему, больше не развивая намеки, но сказала: 

— Хорошо, это все, что я могу сказать, ты можешь сначала отвести людей назад. Заботься о людях, которые тебя окружают, эти люди, они будут с тобой долгое время.

Это последнее предложение можно назвать многозначительным. Чу Цзинь Яо поняла, что Старая фужэн Чу говорит о том, что эти люди в будущем последуют за ней, когда она выйдет замуж за резиденцию принца Хуай Лин. Другими словами, Старая фужэн согласилась на любые дальнейшие неприятности с ее стороны.

Хотя Чу Цзинь Яо получила такое большое обещание, в душе она не была счастлива. Она с достоинством поклонилась Старой фужэн, а затем почтительно повела группу людей обратно во двор, ничуть не изменившись внешне.

Однако, когда она шла по аккуратному и тихому двору резиденции маркиза Чан Син, она не могла сдержать желание потянуться к сердцу. Там висела ее нефритовая подвеска, которая помогла ей пережить все невзгоды семьи Су и тяжелые времена, которые она пережила, когда только вернулась в резиденцию.

Чу Цзинь Яо не могла не представить, как она отмахнулась от всех как прежде и тихо сказала Цинь И «Ци Цзэ, я выйду замуж. Моя бабушка намерена отдать меня замуж за Шицзы резиденции принца Хуай Лин, старшего брата уездной принцессы. Если я выйду за него, моя свекровь станет самой почитаемой и знатной Ванфэй в Тайюань. С такой Ванфэй и уездной принцессой, имеющая репутацию высокомерной, действительно ли возможен хороший брак?».

 Но она не могла сказать об этом ни слова, ее сопровождала Гун Мама – ее щит и кандалы. Гун Мама заставила бы всех не относиться к Чу Цзинь Яо легкомысленно, но в то же время она была глазами и ушами Старой фужэн вокруг Чу Цзинь Яо. Теперь она больше не сорняк, о котором никто не заботился и не ухаживал, когда она только вернулась домой.

Чу Цзинь Яо, превратившаяся из сорняка в нежный цветок, не чувствовала себя счастливой. Раньше она с нетерпением ждала этого дня, но когда он наступил, она позавидовала прежним трудным, но беззаботным дням, когда ее сопровождал Цинь И.

— Пятая юная барышня, что с Вами? – Гун Мама смотрела на необъяснимо остановившуюся на своем пути Чу Цзинь Яо, ее взгляд был отрешенным, и Мама не знала, о чем та думает. Гун Мама было интересно, поэтому ей пришлось напомнить Чу Цзинь Яо низким голосом.

Чу Цзинь Яо пришла в себя, положила нефритовую подвеску и сказала: 

— Я в порядке. Давайте продолжим путь.

Она тихо сказала в своем сердце – «Ци Цзэ, ты ушел, а я выйду замуж. Судьба между нами, оказывается, может зайти так далеко».

               Я желаю тебе хорошей жизни. С другой стороны, мне, вероятно, придется еще бороться.

———————

马面 Mǎ miàn - букв. морда лошади. Разновидность традиционной китайской одежды. Имеет складки по обеим сторонам юбки, и участок гладкой поверхности по середине, называемый «морда лошади».