Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 62 - Этот достопочтенный отправляется в древний город Линьань

Вскоре начались духовные практики Мо Жаня и остальных учеников Пика Сышэн. Конечно, сам он больше всего проявлял рвение в сборе перьев. В конце концов, чему ему было учиться у поверженных им в прошлой жизни старейшин юйминь. Сейчас он хотел только жить спокойной и счастливой жизнью.

Каждый день на рассвете ученики отправлялись к Бездне Предка, чтобы собрать золотые перья, а затем медитировали в пещере Чжужун[1], где, используя внутреннюю энергию, они должны были противостоять палящему зною. Затем под руководством юйминь в течение двух часов они изучали природу чудовищ и призраков, способы их сдерживания и укрощения.

[1] 祝融 zhùróng Чжужун — божество стихии огня, покровитель лета, отвечающее за Юг.

Еще два часа было отведено на тренировку боевых навыков и спаррингов друг с другом.

В сумерках все отправлялись на утес Гуаньсин, чтобы слушать лекции госпожи Восемнадцатой «Родословная сотни демонов» и «Тайные наставления по экзорцизму».

Больше всего Мо Жань любил именно эти вечерние занятия на утесе, потому что это было время, когда практикующие всех трех направлений собирались вместе.

Он знал, что боевые навыки Ши Минцзина и его цингун были довольно средними, и боялся, что, не сумев собрать золотые перья, он будет голодать. Поэтому каждый вечер Мо Жань отдавал половину собранных им перьев Ши Мэю. Однако их встречи были тайными и слишком краткими, чтобы поговорить о чем-то большем. Зато Мо Жань начал все больше сближаться с маленьким Чу Ваньнином, и очень скоро они стали неразлучны.

Теперь играющего на бамбуковом листе Чу Ваньнина часто можно было увидеть сидящим на перилах моста. Мо Жань всегда сидел рядом и, подперев щеку рукой, умиротворенно любовался на восходы, закаты и бег пушистых облаков.

Иногда Чу Ваньнин стоял на берегу реки и кормил рыбок, а Мо Жань держал над ним зонтик, наблюдая как золотистые карпы оживленно снуют туда и сюда среди зеленых волн.

Когда в Персиковом Источнике начинался дождь, Мо Жань одной рукой брал Чу Ваньнина за руку, а другой держал над ними зонт из промасленной бумаги. И так они вместе шли по мокрой тропинке из растрескавшегося голубого камня[2]. Если ливень был слишком сильным, Мо Жань нес младшего брата на спине. Дождь яростно стучал по зонту, а малыш на его плечах был задумчив и тих. Когда спина Мо становилась горячей, и его лоб покрывал пот, молчаливый маленький брат вынимал платок с вышитым на нем красным цветком яблони и вытирал выступившую испарину. Мо Жаню всегда казалась знакомой эта вещь. Когда-то, где-то он видел что-то похожее, но эта мысль была так же неуловима как рябь от моросящего дождя на поверхности большой лужи.

[2] 青石 qīngshí цунши « голубой камень» — известняк серо-голубого цвета.

Однажды днем, когда Чу Ваньнин отдыхал во дворе, Мо Жаню попала вожжа под хвост поменять прическу Ся Сыни. Он расплел его косу и начал зачесывать волосы мальчика в высокий конский хвост. Он как раз тщательно расчесывал волосы, когда увидел, как во двор, прикрывая рукой левое плечо, входит хмурый Е Ванси.

Мо Жань окинул его проницательным взглядом и слегка приподнял бровь:

— Старший брат Е ранен?

— Да, — Е Ванси сделал паузу, нахмурился и продолжил. — Ничего серьезного, незначительная травма во время спарринга. Но этот парень такой легкомысленный и распущенный, что любой благородный человек не выдержал бы и преподал ему урок!

Мо Жань, не веря своим ушам, переспросил:

— Неужели кто-то приставал к вам?

Е Ванси пристально посмотрел на него и холодно сказал:

— О чем это вы подумали?

— Хахаха, я просто шучу! — Мо Жань неловко рассмеялся, но его любопытство еще не было удовлетворено. — Кто этот человек, о котором вы говорили?

Е Ванси возмущенно ответил:

— Кто еще это может быть, кроме ветреного семени Куньлуньского Дворца Тасюэ[3]?

[3] 踏雪 tàxuě тасюэ — брести/идти по снегу; Дворец Идущих по Снегу.

Услышав это описание, Мо Жань выдохнул:

— О! — и подумал в своем сердце: «Неужели это все-таки он?»

В эти дни он часто слышал, как некоторые ученицы шепчутся «старший брат», да «старший брат». И ладно бы под обаяние Старшего брата попадали только молодые девушки. Только вчера он лично видел женщину лет пятидесяти, которая стояла у цветущего куста и истерично бормотала:

— В это мире никто не может сравниться с этим Старшим братом. Если бы он хоть раз взглянул на меня и заговорил со мной, я последовала бы за ним даже в ад.

Наблюдая такую безумную одержимость, Мо Жань в глубине души покатывался от смеха. Он почти не сомневался в том, что знает, о каком Старшем брате идет речь. Однако, хотя в Райской Обители было много приглашенных совершенствующихся, пересекались друг с другом они нечасто. Слухи о Старшем брате накрыли Персиковый Источник как дурное поветрие, но Мо Жань был не склонен доверять ничему и никому, кроме собственных глаз, поэтому у него до сих пор оставались сомнения.

Артер: -KiriYa大王-

— Сегодня я пошел выпить в питейном заведении «Озеро души» на западном рынке, — начал свой рассказ Е Ванси. — Этот ублюдок тоже оказался там. Он вел себя совершенно неподобающе, обнимая сразу двух девушек одновременно. Но, поскольку они не возражали против подобного развратного поведения, а мы с ними не были знакомы, было бы неуместно вмешиваться и призывать их к нравственности.

Мо Жань кивнул:

— И то верно.

— Но тут в ресторан ворвалась ученица из Гуюэе. Она выглядела очень встревоженной и постоянно оглядывалась по сторонам в поисках кого-то.

Мо Жань произнес со смехом:

— Эта девушка искала Старшего Брата, не так ли?

— Вы слышали о Старшем Брате[4]?

[4] 大师兄 dàshīxiōng дашисюн — так называют другие ученики первого ученика общего учителя, старшего брата-наставника.

— Ха-ха, если даже такой благородный красавец как вы не смог избежать этого талантливого повесы, как же я мог пропустить сплетни о нем?

Е Ванси некоторое время молча смотрел на него и затем произнес:

— Этот Старший Брат на самом деле такая дрянь. Причина, по которой женщина из Гуюэе искала его, заключается в том, что несколько дней назад он обменялся с ней залогами любви. Этот обманщик пообещал стать ее спутником на пути совершенствования и никогда более не расставаться с ней.

Мо Жань снова засмеялся:

— Не стоит доверять таким словам. Я думаю, что этот Старший Брат вручил уже как минимум семнадцать, а то и все двадцать, таких залогов. Боюсь, когда такой мужчина добивается взаимности, даже клятвы в вечной любви могут не прожить больше суток.

Чу Ваньнин, который до этого спокойно их слушал, наконец, открыл рот. Он взглянул на Мо Жаня и сказал недовольным тоном:

— Ты слишком много об этом знаешь.

Кто бы мог подумать, что Е Ванси на самом деле поддержит Мо Жаня.

— Брат Мо, к сожалению, прав. Эта женщина втайне восхищалась этим человеком. Услышав его речи и обещания, она поверила ему и в ту же ночь пустила в свою комнату.

Мо Жань воскликнул:

— Ой! — и поспешно прикрыл уши Чу Ваньнина ладонями.

Чу Ваньнин невозмутимо спросил:

— Что ты делаешь?

— Дети не должны слушать о таком. Это плохо повлияет на духовное развитие.

Чу Ваньнин: — …

Закрыв уши Чу Ваньнину, Мо Жань с горящим взглядом потребовал подробностей пикантной истории:

— А потом?

Е Ванси был человеком высоких моральных принципов. Он никак не мог ожидать, что Мо Жань окажется таким развратным и презренным человеком, что отнесется к его полному праведного возмущения повествованию, как к бульварной порно-книжке.

— А что могло быть потом? Старший Брат, естественно, не хотел признавать свою вину и брать на себя ответственность за обещания, данные девушке. Тогда она достала залог его любви — кисточку для меча[5]. Две женщины, с которыми обнимался «старший брат», достали точно такие же кисточки. Этот развратник заявил, что всем своим знакомым в знак дружбы дарит кисточку на меч, и это не имеет никакого отношения к любовным клятвам.

[5] 剑穗 jiànsuì цзяньсуй — кисть на конце эфеса меча; помимо эстетики играла роль противовеса, а также служила для отвлечения внимания противника; часто супружеские пары совершенствующихся носили парные кисточки на мечах.

— Цэ-цэ, а это действительно бесстыдно.

— Вот именно! — возмутился Е Ванси. — Я не смог вынести этой несправедливости и призвал его к ответу.

При этих словах выражение его лица слегка изменилось. Через некоторое время он закончил:

— Поговорить не получилось, и мы подрались.

Мо Жань рассмеялся:

— Вот оно что…

А про себя подумал: «Боюсь, что все не так просто. Если этот Старший Брат действительно был тем, на которого я думаю, то, основываясь на неконфликтном характере этого человека, он определенно не довел бы ситуацию до рукоприкладства. Это значит, что смущенный Е Ванси должно быть скрывает что-то постыдное».

Понимая, что подробностей инцидента от Е Ванси он не услышит, Мо Жань решил зайти с другой стороны:

— Этот Старший Брат, должно быть, действительно великий мастер. Простой человек, определенно, не смог бы ранить нашего брата Е.

Было бы лучше, если бы он не говорил этого. Услышав эти слова, Е Ванси, казалось, взбеленился еще больше. Его черные как смоль глаза вспыхнули гневом.

— Он? Мастер? — Е Ванси был возмущен. — Посредственный заклинатель без толики таланта! Разве настоящий мужчина будет в бою прятаться за юбки женщины!

— А? Ха-ха-ха-ха! — Мо Жань зашелся в приступе гомерического хохота. Теперь, когда Е Ванси сказал об этом, присмотревшись, он заметил, что помимо раны на плече, красивое лицо было разукрашено несколькими порезами, очень напоминающими раны от острых женских коготков. Мо Жань согнулся пополам от нового приступа смеха. — А этот Старший Брат действительно оправдывает свою репутацию, ха-ха-ха-ха.

Чу Ваньнин на протяжении всего этого «неудобного разговора» не проронил ни слова. Казалось, он глубоко задумался о чем-то своем.

Только после того, как Е Ванси ушел в свой дом, чтобы перевязать раны, он позвал:

— Мо Жань…

Тот шлепнул его по затылку и напомнил:

— Зови меня старший брат.

— Эм… Старший Брат, которого он упомянул, это Мэй Ханьсюэ[6]?

[6] 梅含雪 Méi Hánxuě Мэй Ханьсюэ — «цветы дикой сливы таят в себе снег».

Мо Жань рассмеялся и сказал:

— Думаю, так и есть.

Чу Ваньнин снова замолчал и задумался.

Внезапно, он, кажется, что-то понял и, широко открыв глаза, сказал:

— Этот парень, Е Ванси, неужели он тоже подвергся….

— Тссс! Молчи! — Мо Жань прижал палец к его губам, призывая его к молчанию. Затем, присел на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне, и со смехом сказал:

— Ты еще такой маленький, о чем ты только думаешь?

— Раньше я слышал, что Мэй Ханьсюэ… человек безответственный и распущенный, часто делает абсурдные вещи с красивыми юношами и девушками. Никогда бы не подумал, что он осмелится приставать к такому высоконравственному благородному человеку…

Мо Жань небрежно рассмеялся:

— Ха-ха, он совершенно непредсказуем. Но нам не стоит лезть в чужие дела. Давай, лучше старший брат расчешет твои волосы. На западном базаре я случайно увидел превосходную заколку для волос. Она красивая и недорогая. Вот посмотри.

Как Мо Жаню не нравился вкус Чу Ваньнина, так Чу Ваньнин не любил вкус Мо Жаня и точно не собирался кривить душой ради хорошего отношения.

Он уставился на блестящую всеми цветами радуги броскую заколку в виде золотой бабочки на орхидее и после долгого молчания спросил:

— Ты… уверен, что это для меня?

— Конечно. Дети должны носить золотой и красный цвета. Смотри, как ярко и живо смотрится.

Чу Ваньнин потерял дар речи.

Однако, если подумать, это был первый раз, когда Мо Жань подарил ему что-то настолько личное. Поэтому он не стал сопротивляться и, молча, позволил ему собрать свои волосы в конский хвост и воткнуть заколку. Золотая бабочка ярко засияла на фоне его длинных черных волос.

Чу Ваньнин смущенно опустил ресницы.

Внезапно он почувствовал, что это даже хорошо, что так все сложилось.

Такой цвет, такой Мо Жань, такой он сам... Если его тело восстановит прежнюю форму, такого уже точно не будет.

А эта бабочка как будто прилетела из сна.

Белые облака бегут по небу как сизые собаки. Солнце и луна снуют по небосклону как челноки на ткацком станке. В мгновение ока в Персиковом Источнике прошло полгода.　

Со слов Восемнадцатой, после полугодовой практики все обучающиеся должны были пройти испытание юйминь, чтобы продемонстрировать прогресс в их духовном развитии.

— Избранные, настало время первого испытания, — объявила Восемнадцатая на общем собрании. — Место и способ этого опасного экзамена будет отличаться в зависимости от направления духовного развития. Культивирующие защиту пересекут рубеж Кровавой реки, целители перешагнут границу Великой скорби, практикующие нападение отправятся за Предел Асуры[7].

[7] 修罗 xiūluó асуры — демоны-титаны, враждебные божествам.

Все три испытания основаны на реальных событиях, воспоминания о которых извлечены из памяти призраков, вторгшихся в мир смертных сотни лет назад. На их основе мы создали иллюзорные миры в царстве пустоты, куда вы и отправитесь. Реальная опасность не будет угрожать ни одному из вас. После того как пройдете свое испытание, вернетесь в Персиковый Источник. Испытание в иллюзорном мире могут проходить не более двух человек одновременно. Соискатель может пройти испытание в одиночку или пригласить одного компаньона. Очередность и порядок прохождения испытаний определит Бессмертный Посланник.

После того, как собрание закончилось, без спешки были выбраны первые испытуемые. Мо Жань не знал в каком месте и как проходило испытание защитников и целителей, но опросив шесть или семь человек, прошедших испытание по собственному направлению, он пришел к выводу, что с особыми трудностями никто не столкнулся. Кажется, этот первый экзамен юйминь был не так уж и сложен.

Наконец, спустя десять дней, подошла очередь Мо Жаня.

За его испытание отвечала сама Восемнадцатая. Она мягко улыбнулась и спросила:

— Нужен ли уважаемому бессмертному Мо спутник в этом испытании?

Мо Жань задумался:

— Если я выберу кого-то, он ведь не должен будет проходить еще одно испытание?

— Естественно.

— Тогда я возьму своего младшего брата, — Мо Жань указал на Чу Ваньнина. — Он еще слишком мал. Если пойдет один, я буду волноваться.

Яркая луна висела в небе, когда следом за Восемнадцатой они подошли к границе черной как смоль пещеры. Вход в пещеру был скрыт за золотистой туманной дымкой.

Восемнадцатая обратилась к ним:

— Господа совершенствующиеся, пожалуйста, слушайте внимательно. Иллюзорный мир, в который вы попадете, воспроизводит события, произошедшие двести лет назад, когда впервые был расколот Барьер Асуры. Тогда барьер не удалось восстановить сразу. Множество призраков и злых духов проникло в мир смертных, бесчисленное количество жизней было отнято. Эта иллюзия была воссоздана из воспоминаний единственного выжившего в городе Линьань. Как только войдете в пещеру, окажетесь в разрушенном войной городе двухсотлетней давности. Убейте Призрачного Князя, который командует армией нечисти, и сможете покинуть иллюзорный мир.

Мо Жань посмотрел на Чу Ваньнина и дружески улыбнулся Восемнадцатой:

— Старшая сестра-небожительница, не так уж страшно, если в этой иллюзии что-то немного подпортит мою толстую кожу, но моему младшему брату всего шесть лет. Я не хочу, чтобы чей нибудь безжалостный меч причинил ему боль...

— Не о чем беспокоиться. Ни одно оружие в иллюзорном мире не может причинить вред вам двоим, — ответила Восемнадцатая. — Если получите ранение, это будет помечено на вашей духовной оболочке. Если такая отметка появится на жизненно-важной точке, это будет означать, что вы мертвы, и ваше испытание провалено.

Мо Жань тут же расслабился и довольно хлопнул в ладоши:

— Оказывается, старшая сестра-небожительница очень осторожна и предусмотрительна. Большое спасибо за вашу заботу.

Когда их опасения были развеяны, Мо Жань и Чу Ваньнин спокойно направились в пещеру для прохождения испытания. Внутри их ждала непроглядная тьма. Твердой поступью они сделали несколько шагов, и вдруг тела как будто потеряли точку опоры и на миг зависли в воздухе. Перед глазами забрезжил радужный свет, из которого взгляд выхватывал фрагменты искаженных человеческих лиц и тел. Когда, наконец, зрение прояснилось, оказалось, что их ноги твердо стоят на старой дороге где-то на окраине города Линьань двести лет назад. Был полдень, и солнце палило безжалостно. Воздух был пропитан сильнейшим зловонием.

Двести лет назад город Линьань подвергся нападению нечисти, которая бродила по его окрестностям, пытаясь проникнуть за городские стены. И теперь перед глазами Мо Жаня и Чу Ваньнина медленно разворачивалась печальная история, как будто записанная жизнью на пожелтевших и опаленных пожаром войны листах бумаги.

Автору есть что сказать:

Сценка: несколько вариантов пар для иллюзорного мира юйминь.

Что будет если поместить Чу Ваньнина и Мо Жаня в один мир?

Молокосос, пошел вон[8]!

[8] Автор использует слово 仆街 pūjiē пуцзе, что в слэнговом значении значит «иди нахуй!»; в более цивильном прочтении «выбросить на улицу» — в текущей ситуации можно интерпретировать как «выбросить вон из иллюзии».

Что будет если поместить Ши Мэя и Мо Жаня в один мир?

Без шансов, автор не допустит.

Что будет если поместить Сюэ Мэна и Мо Жаня в один мир?

Они будут орать друг на друга, пока кто-то не умрет от менструального[9] кровотечения.

[9] От переводчика: думаю, тут акцент на то, что Сюэ Мэн и Мо Жань, препираясь, часто ведут себя как две ПМС-ные истерички.

Что будет если поместить Сюэ Мэна и Ши Мэя в один мир?

Впервые может победить дружба.

Что будет если поместить Сюэ Мэна и маленького учителя Ся в один мир?

Одно дитя будет аплодировать другому.

Что будет если поместить Учителя и Ши Мэя в один мир?

Мо Жань слетит с катушек и разнесет этот мир к чертовой матери.