Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 66 - Этот достопочтенный впервые видит раскол неба

Утром следующего дня не случилось ничего необычного.

Чу Сюнь послал людей в город, чтобы убедиться, что количество заготовленных «марионеток» соответствует числу живых людей в Линьане. Каждая семья начала собирать в дорогу свой нехитрый скарб, чтобы завтра с восходом солнца отправиться в путь.

Мо Жань сидел у ворот резиденции начальника префектуры и смотрел на проходящих мимо людей. Наконец, он печально вздохнул:

— Чу Сюнь так тщательно подготовился. Если никто не выдаст тайну «фальшивых жителей», своим скудным умом призраки точно не догадаются о подлоге. Наверняка это кто-то из этих людей выдал секрет. Маленький брат, как думаешь?

Никто не ответил.

— Эй? Младший брат? — Мо Жань повертел головой.

Он и не заметил, как Ся Сыни ушел, чтобы посмотреть, как стражники готовят лошадей к дальнему путешествию. Вместо младшего брата рядом с Мо Жанем теперь оказался сын молодого князя Чу. Он присел рядом, подперев голову руками.

— Большой старший брат…

Мо Жань, наконец, пришел в себя после подобного внезапного появления и спросил:

— Э… Что случилось?

Мальчик указал на старое тунговое дерево рядом с ними. За ветки на самом верху зацепился летающий змей. Ребенок, по-детски картаво выговаривая слова, сказал:

— Мама оставила его мне, а он улетел. Я не умею летать. Большой брат, ты поможешь мне?

— Конечно, нет проблем!

Используя цингун, Мо Жань плавно взлетел к верхушке дерева и снял с ветвей летающего змея в виде яркой бабочки. Спустившись на землю, он с улыбкой вручил его малышу:

— Возьми и не упусти его снова.

Ребенок послушно кивнул.

Мо Жань отметил про себя, что видимо Чу Сюню некогда было присматривать за сыном, раз малыш без присмотра бродил среди толпы малознакомых людей.

— А где твоя мама? Здесь так слишком много людей, давай я отведу тебя к ней.

— Мама? Мама на склоне горы.

Мо Жань переспросил:

— А что она там делает?

— Спит, — мальчик широко открыл свои круглые глазенки и тихо пролепетал. — Мама все время там спит. Весной, когда на ней распустятся цветы, мы с папой пойдем навестить ее.

Мо Жань неслышно выдохнул:

— Ах... — и надолго замолчал.

Но мальчик, кажется, даже ничего не заметил. Он был еще слишком мал, чтобы понимать, что такое жизнь и смерть. Расправив крылья маленького воздушного змея, малыш поднял голову и посмотрел на Мо Жаня:

— Старший брат, спасибо, я хочу с тобой… я дам тебе кое-что.

Он порылся в кармане и выудил оттуда завернутую в тростниковый лист половинку цветочного бисквита.

В последнее время все жители Линьаня голодали, и было удивительно, как эта мелочь смогла сберечь кусочек пирожного. Ребенок разделил бисквит пополам: себе он оставил кусочек побольше, а тот, что поменьше, протянул Мо Жаню.

— Возьми, большой старший брат, съешь... Только тссс... никому не говори, что я дал тебе. У меня больше нет.

Когда Мо Жань протянул руку, чтобы взять предложенное угощение, мальчик внезапно передумал и взял себе меньший кусок, а тот что побольше вручил ему.

— Это вкусно! Внутри бобовая паста.

Этот жест породил волну горечи и тепла в сердце в сердце Мо Жаня. Он привык к тому, что к нему плохо относятся, но совершенно не знал, как реагировать на эту внезапную искреннюю доброту. Мо взял цветочный бисквит и, запинаясь, пробормотал слова благодарности. Малыш выглядел очень счастливым. Когда он поднял голову, длинные ресницы затрепетали как бабочки, и на маленьком личике расцвела ослепительная улыбка.

Мо Жань взял цветочный бисквит, но не стал есть его. Он отошел в сторону, где, сорвав лист с тунгового дерева, аккуратно завернул лакомство и спрятал его на груди. Он хотел перекинуться с малышом еще парой слов, но, как и все маленькие дети, ребенок не мог долго оставаться на одном месте и, подпрыгивая, побежал дальше по своим детским делам.

В этот момент подошел Чу Ваньнин. Увидев, что Мо Жань застыл на месте в глубокой задумчивости, он, слегка подняв брови, спросил:

— Что случилось?

Мо Жань проводил взглядом удаляющегося малыша и тихо вздохнул:

— Я думаю, здесь так много людей. Как вышло, что все они умерли в одночасье?

Наступила ночь, свинцовые тучи затянули небо, и сине-фиолетовые вспышки разорвали свод небес. После полуночи поднялась настоящая буря, и пошел дождь, в считанные минуты превратившийся в ливень.

Дождь нес в себе энергию инь, придававшей призракам и злым духам дополнительные силы и делающей их более свирепыми и смелыми. Поэтому Чу Сюнь разрешил всем выжившим укрыться в резиденции наместника и распорядился не пересекать границы возведенного им защитного духовного барьера.

Из-за дождя мест, где можно было бы устроиться на ночлег, стало еще меньше, а люди все прибывали и прибывали. Мо внимательно следил за Сяо Манем, но в в какой-то момент парень затерялся в огромной толпе людей.

Мо Жань пробормотал:

— Плохо дело.

Маленький Чу Ваньнин сразу вскинулся:

— Я догоню его и прослежу.

Он нырнул в людской поток, и в одно мгновение его спина скрылась из виду.

Через некоторое время Чу Ваньнин вернулся с удрученным выражением на лице и холодно констатировал:

— Сбежал.

— За барьер?

— Да.

Мо Жань ничего не сказал. Он молча смотрел на стену дождя и на людей, столпившихся во дворе усадьбы.

Это была только иллюзия, и все, что случилось двести лет назад, уже свершившийся факт. Однако он чувствовал себя совершенно опустошенным. Лица женщин и детей светились искренней надеждой, что Чу Сюнь спасет их. Все эти люди верили, что уже на рассвете молодой князь уведет их из этого кишащего чудовищами ада в убежище на горе Путо. Под проливным дождем стражники в красных шлемах уже начали приготовления, чтобы с первыми лучами солнца выступить в поход.

И никто из этих людей не знал, что жить им осталось буквально пару часов.

Во дворе становилось все тише. Уставшие люди засыпали, положив головы на колени друг друга.

Чу Ваньнин и Мо Жань не могли уснуть. Они единственные во всем городе знали, что скоро Князь Призраков нападет на Линьань, и тогда им нужно будет убить его. Так как Сяо Мань уже сбежал, вероятнее всего все события произойдут этой ночью.

Мо Жань покосился на напряженного Чу Ваньнина и спокойно сказал:

— Поспи. Я разбужу тебя, когда все начнется.

— Мне не хочется спать, — ответил Чу Ваньнин.

Мо Жань погладил его по голове.

— Хочешь что-нибудь съесть? Мы же не ели с тех пор, как прибыли сюда.

— Я ... — «не голоден» застряло в горле, когда Мо Жань достал завернутый в тунговый лист османтусовый цветочный бисквит. Чу Ваньнин сглотнул, не в силах отвести взгляда от протянутого ему любимого лакомства.

— Ешь.

Чу Ваньнин взял пирожное и разломил пополам. Большую часть он отдал Мо Жаню, а ту, что поменьше, взял себе. Мо Жань оцепенело наблюдал за его движениями, и в голове не было ни одной внятной мысли.

Откусив кусочек, Чу Ваньнин вдруг тихо спросил:

— Ты купил это в Персиковом Источнике? Почему его вкус отличается от того, что было раньше?

— Что-то не так?

— Аромат османтуса слишком насыщенный.

Мо Жань горько улыбнулся и сказал:

— В самом деле? Его дал мне сегодня сын Чу Сюня. Наверное такой он настоящий вкус Линьаня.

— Настоящий вкус Линьаня... — почти беззвучно повторил Чу Ваньнин и собирался откусить еще кусочек. И так и замер с открытым ртом, сраженный внезапной догадкой. Вмиг кровь отлила от лица и, даже губы побелели.

— Это неправильно!

Чу Ваньнин вдруг вскочил. Его лицо исказила гримаса ужаса, глаза широко открылись, как будто он увидел призрака.

Не понимая, что пошло не так, Мо Жань спросил:

— Что неправильно?

Чу Ваньнин не ответил. Не обращая внимания на дождь, он выскочил на двор. Оглянувшись по сторонам, мальчик поднял с земли камень с острым краем и, закатав рукав, безжалостно резанул себе по запястью. Хлынула кровь, окропив землю и испачкав одежду.

Испуганный Мо Жань бросился к нему:

— Ты с ума сошел?

Чу Ваньнин некоторое время безучастно смотрел на руку, по которой стекала кровь. Когда он поднял взгляд, в его глазах, казалось, вспыхивают искры. Голос ребенка звучал отрывисто и резко:

— Разве ты все еще не понял, что происходит? Кто-то пытается убить нас!

Алая кровь стекала по руке и, смешиваясь с дождем, превращалась в розовую воду.

Мокрое от дождя лицо Чу Ваньнина было бледным и нечеловечески спокойным, черные как смоль прямые брови сошлись над переносицей, придав лицу по-взрослому мрачное выражение. Он не обращал внимания на ливень, хотя уже давно должно быть промок до нитки.

С оглушительным треском в землю ударила молния, и на миг стало светло, как днем. Мо Жань, как будто придя в себя от этого грохота, попятился. Он тоже понял, что именно было не так.

Пусть этот мир выглядел реалистично, но он был лишь иллюзией, в которой все было ложью. Выпечка здесь не могла быть действительно вкусной, а острый край камня на самом деле не мог поранить. Иными словами, ни одна вещь в иллюзорном мире не могла бы причинить им вред.

— Кто-то сделал так, чтобы иллюзия стала реальностью, — тихо сказал Чу Ваньнин.

Материализация иллюзорного мира считалась духовной техникой наивысшего уровня, известной как Путь Сюйши[1]. Самые искусные заклинатели, владевшие этой техникой, были выходцами ордена Гуюэе, входившего в десяток самых лучших духовных школ Верхнего и Нижнего Царства. Орден Гуюэе использовал Путь Сюйши как «истинный путь целителя для врачевания сердца и души». Некоторые мастера, практикующие эту технику, специализировались на материализации иллюзии, созданной на основе воспоминаний людей, страдающих от душевной боли после потери близких. Подобная иллюзия позволяла родственникам и друзьям умерших не только проститься с любимыми людьми, но и провести с ними еще какое-то время. Однако из-за сложности техники и высоких затрат духовной энергии, воссоздаваемые сцены были короткими и не настолько детальными. Выпить чарку со старым другом, или провести ночь любви с дорогим сердцу человеком, но и только. Мало кто из следующих Пути Сюйши был способен создать что-то большее.

[1] 虚实道 Сюйшидао — путь «пустого и полного, ложи и истины, мнимого и реального».

Однако иллюзорный мир Линьаня, изначально созданный народом полубожественных юйминь, был большим и сложным, а сама иллюзия длилась уже долгое время и включала множество людей и вариаций самых разных событий. Ни одному человеку, даже Главе ордена Гуюэе, не под силу было создать что-то настолько масштабное.

Мо Жань тут же подумал о том единственном человеке, который мог сотворить нечто подобное. Неужели это опять фальшивый Гоучэнь, с которым они столкнулись в озере Цзиньчэн?

Прежде, чем он успел обдумать эту мысль, странный грохот потряс Линьань.

Разбуженные шумом люди, как встревоженные птицы, поднимали к небесам изможденные и испуганные лица.

Звук был таким, как будто всю воду с небес вылили на раскаленное в гигантской сковороде масло.

Люди метались по двору, плакали и кричали, но бежать было некуда. Когда паника в усадьбе достигла своего апогея, в небе появилась трещина, и огромный, кроваво-красный демонический глаз открылся прямо над барьером.

Глаз был так близко, что, казалось, он почти прилип к светящейся золотистой границе.

Жуткий, бездушный голос прогремел:

— Чу Сюнь, не слишком ли ты смел? Неужели, какой-то ничтожный выблядок рода человеческого, в самом деле, осмелился мечтать одурачить этого достопочтенного?

— Это призрачный князь, — пробормотал Мо Жань.

Призрачным Царством правило девять Призрачных Князей, но их магическая сила сильно отличалась. Однако, не видя полного воплощения, было сложно даже предположить, какой именно из князей ворвался в мир смертных. Все, что они видели — кровавый глаз, пристально смотрящий на них из трещины на небосводе:

— Твоя непомерная самонадеянность переходит все границы! Глупый смертный, ты, правда, поверил, что сможешь спасти этих людишек? Изначально, я не собирался убивать всех в этом городе. Но ты посмел восстать против меня, поэтому, в назидание, я уничтожу здесь все живое!

Из глаза демона вырвался ослепительный красный свет, который как меч рубанул по защитному духовному барьеру. Небо и земля изменили свой цвет в тот момент, когда золотое сияние и красный огонь столкнулись в небесах Линьаня. Свирепый ураган поднял с земли песок и камни, сломил деревья и отбросил людей от границ барьера. Люди в панике, схватившись за головы, горько стенали и выли, как звери.

Барьер выдержал первую атаку, однако, когда красный луч второй раз ударил в то же место, на золотистом куполе появились трещины.

— Самонадеянный человечишка, ты так жалок!

Адский огонь снова и снова бился о барьер, разлетаясь снопами искр, похожих на взрывы петард. Барьер мог рухнуть в любой момент. Чу Ваньнин понимал, что теперь, когда их неведомый враг превратил иллюзорный мир в реальность, если барьер рухнет, призрачный князь ударит со всей силы, и они с Мо Жанем разделят судьбу жителей города.

Одной этой мысли хватило, чтобы золотое свечение зародилось на кончиках пальцев. Если бы Чу Ваньнин сейчас призвал свое главное оружие, то сразу же раскрыл бы свою истинную личность. Однако другого выхода из этой смертельно опасной ситуации он не видел. Чу Ваньнин уже собирался призвать Тяньвэнь, чтобы одним махом окончить битву, но вдруг яркие золотые лучи, как стрелы, разорвали тьму и ударили точно по дыре в небе!

Люди начали оглядываться и увидели Чу Сюня, который сидел на балке крыши основного здания. В его руках была украшенная головой феникса кунхоу[2]. Длинные пальцы натягивали струны как тетиву арбалета, и каждый звук становился золотой стрелой, разрывающей ткань небес и бьющей точно в кровавое око. В считанные секунды трещины затянулись, и барьер был восстановлен.

[2] 箜篌 кунхоу — древняя китайская арфа с 5 — 25 струнами. С виду эти струны напоминают косяк диких гусей, и именно поэтому инструмент получил название «кунхоу, напоминающий косяк диких гусей»; инструмент часто украшается птичьей головой.

— Это князь!

— Наш молодой господин!

Увидев, что Чу Сюнь смог оказать сопротивление призрачному князю, люди ликовали, многие плакали от счастья. Князь Призраков был отброшен назад и, как не старался, не смог прорвать защитный барьер, установленный их молодым князем.

На этот раз голос с небес звучал куда холоднее и злее:

— Чу Сюнь, с твоими способностями ты давно мог бы покинуть город и спасти свою жизнь. Зачем ты вмешиваешься в чужие дела? Ради чего становишься врагом всего Призрачного Царства?

— Ваше Превосходительство, вы хотите причинить вред жителям моего родного города. Как это дело может не касаться меня?

— Не смеши меня! Призраки всегда питались душами живых людей. Мой вид ест их так же, как вы едите мясо. Так в чем разница? Подожди, пока я не оторву тебе голову, чтобы ты сам смог убедиться в этом!

Чу Сюнь ответил спокойно и уверенно, и арфа в его руках не замолкала ни на миг:

— Тогда давайте посмотрим, сможет ли Ваше Превосходительство получить мою голову.

Пока он говорил, звук, выходящий из под его пальцев, становился все более сильным и пронзительным, собираясь в сияющий чистым белым светом луч. Кажется, даже темное небо стало светлее, когда, расколов пелену дождя, это сверкающее копье ударило прямо в зловещий кровавый глаз!

— Ааа!

Ужасающий рев сотряс небеса и землю.

Глаз призрачного князя был ранен магией Чу Сюня, и вонючая кровь брызнула из него на землю смертного мира. Духи и призраки, наводнившие город, взвыли в голос, когда Линьань накрыло кровавым дождем. В ярости Князь Призраков нанес удар, что был в разы сильнее всего, что ударяло по барьеру ранее. Чу Сюнь смог заблокировать алый луч, но это была яростная атака самого призрачного князя. Молодой князь города Линьань был отброшен назад, и звуки струн под его руками замерли.

— Князь!...

— Трещины! Там везде трещины! Барьер вот-вот рухнет!

— Мама... Мамочка!

Толпу захватила паника, люди плакали, родственники обнимались и прощались друг с другом. Кто-то пытался убежать, кто-то забился в угол и трясся от страха.

Чу Сюнь стиснул зубы, в глазах его сверкала решимость. Он не собирался сдаваться, и был готов биться до конца. Вдруг еще две яркие вспышки духовного света осветили усадьбу. Молодой князь поднял глаза и увидел устремившихся к нему Мо Жаня и Чу Ваньнина. Золотое и красное свечение соединились с белым сиянием в один поток света,который в считанные секунды запечатал барьер. С неба донесся разъяренный рев, и призрачный глаз исчез.

Они втроем спустились на землю. Еще какое-то время из дыры в небе еще лилась вонючая кровь, но постепенно она вновь стала обычным дождем.

Бледный как полотно Чу Сюнь учтиво обратился к ним обоим:

— Спасибо за вашу помощь.

— Не за что, — Мо Жань махнул рукой. — Вам бы отдохнуть, выглядите не слишком хорошо.

Чу Сюнь чуть заметно кивнул. Он действительно израсходовал слишком много духовных сил, поэтому Мо Жань помог ему дойти до крытой галереи, где он мог бы отдохнуть. Люди, которые только что своими глазами видели, как молодой князь Чу починил барьер и спас их от этого бушующего огня и кровавого дождя, были потрясены и благодарны. Они суетились вокруг него, пытаясь хоть как-то выразить свою благодарность. Кто-то принес воды, кто-то укрыл его сухой одеждой, кто-то сказал:

— Князь Чу, ваша одежда насквозь промокла. Идите к огню, нужно просушить ее.

Чу Сюнь поблагодарил каждого из доброхотов и извинился за беспокойство перед всеми. Он слишком устал, чтобы подняться и куда-то идти, поэтому со всей вежливостью отказался от места у костра. Однако этот отказ никого не смутил. Люди принести охапку сосновых веток в галерею и развели небольшой костер рядом молодым господином.

В повисшей тишине был слышен только треск горящих сосновых веток. Вдруг кто-то из жителей города спросил:

— Молодой господин, мы все так хорошо подготовили, как призраки смогли узнать о наших планах? И что нам теперь делать?

— Да! Да!

— Как он узнал, что мы собираемся покинуть город? Князь же ясно сказал, что ни один призрак не может отличить марионетку от живого человека. Как так вышло? Может ли быть так, что... — мужчина не договорил, только украдкой бросил взгляд на Чу Сюня. Было очевидно, что он хотел спросить, а не ошибся ли молодой князь. Может, и правда, переоценил свои силы, поставив их на грань гибели.

Этот взгляд заметил один из одетых в белое стражников резиденции. Нахмурившись, он сердито сказал:

— О чем вы только думаете!? Тайна, известная такому количеству людей, недолго останется тайной. Наверняка, кто-то проговорился про наши планы, и об этом стало известно призрачному князю!

Горожанин тихо пробормотал:

— Кто будет сговариваться со злыми духами? Никакой пользы от этого все равно не извлечь.

Увидев, как люди сердито смотрят на него, он тут же прикусил язык, и больше не сказал ни слова.

После минутного молчания кто-то спросил:

— Молодой господин, этот дьявольский старик точно не отступится. Что нам делать дальше?

Чу Сюнь очень устал. Не открывая глаз, он спокойным и ровным тоном успокоил всех:

— Нужно дождаться рассвета. Днем злые духи бессильны.

— Но среди нас так много детей и стариков, есть раненые. Сможем ли мы добраться до Путо за один день?

Чу Сюнь тепло сказал:

— Не волнуйтесь, если потребуется, мы сделаем привал по дороге. Завтра вам просто нужно идти быстрее. Об остальном я позабочусь сам.

Молодой князь всегда защищал их. Раз он сказал, что все будет хорошо, они безоговорочно поверили ему. Маленький ребенок доковылял до него и протянул Чу Сюню кусочек кунжутной конфеты. Князь чуть разлепил веки и с улыбкой погладил малыша по волосам. Он собирался что-то сказать, когда к нему подбежал стражник и закричал:

— Князь! Беда!

— Что случилось?

— Там маленький господин с Сяо Манем… Сяо Мань забрал маленького господина… за пределы барьера…. они в храме... — этот человек был слишком взволнован, чтобы говорить связно. Он упал на колени перед князем и заплакал.

Чу Сюнь с трудом поднялся и на подкашивающихся от усталости ногах выбежал под проливной дождь.