Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 55 - Этот достопочтенный чувствует беспокойство

Хотя Царство Чжуцюэ и называлось Царством Бессмертных, населяли его отнюдь не бессмертные божества, а племя, появившееся в результате смешения многих кровей.

Из всех обитателей человеческого мира эти существа были наиболее похожи на настоящих небожителей. За их манеру носить накидки из перьев они были известны как племя юйминь[1].

[1] 羽民 yǔmín юйминь — пернатый/ птичий народ.

Безраздельно владея Персиковым Источником[2], пернатый народ поколениями жил недалеко от горы Цзюхуа[3] и почти не участвовал в судьбе Мира Людей. В их жилах текла кровь богов, но сами кровь и плоть принадлежали все же этому миру. Поэтому, когда наступали смутные времена, в самый критический момент они приходили на помощь людям, используя свои невероятные духовные силы для восстановления равновесия.

[2] 桃源 Táoyuán Таоюань — Персиковый Источник: райская обитель, «рай на земле» (из поэмы Тао Юаньмина 陶渊明).

[3] 九華山 Jiǔhuàshān Гора Цзюхуашань — одна из четырех священных гор китайских буддистов.

В прошлой жизни, когда Мо Жань завоевывал весь мир, перевернув небо и землю, племя юйминь пришло, чтобы остановить его. Однако даже их духовная сила не смогла сравниться с мощью Императора, в совершенстве овладевшего запрещенными техниками. В итоге весь пернатый народ был уничтожен Мо Вэйюем, огонь поглотил эту райскую обитель и Тасянь-Цзюнь втоптал в землю их вонючую божественную кровь и ободранные перья.

Это было безумное, сумасшедшее воспоминание. Даже сейчас, воскресив в памяти те дни, Мо Жань почувствовал, как его пробил холодный пот. Странная мысль посетила Мо Вэйюя: может, в прошлом он был одержим жестоким и беспощадным злым духом?

Однако сейчас у него точно не хватило бы сил бороться с юйминь. По правде сказать, из-за силы своей крови пернатая раса значительно превосходила большинство практикующих бессмертие. На Пике Сышэн было всего несколько старейшин, которые могли бы сегодня сразиться с ними на равных.

Сюэ Мэн случайно увидел лицо Мо Жаня и с тревогой спросил:

— Что с тобой? Почему ты так побледнел?

— Ничего, — ресницы Мо Жаня затрепетали, когда он попытался вернуть утраченное душевное равновесие. — Просто я запыхался, когда бежал сюда.

Приход племени юйминь ознаменовал начало страшной трагедии в его прошлой жизни. Сердце Мо Жаня застряло у него в горле. Он думал, что это случится еще очень не скоро, так почему же течение событий в этой жизни так ускорилось?

Зависшее над Пиком Сышэн зимнее заходящее солнце окунуло мир в мертвенно-белое сияние.

Под этим умирающим светом Мо Жань инстинктивно схватил руку Ши Мэя.

— Что случилось?

Мо Жань ничего не ответил, только покачал головой.

Голос Сюэ Чжэнъюна раздался в нужное время. То, что он говорил, не слишком отличалось от его речи в предыдущей жизни:

— Сегодня важное событие собрало всех вас перед Залом Даньсинь. Спустя более чем восемьдесят лет бессмертный народ юйминь снова пришел в наш мир. Как и в прошлом, из-за неминуемой опасности для всего живого Посланник Небес покинул Персиковый Источник и пришел в земли смертных, чтобы помочь братьям в минуту опасности.

Он остановился и посмотрел на толпу учеников внизу.

— Как вам всем известно, барьер между нашим и призрачным миром был установлен первым богом Фуси. Но за миллионы лет граница истончилась и раз в несколько десятилетий нарушается злыми духами. Несмотря на помощь всех вас, в последние годы сила барьера призрачного царства становится только слабее.

Сюэ Мэн фыркнул и тихо сказал:

— Папа действительно говорит чепуху. Очевидно, что Учитель практически в одиночку каждый раз восстанавливает барьер.

— Несмотря на помощь всех вас, трещины в барьере между нашим миром и Царством Призраков становятся все больше и больше. В конечном итоге в барьере появится большая брешь, как это случилось несколько десятилетий назад. В тот момент, когда граница между призрачным и человеческим мирами будет нарушена, все неупокоенные духи придут сюда и бесчисленные призраки вторгнутся в наш мир. Тогда простые люди будут обречены на неизмеримые страдания. Чтобы избежать этой трагедии, Посланник Небес выберет во всех духовных школах Мира Совершенствующихся лучших кандидатов с подходящим природным потенциалом и заберет их в Персиковый Источник, чтобы они практиковали свои таланты в изоляции.

Как только эти слова были сказаны, толпа зашумела.

Юйминь хотели выбрать кого-то, чтобы ввести в Персиковый Источник для обучения и практики?!

По толпе изумленных учеников прокатилась волна возбуждения. Независимо от их врожденного таланта, все они в той или иной степени имели свои скрытые надежды.

Мо Жань был единственным, кто не был счастлив. В уголках его глаз спряталась тревога. Обычно он хорошо маскировал свои истинные чувства, так что никто не мог сказать, что на самом деле у него в мыслях. Однако в этот момент он не мог скрыть беспокойство в своем сердце.

Это был вопрос жизни и смерти для Ши Мэя. В прошлой жизни именно Ши Минцзин был избран народом юйминь для духовной практики в Персиковом Источнике. Вскоре после его возвращения произошло глобальное разрушение барьера между миром живых и мертвых. В тот день толпы нежити из ада прорвались в мир людей.

Во время этого бедствия Ши Мэй и Чу Ваньнин сражались бок о бок. Они стояли рядом и вместе чинили самую большую брешь в барьере между мирами. Тем не менее, духовная сила Ши Мэя все еще не могла сравниться с духовной мощью Чу Ваньнина. Им почти удалось восстановить барьер, но почувствовав слабое место в обороне, бесчисленные злые духи в едином отчаянном порыве устремились к Ши Мэю. Десятки тысяч озлобленных духов стали единым зловещим мечом, который пронзил небеса и ударил по самому уязвимому месту барьера. Ши Минцзин использовал все свои внутренние резервы, чтобы сохранить целостность границы.

Демонические сущности прожгли его сердце, души умерших пронзили его душу.

Чу Ваньнин тогда даже не поднял руку, чтобы защитить его. Когда Ши Мэй упал с вершины Столба Дракона[4], он просто использовал всю свою духовную силу, чтобы в одиночку запечатать дыру в барьере.

[4] Столбы Дракона имеют большое значение в буддизме, по одной из легенд данный столб не дает вырваться на волю заключенному под ним духу Дракона, по другой легенде — Столб Дракона является опорой Тюрьмы для Монстров, падет столб — разрушится Тюрьма, и монстры вырвутся на свободу.

В тот день шел сильный снег. Ши Мэй падал с высокой платформы, как маленькая снежинка среди тысяч снежных кристаллов.

В этой безбрежной белой пелене, закрывшей небо, никому не было дела до того, что какой-то шестиугольный ледяной кристалл растает и исчезнет. Из поколения в поколение в мире людей никого, кроме близких родственников, не заботила смерть простого человека.

Среди белого снега и черного дыма Мо Жань держал на руках умирающего, на коленях умоляя Чу Ваньнина хотя бы попытаться спасти Ши Мэя.

Однако Учитель в конце концов отвернулся от них и бросился навстречу снежной буре, чтобы завершить свое праведное дело ради всех живых существ этого мира. В тот момент их связь как учителя и учеников была уничтожена.

Так нелепо.

Нелепой и смешной была сама мысль о том, что Чу Ваньнин может кого-то любить, о ком-то заботиться и в ком-то нуждаться.

Этот Чу Ваньнин любил слушать музыку дождя, любоваться лотосами, восхищался стихами Ду Фу[5] но, когда дело доходило до битвы, он внушал окружающим священный трепет и страх.

[5] 杜甫 dù fǔ — Ду Фу (712-770; китайский поэт эпохи Тан).

Этот Чу Ваньнин заботился о весенней траве, горевал о том, что жизнь осенней цикады слишком коротка, но там, где черный дым застилал небо и умирали люди, его сердце становилось бесчувственным и черствым.

Этот Чу Ваньнин постоянно учил их, что истинно праведный человек должен помнить, что сначала все живые существа, а последний ты сам.

Только вот Мо Жаню, блять, плевать на всех этих живых существ!

Что ему до этих людей, которых он не знает и не узнает никогда? Живы они или умерли, какое ему дело?

Что с того, что для Чу Ваньнина дождь — это шепот потерянной души, мечтающей вернуться в разрушенный временем дом, а травы и деревья омыты мутными слезами одинокого бродяги, если этот человек совершенно не чувствует, что на сердце у Мо Жаня. Для Мо Вэйюя дождь — просто вода с неба, трава — просто растительность из земли, а жизнь — это слово, написанное на бумаге. И кого это ебет?

Поэтому он считал Чу Ваньнина презренным лицемером, полным ложной праведности и морали. Как можно прикидываться, что тебя заботит судьба всего мира, если в твоем малодушном сердце не нашлось места даже для собственного ученика?

Позже он пытался заставить Чу Ваньнина ответить ему:

«Тебе было грустно? Ты хотя бы расстроился? Ты говорил, что жизнь всех живых существ важнее твоей собственной. Ты сам все еще жив, а он — нет. Зачем ты говорил Ши Мэю все эти лживые слова? Чтобы он потом умер из-за них? Ты убил его, лицемер, лжец!

У тебя все еще есть сердце?

Когда Ши Мэй упал со Столба Дракона, он звал тебя. Он звал своего учителя. Ты слышал его мольбу? Ты слышал его?! Тогда почему ты его не спас? Почему ты не спас его?!

Чу Ваньнин, твое сердце сделано из камня!

Ты никогда не…

Ты никогда не заботился о нас.

Тебе наплевать на нас! Наплевать!»

Но все это случилось потом.

Чу Ваньнин стал некоронованным королем, которого уважали и боготворили в Мире Совершенствующихся. Никого не интересовали погибшие. Кости Ши Мэя были каменной ступенькой, на которую наступил победитель… В истории этот камень не стоил и упоминания...

Чу Ваньнин променял посредственного ученика на так называемый мир во всем мире. Моря вновь стали зеркальными, реки — прозрачными, равновесие в мире было восстановлено. Какая разница, какой ценой? Никто не посмел бы осудить его.

Только Мо Жань видел корону на его голове, ослепительно сверкающую белизной костей мертвых, из которых была она создана. Смерть Ши Мэя сделала Чу Ваньнина великим и навсегда изменила Мо Жаня.

Ненависть поглотила его душу.

— Приветствую, юный даос.

— Приветс…

Внезапно нежная рука коснулась его лба. Еще не до конца освободившись из тисков темных воспоминаний, Мо Жань потрясенно распахнул глаза.

Перед ним было прекрасное и безмятежное лицо, похожее на белый лотос и нежные облака. Он не заметил, в какой момент Небесный Посланница нашла его, но теперь она стояла напротив и улыбалась ему.

— Перед тобой такая прекрасная возможность! Почему этот юный даос так глубоко в своих мыслях?

— Ах, сестра-небожительница, я прошу прощения, — он не хотел, чтобы кто-то из пернатого народа лез ему в голову, поэтому беззаботно рассмеялся и продолжил: — Мне просто нравится витать в облаках. Когда вы пришли, в моем сердце поселилась надежда, что именно я буду избран и смогу увидеть, как выглядит сказочное царство вечно цветущих персиковых деревьев. Невольно я слишком замечтался.

Оказалось, что пока Мо Жань предавался воспоминаниям, пернатый народ уже спустился вниз, чтобы отобрать нужных людей. Он так задумался, что даже не заметил внезапной тишины вокруг.

Когда Небесный Посланник открыла рот снова, она сказала то, чего Мо Жань уж точно никак не ожидал:

— Я вижу, что твоя духовная энергия чиста, а твое развитие и талант очень редки. Если вы желаете войти в Райскую Обитель, тогда следуйте за мной.

Мо Жань был ошарашен. Потом шокирован и смущен.

Отправиться к Персиковому Источнику.

В прошлой жизни были выбраны только Ши Мэй и Чу Ваньнин. Почему в этот раз опять все пошло так…

Он был поражен и не мог найти слов. Быть выбранным птичьим народом считалось большой удачей. Окружающие его люди не были удивлены, многие смотрели на него с завистью.

После первого удивления его сердце забилось быстрее, глаза вспыхнули дикой радостью, которую никто не увидел.

В этой жизни действительно кое-что изменилось.

Хотя он не знал, как изменится от этого их судьба и были ли эти изменения благословением или проклятием, по крайней мере, он мог отправиться к Персиковому Источнику. Пока Мо Жань практикует магию под руководством юйминь, неподъемная ноша ответственности за восстановление барьера не падет на Ши Мэя.

Может быть, он и был неотесанным грубияном, прожившим две жизни, может, не мог понять, почему все живые существа имеют первостепенное значение, а все остальное вторично. Ши Минцзин относился к нему лучше всех на свете, поэтому кроме него и его жизни для Мо Жаня ничего не имело значения. Даже этот кожаный мешок, к которому красной нитью была пришита часть его души. Пока Ши Мэй жив, у него нет других желаний.

Когда все собрались в Зале Даньсинь, Мо Жань обнаружил, что на этот раз состав Избранных полностью отличается от того, каким он был в его предыдущей жизни.

Ши Мэй все еще был среди кандидатов. Так как Чу Ваньнин совершенствовался за закрытыми дверями, его не оказалось среди избранных. Вместо него был выбран самый юный ученик старейшины Сюаньцзи — Ся Сыни.

Что по-настоящему удивило Мо Жаня, так это то, что Сюэ Мэн также был приглашен в Райскую обитель. Бессмертный Посол буквально сказала Сюэ следующее:

— Кажется, ваше тело заключает в себе отголосок Души Небесного Меча, что, без сомнения, вызывает интерес.

Слабый звон донесся с колокольни. Глубокий и звучный, он был слышен в каждом уголке Пика Сышэн. Небесный Посланник, после общения с Сюэ Чжэнъюном, огласила решение:

— На Пике Сышэн для высокой миссии были избраны четверо бессмертных: Сюэ Цзымин, Мо Вэйюй, Ши Минцзин и Ся Сыни.

Юйминь подняла руку, позволив птице с яркими перьями сесть на кончик ее пальца, и продолжила ясным голосом:

— Были одобрены четыре человека. Их духовный потенциал высок, их природа истинна, они добродетельны и чисты сердцем. Посланник закончила доклад, — договорив, она выпустила птицу, которая, запомнив ее слова, взмахнула сильными крыльями и вскоре исчезла в бескрайнем небе.

Изучение бессмертных техник птичьего народа на территории Персикового Источника считалось даже более редкой удачей, чем получение божественного оружия. К тому же, поскольку данное обучение было направлено на то, чтобы в будущем противостоять масштабному разрушению барьера на границе с призрачным миром, это было священным долгом любого совершенствующегося, поэтому никто не посмел бы отказаться от этой чести.

Время совершенствования было разным: обучение могло продлиться несколько месяцев или пять лет, заранее сказать было нельзя.

Юйминь были достаточно лояльны. Зная, что приближается конец года, они согласились остаться в человеческом мире вплоть до Новогодней ночи и забрать людей к цветущему Персиковому Источнику уже после празднования.

Когда Мо Жань представил, что совсем скоро он будет практиковаться в Райской Обители вместе с Ши Мэем, его сердце запело от счастья. Но эта радость длилась недолго и вскоре медленно угасла. Сначала Мо Жань не понимал причины, но однажды он проходил мимо южного подножия Пика Сышэн, и его взгляд упал на Павильон Алого Лотоса, который все еще был закрыт.

Мо Жань пошел медленнее, а потом и совсем остановился. Его взгляд устремился в направлении бескрайних гор.

Чу Ваньнин ушел в глубокую медитацию несколько месяцев назад.

В этой жизни ненависть, которую он испытывал к этому человеку, казалось, исчезла... Хотя Мо Жань раз за разом воскрешал в памяти выражение лица Учителя, когда тот бросил его и умирающего Ши Мэя, но иногда было так трудно не испытывать сочувствие и вину.

Ся Сыни шел вместе с ним. Он заметил, что выражение лица Мо Жаня, когда тот посмотрел в сторону Южного Пика, почти неуловимо изменилось. Сердце Чу Ваньнина дрогнуло, и он спросил:

— Что-то случилось?

— Маленький Учитель, как ты думаешь, он выйдет до нашего отъезда?

— Он?

— Ох! — Мо Жань опешил. Оглянувшись, юноша слабо улыбнулся Чу Ваньнину. За те счастливые дни, что они провели вместе, эти двое стали очень близки. Мо Жань искренне считал, что Маленький Учитель весьма сообразителен, и успел полюбить этого ребенка.

— Я говорю о моем учителе, старейшине Юйхэне.

— А, вот оно что… — отозвался Чу Ваньнин.

Мо Жань вздохнул и пробормотал:

— Учитель никогда не был в закрытой медитации так долго. Может быть, он слишком сильно пострадал на озере Цзиньчэн?

Первый раз за долгое время Мо Жань заговорил об Учителе по собственной инициативе.

Чу Ваньнин знал, что это невозможно, но все же он не мог не спросить:

— Ты... немного… скучаешь по нему?