Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 161 - Учитель, давайте вместе полетим

— Е Ванси вовсе не мужчина.

— …

После затянувшегося молчания зал вдруг вскипел!

Один за другим гости поменялись в лице. Теперь все взгляды были устремлены только на Е Ванси, который, не проронив ни звука, так и стоял посреди зала с закрытыми глазами и опущенной головой.

Не мужчина?!

Этот красивый и статный юноша, кто бы мог подумать... вдруг девушка?

Эта фраза была подобна капле воды, упавшей на раскаленную сковороду. За волной жара последовало мгновение напряженной тишины, затем кто-то судорожно вздохнул, и тут же со всех сторон загудело, затрещало, и слова, словно брызги раскаленного масла, полетели во все стороны.

— У Е Ванси и правда женское тело?

— Боже мой… как так вышло?..

— Неудивительно, что Наньгун Сы и не думал обвинять ее, ведь он прекрасно знает, в чем дело! Тогда, выходит Сун Цютун просто…

— Чтобы защитить себя, она подставила другого человека!

— Какое коварство! Если двое этого не делали, то не делали. Неужели для того, чтобы смыть свой позор, обязательно нужно оклеветать другого человека?

— Нет, я все равно не могу в это поверить! Как Е Ванси может быть девушкой? Сколько ни смотрю, ничего такого не вижу…

Тускло мерцающие холодные глаза Наньгун Лю столкнулись с непроглядной тьмой во взгляде человека в черном:

— Господин, не стоит выдвигать абсурдные и необоснованные обвинения. Какие доказательства вы можете…

— Если совесть чиста, выпусти Наньгун Сы, — перебил его человек в черном. — К счастью, твой сын, несмотря на грубость и дикий нрав, все же человек чести, а не бездушный интриган, как ты.

— …

Глядя на судорожно сжатые кулаки и блестящее от пота лицо Наньгун Лю, человек в черном холодно спросил:

— Почему ты все еще не освободил его?

Наньгун Лю, щелкнув рукавами, ответил:

— Этот урок послушания я сам решил преподать своему непутевому сыну. Не хватало еще, чтобы посторонний лез в дела моей семьи и указывал мне, как поступать!

Несмотря на то, что глава Жуфэн отказывался признавать, что слова человека в черном правдивы, наблюдавшие за этой сценой люди начали понимать, что в этом деле все не так просто. Даже те, кто с самого начала не верили ни единому слову человека в маске, начали сомневаться и с подозрением поглядывать на красивое лицо Е Ванси, пытаясь отыскать в нем намек на то, что перед ними все-таки женщина.

В этот момент, вдруг из-за толпы кто-то крикнул:

— Глава Наньгун, очевидно, что вы совершаете ошибку!

Все головы в один миг повернулись в сторону мужчины в небрежно накинутом на плечи манто из меха лисы. В ярком свете исполненный природной грации и очарования Мэй Ханьсюэ поднялся со своего места и, посмеиваясь, громко заявил:

— Несмотря на храбрость и отвагу, барышня Е, без всякого сомнения, является самой настоящей женщиной. Уважаемый глава, как мужчина вы должны беречь и лелеять такой драгоценный нефрит, как старший — быть сниходительнее и добрей. Неужели ради престижа Духовной школы Жуфэн вы способны обидеть девушку?

С этими словами он неспешно вышел на середину зала и с улыбкой продолжил:

— Должен признать, что некогда, во время пребывания в Персиковом Источнике, этот скромный господин имел честь свести краткое знакомство с барышней Е. Еще тогда я почувствовал, что героический ореол и дерзость этой красавицы в сочетании с силой и грацией нежной ивы выделяют ее среди прочих прекрасных дам. Эта дева с первого взгляда смогла пленить этого скромного господина, но мой грубый язык и необдуманные слова оскорбили барышню Е и навек отвратили от меня ее сердце, в итоге наша встреча закончилась досадной ссорой и рукоприкладством. Получив урок от барышни Е, я невольно восхитился величием Духовной школы Жуфэн, где даже женщины обладают настолько выдающимися способностями и мастерством. Также изрядная доля моего искреннего восхищения была адресована наставнику барышни Е, однако сегодня, столкнувшись с отношением главы Наньгуна... ох, почему-то я чувствую, что блистательный орден Жуфэн недостоин такой гордой красавицы.

— …Господин бессмертный Мэй, вы с Е Ванси встретились только раз, так что могли и ошибиться, — взгляд Наньгун Лю помрачнел еще больше, но улыбка словно намертво приклеилась к его губам, — ради сохранения репутации Дворца Тасюэ с Куньлунь, я не стану с вами спорить, ведь вы могли и обознаться.

Однако в его речах мало что осталось от былой уверенности.

Человек в черном со смехом сказал:

— Господин Мэй прославленный ценитель женской красоты. Уж если он не может определить, мужчина перед нами или женщина, боюсь, никому в этом мире это не под силу.

Услышав его слова, Наньгун Лю с трудом сдержал сжигающее его изнутри пламя гнева и, уже не скрывая раздражения, ответил:

— Господин, сначала вы обвинили Е Ванси в том, что он опозорил Сун Цютун, а теперь утверждаете, что Е Ванси женщина. Как ни крути, а с самого начала вы задумали устроить смуту в Духовной школе Жуфэн и очернить репутацию моего ордена!

Человек в черном ответил:

— Но если бы я не пошел на крайние меры, как молодой господин Наньгун смог бы увидеть, что из себя представляет барышня Сун? Если бы он женился не на том человеке, то это отравило бы большую часть его жизни.

— Но не так давно вы предъявили четкие и обоснованные обвинения! Кроме того, если бы Е Ванси был женщиной, то каким образом могла исчезнуть киноварь с запястья Сун Цютун?

— А это у нее нужно спросить. С меня-то в этом деле какой спрос? – ухмыльнулся человек в черном. — Раз уж на то пошло, орден Жуфэн под завязку набит учениками мужского пола, пара тысяч точно наберется. Если Уважаемому главе нечем заняться, пусть допросит их всех с пристрастием, может и найдется ответ.

Так как это дело затрагивало репутацию школы, гости предпочитали держать языки за зубами. Хотя люди молчали, но выражение глаз было не скрыть, и в них ясно читалась смесь презрения и любопытства. Наньгун Лю спиной чувствовал, как эти взгляды, точно тысячи игл, впились ему в спину. Простояв на одном месте какое-то время, он вдруг обернулся к Е Ванси и громко крикнул:

— Иди сюда!

— …

— Ответь нам сам, барышня Сун несправедливо обвинила тебя? — Наньгун Лю уставился в лицо Е Ванси. Он пошел ва-банк, ведь в рукаве у него был главный козырь. Он прекрасно знал, что Е Ванси искренне и глубоко любит его сына, поэтому в такой ситуации точно не допустит, чтобы репутация Духовной школы Жуфэн была разрушена. — В конце концов, скажи всем нашим гостям, кто ты!

Е Ванси никогда и ни в чем не спорила с ним. С раннего детства она всегда была самой послушной шахматной фигурой на его доске.

Он прекрасно помнил тот год, когда тринадцатилетняя Е Ванси получила его приказ явиться в главный зал Духовной школы Жуфэн.

Когда большие двери закрылись за ней, в зале остались только они двое.

Он восседал на холодном как лед роскошном троне, свысока взирая на тринадцатилетнюю девочку, что еще не вступила в пору женского расцвета. На ней было зеленое теплое платье, атласная лента в косе, на запястье лишь тоненький серебряный браслет.

С легкой улыбкой он сказал ей:

— Ванси, ты ведь уже знаешь, для чего я позвал тебя сегодня.

Е Ванси опустилась на колени и склонилась в низком поклоне:

— Да, уважаемый господин.

— В прошлом, защищая наш орден, твой названный отец не раз получал тяжелые ранения. Его тело слишком пострадало, поэтому он больше не может должным образом исполнять обязанности командира тайной стражи. Ты — его названная дочь, кроме того Сы-эр с детства дружит с тобой[1]. Из всего моего окружения, только тебе я могу довериться.

[1] 青梅竹马 qīng méi zhú mǎцин мэй чжу ма «зеленые сливы, бамбуковые лошадки» — детские игры; обр. о детской дружбе.

Не смея поднять голову, Е Ванси распростерлась по полу. Из-под собранных в косу волос проглядывала тонкая белая шея, что делало ее похожей на ягненка, добровольно подставившего горло под нож палача.

Наньгун Лю продолжил:

— Ты очень щедро одарена природой талантом к совершенствованию и в будущем можешь достигнуть в этом небывалых высот. Я собираюсь сделать тебя командиром Тайной стражи. Когда-нибудь именно ты станешь защитником всех семидесяти двух городов нашего ордена. Кроме того, так ты сможешь облегчить бремя твоего названного отца и стать правой рукой Сы-эра. Пока мой сын будет на свету, а ты в тени, слава Духовной школы Жуфэн не померкнет.

Он сделал многозначительную паузу.

— Но, если ты не хочешь, неволить не буду. Твой названный отец сможет продержаться то время, пока я буду искать другую подходящую кандидатуру. Это призвание потребует от тебя слишком большой жертвы, поэтому я пойму, если ты решишь отказаться.

Закончив свою речь, Наньгун Лю поудобнее расположился на троне и приготовился ждать. У этой девочки не было ни отца, ни матери, ей не на кого было опереться и положиться в этом мире, поэтому, в глубине души, он уже знал ее ответ и теперь только ждал, когда она кивнет в знак согласия.

Наконец Е Ванси распрямила спину и спокойно посмотрела на него.

В какой-то момент Наньгун Лю бросило в холодный пот. Он почувствовал, что глаза этого ребенка сквозь фальшивую улыбку ясно видят его истинную расчетливую и алчную натуру, но это был лишь миг, а потом Е Ванси сказала:

— Мой названный отец подарил мне жизнь. Если хочу отплатить добром за оказанную милость[2], я не могу отказаться.

[2] 恩 ēn энь — милость; благодеяние; доброта; любовь и сострадание.

Наньгун Лю мгновенно успокоившись, вздохнул:

— В конце концов, я обошелся с тобой несправедливо.

Е Ванси все так же спокойно и апатично ответила:

— Это я должна благодарить господина за оказанную мне честь.

Наньгун Лю поспешил перейти к главному:

— Однако Духовная школа Жуфэн издавна следовала принципу превосходства мужчины над женщиной[3], ведь принято считать, что тело и сердце женщины слабее мужского. В этом мире только мужчина может в бою вести за собой людей и командовать гарнизоном. Ванси, ты ведь такая умная и должна понимать, как нужно поступить.

[3] 男尊女卑 nán zūn nǚ bēi нань цзунь нюй бэй — один из принципов конфуцианства: превосходство мужчины над женщиной; статус мужчин благородный, а статус женщин скромный.

Е Ванси ничего не ответила. После небольшой паузы она на глазах Наньгун Лю с непроницаемым выражением лица сняла с руки серебряный браслет, выдернула атласную ленту из косы и, сняв верхнюю одежду, осталась в только в ослепительно белом нижнем платье. Наконец, она расплела косу и завязала волосы на мужской манер в высокий хвост. Вышедшее из-за туч солнце проникло в окно главного зала и высветило тонкий силуэт, прямую спину и полное решимости лицо. Несмотря на юные годы, в ней было столько мужества и стойкости, что уже сейчас за этой хрупкой оболочкой можно было разглядеть ее бойцовский характер и неукротимый дух[4].

[4] 松柏 sōngbǎi сунбай «сосна и кипарис» — обр. в знач.: воплощение стойкости, непоколебимой честности и неизменной верности; о человеке кристальной чистоты и стойкости, не меняющемся от невзгод.

— Хорошо, — Наньгун Лю, ничем не выдав своей заинтересованности, напомнил ей, — с этого момента одевайся именно так, однако не стоит забывать о голосе.

Е Ванси опустила ресницы. Как только она вошла и опустилась на колени, сразу заметила лежащие неподалеку от нее золотые ножницы.

Схватив их, она решительно воткнула их в горло и потянула вниз.

Брызнула кровь.

— Старый голос исчезни, вовек не изменись.

Медленно, слово за словом, она выдавила эти слова заклинания, после чего, закрыв глаза, бросила окровавленные ножницы на циновку перед собой.

Наньгун Лю на пару секунд задержал взгляд на залитых кровью ножницах, а затем сказал:

— Хорошо. Просто отлично. С сегодняшнего дня именно ты, молодой господин Е, являешься преемником начальника темной стражи школы Жуфэн. Пусть даже Сы-эр будет против, я заставлю его уважать твой новый статус...

Когда Е Ванси заговорила, это был уже совершенно другой юношеский голос:

— Могу я просить вас об одолжении, уважаемый хозяин? Я не хочу, чтобы мой названный отец в одиночку нес на себе тяготы службы. Могу я уже сейчас разделить его заботы?

...Наньгун Лю слишком хорошо знал, что за человек Е Ванси.

За эти десять лет она изучила все правила и манеры поведения благородного мужчины так хорошо, что комар носа не подточит. Кроме того, достигнув женской зрелости, Е Ванси ежедневно принимала специальные снадобья, через боль меняя свою природу и тело, чтобы уподобиться мужчине.

В его глазах она была верной собакой, подобранной и вскормленной орденом Жуфэн, которая не может предать и укусить кормящую руку.

Десять лет назад она сама перерезала себе горло, пролила кровь и навечно изменила свой голос.

Сегодня она также не разочарует его.

Он был готов поспорить на что угодно, что Е Ванси поможет ему.

Пока Е Ванси будет говорить «я не женщина», даже если ей не поверят, кто осмелится с ней поспорить?

Человек в черном, очевидно, думал точно так же. Он вышел вперед и, встав перед Е Ванси, поднял руку, преграждая ей путь:

— Наньгун Лю, ранее барышня Е отдала все, что имела, преданно служа твоему ордену Жуфэн. Теперь при помощи своих хитрых уловок ты хочешь, чтобы она пожертвовала еще и жизнью?

Наньгун Лю собирался вновь вступить в спор, как вдруг в далеком ночном небе вспыхнула мандариново-рыжая искра и через секунду раскрылась огненным цветком… кто-то поймал еще одного оленя.

Вот только на фоне раскрытых сегодня тайн Духовной школы Жуфэн, все гости уже потеряли интерес к охоте. Даже имя победителя теперь было мало кому интересно, что уж говорить о том, кто занял второе место. Взоры всех присутствующих были по-прежнему прикованы к центру зала, где среди опрокинутых столов и стульев у разрубленного на части маленького столика таинственный разоблачитель в черном дерзко вклинился между Наньгун Лю и Е Ванси, жених был заперт собственным отцом в Наставляющем Магическом Круге, а невеста, стоя на коленях на полу, лила горькие слезы.

Случившееся на этой свадьбе превзошло все ожидания, начиная с дела о прелюбодеянии и полного разлада между молодоженами, заканчивая тем, что мужчина оказался женщиной, а глава ордена Жуфэн категорически не желал брать на себя ответственность за этот вопиющий обман. Пожалуй, этот праздничный банкет лет на пять станет самой горячей темой для обсуждений и пересудов не только в каждой городской чайной, но и в самой захолустной деревенской избе.

Когда на твоих глазах творится история, кому есть дело до каких-то трех жалких оленей?

Поэтому никто не заметил, что небо над охотничьими угодьями раскололось, и в нем появилась темно-бордовая щель. Только когда над лесной чащей взмыла стая воронья и разом взорвались все двадцать фейерверков, превратив небо в кровавое море, люди во Дворце Шилэ осознали, что случилось что-то непоправимое, и бросились к огороженной перилами смотровой площадке...

— Что происходит?

— Почему все фейерверки запущены разом?

— Скорее, смотрите все! Вверху! Там в небе! Что это?!

— …Небесный разлом!

— Точно! Небеса раскололись!

На миг в зале воцарилась мертвая тишина, а потом людское море забурлило, как вода в котле, из которого доносились истеричный визг и крики:

— Граница с Призрачным Царством разрушена! Как Адские врата могли открыться в границах Верхнего Царства?!

— Это прямо над охотничьими угодьями!

— Старший брат! Там все еще мой брат-наставник!

— Сестра!..

Толпа людей вела себя словно рыбы, что сбиваются в косяк при первом признаке опасности. Страх подействовал на них как брошенная в воду приманка. Секунда и, выпрыгивая из воды и порождая волны, вся стая бросилась к центру водоема. Больше никого не волновал какой-то заурядный скандал в другой духовной школе: у каждого в этом мире есть свои тайны, а жизнь одна. Возможно в последней попытке сохранить лицо, Наньгун Лю, используя технику усиления голоса, громко крикнул:

— Господа, не поддавайтесь панике. Это всего лишь небольшая трещина в границе с Призрачным Царством! Пока вы находитесь в стенах Духовной школы Жуфэн, Наньгун Лю не допустит, чтобы его гости пострадали!

С этими словами он одним взмахом руки призвал свой меч и, наступив на отливающую синим рукоять, поднялся над землей. Сквозь свист усиливающегося темного ветра, он крикнул:

— Пятерка лучших из внутренней стражи Духовной школы Жуфэн, следуйте за мной! Мы исследуем охотничьи угодья, остальные старейшины и ученики охраняйте Дворец Шилэ и защищайте гостей!

Найдя благовидный повод увильнуть от дальнейшего допроса человека в черном, не желая разгребать этот безнадежно испорченный свадебный банкет, в окружении пяти личных охранников глава Наньгун направился в сторону Полигона Сяоюэ.

— Ладно, допустим, все не безнадежно, но как такое вообще могло произойти?

— Да, никогда еще Призрачному Царству не удавалось прорваться в Верхнее Царство, почему это случилось сейчас?

Под крышей богато украшенного яшмой и жемчугом дворца люди не находили себе места от ужаса. В пределах Верхнего Царства все привыкли жить в безопасности, роскоши и достатке, и сейчас, столкнувшись с реальной угрозой, они были напуганы и не желали брать на себя ответственность и рисковать своей жизнью. Конечно, эти заклинатели могли бросить вызов и уничтожить достаточно высокоуровневую нечисть, но Раскол Небес – это же другое дело. Если трещина небольшая и в нее проникнут лишь злые духи из нижних Кругов Ада, с этим еще можно справиться, но если, как в Цайде пять лет назад, разверзнется Последний Круг Ада…

Стоило подумать об этом, и даже бывалых заклинателей начинала бить дрожь, ведь в той ожесточенной битве погиб даже такой непревзойденный воин, как Чу Ваньнин. Вглядываясь в кровоточащую трещину в небесах, зажатые между красными перилами смотровой площадки и напирающей толпой, люди невольно начинали бояться за собственную жизнь.

Чу Ваньнин поднялся и обратился к Сюэ Чжэнъюну:

— Уважаемый глава, у этой трещины странный цвет. Боюсь, этот раскол ведет на Последний Круг Ада. Я беспокоюсь за Сюэ Мэна и остальных, так что тоже пойду туда.

С этими словами он приподнял подол своих серебристо-голубых праздничных одежд и легко вскочил на алые перила, а затем на глазах множества изумленных гостей, используя цингун, одним прыжком легко запрыгнул на покрытый серо-зеленой черепицей карниз и быстро растворился в ночи.

— Юйхэн! — Сюэ Чжэнъюн хотел окликнуть Чу Ваньнина, но его уже и след простыл.

Он грязно выругался про себя и собирался уже прыгнуть за ним, когда на его плечо легла тяжелая рука. Повернув голову, он оказался лицом к лицу со скалящейся бронзовой маской. Человек в черном похлопал его по плечу и, понизив голос, тихо сказал:

— Дядя, останься здесь и защити тетушку. Я последую за Учителем, не беспокойся.

— Жань… — пробормотал изумленный Сюэ Чжэнъюн.

Человек в черном поднял руку и, слегка дотронувшись до своих губ, покачал головой.

— …

Сюэ Чжэнъюн, разумеется, и подумать не мог, что Мо Жань окажется тем самым человеком в черном. Тот же, не теряя времени на объяснения, ухватился за перила и резво перемахнул через них. Плащ взметнулся у него за спиной, как расправленные крылья сокола, прежде чем он скрылся за крышей и вслед за Чу Ваньнином растворился в кромешной тьме.

— Учитель!

Используя цингун, Мо Жань пробежал половину пути по крышам, прежде чем понял, что так ему Учителя не догнать. Призвав меч, с которым у него был заключен договор, он взобрался на него и очень быстро догнал Чу Ваньнина.

Подняв руку, он сдвинув хищно скалящуюся бронзовую маску на лоб, открыв свое приметное красивое лицо, и громко крикнул:

— Подождите меня!

Глаза Чу Ваньнина от изумления широко распахнулись:

— Так это был ты?

— Поднимайтесь сюда. Давайте полетим вместе на моем мече[5], а по дороге я вам все подробно расскажу.

[5] От переводчика: дословно фраза звучит «я возьму учителя управлять моим мечом»; другими словами Мо Жань предложил Чу Ваньнину «взять его» и «порулить его мечом»...

Чу Ваньнин крепко сжал протянутую ему руку и легко вскочил на зависший над землей меч. Он сразу же хотел отпустить руку Мо Жаня, но большая грубая ладонь только еще крепче обхватила его кисть. Стоило стоящему за его спиной Мо Жаню сказать пару слов и его дыхание опалило ухо Чу Ваньнина. Несмотря на дувший в лицо холодный ночной ветер, от специфического будоражащего запаха, исходящего от тела этого молодого мужчины, Чу Ваньнина бросило в жар.

— Этот меч слишком яростный и горячий[6], поэтому очень быстро летит. Учитель, держитесь крепче.

[6] 烈 liè — яростный, доблестный, горячий, знойный, порочный.

Оседлав ветер, двое стремительно мчались на мече к месту главных событий.

— Все, что только что произошло в главном зале, ты считаешь, что поступил правильно? — спросил Чу Ваньнин.

— Да. Скитаясь по горам и весям в последние годы, я был наслышан об этой Сун Цютун, — ответил Мо Жань, — хотя она довольно малодушна и своими руками не будет вершить великое зло, вырезая целые города, тем не менее, добить лежачего и закидать камнями упавшего в колодец вполне способна. Если бы она вышла замуж за Наньгунь Сы и стала женой будущего хозяина Духовной школы Жуфэн, пожалуй, этот орден стал бы еще отвратительнее.

Чу Ваньнин возразил:

— Хуже, чем сейчас, орден Жуфэн быть не может.

Как только он произнес это, то нахмурился и, взглянув на черный плащ Мо Жаня, почувствовал, как в сердце его зародились сомнения:

— …Кстати, а откуда ты узнал, что Е Ванси девушка?