Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 73 - Этот достопочтенный смущен (сбит с толку и все)

Неожиданно столкнувшись с Мо Жанем, Сюэ Мэн на какое-то время остолбенел. После ареста Мо это была их первая встреча. Вспомнив, как Сюэ Мэн пошел против всех, чтобы защитить его, Мо Жань не мог сдержать широкую улыбку. Однако внезапно это только еще больше разозлило Сюэ Мэна. Лицо юноши исказила злобная гримаса. Окинув двоюродного брата презрительным взглядом с ног до головы, он процедил сквозь зубы:

— Что ты делаешь? На что смотришь? Смешно тебе! Что тут смешного?!

— Э… я просто... приветствую тебя.

— Тошнит от тебя!

Мо Жань: — …

Испугавшись, что Мо сейчас вспылит, Ши Мэй решил вмешаться и сменить тему незадавшегося разговора. После небольшой заминки, он с обезоруживающей улыбкой обратился к Сюэ Мэну:

— Молодой господин, кто вас так разозлил?

— Кто еще это мог быть? Кто это мог быть! Бесстыжий распутник! Подонок! Наглец! Моральный урод без стыда и совести!...

— Твоему белому стиху не хватает рифмы, — вклинился Мо Жань.

— А ты не лезь! Если такой крутой, срифмуй лучше!

— Я бездарен, совершенно бездарен и слишком далек от поэзии, — Мо Жань рассмеялся. — Скажи уже, кто тебя так взбесил?

— Думаю, это снова Старший брат… — Ши Мэй слегка улыбнулся.

— Как можно такую гниду называть старшим братом! Скотина! Бабник! Почему он еще сифилис[1] не подхватил? Блядь, да я готов отдать десять лет своей жизни, лишь бы у этого подонка нос сгнил, и он покрылся язвами с головы до ног. Этот презренный, бесстыжий ублюдок…

[1] 花柳病 хуалюбин: болезнь от цветущей ивы/болезнь из борделя — венерические заболевания, в частности сифилис.

Сообразив, что Сюэ Мэн пошел на второй круг бесконечного потока оскорблений, Ши Мэй прервал его, ткнув куда-то за их спины:

— Тсс! Смотри, сюда идут те девушки, которые влюблены в Старшего брата…

— Бля! — кажется Сюэ Мэн действительно был напуган перспективой такой встречи. Напыщенный и бесстрашный Любимец Небес еще раз шепотом выругался в адрес «развратного ублюдка», чтобы совсем не потерять лицо, крикнул: «Я вдруг вспомнил, что у меня есть срочные дела!» — и, поджав хвост, как побитый пес, припустил прочь.

Мо Жань, наблюдая за этим поспешным бегством, пробормотал:

— Ух ты, этот Старший брат в самом деле смог его запугать…

Ши Мэй ответил, смеясь:

— Позавчера, когда они столкнулись в местном питейном заведении, между ними произошла ссора, и все вот так обернулось. Теперь можно считать их заклятыми врагами.

— Я восхищен способностями этого человека. Как только у меня появится возможность, обязательно сведу личное знакомство.

Несмотря на это утверждение, у Мо Жаня была почти стопроцентная уверенность, что уж он-то точно знаком с человеком, который обратил Сюэ Мэна в позорное бегство. Наверняка это был тот самый «старший брат», с которым он был знаком в прошлой жизни. Однако сейчас было не время веселиться за счет Сюэ Мэна. В Павильоне Утоляющей Жажду Росы их уже ожидали глава ордена Сюэ Чжэнъюн и старейшина Сюаньцзи, прибывшие в Персиковый Источник с целью обсудить с новой предводительницей юйминь обстоятельства убийства госпожи Восемнадцатой.

Все тело Святой Правительницы юйминь было окутано божественным сиянием. Хотя она выглядела как ярко накрашенная девочка-подросток, в конце концов, никто из них даже предположить не мог, сколько же ей лет на самом деле.

Не спеша, она обстоятельно разъясняла Сюэ Чжэнъюну обстоятельства дела, когда в зал вошла стражница и шепнула ей на ухо:

— Бессмертная, этот человек здесь.

— Пригласите его.

Следуя за Ши Мэем, Мо Жань вошел в просторный и теплый зал и, оглядевшись вокруг, сразу заметил Сюэ Чжэнъюна, который мирно беседовал с юйминь, обмахиваясь своим знаменитым веером.

— Дядя! — сразу же крикнул он.

— Мальчик мой! — Сюэ Чжэнъюн сразу же повернулся на звук голоса. — Мой мальчик! — его взгляд прояснился. Он жестом подозвал племянника подойти ближе, похлопал его по плечу и сказал:

— Иди сюда, сядь рядом со своим дядей…

— Я не убивал никого…

— Конечно, это не ты. Конечно, не ты! — Сюэ Чжэнъюн огорченно вздохнул. — Не понимаю, как вообще могла произойти такая досадная ошибка. Только что я говорил об этом уважаемой бессмертной. Но теперь я здесь и обязательно докажу твою невиновность. Ох, мне так больно видеть, как ты изнурен перенесенными здесь лишениями.

Равнодушно наблюдающие за происходящим юйминь не остановили его, когда он потянул Мо Жаня за собой и усадил рядом. Юноша почтительно склонился перед старейшиной Сюаньцзи и сел рядом с Сюэ Чжэнъюном, однако, ему показалось странным, что старейшина Сюаньцзи, приветствовавший его кивком, как будто и не заметил отсутствия собственного ученика.

В отличие от него, юйминь сразу спросила:

— А где второй ребенок? Тот, чья фамилия Ся...

— Ах, да! — Сюаньцзи выглядел так, как будто только что вспомнил о причине своего приезда. — Где мой ученик?

Мо Жань был очень недоволен тем, что старейшина не проявляет должной заботы о Ся Сыни, поэтому коротко ответил:

— Маленький брат остался в тюрьме. Он просил меня поприветствовать вас от его имени.

— Вот как... — Сюаньцзи слегка наклонил голову. — А почему он сам не пришел?

Мо Жань раздраженно процедил:

— Он готовит еду.

— …

Сюэ Чжэнъюн на мгновение опешил, а затем громко расхохотался:

— Приготовление пищи для него теперь важнее, чем защита доброго имени?

Сюаньцзи тоже расплылся в улыбке:

— Ну и ну, он опять решил показать свой дурной нрав. После собрания я сам навещу его.

— Не стоит, мы планировали вместе поужинать, — ответил Мо Жань. — Лучше было бы как можно быстрее расследовать это дело.

Сюэ Чжэнъюн, повысив голос, обратился к юйминь:

— Святая Правительница, мы предлагаем следующий выход из сложившейся ситуации. Прежде чем отправиться в Персиковый Источник, я попросил старейшину моего ордена, являющегося признанным экспертом в области медицины и алхимии, приготовить несколько таблеток чицзы[2].

[2] 赤子 chìzǐ чицзы — младенец; верный отчизне.

— Таблетки чицзы? — Святая Правительница выглядела несколько удивленной. Юйминь глубоко погрузилась в мысли, длинный темно-зеленый ноготь несколько раз коснулся губ. Наконец, она уточнила: — Это же та таблетка, которая заставляет людей говорить только правду?

— Да, это она.

Правительница юйминь выглядела шокированной подобным заявлением:

— Но ингредиенты для этой таблетки чрезвычайно тяжело собрать, и изготовление ее очень сложный процесс. Даже на территории богатого духовной энергией Персикового Источника потребуется не меньше двух месяцев, чтобы изготовить таблетки чицзы. Неужели в вашем ордене есть настолько могущественный алхимик? Почему он не приехал вместе с вами?

— У него сложный характер, и он не любит общество других людей, — ответил Сюэ Чжэнъюн. — Таблетки скоро будут готовы, и в течение десяти дней их доставят в Персиковый Источник голубинной почтой. Прошу вас, Святая Правительница, сразу же проверить их и дать ученикам моего ордена. Уверен, правда быстро выйдет наружу.

Немного подумав, юйминь кивнула:

— Думаю, этот способ узнать истину подойдет нам.

Сюэ Чжэнъюн облегченно выдохнул и с улыбкой сказал:

— В таком случае, я сейчас же пойду и заберу из тюрьмы второго ученика нашего ордена.

— Подождите.

— В чем дело?

— Пока их невиновность не доказана, Мо Вэйюй и Ся Сыни остаются подозреваемыми. Даже если уважаемый глава ордена поручится за них, я все равно не могу отпустить этих людей на свободу до завершения расследования.

Услышав подобное заявление, Сюэ Чжэнъюн резко захлопнул свой веер. Хотя на лице его все еще была улыбка, в глазах блеснула холодная сталь:

— Великая бессмертная, разве могут праведные люди делать такие низкие вещи.

Святая Правительница уставилась на него покрасневшими зрачками:

— Глава Сюэ Чжэнъюн, вы недовольны нашим решением?

— Да! Вина ни одного из учеников моего ордена не доказана, и я вместе со старейшиной Сюаньцзи готов выступить гарантом того, что они не сбегут из под стражи. Так почему Правительница юйминь настаивает на том, чтобы они сидели в темнице?

— Не может быть и речи о их освобождении, — монотонно произнесла юйминь. — Мы не проявляем жестокость. Их активность ограничена, но они обеспечены едой и водой. Это достаточно умеренно.

Улыбка Сюэ Чжэнъюна превратилась в ядовитую усмешку.

— Умеренно, говорите? Насколько мне известно, они заперты в пещере, куда не проникает свет солнца и луны. Лишив учеников моего ордена права защищать себя, вы держите их в тюрьме для настоящих преступников. После этого, мне сложно поверить в искренность ваших речей и обещаний.

— Глава Сюэ, выбирайте слова!

— Что случилось? Что-то не так с моими словами? Я никого не обидел и не оскорбил ваш народ, бессмертная. Я сказал правду, может недостаточно вежливо и без должного уважения, но это было достаточно умеренно.

Стоявшая рядом с Правительницей стражница юйминь не смогла сдержать ярость:

— Ты!...

Нежная как нефрит белая рука преградила ей путь. Святая Правительница изподлобья холодно посмотрела на Сюэ Чжэнъюна и усмехнулась:

— До нас доходили слухи о том, что глава Пика Сышэн является настоящим лидером. Хотя его духовные силы беспримерно велики, ему немного не хватает знаний, и он не силен в игре словами. Но сейчас я вижу, что эти слухи ввели нас в заблуждение. Глава Сюэ, ваши претензии обоснованы.

Сюэ Чжэнъюн улыбнулся, но в его глазах не было и следа веселья:

— Я всего лишь неотесанный грубиян, бессмертной не стоит принимать мои слова так близко к сердцу.

Бессмертная с улыбкой взяла мандарин и, тщательно очистив его, протянула Сюэ Чжэнъюну:

— В таком случае мы оба пойдем на уступки. Невозможно отпустить их на свободу, но и держать в тюрьме неправильно. Я сейчас же прикажу освободить Ся Сыни. Вместе с Мо Вэйюем он будет переселен в Заоблачный Павильон, где эти двое смогут свободно перемещаться, и их можно будет навещать. Но я назначу людей, которые будут постоянно присматривать за ними. Вас это устроит?

Сюэ Чжэнъюн молчал несколько минут, обдумывая предложение, затем принял протянутый ему мандарин.

Заоблачный Павильон изначально был предназначен для размещения гостей Персикового Источника. Но, поскольку юйминь не часто приглашали людей извне, обычно он пустовал и пришел в запустение. Раз уж Святая Правительница разрешила им занять гостевой дом, Мо Жань решил навести порядок в их новом жилище, прежде чем привести туда Ся Сыни, за которым он планировал сходить лично по завершении уборки.

Сюэ Чжэнъюн и Сюаньцзи остались обсудить с юйминь другие важные вопросы, а Мо Жань, сопровождаемый стражницей-юйминь и вызвавшимся помочь Ши Мэем, отправился в Заоблачный Павильон, который находился на северо-западе Персикового Источника. Выделяющийся на фоне похожих на парчу облаков гостевой домик утопал в бело-розовой дымке пышно цветущих фруктовых деревьев.

— Какое красивое место. Теперь, проживая тут, я не буду чувствовать себя несправедливо обиженным, — с усмешкой произнес Мо Жань.

— Как они могли несправедливо обвинить тебя в убийстве? Недопустимо вот так порочить имя хорошего человека, — печально вздохнул Ши Мэй. — Жаль, что Учитель не смог приехать. Если бы он использовал Тяньвэнь, для раскрытия правды не потребовались бы таблетки чицзы.

— Ха-ха! Ши Мэй, думаешь, все так просто? Тяньвэнь это непревзойденное божественное оружие, которое способно добиться правдивых ответов от кого угодно. Но правду Тяньвэнь раскроет лишь своему владельцу. Думаешь, эти пернатые засранцы позволили бы моему Учителю допрашивать меня? Поверили бы они результатам такого допроса?

— Да, ты прав…

Увидев, что скоро станет темно, Мо Жань поспешно приступил к уборке комнат, а Ши Мэй принялся помогать ему.

Странным было то, что Мо Жань, к собственному удивлению, обнаружил, что вопреки ожиданиям, он вовсе не почувствовал себя счастливым и взволнованным, оставшись с Ши Мэем наедине. Эта мысль настигла его, когда после уборки они присели передохнуть и выпить чаю. Пораженный Мо Жань сделал глубокий вдох и закашлялся, когда чай попал в дыхательные пути.

— Что случилось? — Ши Мэй вздрогнул от неожиданности.

— Ничего, все в порядке, — Мо Жань энергично замахал руками, но сердце его утонуло в слезах.

Неужели он так проникся учением Чу Ваньнина, что сам не заметил, как достиг просветления и стал аскетом? В Заоблачном Павильоне нет никого, кроме них двоих. Благоухающие персиковые цветы медленно колышутся на ветру, создавая романтичную атмосферу между двумя истосковавшимися по ласке мужчинами. Нет никого, кто бы мог помешать ему, и, если бы такая ситуация случилась в прошлом, он определенно воспользовался этой возможностью, чтобы стать по настоящему близким с Ши Мэем, а уж потом разбирался бы с последствиями.

Что с ним не так в последнее время? Быть таким умеренным в желаниях… это совсем не похоже на него.

Мо Жань раздраженно взъерошил волосы.

Ши Мэй посмотрел на него своими сияющими глазами.

Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза. А потом Мо Жань первым разрушил очарование момента, отвел глаза и засмеялся. Очаровательные ямочки появились на его щеках, когда он обратился к Ши Мэю:

— Персиковые деревья снаружи так пышно цветут. Я сорву самую красивую ветку, чтобы ты мог забрать ее с собой.

— Трава и цветы тоже живые и чувствуют боль. Не трогай, пусть цветут на дереве, — ответил Ши Мэй.

— Гм… ты прав. Раз ты просишь, не стану срывать их!

Какое-то время они сидели молча. Мо Жань ломал голову, придумывая тему для беседы, но в итоге пришел к выводу, что, хотя прошло много дней с их последней встречи, им в самом деле не о чем поговорить.

Подняв глаза, он обнаружил, что Ши Мэй так усердно помогал ему с уборкой, что на лбу его выступили капельки пота. Он не удержался, вытащил платок и передал ему.

— Вот, вытри пот.

— …

Ши Мэй пристально посмотрел на него. Мо Жань занервничал еще больше и сжал платок, помяв нежную ткань.

— Спасибо, — наконец, Ши Мэй улыбнулся, взял платок и аккуратно вытер лоб.

Сотканный из тончайшего шелка платок был очень изящным и мягким на ощупь.

Промокнув лоб, Ши Мэй сказал:

— Я заберу его и верну тебе после того, как постираю.

— Конечно, как скажешь, — послушно согласился Мо Жань. Его привычка во всем уступать Ши Мэю, давно уже превратилась в инстинкт. — Если он тебе нравится, ты можешь не возвращать его.

Ши Мэй ответил со смехом:

— Боюсь, это неподобающе, посмотри какой изысканный этот… — он развернул платок, чтобы аккуратно сложить его. Когда нежные пальцы разгладили шелковую ткань, юноша ошеломленно замер и чуть слышно выдохнул:

— Ах!?

— Что не так?

Ши Мэй еще какое-то время рассматривал шелк, потом посмотрел на Мо и с улыбкой спросил:

— А-Жань, ты правда хочешь отдать мне этот платок?

— Если тебе нравится, то, конечно, возьми. Все мое — твое! — щедро предложил Мо Жань.

— Передариваешь чужой подарок[3]? Не боишься снова быть побитым Учителем? — в глазах Ши Мэя прыгали смешинки.

[3] 借花献佛 jiè huā xiàn fó «занять цветы для подношения Будде» — сделать подарок за чужой счет, передарить полученный подарок.

— В чем дело? — на этот раз пришла очередь Мо Жаня удивляться. — С чего ты решил, что я передариваю чужой подарок, и при чем здесь Учитель?

— Сам посмотри, — в голосе Ши Мэя вдруг появились незнакомые Мо Жаню странные нотки. — Здесь вышит большой цветок хайтана. Когда Учитель подарил его тебе?