Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 155 - Учитель дрожит не от страха

Приближался день бракосочетания молодого господина ордена Жуфэн, но вдруг среди гостей, прибывших в Линьи ради этого события, стал распространяться скандальный слух…

— Господин Чжан, ваш покорный слуга недавно слышал кое-что интересное. Сначала я не поверил, ведь подобная сплетня просто выходит за рамки приличия, но, тщательно все обдумав, пришел к выводу, что велика вероятность того, что это правда. Не хотите ли послушать?

— Как удачно! Я тут тоже слышал об одной шокирующей тайне ордена Жуфэн. Неужели мы с вами думаем об одном и том же?

Его собеседник многозначительно приподнял брови и спросил:

— Связан ли тот секрет с отношениями двух известных персон?

— Да, именно так.

Эти двое обменялись выразительными взглядами и один из них, понизив голос, сказал:

— Позвольте мне начать. Я слышал, что Е Ванси из Жуфэн и…

Его собеседник, только услышав это имя, тут же забыл про хорошие манеры, хлопнул себя по ляжкам и расхохотался в голос. Глаза сплетника вспыхнули предвкушением, и он взволнованно затараторил:

— Да-да! Все верно! Ха-ха-ха! Когда я услышал об этом, чуть со смеху не умер! Е Ванси из школы Жуфэн и Сун Цютун втайне от всех крутят роман!

— Правду люди говорят, хорошее редко выходит за ворота, а дурные вести разлетятся по всему миру. Не ожидал, что весть об этих вопиющих событиях достигнет ушей даже таких благородных людей, которые не любят слушать сплетни, вроде нас с вами. Однако, не стоит болтать об этом деле. В Линьи слишком много людей из Жуфэн, так что, боюсь, здесь и у стен есть уши.

Трудно сказать, есть ли у стен уши, однако если три человека скажут, что видели тигров в городе[1], то им поверят. Вся эта история очень уж напоминала погруженную в воду коробочку хлопка, которая под влиянием слухов постепенно разбухала. И пусть ни один человек не видел ничего своими глазами, но содержание сплетни обрастало деталями, становясь все полнее и пикантнее[2]...

[1] 三人成虎 sān rén chéng hǔ сань жэнь чэн ху — букв. если три человека скажут, что в городе есть тигры (то им поверят); ложь повторенная тысячу раз становится правдой.

[2] 香艳 xiāngyàn сянъянь «любовный аромат» — благоухающий; «обольстительный», соблазнительный, эротичный.

В конце концов, в полях, домах и даже в самых маленьких деревнях за пределами Линьи обычные люди, не имевшие никакого отношения к миру совершенствования, яро обсуждали этот слух.

— Братец Гоудань[3], я расскажу тебе один секрет, но ты не должен никому больше его рассказывать, ладно?

[3] 狗蛋 gǒudàn гоудань «собачье яйцо»; простолюдины давали плохо звучащие первые имена детям, чтобы отвратить от них злых духов.

— Какой еще секрет? Ты же знаешь, я человек надежный, что бы ты мне ни рассказал, никуда дальше оно не уйдет.

— Тогда слушай! В ордене Жуфэн большой скандал! Поговаривают, что Сун Цютун, ну та бабенка, которая замуж за Наньгун Сы собралась, настоящая шлюха. Братец Гоудань, представляешь, оказывается, она давно путается с Е Ванси за спиной у своего жениха!

— Как такое возможно?!

— А почему нет? Разве ты забыл, что когда-то Сун Цютун была выставлена как товар в аукционном доме Сюаньюань? Не иначе, тогда Е Ванси соблазнился красотой этой девки и, пойдя на поводу у своих грязных желаний, выкупил ее для парного совершенствования?

Ли Гоудань был так потрясен, что долго сидел с разинутым ртом, прежде чем, заикаясь, пробормотал:

— Небеса! Святые Небеса!... Да как же такое могло случиться?..

В тот день мир простого деревенского мужика Ли Гоуданя перевернулся. Вечером, укладываясь спать, он даже приобнял свою жену и, тяжело вздохнув, сказал:

— Чуньхуа, какая же ты у меня хорошая.

Простая деревенская женщина Чжао Чуньхуа уставилась на мужа круглыми от изумления глазами:

— С чего это ты мне вдруг в уши льешь?

— Понимаешь ли, может ты у меня и не красавица, даже малость толстовата и коротковата, но зато женщина трудолюбивая и плодовитая. Не то, что некоторые девки, которые, забыв про скромность и приличия, крутят шашни, да прелюбодействуют за спиной у родного мужа.

Чжао Чуньхуа возмутилась:

— Почему это я некрасивая? Это потому что лицом постарела? — и тут же не смогла сдержать распаленное любопытство. — А в какой семье жена по мужикам таскается[4]? Почему я не знаю?

[4] 搞破鞋 gǎo pòxié гао посе «трахать рваный башмак» — таскаться; изменять супругу.

— Это не из наших деревенских, а из этих тунеядцев, что целыми днями только и делают, что на мечах летают. Заклинательница из ордена нашего барина.

Внимательно слушавшая его Чжао Чуньхуа была поражена:

— Это кто такая?

— Та, что за нашего молодого барича собралась, вот это кто!

Чжао Чуньхуа даже не сразу поняла, что речь идет о Наньгун Сы, когда же до нее, наконец, дошел смысл слов мужа, она тут же подскочила и села на кровати:

— Святые Небеса, как же скверно! Как такое может быть? Не наговаривай на людей зазря!

— Я наговариваю? — для пущей уверенности Ли Гоудань выпятил грудь колесом и торжественно провозгласил. — Мой приятель своими глазами видел, как Е Ванси и Сун Цютун из ордена Жуфэн прелюбодействовали! Эти двое давным-давно спят за спиной у Наньгун Сы!

Слухи о романе мужчины с женщиной распространяются быстрее, чем дурное поветрие. Нищие и богатые, совершенствующиеся и простой люд, все с удовольствием смакуют эту благодатную тему для обсуждения. Очень быстро собравшиеся в школе Жуфэн гости в той или иной мере узнали об этих скандальных слухах. Когда окольными путями сплетня, наконец, достигла ушей Чу Ваньнина, она уже обросла очень колоритными деталями и подробностями, вплоть до того в какой день и в каком месяце Е Ванси и Сун Цютун ходили на тайное свидание и чем там занимались. Кроме того, поговаривали, что Сун Цютун согласилась выйти замуж за Наньгун Сы, потому что понесла дитя от Е Ванси, но этот бессердечный карьерист ради продвижения по службе отказался от своего ребенка и его матери.

— Если не верите, давайте просто подождем и посмотрим, на кого будет похож ребенок: на Наньгун Сы или все же на Е Ванси!

Чу Ваньнин знал Наньгун Сы, но не был близко знаком с Е Ванси и Сун Цютун, поэтому ему сложно было понять правдивы эти слухи или нет. Он чувствовал лишь глухое раздражение, ведь такой человек, как он, с легкостью справляясь с очевидным злом, столкнувшись с такими двусмысленными вещами, которые к тому же касались отношений между мужчиной и женщиной, сразу же оказывался совершенно беспомощным и не знал, как правильно реагировать.

В тот день, когда Наньгун Сы нанес визит в гостевой дом, Чу Ваньнин все же не удержался и разок подколол его на эту тему, но Наньгун Сы намеков не понимал и с энтузиазмом поделился новостью, связанной с его волком Наобайцзинем.

— Несколько дней назад была случка, и если все прошло успешно, то в следующем месяце демоническая волчица должна родить. Не знаю, сколько волчат будет в этом помете, — Наньгун Сы рассмеялся, — но если волчата будут хороши, я попрошу отца отправить одного на Пик Сышэн.

Услышав его слова, Чу Ваньнин подумал, что сейчас самое время аккуратно намекнуть, и сказал:

— Э, а ты не боишься, что эти волчата будут нечистокровными?

— Почему нечистокровными? Как и Наобайцзинь, эта демоническая волчица из клана снежных волков. Точно чистокровные.

— А ты уверен, что эта самка демонического волка до этого не спаривалась с другими демоническими волками?

Наньгун Сы на миг даже остолбенел:

— Как бы она смогла? Эту демоническую волчицу содержали в Усадьбе Битань. На все их поместье она там одна такая, с кем ей там было спариваться? Нет, она выращена специально для нашего Наобайцзиня.

Чу Ваньнин искренне считал, что, использовав эту аллегорию с волками вместо людей, конкретно и весьма откровенно намекнул Наньгун Сы на те скандальные слухи. Почему же Наньгун Сы его не понял?

Чу Ваньнин, все еще раз хорошенько обдумал и решил, что, возможно, он выразился недостаточно ясно, и стоит попробовать еще раз:

— Несмотря на то, что в Усадьбе Битань она единственный демонический волк, когда ты привез ее на случку с Наобайцзинем, она же некоторое время находилась в школе Жуфэн? Ты выращиваешь столько демонических волков, как ты думаешь, не могли бы они…

— Нет, это невозможно! — простодушный Наньгун Сы довольно хохотнул. — Образцовый наставник так тревожится об этом? Эта волчица и Наобайцзинь с самого начала были заперты в одной клетке, так что у других волков не было никаких шансов к ней подобраться.

— …

Какой же ты тупой! Ну и ладно!

Наньгун Сы даже не заметил, как помрачнел Чу Ваньнин и, поднявшись с места, предложил ему:

— Наставник, когда вы ушли, учебный полигон Сяоюэ[5] еще не был обустроен, а сейчас его уже дважды расширяли. Давайте, я вам его покажу, и на Наобайцзине прокатитесь?

[5] 啸月 xiàoyuè сяоюэ «выть на луну»; 校场 jiàochǎng сяочан — учебный полигон/поле.

— Нет, не стоит, — ответил Чу Ваньнин.

Наньгун Сы выглядел несколько разочарованным:

— Почему?

— Я не умею ездить ни на чем, кроме лошадей. Что касается тебя, ты ведь совсем скоро станешь мужем, так что должен меньше времени тратить на забавы. Вместо того, чтобы целыми днями возиться с волчатами и пропадать на учебном полигоне, посвяти свободное время общению с Сун Цютун. Люди и животные в этом плане не так уж сильно отличаются: если не будешь уделять время своей женщине, ваши отношения быстро охладеют.

— Не может быть. Мы с Цютун хорошо ладим, кроме того она очень послушная.

— …

— Если образцовый наставник считает, что я ей пренебрегаю, то могу позвать ее с нами. Я часто упоминал вас при ней, так что она, должно быть, тоже желает увидеться с вами.

Услышав это, Чу Ваньнин подумал, что на самом деле он ведь ничего не знает об этой Сун Цютун, поэтому не может судить насколько правдивы эти слухи. Так что до свадьбы Наньгун Сы неплохо бы побольше разузнать об этой молодой паре, а не сразу доверять всяким досужим сплетням.

В итоге он все же кивнул и тоже поднялся на ноги:

— Хорошо. Тогда ты иди, разыщи ее, а я буду ждать вас у входа на учебный полигон Сяоюэ.

Когда Наньгун Сы выходил из ворот двора, у защитной стены он столкнулся с возвращающимся Мо Жанем. После того как они оба вежливо поприветствовали друг друга, Мо Жань вошел во двор и сразу же увидел стоящего под османтусовым деревом Чу Ваньнина. Перед ним на жаровне из красной глины кипел чайник, от которого поднимался легкий белый пар, а на каменном столе стояли две недопитые чашки с чаем Восьми драгоценностей[6].

[6] 八宝茶 bābǎochá бабао ча — чай «Восемь сокровищ», чай восьми драгоценностей: зеленый чай с добавлением разных ингредиентов, среди которых сахар (или каменный сахар), бутоны роз, ягоды годжи, красные финики, грецкие орехи, сушеная мякоть плодов лунъянь, семена кунжута, изюм, дольки мелких яблок и т.д.

— Учитель, зачем Наньгун Сы приходил к вам?

— Он пригласил меня на учебный полигон Сяоюэ посмотреть на выращенного им демонического волка, — с этими словами Чу Ваньнин отвернулся, намереваясь войти в дом, — вот только эта одежда не подходит для верховой езды, пойду переоденусь.

Демонические волки — свирепые создания. Хотя Мо Жань знал, что Чу Ваньнин хороший наездник и вообще очень способный и талантливый, на душе все равно было неспокойно. Решив, что не может отпустить его одного, он поспешил объявить:

— Я пойду вместе с Учителем.

Услышав это, Чу Ваньнин остановился на полпути и, чуть повернув голову, окинул его оценивающим взглядом:

— Ты умеешь ездить верхом на волках?

Мо Жань рассмеялся, его черные глаза ярко вспыхнули:

— А почему бы нет? Я хорошо езжу верхом и, имея базовые навыки, логично, что при желании могу объездить не только волка, но и кого угодно.

Чу Ваньнин как раз собирался махнуть рукой и посмеяться над его самоуверенностью, как вдруг понял, что фраза «я могу объездить кого угодно» звучит слишком уж подозрительно двусмысленно, даже пошло. Перед его глазами тут же замелькали сцены из влажных снов и появились образы двух мужчин. Одним из них был Мо Жань, по крепкому торсу которого стекал обильный пот, вторым же — сам Чу Ваньнин, лежащий ничком на плетеной кушетке. Он был словно обессилевший конь, загнанный безжалостным хозяином, всего лишь покорная игрушка в руках Мо Жаня, который снова готов был скакать на нем во весь опор.

Щеки Чу Ваньнина неожиданно зарделись. Не в силах сдержаться, он тихо выругался:

— Бесстыжий!

Он и сам не знал, кого именно ругал, Мо Жаня или все-таки самого себя. Развернувшись, Чу Ваньнин вошел дом и захлопнул дверь, оставив снаружи наполовину скрученный бамбуковый занавес, который содрогнулся и задрожал, словно трепещущее сердце человека, спрятавшегося внутри.

Учебный полигон Сяоюэ представлял собой огромное бескрайнее поле, которое в эту холодную пору выглядело особенно уныло. Сбросившие листву деревья печально шелестели голыми ветвями, пожухлые травы покрыл тонкий слой инея. Прикрытое легким кружевом облаков холодное зимнее солнце зависло высоко на небосклоне. Его тусклое сияние делало этот безрадостный пейзаж еще более безжизненным. Впрочем, вдали уже виднелись охотничьи угодья ордена Жуфэн: густой хвойный лес, в котором росли сосны, лиственницы и кипарисы. Опавшая хвоя, словно нежное и пышное оперение птенца, золотым ковром устилала землю под вековыми деревьями.

Наньгун Сы стоял перед деревянной изгородью и говорил о чем-то с Сун Цютун, когда заметил, как из золотистой туманной дымки появились два человека. Увидев, что с Чу Ваньнином пришел еще и Мо Жань, он сначала немного растерялся, но потом со смехом спросил:

— Образцовый наставник Мо, вы боитесь доверить мне своего наставника, поэтому решили последовать за ним?

— Ничего подобного, — Мо Жань тоже рассмеялся. — Я пришел, потому как опасаюсь, что Учителю что-то придется не по душе. Не имея поблизости подходящего человека, ему придется излить свой гнев на молодого господина Наньгуна и, тем самым, нанести ему несправедливую обиду. Так что я здесь специально для того, чтобы принять удар на себя[7].

[7] 受气包 shòuqìbāo шоуцибао «принять гнев, остановив своим телом» — козел отпущения; мальчик для битья.

— … — Чу Ваньнин взглянул на него и холодно сказал, – а по-моему ты пришел именно для того, чтобы злить меня[8].

[8] 做火刀火石 zuò huǒdāo huǒshí цзо ходао хоши «быть кремнем и кресалом» — разжечь огонь (гнев); спровоцировать, выбесить.

— Пфф! — стоящая за спиной Наньгун Сы, Сун Цютун, услышав это, фыркнула и тихо рассмеялась. Подняв длинные ресницы, такие же мягкие и пушистые как перья птицы, она грациозно вышла из-за спины жениха. В ней все было прекрасно, ладная фигурка, густые волосы и прелестные черты лица. Непревзойденная красота этой женщины не могла не волновать сердца людей.

Взглянув на Мо Жаня и Чу Ваньнина, она с улыбкой произнесла своим нежным голоском:

— Я давно наслышана о том, что образцовый наставник Чу и образцовый наставник Мо служат примером самой глубокой любви[9] между учителем и учеником, и сегодня я и впрямь смогла увидеть это своими глазами.

[9] 情深 qíng shēn цин шэнь «глубокая/крепкая любовь/привязанность/дружба». От переводчика: это выражение делает акцент на платонических чувствах, а не физической стороне, но все равно из-за множества трактовок остается довольно двусмысленным по сути своей.