Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 46 - Этот достопочтенный проснулся

Придя в себя, Мо Жань обнаружил, что все еще находится в Арсенале.

Казалось бы, этот сон длился так долго, но когда юноша открыл глаза, то обнаружил, что прошла от силы пара минут. Было ли это потому, что магия разрушена, но когда он проснулся, то обнаружил, что лежит на земле без единой раны на теле. Эта смертельная рана, этот кровавый поток, бьющий из тела — все это было просто кошмаром, не оставившим никаких видимых следов.

Мо Жань был удивлен и обрадован. Затем его взгляд упал на Ши Мэя. Он не знал, как долго тот находится без сознания, но, судя по всему, его тело тоже было невредимо. Может быть, потому что они прошли его испытание, Гоучэнь не только разрушил иллюзию, но и исцелил все раны, которые они получили в иллюзии?

Хотя теперь, когда он думал об этом, Гоучэнь Шангун с самого начала не собирался причинять им вред. Все эти страдания были только частью испытания. Но, хотя это и было иллюзией, Мо Жань все еще чувствовал, что чудом избежал смерти.

Он проснулся первым из них. Наконец дрогнули ресницы Ши Мэя. Вне себя от радости Мо Жань воскликнул:

— Ши Мэй! Мы выбрались! Все в порядке! Посмотри на меня!

Глаза Ши Мэя все еще были затуманены сном. Когда они прояснились, он вскинулся:

— А-Жань! Ты!..

Мо Жань крепко обнял его. Ши Мэй замер на мгновение, прежде чем мягко похлопал его по плечу:

— Что-то случилось с тобой…

— Прости, ты так сильно пострадал из-за меня…

Ши Мэй был смущен:

— На самом деле ничего страшного. Мне просто приснился сон.

— Но боль была реальной! — настаивал Мо Жань.

— Э… какая боль? — спросил Ши Мэй.

В этот момент Сюэ Мэн тоже проснулся. Неизвестно, что именно ему приснилось, но он закричал:

— Подлый негодяй! Как посмел ты лапать меня!

Ши Мэй позвал его:

— Молодой господин...

— А? А… И ты здесь? А почему ты здесь? — похоже, Сюэ Мэн думал, что он все еще во сне.

Мо Жань был в отличном настроении, поэтому его отношение к Сюэ Мэну было также достаточно снисходительным. Он только улыбнулся и рассказал о том, что произошло. Только тогда Сюэ Мэн осознал реальность:

— Значит, это был сон… А я подумал…

Чтобы скрыть свою неловкость, Сюэ Мэн прочистил горло. Внезапно он понял, что Чу Ваньнин, который всегда был самым сильным и выносливым из них, все еще лежал без сознания.

— Почему Учитель еще не проснулся? — обеспокоенно спросил он.

Они подошли и осмотрели раны Чу Ваньнина. Поскольку их учитель был ранен еще до того, как их затянуло в иллюзию Гоучэня Шангуна, его раны не были исцелены, как те, что они получили внутри сна. Вся одежда на плече была пропитана кровью. Шокирующее зрелище.

Мо Жань вздохнул и сказал:

— Подождем еще немного.

Потребовалось довольно много времени, прежде чем Чу Ваньнин наконец пришел в себя.

Он медленно открыл свои глаза феникса. Его взгляд был пустым и холодным, как свежевыпавший снег. Потребовалось время, прежде чем Учитель вышел из транса и, повернув голову, посмотрел на Мо Жаня.

Так же как и Сюэ Мэн, мужчина все еще не проснулся до конца от своего кошмара. Он долго смотрел на Мо Жаня, затем медленно протянул руку и тихо сказал:

— Ты…

— Учитель, — отозвался Мо Жань.

Когда Чу Ваньнин услышал, как Мо Жань назвал его, его рука замерла в воздухе. На бледном лице появился чуть заметный румянец, а глаза внезапно засияли:

— Гм...

— Учитель! — Сюэ Мэн оттолкнул Мо Жаня в сторону и схватил руку Чу Ваньнина. — Как вы? Вам уже лучше? Учитель, вы так долго не просыпались! Я думал, что умру от беспокойства!

Чу Ваньнин смотрел на Сюэ Мэна, и туман в его глазах постепенно рассеивался. Когда он перевел взгляд на Мо Жаня, то увидел, что хотя тот тоже смотрит на него, но в то же время держит руку Ши Мэя, ни на мгновение не выпуская его ладонь.

— ...

Теперь Чу Ваньнин полностью проснулся, и теплое выражение его лица сменилось холодом, а сердце, как рыба в высохшем пруду, окончательно умерло.

Ши Мэй с беспокойством спросил:

— Учитель, с вами все в порядке? Ваше плечо сильно болит?

Чу Ваньнин спокойно ответил:

— Я в порядке. Боли нет.

При помощи Сюэ Мэна он медленно поднялся. Наблюдая за ним, Мо Жань был несколько озадачен. Чу Ваньнин повредил плечо, так почему же он встал так осторожно, как будто его ноги также пострадали?

Думая, что Чу Ваньнин не знает о том, что случилось в иллюзии, Мо Жань кратко рассказал ему о произошедшем.

Когда Ши Мэй слушал этот рассказ в первый раз, то отметил, что что-то не так, и теперь, когда Мо Жань повторил его, он почувствовал себя еще более озадаченным...

— А-Жань, ты сказал, что я был тем, кто спас тебя?

— Да.

Ши Мэй помолчал, затем медленно сказал:

— Но все это время я был во власти сна и не просыпался.

Мо Жань опешил, но тут же рассмеялся:

— Не шути так со мной.

— Я не шучу, — возразил Ши Мэй. — Мне приснились… приснились родители. Они были еще живы. Тот сон был слишком реальным, я не думаю... не думаю, что смог бы их оставить и уйти, это правда...

Он не успел закончить, как Чу Ваньнин решительно прервал его:

— Тут нечему удивляться. Возможно, твои воспоминания о спасении Мо Жаня просто стерты иллюзией. В любом случае ни я, ни Сюэ Мэн не спасали его. Раз Мо Вэйюй говорит, что это ты его спаситель — значит, это был ты.

Ши Мэй не знал, что сказать.

— Хочешь сказать, что этот Бог может поменять местами души людей? — этим вопросом Чу Ваньнин отрезал все возможные возражения.

Изначально он не был готов надеть на другого свое свадебное платье и после пробуждения планировал рассказать Мо Жаню всю правду. В глубине души он даже надеялся, что тот сам поймет, что человек в его иллюзии не Ши Мэй, и изменит свое отношение к нему. Однако…

Признание Мо Жаня в конце их кошмара оказалось слишком смущающим для Чу Ваньнина.

Проснувшись, он заглянул в блестящие черные глаза Мо Жаня и на мгновение допустил мысль, что, возможно, есть человек, который искренне заботится о нем.

Такая скромная мечта... Понадобилось так много времени, прежде чем эта маленькая тайная надежда посмела на секунду выглянуть из темного угла его сознания.

Но все это было лишь пустым потворством собственным желаниям.

Кровь, которую он пролил, раны, которые он получил ради него... Мо Жань ничего не знал о них. И не нужно ему знать.

Чу Ваньнин не был слепым глупцом. Мо Жань мог ничего и не говорить, ведь его Учитель уже давно заметил, как сильно Мо Вэйюй дорожит этим нежным и прекрасным юношей. Рядом с таким солнечным человеком кто бы заметил прячущуюся в пыльном углу деревянную марионетку Чу...

Тем не менее, когда он услышал признание Мо Жаня, это его «я всегда любил тебя», Чу Ваньнин почувствовал, что он понес полное и позорное поражение.

То объятие внутри иллюзии, когда он касался Мо Жаня, было лишь милостыней, которую он украл у Ши Мэя. И хорошо, что Мо Жань никогда не узнает, что то теплое касание было прощальным даром совсем другой жалкой душе.

Чу Ваньнин никогда не верил, что Мо Жань когда-нибудь влюбится в него, поэтому с самого начала делал все возможное, чтобы подавить свои чувства. Он упорно работал над собой, запретив себе любое проявление симпатии к Мо. Нельзя смотреть на него, нельзя заставлять его, нельзя тревожить его и точно нельзя трогать…

Безрассудная любовь и восторженная одержимость бурно растут только на благодатной почве юности. Когда Чу Ваньнин был молод, он тоже надеялся, что кто-нибудь захочет остаться рядом с ним навсегда. Но шли годы, он ждал и ждал, а этот человек так и не появился. Со временем его имя в мире совершенствующихся стало слишком известным. Люди с восхищением смотрели на Чу Ваньнина как на недостижимую гору, чуждую человеческих слабостей. И со временем он принял эту роль и стал той самой недосягаемой вершиной без чувств и желаний.

Он будто бы спрятался в коконе, и время непрерывно ткало все новые нити шелка, укрепляя стены его убежища. Сначала сквозь стенку снаружи еще просачивается свет, но год за годом кокон становился все плотнее, и настал момент, когда он больше не смог ничего увидеть. Внутри кокона остался только он сам и темнота.

Чу Ваньнин не верил в любовь с первого взгляда или предопределенность случайных встреч и уж точно не хотел преследовать кого-то в надежде на взаимность. Если даже настанет день, когда он разгрызет шелковые стены и, обессиленный, вывалится из своего убежища, разве хоть кто-то там, снаружи, ждет его?

Ему нравился Мо Жань, но этот юноша был слишком молод, слишком непонятен и слишком горяч. Чу Ваньнин предпочел бы держаться в стороне от его огня, чтобы однажды не сгореть в нем дотла.

И хотя он предпринял все шаги, чтобы оградить свое сердце, этого оказалось недостаточно.

Он не понимал, что сделал не так.

У него осталось так мало иллюзий, но и они сегодня утонули в холодном дожде, затянувшем все его небо.

— Учитель, посмотрите туда! — испуганный крик Сюэ Мэна вернул Чу Ваньнина к реальности. Он оглянулся и увидел, что в плавильном горне расплавленный металл вновь пришел в бешеное движение. Чжайсинь Лю вновь вырвался из пылающей лавы, однако глаза древесного духа были пусты и он совершенно точно не контролировал себя. В руках у Духа Ивы мерцал божественный меч Гоучэнь Шангуна.

— Бежим! Быстрее! — приказал Чу Ваньнин.

Второй раз повторять не пришлось, ученики немедленно бросились к выходу.

Контролируемый невидимой силой древесный дух поднял голову к небу, открыв рот в беззвучном крике. Опутывающие его железные цепи громко загремели. Хотя никто не произнес ни слова, в голове у каждого раздался голос:

«Останови их! Никто не должен уйти!»

Сюэ Мэн побледнел:

— Кто-то говорит у меня в голове!

— Не обращайте на него внимания! — крикнул Чу Ваньнин. — Это вторая техника Чжайсинь Лю — Секрет Потерянного Разума! Просто бегите!

Теперь, когда он это сказал, все остальные вспомнили, что когда Чжайсинь Лю был еще в сознании, он рассказал им об этой технике. Техника Секрет Потерянного Разума использовала жадность и желания, живущие в сердцах людей, чтобы заставить их убивать друг друга.

И действительно, в голове Чу Ваньнина раздался шепот:

«Чу Ваньнин, ты не устал притворяться? Уважаемый образцовый наставник, Юйхэн Ночного Неба... Такой великий человек может только тайно любить своего ученика. Ты дорого заплатил за эту любовь, но он совершенно не ценит твоих усилий. Этот мальчик никогда не посмотрит на тебя, как на того милого и нежного братишку Ши Мэя. Насколько же ты жалок?»

Лицо Чу Ваньнина потемнело. Он полностью проигнорировал шум в ушах и продолжил бежать к выходу.

«Иди ко мне. Возьми этот меч и убей Ши Мэя. Никто больше не встанет между вами. Иди ко мне, я могу помочь тебе получить то, что ты так желаешь, помогу сделать так, чтобы тот, кто так дорог тебе, полюбил тебя. Иди ко мне...»

Чу Ваньнин сердито закричал:

— Дерзкий негодяй, убирайся к черту!

Остальные, очевидно, тоже слышали предложения голоса осуществить их тайные желания. И хотя скорость движения замедлилась, все ученики Чу Ваньнина продолжали успешно бороться с искушениями. Чем ближе они были к выходу, тем безумнее становился Чжайсинь Лю. Шипение в головах превратилось в вой:

«Подумай еще раз! Покинув это место, ты уже никогда не получишь такого шанса!»

Конечно, голос в голове каждого обещал что-то свое:

«Чу Ваньнин, Чу Ваньнин, ты хочешь оставаться одиноким всю жизнь?»

«Мо Вэйюй, только я знаю, где в этом мире сокрыт секрет воскрешения мертвых! Иди ко мне! Позволь мне рассказать тебе…»

«Ши Минцзин, я знаю желание, что скрыто в самой глубине твоего сердца. Только я могу помочь тебе!»

«Сюэ Цзымин, твое божественное оружие — подделка! В этом озере осталось только одно оружие, выкованное Гоучэнь Шангуном. Вернись и возьми этот меч! Разве ты не мечтал получить оружие Бога? Разве не хочешь быть настоящим любимцем небес? Без божественного оружия ты не сможешь конкурировать с другими бессмертными! Иди ко мне...»

— Сюэ Мэн!

Мо Жань внезапно обнаружил, что его двоюродный брат, который все это время бежал рядом с ним, исчез.

Мо Вэйюй резко повернул голову и увидел, что шаги Сюэ Мэна замедлились. Юноша замер и оглянулся, чтобы посмотреть на серебристо-синий божественный меч в плавильном бассейне.

Сердце Мо Жаня екнуло.

Он знал, насколько Сюэ Мэн был одержим идеей заполучить божественное оружие. Должно быть, для него было большим разочарованием узнать, что в итоге он получил никчемную подделку. Чжайсинь Лю искушал его мечом Гоучэнь Шангуна, и в случае Сюэ это действительно было лучшей тактикой.

— Сюэ Мэн, не верь ему, не ходи!

Ши Мэй тоже попытался воззвать к его разуму:

— Молодой господин, не останавливайся, мы почти у выхода!

Сюэ Мэн тупо посмотрел на них, но голос не унимался, становясь все более настойчивым:

«Они все завидуют тебе и не хотят, чтобы у тебя было божественное оружие. Подумай о Мо Вэйюе! У него уже есть божественное оружие — конечно, он хотел бы, чтобы у тебя ничего не было. Вы братья, но если он будет лучшим, то лидирующую позицию на Пике Сышэн отдадут не тебе, а ему».

Сюэ Мэн пробормотал:

— Заткнись!

Встревоженный Мо Жань что-то кричал ему, но он не мог разобрать ни слова. Обхватив голову руками, Сюэ Мэн закричал:

— Заткнись! Просто заткнись!

«Сюэ Цзымин, в Арсенале не осталось другого оружия. Если ты упустишь этот меч, то в будущем твой удел — только подчиниться Мо Вэйюю. Настанет время, и он будет твоим главой, ты должен будешь преклонить перед ним колени и повиноваться каждому его приказу! Подумай: если ты убьешь его сейчас, ничего этого не случится! Братоубийство не такая уж большая редкость в истории этого мира, а он всего лишь твой двоюродный брат! К чему эти сомнения? Иди ко мне, возьми меч и...»

— Сюэ Мэн!

— Молодой господин Сюэ!

Сюэ Мэн перестал сопротивляться. Он широко открыл покрасневшие глаза.

«Иди ко мне... Ты — Любимец Небес, только ты достоин возглавлять миллионные армии...»

Чу Ваньнин резко крикнул:

— Сюэ Мэн!

«Иди... Когда ты возглавишь орден Пика Сышэн, Нижнее Царство сможет вздохнуть спокойно… Подумай обо всей несправедливости, от которой пострадал ты сам... Сюэ Цзымин, позволь мне помочь тебе...»

Казалось, в глазах Сюэ Мэна уже бурлила лава плавильного горна. Его воинственный дух тянулся к божественному мечу, глаза налились кровью…

«Хорошо... Возьми этот меч и останови их!»

Сюэ Мэн медленно поднял дрожащую руку и взял серебристо-голубой священный меч.

«Убей их!»

«Убей Мо Вэйюя. Давай ... А-а-а-а-а!!!»

Сюэ Мэн вытащил длинный меч, похожий на великолепный стальной цветок, распустившийся в его руке. Прекрасный лик небесного любимца отразился в духовной ауре меча предков, когда он нанес удар. Но его глаза были более ясными и яркими, чем когда-либо прежде. В них не было одержимости и жажды крови.

Меч не вонзился в тело Мо Жаня, а пронзил живот Чжайсинь Лю.

Земля содрогнулась вместе с огромным деревом.

Теперь, когда Дух Ивы был повержен, магия рассеялась, Божественный Арсенал пошел трещинами и начал разваливаться.

Сюэ Мэн тяжело дышал. Чтобы освободиться от чар, ему пришлось мобилизовать все внутренние резервы и силу воли. Он уставился на Чжайсинь Лю. Его юное лицо сияло искренней решимостью и невинностью. В чистых глазах светились гордость и почти детская наивность.

Этот птенец Феникса жил не только мечтами о воинской славе. У него были свои железные принципы.

— Не смей морочить мне голову и причинять вред людям!

Тяжело дыша, он выдернул меч из тела Ивы.

Из плавильни ударил фонтан густой вонючей крови. Перед смертью к Чжайсинь Лю вернулась ясность сознания. Схватившись за грудь, он с трудом удержал вертикально свое распадающееся тело. Подняв лицо, он открыл и закрыл рот, и, хотя голоса не было слышно, по губам легко и ясно читалось:

«Спасибо… что… остановил… меня...»

Телесная сущность Чжайсинь Лю была очень сильным духом, равным по мощи божественному мечу Гоучэнь Шангуна. Столкнувшись, оба понесли невосполнимую потерю. Ива умирала, древний меч в руке Сюэ Мэна стремительно тускнел, теряя всю заложенную в него магию.

Внезапно древовидный дух, существовавший миллионы лет, рассеялся. Искры рассыпались тысячами светлячков, которые закружились вокруг них, трепеща и переливаясь золотом, и, наконец, исчезли.

— Молодой господин Сюэ, скорее сюда! Сейчас здесь все рухнет! — закричал Ши Мэй.

Земля содрогалась, как умирающий зверь, и им точно стоило поспешить.

Сюэ Мэн оглянулся и бросил последний взгляд на Божественный Арсенал, а затем отбросил меч Гоучэнь Шангуна и побежал прочь. Позади него обрушилась каменная лавина.