Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 153 - Больше всех Учитель ненавидит этого главу

В любом случае, им все же стоило поторопиться.

Распрощавшись с Мэй Ханьсюэ, они покинули Дайчэн и всего через час с небольшим добрались до сердца самого большого в мире ордена заклинателей — Духовной школы Жуфэн из Линьи.

Из названия сразу можно было сказать, что духовная школа Жуфэн была основана влиятельными семьями совершенствующихся из округа Линьи. Она включала в себя семьдесят два больших и малых подразделения, которые со временем разрослись так, что для того, чтобы добраться от главных ворот до задней двери ордена, нужно было ехать на лошади, поэтому со временем их стали называть «городами». У каждого из семидесяти двух городов Духовной школы Жуфэн были свои задачи, специализация и полномочия, что кардинально отличалось от устройства Пика Сышэн, где «все варилось в одном котле», так что можно было без преувеличения сказать, что эти два ордена разнились как небо и земля. И пусть Сюэ Мэн до мозга костей презирал заклинателей из Верхнего Царства, даже он, стоя перед главными воротами Линьи, был поражен до глубины души.

Члены духовной школы Жуфэн в мире заклинателей вели себя, как благословенные небесами наследники императорского рода, и на то у них были все основания.

Наконец, они прибыли к воротам столицы школы Жуфэн. Это был город-крепость с покрытыми иссиня-черной черепицей белыми стенами и построенными строго по сторонам света четырьмя угловыми звездными башнями, такими высокими, что, казалось, они могут проткнуть небо и зацепить солнце. Арку над выкрашенными красным лаком главными воротами покрывал толстый слой позолоты, ширина проезжей части была не меньше полутора метров[1], сама же дорога, которой не было видно конца, была вымощена первоклассными духовными камнями, укрепляющими духовное ядро заклинателей. С таким камнем человеку даже не нужно было ничего предпринимать. Достаточно было встать на него, чтобы повысить свой уровень концентрации духовной силы. Хотя эффект камней был не такой уж значительный, но всем известно, что из «песчинок можно построить пагоду», поэтому каждый из таких камней можно было бы продать как минимум за тысячу золотых.

[1] 五尺 5 чи - 167 см.

Сюэ Чжэнъюн охнул:

— Все-таки хорошо иметь много денег!..

На что госпожа Ван с умиротворяющей улыбкой сказала:

— Если бы у тебя было много денег, ты бы тоже захотел вымостить дорогу на Пик Сышэн духовными камнями?

— Нет, конечно. Я бы в каждой деревне Нижнего Царства вымостил ими рыночную площадь. Эти камни полны духовной силы, поэтому мелкая низкоуровневая нечисть не посмеет приблизиться к ним. Если бы в каждой деревне была такая площадка, то при нашествии демонов и оборотней жители могли бы укрыться там до тех пор, пока наши ученики не прибудут на подмогу, — загибая пальцы, пробормотал Сюэ Чжэнъюн. Затем он махнул рукой и покачал головой. — Жаль, я не могу себе это позволить.

Внимательно слушавший его Сюэ Мэн, вздохнул вместе с ним:

— Жаль, Пик Сышэн не слишком богат.

— Ну да, – Сюэ Чжэнъюн закивал головой так, словно чеснок в ступке толок, — они ведь практикуют тот же путь духовного совершенствования, что и мы. Понятия не имею, откуда у заклинателей из Духовной школы Жуфэн столько денег.

До сих пор не проронивший ни слова Чу Ваньнин вдруг спросил:

— Уважаемый глава, знаете ли вы, сколько обычно берет рядовой ученик Жуфэн за изгнание злого духа?

— Никогда не интересовался, а сколько?

Чу Ваньнин показал ему четыре пальца.

— Четыреста серебряных монет? – изумленный Сюэ Чжэнъюн вытаращился на него. — Так дорого?

Чу Ваньнин же ответил:

— Четыре тысячи золотом.

— …

— В Верхнем Царстве много богатых людей, и Духовной школе Жуфэн очень легко зарабатывать на них деньги. Как уважаемый глава, берущий за ту же работу всего 80 серебряных, сможет угнаться за ними? Тем более, что уважаемый глава иногда вообще денег не берет, – посетовал Чу Ваньнин, но взгляд его был очень мягким, даже нежным. — Давайте уже войдем в город.

В больших школах общение между людьми довольно сильно регламентировано. В школе Жуфэн обязанности по приему гостей исполняли распорядители церемоний, стоящие по обеим сторонам от ворот. Несмотря на то, что они одаривали приветливыми улыбками всех гостей вне зависимости от их статуса, было совершенно ясно, что еще на входе их оценивали и сортировали.

Если гостем был простой заклинатель, то ему тут же давали сопровождающего, отправляли на экскурсию по окрестностям с конечной остановкой в гостинице, где можно было остановиться на постой. Тех, кто прибыл из небольших и не слишком богатых школ, но имел какой-то статус, отправляли на прием к старшему распорядителю.

Что же касается представителей десяти самых больших духовных школ, в число которых входил и Пик Сышэн, то распорядители Жуфэн, не разводя церемоний, сразу приглашали их отдохнуть в отапливаемый теплый павильон[2], где они могли в комфортной обстановке подождать, пока глава Духовной школы Жуфэн Наньгун Лю закончит свои дела и лично поприветствует уважаемых гостей.

[2] 暖阁 nuǎngé нуаньгэ — зимняя (отапливаемая) комната/флигель/прихожая, где гости в комфортной обстановке ждут встречи с хозяином дома.

Внутри зимней комнаты горели благовония с густым запахом амбры и ладана; стоило наступить на ворс мягкого ковра, и в нем утопала половина ступни; внутри же комнаты пышно цвела необыкновенной красоты камелия. Все восемь цветов необычной расцветки буйством цветения и красок словно пытались превзойти друг друга. У основания белые лепестки к сердцевине становились ярко-красными, как свежепролитая кровь, напоминая белое платье девицы, по подолу расшитое алой нитью греха. Конечно, облокотившийся на изящную балюстраду Сюэ Чжэнъюн не мог по достоинству оценить эту роскошь, но для госпожи Ван было очевидно, что все вещи в этой комнате были уникальны и стоили очень дорого.

Сюэ Мэн тоже не слишком в этом разбирался и, заметив на лепестках белоснежной камели пятна, напоминающие звезды, решил из интереса потрогать их.

— Не трожь! – остановил его Чу Ваньнин.

— Почему?

Чу Ваньнин ничего не ответил, только покачал головой. Госпожа Ван со вздохом пояснила:

— Эти цветы настолько уникальны, что один такой можно продать за пару десятков тысяч золотых.

— … — Сюэ Мэн тут же побледнел до синевы и отдернул руку, после чего без дальнейших разговоров сел в мягкое кресло.

Он вспомнил о той брошюре с рейтингами из книжной лавки. Тогда он так разозлился, когда не нашел своего имени среди ста самых богатых молодых людей мира совершенствующихся, но сейчас ему стало совершенно ясно, что та книга его не обманула.

У него на лбу словно зажглась огромная надпись:

«Нищеброд».

Кстати, ему так и не удалось узнать, куда пропала та книга, а ведь он ее даже не дочитал…

Очень скоро занавес, сплетенный из расположенных в шахматном порядке бусин из красного коралла и речного жемчуга, зазвенел. Две прелестные, но очень серьезные заклинательницы в струящихся платьях из шелка ледяного тумана, пошитых в традиционных цветах Духовной школы Жуфэн, раздвинули в разные стороны кораллово-жемчужный занавес, после чего, преклонив колени и опустив глаза, голосами, что напоминали трели иволги, объявили:

— Бессмертный глава пожаловал!

Как только звук стих, в комнату вошел улыбающийся мужчина лет сорока, самой заурядной внешности с некоторым налетом учености на бледном лице. Такой с легкостью мог затеряться в любой толпе, ведь помимо того, что у него была очень светлая кожа, больше же ничего достойного внимания в нем не было.

Но как только он открыл рот, угощавшийся чаем Мо Жань, чуть не выплюнул его обратно…

— О, глава Сюэ! Ох, глава Сюэ! Этот ничтожный каждый день взывал к небесам, солнцу и луне, в надежде, что вы сможете пораньше посетить нашу школу Жуфэн! Это такая честь принимать могучего героя, прославившегося на весь мир своими подвигами и безупречными манерами! Кто сможет сравниться с вами! Это такое счастье, такая радость! Вы осветили мою убогую хижину своим сиянием! Хорошо-то как! Как же хорошо! Очень хорошо!

Сюэ Мэн: — …

Мо Жань: — …

Глава не имеющей себе равных в мире заклинателей духовной школы, столкнувшись с главой Пика Сышэн, который из десяти великих духовных школ был первым с конца, к всеобщему удивлению, принялся нахваливать его, не жалея сил и эпитетов, и даже трижды с жаром и воодушевлением повторил: «хорошо!»

Он так старательно и искренне превозносил Сюэ Чжэнъюна, что тот, ясное дело, был весьма польщен и с улыбкой ответил:

— Право, вы мне льстите. Глава Наньгун, вы сама любезность.

— Это вовсе не любезность. Я искренне восхищаюсь главой Сюэ, ведь он настоящий герой нашего поколения, внушающий благоговейный трепет уважаемый наставник для всех нас. Посмотрите на этого ничтожного, что, дожив до средних лет, может похвастаться лишь слабыми костями и жиреющим в праздности телом. В самом деле, глядя на вас, мне становится стыдно за себя.

Проникновенная речь Наньгун Лю была столь сердечной и горячей, что сначала довольно сдержанный Сюэ Чжэнъюн не выдержал и распустил свой павлиний хвост:

— Что вы, помилуйте, я не заслужил такой чести! Ха-ха-ха, глава Наньгун слишком скромен.

В прошлой жизни Мо Жань не был лично знаком с Наньгун Лю[3]. Когда он вырезал школу Жуфэн, этот человек пустился в бега. Ему же было лень вникать, куда девалась эта мелкая рыбешка и совершенно наплевать, был ли он убит или прожил всю жизнь под чужим именем и сгинул в безвестности.

[3] 南宫柳 nángōng liǔ «ива небесного дворца».

В этой жизни в первый раз встретившись лицом к лицу с Наньгун Лю и услышав его елейные речи, Мо Жань тут же невзлюбил его и, понизив голос, проворчал:

— Оказывается глава первой в мире духовной школы только и умеет, что красиво рот открывать.

Редкая вещь, но, услышав его слова, Сюэ Мэн согласился с ним, прошептав в ответ:

— Точно. Посмотри на него! Вот что значит хорошо подвешенный язык[4]. С тех пор как он рот открыл, вместо аромата цветов в этой комнате я чую только сладкий запашок из льстивой пасти Наньгун Лю.

[4] 舌灿莲花 shé càn lián huā шэ цань лянь хуа «язык сияющий как цветок лотоса» — хорошо подвешенный язык.

После того, как Наньгун Лю закончил нахваливать старшего, тут же принялся за младшего.

— Ого! Разве этого не Любимец Небес, молодой господин Сюэ?

Нищеброд Сюэ Мэн достоинством был далеко не обделен.

С равнодушным лицом он сложил руки в знак приветствия.

— Глава Наньгун Лю.

— Вот уж и правда, доблестный вырос юноша, настоящий красавец! Какой бравый молодец! Вот смотрю на этот нос и эти глаза, охо-хо, сколько в нем боевого задора! Правильно говорят, от тигра не родится щенок, достойный сын своего отца!

Сюэ Мэн: — …

Наньгун Лю снова повернулся к Сюэ Чжэнъюну:

— Глубокоуважаемый брат Сюэ, как же я завидую вам. Посмотрите, на всем свете не найти молодого человека, хотя бы вполовину такого достойного, как ваш сын! От себя могу добавить: пусть в мире заклинателей много молодых талантов, но даже если кто-то посмел бы назвать вашего сына вторым, то под небесами не сыскать никого, кто смог бы назваться первым!

Сюэ Мэн, который изначально был настроен негативно, крепился из последних сил, но Наньгун Лю, словно не замечая отчуждения, продолжал заваливать молодого человека цветистыми комплиментами и все-таки смог сломить его сопротивление. В конце концов тщеславный малыш Сюэ был настолько оглушен, что на его лице расцвела довольная улыбка.

Когда он снова повернулся к Мо Жаню, то запел совсем по-другому:

— Эх, может этот глава Наньгун Лю склонен преувеличивать, но ведь, в конце концов, он говорит правду.

— Что за правду он говорит? — искоса взглянув на него, Мо Жань не удержался и решил его подколоть. — Ты про то, что на всем белом свете, если тебя назовут вторым, никто не посмеет назваться первым?

— А что не так? На собрании в Линшань я…

— Ну, конечно, состязание! Вот только очень многие заклинатели просто не приняли в нем участия. Ты в самом деле думаешь, что герои со всего мира спят и во сне видят померяться с тобой силами на этой крохотной арене?

— … — щеки Сюэ Мэна покраснели от стыда, но после небольшой паузы он возмущенно прошипел, — ну и ладно, я знаю, что ты мне просто завидуешь.

Когда-то юный Мо Жань непременно бы высмеял его еще разок, но теперь, пусть даже остроумный ответ уже вертелся на языке, предпочел сдержаться. Он уже давно принял самовлюбленность и нарциссизм, как неотъемлемую часть натуры Сюэ Мэна. Что хорошего в бессмысленном споре? С этой мыслью он лишь кивнув головой и ответил с улыбкой:

— Ладно-ладно, так и есть, я тебе завидую, ты самый крутой.

Однако, когда он поднял взгляд на Наньгун Лю, улыбка в его глазах тут же исчезла.

Не все злодеи этого мира одинаковы. Преступления одних настолько ужасны, что слава о них достигает Небес. Весь мир страстно жаждет покарать их, убить и уничтожить даже память о них.

А бывают такие, что творят зло не своими руками, а используя дар красноречия и лесть, однако этих прогнивших до мозга костей людишек мало кто осуждает и презирает.

В прошлой жизни Мо Жань стал злодеем из первой группы, однако не затаил зла на тех достойных людей, которые выступили против него. Нет, он не питал ненависти к Мэй Ханьсюэ и Сюэ Мэну, а в отношении Е Ванси испытывал восхищение и жалость. Больше всех в этом мире Мо Жань презирал и ненавидел Наньгун Лю и ему подобных. Ради собственной выгоды эти мрази с легкостью вставали на колени и лизали геморрой на чужой заднице.

Блять, эти ебаные жополизы и хуесосы!

Как только Наньгун Лю вошел в комнату, Чу Ваньнин сразу же встал у окна, из которого открывался превосходный вид на двор и аккуратные крыши домов столицы Духовной школы Жуфэн.

Задувающий в окно сильный ветер с гор подхватил занавеску из нежной кисеи, превратив стоявшего за ней Чу Ваньнина в туманный силуэт. В тот момент, когда Наньгун Лю заметил его, горящее жарким энтузиазмом добродушное лицо на миг превратилось в застывшую маску, но он очень быстро взял себя в руки и направился к окну.

— Образцовый наставник Чу…

Чу Ваньнин даже не взглянул на него. Продолжая со скучающим видом изучать пейзаж за окном, он холодно ответил:

— Глава Наньгун Лю, мы с вами уже давно знакомы и прекрасно понимаем что к чему.

В этот момент, словно решив испытать его терпение, порыв ветра бросил в лицо Чу Ваньнина струящуюся, как весенние воды, тонкую кисею занавески. Не выдержав, он поднял руку и, ухватив раздражающую его ткань, холодно сказал:

— Ни к чему этот обмен любезностями.

Наньгун Лю тут же рассмеялся и с улыбкой произнес:

— Ваш покорный слуга ничего такого и не хотел. Вспомнив, как давно мы не виделись с образцовым наставником, я просто подошел поприветствовать его и ничего более. Образцовый наставник, почему вы вечно держите всех на расстоянии[5]?

[5] 拒人于千里之外 jù rén yú qiān lǐ zhī wài цзюй жэнь юй цянь ли чжи вай «отвергать людей за тысячи ли» — держать всех на расстоянии; никого к себе не подпускать; высокомерное отношение и решительное неприятие других.

— Я здесь ради Наньгун Сы, — Чу Ваньнин так и не обернулся. — Не ради вас.

— Сы-эр будет счастлив увидеться с вами. Хотя вы и не приняли его в ученики, однако все же милостиво дали ему первые уроки. После того, как вы нас покинули, он часто говорил мне, что скучает по вам.

— …

Заметив, что Чу Ваньнин ничего не возразил, Наньгун Лю продолжил:

— Образцовый наставник, когда в Цайде открылся Небесный разлом, вы самоотверженно рисковали жизнью ради правого дела, чем вызвали всеобщее восхищение. Хотя образцовый наставник Хуайцзуй успел прийти на помощь и помог вам восстановить духовную основу, вряд ли ваше тело восстановилось полностью? Духовная школа Жуфэн специально для вас приготовила двадцать питающих дух таблеток самого высшего качества. От имени всех заклинателей нашего мира, в знак признательности тому, кто стал эталоном для всех нас, прошу, Уважаемый Наставник, примите…

— Наньгун Лю!

Чу Ваньнин, наконец, повернул голову и прямо взглянул на него, однако и тон стал совсем другим. Когда он выпустил из пальцев кисею и резко обернулся, в какой-то момент его силуэт словно растворился в слепящем свете.

Его яростно горящие глаза метали молнии, брови как будто заиндевели, а потемневший взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Не надо возносить меня на пьедестал, с которого я не могу спуститься, это недопустимо. Как может какая-то духовная школа, вроде Жуфэн, благодарить меня от имени всего мира? Кто дал вам такие полномочия?

— … – растянутые в подобострастной улыбке уголки рта Наньгун Лю даже не дрогнули. После небольшой паузы, он со смехом сказал, — только посмотрите на себя, вот зачем опять вы начинаете…

Сюэ Чжэнъюн знал, что отношения между Чу Ваньнином и Наньгун Лю никак нельзя назвать хорошими. Всему миру совершенствования было известно, что, когда Чу Ваньнину было пятнадцать лет, Наньгун Лю поклонился ему как почетному гостю и попросил стать приглашенным мастером в Духовной школе Жуфэн. Чу Ваньнин сладко ел и вкусно пил за счет школы, принимал щедрые подношения и жил в роскоши словно небожитель, однако через несколько лет внезапно вошел в главный зал школы Жуфэн и публично рассорился с Наньгун Лю. В процессе жаркого спора эти двое обменивались фразами, среди которых можно было расслышать отдельные слова: «озеро Цзиньчэн», «божественное оружие», «требование демона со дна озера», «моральные принципы», «хроническая болезнь», «супруга». Так или иначе, слышавшие этот разговор посторонние люди пришли в замешательство.

Однако всем невольным свидетелям было понятно, что Чу Ваньнин в ярости. В приступе гнева он вскочил с места и стукнул кулаком по столу.

«Ему тогда платили огромное содержание и каждый месяц преподносили не менее тысячи духовных камней и амулетов, но он не пожелал взять ничего, даже медяка не прихватил. Просто встал перед залом, на глазах у всех снял с пояса свою сумку цянькунь и отдал все деньги и ценности, что у него были, а потом, не проронив ни слова, с невозмутимым видом снял венец и отказался от должности приглашенного мастера. Этот нефритовый венец Наньгун Лю пожаловал ему как лучшему наставнику, а он распустил волосы и вернул его распорядителю церемоний Духовной школы Жуфэн».

…сейчас эту историю, захлебываясь от восторга, пересказывали сказители обоих Царств.

«Наньгун Лю потемнел лицом, но все же попытался погасить конфликт и снова обратился к образцовому наставнику Чу:

— Господин бессмертный, вы так долго и усердно работали на благо нашей школы. Даже если решили покинуть нас, мы должны с вами полностью рассчитаться, как было когда-то договорено. Мы не можем допустить распространения слухов о том, что Духовная школа Жуфэн ради своей выгоды использует людей.

На это образцовый наставник Чу ответил:

— Прежде я усердно служил этому дому только для того, чтобы отплатить госпоже Жун за доброту. Теперь, когда госпожа умерла, а наши с вами жизненные принципы не совпадают, у меня нет желания здесь оставаться. В деньгах я не нуждаюсь. Мне стыдно, что когда-то я согласился принять вашу слишком щедрую плату.

Сказав это, он развернулся и навсегда покинул Духовную школу Жуфэн».

Впервые услышав эту историю, Сюэ Чжэнъюн подумал, что сказитель сильно приукрасил факты, поэтому попытался аккуратно расспросить Чу Ваньнина, чем его так обидела Духовная школа Жуфэн. Но Чу Ваньнин не любил говорить о людях за спиной, поэтому лишь покачал головой и не стал вдаваться в подробности.

Однако, судя по происходящему сейчас, слова сказителя могли оказаться истинной правдой.

Заметив, что ситуация накалилась до предела, госпожа Ван не могла не попытаться разрядить ее и мягко сказала:

— Старейшина Юйхэн, стоит ли так сердиться? Вы же знаете, что гнев может повредить вашему здоровью? — повернувшись к Наньгун Лю, она сложила руки в вежливом приветствии. — Господин бессмертный Наньгун, мы высоко ценим вашу доброту и добрые намерения, но на Пике Сышэн нет недостатка в духовных камнях и лекарственных элексирах. Мы не можем принять ваши питающие дух таблетки…

— …Ха-ха-ха, слова госпожи верны. Ваш покорный слуга просто предложил, не обдумав все как следует.

Наньгун Лю уже было собирался уйти, но остановился на полпути, все же решив закончить встречу на позитивной ноте:

— Старейшина Юйхэн, если обидел вас, простите. Прошу, не принимайте все так близко к сердцу.

Мо Жань, со стороны наблюдавший всю эту сцену, не мог не поразиться его выдержке. Надо же, Учитель практически выплеснул в лицо этому человеку стакан холодной воды, но он смог сохранить спокойствие и доброжелательную улыбку. Ого, да он и правда крут!

Думая таким образом, он опустил голову и пригубил чашку зеленого чая «Солнце сияет на заснеженной бирюзе листьев[6]». Кто мог предположить, что пока он смакует отменный чай, расплывшийся в улыбке Наньгун Лю устремится прямо к нему.

[6] 日照雪青茶 rì zhào xuě qīng chá жи чжао сюэ цин ча «солнце сияет на заснеженной бирюзе листьев». Данный сорт улуна произрастает на чайных плантациях, расположенных в горах провинции Шаньдун на высоте 1700 метров. Свое название чай получил из-за того, что в зимние месяцы на чайных кустах часто выпадает иней. Чтобы справиться с низкими температурами, в молодых листьях вырабатывается более высокая концентрация сахаров, что в свою очередь отражается на вкусе чая.

Автору есть что сказать:

Название камелии и ее описание взято из 12 главы «С тех пор опьянел» книги Цзинь Юна «天龙八部: Восемь рас небесных драконов». Сразу это подтверждаю, чтобы не возникло недоразумений.

Сегодня сценка в одно предложение:

Бескомпромиссный натурал Сюэ Мэн и правда как единственный в своем роде кирпич: куда нужно вставишь, в любое место передвинешь.