Онлайн чтение книги Наследный принц в нефритовой подвеске The Crown Prince in the Jade Pendant
1 - 43

Чу Цзинь Яо сидела в комнате с полуоткрытым окном и слушала, как служанки сплетничают в коридоре.

— То, что ты сказала правда?

— Конечно, это правда. Теперь новость распространилась по всей улице, и все сопляки знают, что наследный принц прогнал татар за 10 Му*, и если бы не внезапный снегопад, преградивший путь маршу, наследный принц истребил бы татар!

*(Перевод единицы му: 1 му = 666.7 метров квадратных)

— Вау!

Все женщины в шоке прикрыли рты, а Чу Цзинь Яо зашила шов, тайно покачивая головой от удовольствия.

Было ясно, что по вчерашней версии наследный принц, воспользовавшись снегом, напал ночью и прогнал своими войсками врагов на 10 му, но теперь он проехал еще несколько му и вынужден был вернуться только из-за сильного снегопада.

Татары были народом на коне, мальчики из их племени, когда могли ходить, умели и ездить верхом, они могли пить воду и алкоголь, и с годами, со своими быстрыми лошадьми и кривыми мечами, они время от времени вторгались на границы, отступая, как только армия пускалась в погоню, преследуя их, оставляя пограничников беззащитными, а людей - в неудобном положении.

Генералы, охранявшие границу, по разным причинам не хотели рисковать и нападать на татар. В конце концов, обороняться было легче, чем нападать, защищенная городская крепость – им заслуга, проигрыш против татар – большая ошибка.

Поэтому в течение многих лет династия Янь никогда не выигрывала сражения с татарами, всегда пассивно обороняясь. На этот раз татары, рассчитывая на осенний жир своих лошадей, совершили дерзкий набег на границу в попытке воссоздать победу тринадцатилетней давности. Однако на этот раз их взор был устремлен не только на эти сокровища в Шаньси, татары положили глаз на столицу.

Если они смогут прорваться через границу в Датун, то проникновение в столицу станет лишь вопросом нескольких дней, и, возможно, им удастся воссоздать славу правления предыдущей династии над родом Хань!

Татарский хан откуда-то услышал, что наследный принц находится на границе, что было отличной возможностью. В глазах татар наследный принц был человеком, который боялся смерти и быстрее всех убежал бы, если бы граница загорелась. Татарский хан был убежден, что во время кампании им удастся захватить наследного принца живым.

К сожалению, татарский хан неправильно оценил этого человека. Когда началась война, наследный принц не ушел первым, как все думали, а сам вывел 3 000 элитных солдат из города. Генерал Датуна так волновался, что его голова начала лысеть. Глядя на множество повесток из кабинета, он просто решился и вышел навстречу татарам вместе с наследным принцем. Благодаря присутствию наследного принца, солдаты на границе воспрянули духом и храбро убивали врага, выплескивая десятилетия разочарования.

Таким образом, имперские войска сражались и продвигались вперед, яростно атакуя везде, где теряли позиции, на удивление с трудом удерживаясь против наступления татар, и в конце концов, имея припасы и расположение, они смогли медленно контратаковать и отбить назад в татарские земли. Последнее сообщение о сражении с границы гласило, что за перевалом шел сильный снег, а половина лошадей были мертвы или ранены. Поэтому наследный принц отозвал свои войска обратно в город, чтобы восстановить силы.

Чу Цзинь Яо находилась в Тайюане и не знала, как идут дела в столице, но она знала, что весь город Тайюань уже переполошен сообщением наследного принца о войне. Слишком давно в великой династии не было столь вдохновляющей победы.

Сегодня даже слуги и служанки в глубине резиденции с волнением обсуждают победу.

Чу Цзинь Яо пришила еще один стежок и, наконец, закончила манжету рукава. Она положила манжету и защитный налобник вместе, намереваясь дождаться прихода лавочника Вэя и попросить его отнести их сестре Су Хуэй.

В августе Чу Цзинь Яо прислала письмо, а за ним последовало известие о вторжении татар на границу, время было неспокойное, люди были на взводе, никто не решался двигаться. Су Хуэй тоже не решалась броситься в ловушку и отправиться на север. Позже весть об участии наследного принца в войне распространилась на север и юг от реки, и война постепенно становилась все более и более застойной. В это время муж Су Хуэй, мясник Чжан, постучал в заднюю дверь резиденции маркиза Чан Син, и младший лавочник Вэй повел его на встречу с Чу Цзинь Яо.

Теперь, воспользовавшись хорошим бизнесом в конце года, мясник Чжан привез Су Хуэй в Тайюань для работы в доме ткачества и вышивки «Юнь». Хотя Су Хуэй очень яркая, она всегда была человеком с острым языком и добрым сердцем, и очень быстра в своей работе. Ей не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к ритму вышивального дома, и она нисколько не стеснялась своей работы. Вещи, сшитые Чу Цзинь Яо, предназначались для Су Хуэй, чтобы согреть ее.

На самом деле Су Хуэй не нуждалась в помощи Чу Цзинь Яо, ее муж, мясник Чжан, продолжал выполнять свою старую работу, мясник - прибыльная профессия, не такая хорошая, как торговля, но она уже считается хорошей среди горожан, содержать семью совсем не проблема, может даже сэкономить немного масла и воды, не говоря уже о том, что теперь есть Су Хуэй, чтобы помочь, работая в вышивальном доме. Чу Цзинь Яо не могла помочь открыто, поэтому она дала Су Хуэй такую же сумму денег, чтобы после Нового года они с сестрой могли обсудить изготовление весенней одежды, чтобы она могла передать Су Хуэй часть своей прибыли и сделать жизнь семьи сестры немного лучше.

Су Хуэй и ее муж зарабатывали около пяти таэлей серебра в месяц, что уже было очень хорошим доходом, но в глазах Чу Цзинь Яо пять таэлей серебра все еще были ничем. Если бы у Чу Цзинь Яо не было дивидендов от дома ткачества и вышивки «Юнь», она бы зарабатывала только два таэля серебра в месяц и четыре комплекта одежды в сезон.

Хорошо то, что у Чу Цзинь Яо теперь есть личное имущество, поэтому она не будет испытывать недостатка в тканях в течение десяти лет, не говоря уже о том, что каждый месяц лавочник Вэй также будет посылать ей от тысячи до двух тысяч серебра, и, кстати, он также будет посылать ей некоторые модные ткани, и не говоря уже об управляющем Ци.

Облачная парча, которой она когда-то дорожила, теперь была в ее глазах обычной тканью. Если бы она не боялась привлечь к себе внимание, она бы заменила всю свою одежду облачной парчой, и могла позволить себе потратиться на это.

Однако Чу Цзинь Яо не осмеливалась устраивать такой спектакль, поэтому она не делала много новой одежды, кроме той, что раздавали в доме. Напротив, старушка не выдержала и часто давала ей материалы для одежды.

Чу Цзинь Яо соединила рукава и наушники и повернула немного затекшее запястье.  Ставшая свидетелем этой сцены, войдя через дверь, Цзе Гэн поспешно шагнула вперед и сказала: 

— Барышня устала? Позвольте помассировать.

— Нет нужды, – Чу Цзинь Яо сказала: – Я просто сама немного поупражнюсь.

Цзе Гэн ответила утвердительно, взяла корзину для рукоделия в руки и уже собиралась выйти, как вдруг заметила, что окно позади Чу Цзинь Яо открыто. Она нахмурилась, указала на окно и спросила: 

— Кто это открыл? Барышня сидит здесь и занимается рукоделием, а окно открыто, что если барышня простудится?

— Это я. Мне показалось, что от горящего в комнате угля слишком душно, и я сама открыла окно. Это хороший способ проветрить комнату.

Цзе Гэн подошла закрыть окно, и закрывая, заметила как служанки в коридоре все еще сидят на перилах и болтают, поэтому она не могла не отругать их: 

— Барышня здесь, вы бесконечно болтаете, не боитесь ее потревожить!

Услышав, что барышня действительно сидит за этим окном, они тут же встали и извинились. Чу Цзинь Яо сказал Цзе Гэн: 

—Эта зима была страшной, пусть они немного расслабятся, можно поговорить.

— Они привыкли быть ленивыми, в свободное время только и сплетничают. Даже если наследный принц выиграет битву, какое отношение это имеет к ним? Сейчас они говорят о наследном принце, кто знает о ком будут сплетничать позже.

Чу Цзинь Яо рассмеялась, а услышав это, вошедшая Гун Мама сказала:

— Это правда! Что за человек — наследный принц, как можно позволять сплетничать, одно лишнее слово может оказаться проявлением неуважения к императорской семье.

Чу Цзинь Яо была ошеломлена: 

— Неужели все так серьезно?

Гун Мама сказала с торжественным лицом: 

— Естественно.

Чу Цзинь Яо могла только подавить эту тему и оставить все как есть. Ци Цзэ всегда плохо отзывался о наследном принце в ее присутствии, и со временем даже Чу Цзинь Яо чувствовал его своим знакомым, будто он был кем-то доступным, а не недостижимым наследным принцем. Однако она не ожидала, что в глазах других  слова из ее уст станут оскорблением императорского наследного принца. На самом деле, это показывает, что популярность наследного принца в народе растет, далеко не так, как раньше.

Говоря прямо, можно опасаться, что даже нынешний император ему не конкурент.

В конце концов, хотя у Его Величества прекрасная репутация, она не очень хорошая.

Чу Цзинь Яо была искренне рада за наследного принца, хотя и не знала, чему именно она рада. Возможно, это было потому, что она встретила нужного человека? Она слепо доверилась наследному принцу, когда началась война, и оказалось, что не прогадала.

Наследный принц был достоин своего титула и тех надежд, которые возлагал на него народ.

Гун Мама сказала: 

— Барышня, приближается Новый год, и Вам пора поработать над своей верхней одеждой этого года. Что Вы задумали, барышня?

— Я сделаю из того, что даст резиденция.

Гун Мама была ошеломлена на мгновение и ответила: 

— Хорошо.

На самом деле, с нынешним личным богатством Чу Цзинь Яо, она могла бы превзойти всех своих сестер, вытащив кусок ткани из сундука в западном крыле, но она этого не делала. Гун Мама смотрела на нее с большим волнением. В ее возрасте, когда она любила сравнивать себя с другими и быть красивой, она смогла проявить такую сдержанность, что показало, насколько благоразумной и сдержанной была Чу Цзинь Яо. Однако ей было жаль, ведь Чу Цзинь Яо была похожа на сотню распустившихся цветов, просто стоя здесь, и эти великолепные золотые парчовые и цветочные атласы могли бы прекрасно смотреться на ней. Но из-за своего статуса Чу Цзинь Яо ни разу не надевала их.

Гун Мама не могла сказать, почему было жаль, она просто чувствовала, что красота была затмлена и что Пятая барышня заслуживала свободы от каких-либо ограничений и заслуживала того, чтобы стоять немного выше.

Неудивительно, что Гун Мама подумала о резиденции принца Хуэй Лин и посоветовала со скрытым умыслом: 

— Барышня, если Вам наскучил горящий в доме уголь, почему бы Вам не пойти и не посидеть у старой фужэн? Во дворе старой фужэн есть отапливаемый павильон, в котором теплее, чем при сжигании древесного угля, и нет дыма.

В последний раз, когда они были гостями в резиденции принца Хуэй Лин, пришло известие о вторжении татар, и обе семьи запаниковали, поэтому не было необходимости беспокоиться о чем-либо еще. Теперь с завершением войны можно обсудить вопросы, отложенные на осень.

Например, спутницы по учебе.

От всего сердца Чу Цзинь Яо не хотела становиться спутницей по учебе, но ее несогласие ничего не изменило, разве что ухудшило ее положение, и со временем Чу Цзинь Яо тоже перестала об этом говорить, но на деле это не выказывала энтузиазма.

Гун Мама не понимала, почему Пятая юная барышня не старалась стать спутницей, она не действовала, пока другие не говорили об этом, как будто пассивно сопротивлялась... Гун Мама тряхнула головой, отбросила эти необоснованные мысли и с горечью посоветовала: 

— Барышня, Вам уже четырнадцать, пора планировать свое будущее.

Как она могла не знать, что вернулась в резиденцию маркиза Чан Син в конце первого месяца, а через мгновение наступил конец еще одного года? Когда год закончится, ей исполнится четырнадцать лет.

Чу Цзинь Яо в конце концов встала и сказала: 

— Хорошо, я пойду к бабушке.

Гун Мама обрадовалась и поспешно улыбнулась, ответив: 

— Хорошо, старая служанка сейчас принесет накидку барышни.

Чу Цзинь Яо накинула белую меховую накидку с мягким, тонким пухом на воротнике и манжетах. Под ним на ней был двуборотый, короткий розовый жакет и синяя юбка Мамянь, на подоле юбки были вышиты большие гроздья цветов бао-сян*. Руки Чу Цзинь Яо были покрыты рукавами из кроличьего меха, и только розовый рукав пипа** был виден. Одна из служанок из двора Старой фужэн Чу увидев Чу Цзинь Яо, поспешно открыла занавеску: 

— Старая фужэн, Пятая юная барышня здесь!

*(宝相花 bǎoxiànghuā — растительный орнамент в буддийском изобразительном искусстве, заимствованный из представлений о флоре Индии и центральной Азии)

**(琵琶袖 Pípá xiù — Тип китайского рукава, чаще всего встречающийся в китайской одежде эпохи Мин)

Чу Цзинь Яо с помощью Лин Лун сняла накиду, рукава, и, разогнав морозный воздух со своего тела, Чу Цзинь Яо медленно пошла в сторону внутренней комнаты: 

— Бабушка.

Старая фужэн Чу уже давно слышала доклад, она была одета в серую меховую накидку и сидела в павильоне для обогрева, слушая, как служанки развлекаются. Она обернулась на звук голоса и увидела высокую девушку, стоящую у полки для антикварностей.

Чу Цзинь Яо была выше обычной девушки, и она любила носить короткие жакеты и длинные юбки. Жакет доходил ей до талии, а под ним была синяя юбка с глубокими и плотными складками, слегка оттопыренная, что делало всю ее фигуру необычайно стройной и еще более высокой. Красавица с темными, как облака, волосами и белоснежной кожей стояла спокойно, словно на землю вернулась весна. 

Чу Цзинь Яо стояла там, и ей не нужно было ничего делать, это заставляло людей чувствовать, словно наступила весна с ее цветами и солнечным светом.

После того, как старая фужэн насмотрелась, она слегка подняла руку, Чу Цзинь Яо тут же поняла, и сразу же шагнула вперед, взяла старую фужэн за руку и села рядом с ней.

Чем ближе она сидела, тем больше ей казалось, что брови и глаза Чу Цзинь Яо были потрясающе красивы, как набросок кистью, с плавными линиями, и невозможно было сказать, какая часть ее глаз была плохой или хорошей, но они были просто красивыми и естественными, и она никогда не уставала смотреть на них. Старая фужэн Чу смотрела на нее, не произнося ни звука, а затем отвела глаза, ничего не сказав. Ее внучка была хороша во всех отношениях, но единственное, что ей не нравилось, это то, что она не была очень близка с семьей, особенно с ней, как с бабушкой.

Но это не было большой проблемой, будь то характер Чу Цзинь Яо или другие проблемы, это не меняло того факта, что ее фамилия была Чу. До тех пор, пока она была дочерью семьи Чу и выходила замуж из резиденции маркиза Чан Син, этого было достаточно.

Старая фужэн Чу сказала: 

— Пятая барышня, через несколько дней цзюньванфэй устроит банкет в резиденции принца и пригласит барышень города подходящего возраста, чтобы насладиться снегом и цветущей сливой.

Чу Цзинь Яо на мгновение удивилась: 

— Сейчас почти растущая луна, и через полмесяца наступит Новый год, банкет в такой момент?

— Резиденция принца очень богата и состоятелена, тратит деньги как воду, эти расходы очень легки. Имея деньги, можно позволить себе устроить банкет в канун Нового года.

— Я имею в виду, что сейчас почти Новый год, разве цзюньванфэй не должна закупаться для Нового года и заботиться о таких вещах, как поклонение предкам?

Старая фужэн Чу рассмеялась над ее словами, и после того, как она закончила смеяться, она сказала Чу Цзинь Яо, с намеком: 

— Она – ванфэй, достаточно одного слова, и появятся служанки и слуги, работающие на нее. Говорят, что она – матриарх семьи, но на самом деле, замужество за резиденцию принца - это наслаждение благословениями, разве мы не можем позволить благородной ванфэй беспокоиться об этом?

Чу Цзинь Яо на мгновение замолчала и наконец сказала: 

— Бабушка, как Вы думаете, что нужно сделать?

— У меня здесь есть атлас, сотканный из золота, хотя для нас это все же немного чересчур, но для посещения резиденции принца в качестве гостьи это не слишком неуместно, — Старая фужэн Чу сказала: — Ты настолько умна, что даже вышивальщицы в доме не могут сравниться с тобой. Тебя нельзя недооценивать на банкете.

При этих словах Старая фужэн Чу почти прямо заявила.

Весть о том, что Старая фужэн Чу подарила Чу Цзинь Яо атлас с золотыми узорами цветов, вскоре распространилась по резиденции.

Стоимость атласа была немыслимой, так как это был элитный материал в облачной парче, самой дорогой из всех, не говоря уже о том, что в плетение добавлялась золотая нить. Чу Цзинь Мяо сидела во дворе и слушала, как служанка рассказывает о новостях, которые она подслушивала.

Чу Цзинь Мяо не могла не задуматься, какова была ситуация в резиденции в это время в прошлом году? Да, в то время не было Чу Цзинь Яо, она была единственной второй юной барышней в резиденции, и она первой выбирала награды от старших и дань из магазинов снаружи. Если Чу Цзинь Мяо не давала слово, никто не осмеливался броситься вперед.

Но как только прошел Новый год, начался ее кошмар. Этот богато расшитый атлас Старой фужэн Чу должен был принадлежать ей, пока не было Чу Цзинь Яо.

Чу Цзинь Мяо в конце концов махнула рукой и велела служанке замолчать, придя в раздражение. Этой весной она высмеивала Чу Цзинь Яо как лягушку со дна колодца из бедной семьи, которая никогда не видела ничего на свете и чьи пальцы могли испортить шелк, даже когда она прикасалась к облачной парче. Но теперь у Чу Цзинь Яо уже было несколько комплектов одежды из облачной парчи, и теперь она могла позволить себе носить одежду из атласа.

У госпожи Чжао много денег, но она не так обеспечена, как старая фужэн, которая еще богаче, чтобы потратить их на парчу и золотые заколки. Но Чу Цзинь Мяо не могла изменить свой экстравагантный стиль, и она никогда не хотела снижать свой роскошный образ и заставлять других смотреть на нее свысока. Постепенно, Чу Цзинь Мяо была несколько напряжена.

Только тогда Чу Цзинь Мяо узнала, на что были наклонены ресурсы дома и что на самом деле означали награды старой фужэн. В прошлом все эти деньги шли в личную казну Чу Цзинь Сянь, и хотя глаза Чу Цзинь Мяо были красными, она не посмела ничего сказать, хотя и была старшей сестрой в семье. Но теперь, почему этого человека заменили на Чу Цзинь Яо?

Чу Цзинь Мяо наблюдала, как Чу Цзинь Яо с каждым днем становилась все более великолепной, поднимая руки и ноги с богатством и легкостью благородной семьи, и неприятие Чу Цзинь Яо со стороны ее семьи постепенно сошло на нет.

Чу Цзинь Мяо не могла принять эти изменения. По ее мнению, Чу Цзинь Яо должна быть перенапряженной и беспокойной, пытаться вписаться в семью, но не может этого сделать.

Это чувство, как будто она увидела что-то свое, вернулось к Чу Цзинь Яо в том же виде.

Это было похоже на медленный нож, разрезающий плоть, Чу Цзинь Мяо была готова сойти с ума. Она вспомнила банкет в резиденции принца через несколько дней, и в ее глазах постепенно появилось отчаянное безумие.

Даже если резиденция маркиза Чан Син была богатой и состоятельной, а Старая фужэн была щедра к Чу Цзинь Яо, как она могла сравниться с резиденцией принца или даже Восточным дворцом?

В другой слегка затемненной комнате служанка ковыряла углем огонь и накрывала его сеткой для угля, но она не могла не жаловаться: 

— Барышня, у Вас только четыре пары одежды, выданные резиденцией на всю зиму. Но Пятая юная барышня не носила одну и ту же одежду весь месяц! Несмотря на это, старая фужэн наградила Пятую юную барышню атласом цветочными узорами. Кто бы не хотел платье с цветами? Старая фужэн так предвзята, что эта служанка не мирится с этим.

Шестая юная барышня рассмеялась и сказала: 

— Что толку от тебя, если этого не понимаешь? Старая фужэн - не моя родная бабушка, так как я могу ожидать, что она позаботится об этом за меня?

— Но, неужели барышня просто смирилась с судьбой? — маленькая служанка все еще не была убеждена и пробормотала: – фужэн и в самом деле такая же, все деньги в резиденции ушли на молодого господина, и она заботится только об учебе молодого господина, даже о жизни барышни не заботится. Вы собираетесь выйти замуж, как можете сделать это без роскошной одежды, подходящей для такого события?

— Смирились с судьбой? – Шестая юная барышня улыбнулась: — Нет, никогда.

Чу Цзинь Яо вернулась с Лин Лун обратно во двор, зашла в помещение, и попросила Лин Лун позвать других служанок. Зимой темнело рано, поэтому ей приходилось кроить одежду, пока было еще светло.

Дин Сян принесла корзину для вещея рукоделия, и служанки затараторили: 

— Барышня, это атлас с узорами цветов? Королевская дань, которую вряд ли можно купить за тысячу таэлей на рынке?

Сунь Мама посмотрела на него издалека и вздохнула: 

— Такой хороший атлас, но он используется только для изготовления одежды. Так расточительно надевать такие большие одежды для гостей один раз, а потом больше не надевать, и носить их без страха сложить свои благословения.

Как только Цзе Гэн услышала это, она оскалилась в ответ и плечом выдавила Сунь Мама из комнаты: 

— Ты можешь остановиться, сегодня хороший день, следи за своим языком!

Сунь Мама была в ярости от того, что ей противоречит служанка, и она в гневе откинулась назад, уставившись на Цзе Гэн широко раскрытыми глазами, которая в ответ бросила вызов.

В этот момент Лин Лун заговорила: 

— Гун Мама, у Вас есть немного свободного времени, я хочу попросить Вас о кое-какой работе.

Только услышав имя Гун Мама, Сунь Мама немного пришла в себя. Она посмотрела на победную улыбку Цзе Гэн, мрачно сплюнула, повернулась, захлопнула занавеску и вышла.

Внутри комнаты служанки собрались вокруг Чу Цзинь Яо, продолжая болтать и задавать вопросы.

Чу Цзинь Яо не успела ответить, а Дин Сян смотрела, как Чу Цзинь Яо занята своей работой, и не могла не покачать головой.

Она почувствовала, что ткань была немного старовата и значительно уступала той, что была у барышни.

Поскольку Дин Сян была честна и немногословна, за год она постепенно завоевала доверие Чу Цзинь Яо, и даже когда она отправилась в западное крыло, чтобы разобраться с сундуками, присланными евнухом Тан, Чу Цзинь Яо охотно взяла Дин Сян с собой. Когда Дин Сян увидела настоящое личное имущество Чу Цзинь Яо, ее глаза открылись, и когда она посмотрела на материал, присланный ей Старой фужэн Чу, она почувствовала, что он был старомодным, а узоры были недостаточно свежими.

На самом деле Чу Цзинь Яо чувствовала то же самое. Вероятно, это было что-то, что старая фужэн нашла в своем приданом или в кладовом, и поскольку это было драгоценно, она хранила его много лет. Здесь старая фужэн ошиблась в оценке богатства Чу Цзинь Яо. Она не посмела бы подумать, что у Чу Цзинь Яо в кладовой было несколько больших сундуков с тканями, состоящих из целых кусков облачной парчи, атласа, золотого атласа и так далее.

Имея что-то свое, с чем можно сравнить, неизбежно должна была возникнуть разница между высшим и низшим. Но это был подарок старой фужэн, и многие люди видели его по пути, поэтому Чу Цзинь Яо все равно пришлось надеть его, чтобы показаться перед публикой. Так же, из-за подаренной старой фужэн ткани, Чу Цзинь Яо считала, что она поступила мудро, скрыв свою неуклюжесть, и что ей не следует раскрывать свое богатство, пока у нее не появится своя территория, чтобы не вызывать подозрений у людей. Поэтому она могла хранить свои несколько коробок атласа только под замком.

Спрятанное в кладовой старой фужэн было неизбежно вульгарного цвета - ярко-красное с переплетенным цветочным узором. Чу Цзинь Яо разрезала материал на шесть частей, чтобы сделать шесть юбок Мамянь. Поскольку цвет был слишком ярким, Чу Цзинь Яо не могла позволить себе выйти в свет во всем красном, поэтому ей пришлось обратиться к бело-пурпурной облачной парче, которая была у нее в начале, и сделать короткий жакет с парой лацканов.

Когда Чу Цзинь Яо впервые увидела эту белую парчу с фиолетовым рисунком, Цинь И все еще был рядом с ней. Она вспомнила, что это произошло потому, что она зацепила облачную парчу и вернулась, красными глазами, из-за чего Цинь И издал нестерпимый шум, чтобы напугать ее. Она также вспомнила, что в то время ей особенно нравился этот материал, и она очень старалась сшить юбку Мамянь, а на складках из шелка сшила бахромы. Однако сейчас все было иначе, Цинь И нигде не было, а Чу Цзинь Яо не была в настроении радоваться одежде.

Она не хотела наделать слишком много шума на банкете в резиденции принца Хуэй Лин, будет лучше, если она вернётся целой и невредимой.

На двадцатый день Чу Цзинь Яо надела короткий белый жакет с узорчатым воротником из пурпурой облачной парчи, под которым была надета красная юбка Мамянь с узорами веток и цветов, покрытая серебристо-серой накидкой с меховой отделкой, и медленно села в карету. Сегодня, как обычно, выезжали только госпожа Чжао и Янь, и в соответствии с порядком старшинства, Чу Цзинь Яо и Шестая юная барышня ехали в одной карете.

Шестая юная барышня держала в руках ручную грелку, не отрываясь глядя на Чу Цзинь Яо.

Юбка Чу Цзинь Яо была необычайно широкой, и перекрывающиеся складки ее юбки ниспадали до земли, подобно камелии в полном цвету. Чу Цзинь Яо сидела в карете, сведя колени вместе, сложив руки на коленях, а жемчужные подвески на ее голове мягко покачивалась вместе с каретой. Жакет и юбка и так были широкими, но на теле Чу Цзинь Яо они выглядели все более достойно.

Была уже середина зимы, и даже с горящим в карете углем, долгое путешествие было нелегкой задачей, поэтому ни Чу Цзинь Яо, ни Шестая юная барышня не сняли свои накидки и меховые воротники. Челюсть Чу Цзинь Яо слегка отвисла, она опустила глаза к земле, не понимая, о чем она думает. Белоснежный, изящный подбородок лежал прямо перед пушистым ворсом, а на его фоне ее подбородок был тонким, как изделие ручной работы, почти как резьба по снегу.

Из угольного горшка в углу внезапно раздался легкий звук, и Шестая юная барышня очнулась от своих мыслей, но поняла, что уже долгое время смотрит на Чу Цзинь Яо.

Это действительно приятная красота, ах, Шестая юная барышня, будучи женщиной, чувствовала себя комфортно, глядя на Чу Цзинь Яо, не говоря уже о мужчине, у которого есть только нижняя половина тела.

Огонь от углей издал слабый треск, дым свернулся и рассеялся в повозке. Шестая юная барышня слегка привстала, и ее чистый, тонкий голос сопровождал легкий дымок: 

— Пятая сестра, ради нашего бывшего союза, я дам тебе последний совет, будь осторожна с четвертой сестрой.

Чу Цзинь Яо моргнула и быстро пришла в себя, ее ясные глаза в замешательстве переместились на Шестую юную барышню. Увидев это, та слабо улыбнулась и сказала: 

— Ты должна знать, какой сегодня повод. Почти половина чиновников и фужэн Тайюаня будут присутствовать на этом банкете – любоваться снежным пейзажем, и на банкете будет много высокопоставленных лиц. Если по такому случаю что-то пойдет не так, все будет кончено.

__________Прошу простить, с фотографиями глава не загружается