Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 88 - Этот достопочтенный столкнулся со вторым перерожденным

Он повернулся на шум.

В конце коридора стоял человек, одетый в расшитый золотыми узорами черный плащ. Тканью было скрыто все его высокое худое тело, и даже лицо до самых глаз, цвет и разрез которых сложно было рассмотреть в темноте коридора, скрывала черная вуаль.

Человек держал в руке меч.

Тонкое лезвие этого оружия было черным как смоль.

Бугуй.

— Кто ты?!

— Не имеет значения, кто я, — у него был странный, словно нарочно искаженный голос. — Достаточно того, что я знаю, кто ты.

Мо Жань постарался успокоить свой разум и нарочито беспечно спросил:

— Я всего лишь ученик с Пика Сышэн. Интересно, что еще вы можете знать обо мне?

— Ученик с Пика Сышэн? О, да, конечно. Однако короткая у тебя память, Наступающий на бессмертных Император, повелитель Царства Людей, яростный демон, убивший своего учителя и разрушивший его дух, сам же восставший из могилы и возродившийся после смерти.

С каждым его словом кровь в теле Мо Жаня становилась на градус холоднее, словно он провалился в ледяную полынью.

Наступавший на бессмертных. Тасянь-Цзюнь.

Человек, устроивший резню в семидесяти двух городах Духовной школы Жуфэн.

Повелитель человеческого мира.

Тот, кто женился на самой прекрасной женщине в мире, убил своего учителя и свою жену и остался один на вершине мира.

— Ты — Мо Вэйюй, — холодно сказал незнакомец.

Мо Вэйюй.

Его чудовищные преступления не могут быть прощены. Миллионы погибших по его вине не вернуть к жизни.

Мо Вэйюй был обречен остаться непогребенным трупом. На Пике Сышэн его мертвое тело разъяренные люди должны были разорвать на тысячи частей, вырвав глаза из глазниц и сердце из груди.

— Кто ты такой?

Глаза Мо Жаня загорелись алым, ярость мгновенно смела остатки его детской личины. Теперь он снова был свирепым и жестоким демоном, готовым вцепиться в шею человека, стоявшего на другом конце коридора, чтобы разорвать его и вбить обратно в глотку имя, которое он больше не хотел слышать!

Человек поднял скрытую черной перчаткой руку, и в мгновение ока между ними выросла надежно разделившая их ледяная стена.

— Ты больше не можешь призвать свой меч, не так ли? — он неторопливо подошел и остановился в десяти шагах. — Император мира людей... Хотя, может теперь мне и правда лучше звать тебя Мо Жанем. Посмотри, в кого ты превратился?! Это просто нелепо и смешно! Разве когда-нибудь ты был таким достойным человеком? Твое сердце больше не тверже стали, ты стал таким слабым. Следуя за Чу Ваньнином, подавил свою истинную сущность ради брошенных тебе крох одобрения и привязанности. Перерожденный, а, перерожденный, но где же тот человек, которого ты обещал защитить в прошлой жизни?

Мо Жань изменился в лице:

— Ши Мэй! Что ты сделал с Ши Мэем?

Человек не ответил и только усмехнулся:

— Знаешь, почему ты не можешь призвать Бугуй? — его ладонь ласково погладила тяжелое лезвие. — Потому что твоя духовная суть изменилась, и твоя ненависть рассеялась... Перед смертью ты пожалел о том, как прожил свою жизнь, и поклялся, что, если тебе выпадет второй шанс, ты будешь защищать Ши Минцзина и посвятишь эту новую жизнь только ему, — на мгновение два пылающих яростью глаза обожгли ошеломленного юношу. — Мо Жань, ты сдержал слово?

— Я...

— Барьер, отделяющий призрачный мир, скоро снова падет, и то, что случилось в прошлой жизни, повторится. Хочешь опять смотреть, как умирает его тело и душа, снова будешь на коленях молить Чу Ваньнина спасти его? Ты получил второй шанс, но не заслуживаешь его.

— Просто заткнись! — сердито огрызнулся Мо Жань. — Я не желаю, чтобы посторонние вмешивались в то, что происходит между мной и Ши Мэем. Сам-то ты кто, если знаешь, что я переродился? Фальшивый Гоучэнь? Или такой же как я призрак, вернувшийся из мира мертвых?

— Ха... — усмехнулся тот, — призрак, вернувшийся из мира мертвых... Да, я призрак из твоего прошлого, который вернулся к жизни. Неужели ты думал, что стал единственным в этом мире, кому Небеса даровали перерождение?

Кто это?

Множество расплывчатых образов бешено мелькали в его сознании.

Те, кто отправился в мир иной до его смерти.

Сюэ Чжэнъюн, госпожа Ван, Чу Ваньнин, Сун Цютун, Е Ванси...

А может, это кто-то из тех людей, что собрались во дворце Ушань на его похороны?

Сюэ Мэн, Мэй Ханьсюэ и главы десяти великих духовных школ...

Кто… Кто же это?!

Кто, зная его секрет, так же прошел сквозь семь врат? Что за злой дух последовал за ним за грань жизни, сквозь желтые воды реки смерти, только чтобы вновь попытаться лишить его жизни?! Кто это?

Внезапно черная фигура буквально поплыла перед глазами, когда незнакомец с невероятной скоростью подался вперед. Мо Жань был шокирован тем, что, даже возродившись, тот обладал настолько мощной духовной силой.

Лезвие Бугуя прижалось к его груди. Теперь легкого нажатия хватило бы, чтобы оно вошло в тело и пронзило сердце.

— Мо Вэйюй, я думал, что ты ослеплен любовью, но, быть может, мне стоит посочувствовать обманутому тобой Ши Минцзину? Даже прожив целую жизнь, ты все равно не замечаешь его.

Мо Жань стиснул зубы:

— Хватит нести чушь!

— Это я несу чушь? — усмехнулся мужчина. Он положил руку на горло Мо Жаня, затем его ладонь медленно скользнула вниз, упав на часто вздымающуюся грудь. — В этом сердце... сколько места ты оставил для него? Теперь, когда твоя не слишком глубокая тоска по нему уже в прошлом, осталось ли там хоть что-нибудь?

Мо Жань гневно вскинулся:

— Думаешь, что лучше меня знаешь, кто в моем сердце? Вместо того, чтобы болтать впустую, почему бы тебе не снять вуаль, и не дать мне посмотреть на твое лицо?

— Стоит ли так спешить увидеть, кто я? — голос этого человека был похож на дым или туман, его взгляд тоже, казалось, плыл, не давая разглядеть детали. Однако он чувствовал в этом взгляде нескрываемую насмешку. — Когда ты снова умрешь, я покажусь тебе.

— Ты сдохнешь раньше! Ты...

Мо Жань не успел договорить, как вдруг почувствовал, как холод охватил его ноги. Он посмотрел вниз и увидел, как ледяные иглы сковали его, медленно поднимаясь вверх по его телу.

Ледяная стена, ледяные иглы... Это магия водной стихии...

Кто из его прошлой жизни мог управлять водой?

У него было слишком много врагов. Мо принялся судорожно вспоминать их, но в его голове царил хаос.

Сюэ Мэн — огонь.

Чу Ваньнин — металл и дерево.

Е Ванси — земля.

Сюэ Чжэнъюн — тоже земля.

Кто же это был? Почему он не мог вспомнить, у кого была такая мощная способность управлять льдом?

— Ты прав, я тоже умру. Но, Мо Вэйюй, это случится еще очень и очень не скоро.

К этому времени толстый слой льда покрыл все тело Мо Жаня.

Сила этого человека была ужасающей. Мо высвободил немного своей духовной силы, пытаясь растопить лед, и почувствовал, как подавляющая мощью волна духовной силы блокировала его попытку освободиться.

Человек перед ним был ничуть не слабее Чу Ваньнина!

И управлял водной стихией.

Кто?

На долю секунды перед глазами встало расплывчатое лицо, но прежде, чем образ успел сформироваться, мужчина схватил его за горло.

Пальцы в черной перчатке ласкали горло Мо Жаня. Его глаза были такими темными, словно поглощали свет, не отражая его.

— Но Вашему Величеству нет нужды беспокоиться о продолжительности моей жизни, — он говорил неторопливо, почти нараспев. — Сперва позволь вернуть тебе часть детских дружеских чувств, чтобы ты направил свои усилия в нужное русло и не мешал моим планам.

— Ты… — прохрипел Мо Жань.

Мужчина издевательски фыркнул.

Горестно стеная, Бугуй вошел в тело бывшего хозяина.

— Рана неглубокая. Я только возьму немного твоей крови, чтобы создать печать.

Незнакомец действительно только размазал немного крови в районе сердца, затем поставил кровавую точку между бровей Мо Жаня и начал напевать какое-то заклинание.

От острого приступа головной боли юноша закричал:

— Еб! Твою! Мать! Я что, порубил тебя на фарш в прошлой жизни? Или убил все восемнадцать поколений твоих предков? Блять, что ты творишь!?

— Тсс, не двигайся. Это всего лишь заклинание Доброго Сердца.

— Бляяяя! Да плевать мне, чары ли это доброты[1] или тошноты[1], ты можешь перестать быть таким отвратным[1]? Убирайся!

[1] Даже в такой тошнотворной ситуации Мо Жань умудряется играть словами:

善心 shànxīn шаньсинь - доброе сердце/сердечность/милосердие;

恶心 ěxīn эсинь - сердце злодея/тошнота/тошнотворный/отвратительный.

— Мо Жань, — человек закончил рисовать печать на лбу и тихо вздохнул. — Разве ты можешь заставить меня уйти?

Помолчав мгновение, он продолжил напевать:

— Душа[2] непокорнее воды, желания нельзя обуздать, сердца[2] врата... откройтесь!

[2] 心 xīn синь - сердце=душа (возможно потому, что душа живет в сердце).

Грудь Мо Жаня пронзила острая боль:

— Ты...

Внезапно ледяные оковы исчезли, и мертвенно-бледный Мо Жань, пошатнувшись, медленно опустился на колени.

— Ты еще будешь мне благодарен, — человек в черном какое-то время равнодушно смотрел на него сверху вниз, затем холодно пояснил: — Я только усилил твои чувства и эмоции. Когда любовь и ненависть станут сильнее, ты же, наконец, сможешь понять, кто живет в твоем сердце, не так ли? Так что если ты не сделаешь все, чтобы защитить Ши Мэя даже ценой своей жизни, тогда ты так и останешься... бесполезным мусором, беспомощным и никчемным брошенным всеми ублюдком!

Значит, заклятье Доброго Сердца предназначено для того, чтобы усилить любовь и ненависть, прояснив его чувства?

Но почему этот человек тратит столько сил, чтобы защитить жизнь Ши Мэя?

И водная стихия...

Это были последние беспорядочные мысли, промелькнувшие в его голове перед тем, как он потерял сознание.

Густые черные ресницы сомкнулись, и тело Мо Жаня с глухим стуком упало на пол. Человек в черном равнодушно посмотрел на него, затем склонился и пощупал пульс. После минутного раздумья он вновь поднял руку, и на его ладони вспыхнул голубой свет.

— Забудь все, — тихо сказал человек в черном. Синий свет стал ярче, и болезненная морщинка на лбу Мо Жаня постепенно разгладилась.

Когда он проснется, то будет помнить только что вышел позвать свое оружие, но оно не ответило. Мо Жань так и не узнает, что в этом мире живет еще один переродившийся.

Хотя заклятье Доброго Сердца действовало всего несколько дней, этого было достаточно, чтобы указать путь тому, чье сердце пребывает в смятении.

— Боюсь, когда ты проснешься, то поймешь, что Ши Минцзин нравится тебе с каждым днем все больше. Так сильно, что захочешь вырвать свое сердце и подарить ему, — бесстрастно сказал человек в черном. — До новой встречи, Наступающий на бессмертных Император.

Ночная буря прошла, и утром небо прояснилось.

Мо Жань открыл глаза и обнаружил, что все еще лежит на полу у постели Чу Ваньнина. Он повернул голову и увидел, что окно наполовину приоткрыто. Наверное, утренний ветер распахнул его, и теперь рама тихо поскрипывала.

В комнате было очень тихо. Мо Жань не стал смотреть на кровать, зная, что Чу Ваньнин все еще спит.

Он долго смотрел в распахнутое окно на темно-синее небо. Солнце еще не поднялось над горизонтом, поэтому рассвет был бледным и бескровным. Было довольно промозгло, а утреннее солнце почти не давало тепла. Не так много людей встают в такую рань, да и ему было лень одеваться. Он чувствовал себя усталым и невыспавшимся.

Ветер принес слабый запах трав и утренней росы.

Мо какое-то время просто лежал, пока его сознание медленно прояснялось. Он сел, и острая боль прошила его плечо.

Странно, но его одежда была разорвана, а под ней темнело пятно засохшей крови.

Мо Жань удивленно нахмурился.

Разве он не пошел искать свой меч прошлой ночью? Он помнил только, что меч не ответил, а значит, это была подделка.

Мо Жань вздохнул, и понял, что у него нет ясных воспоминаний о событиях ночи.

Осмотревшись, юноша, наконец, обнаружил толстый гвоздь, торчащий из темного пола. Может, он напоролся на него во сне. Неужели так крепко спал, что даже не понял? Мо Жань не мог вспомнить.

Одевшись, он встал и посмотрел на кровать.

Чу Ваньнин все еще лежал в постели. Мо Жань давно уже привык быть выше всех и забирать себе все самое лучшее, а теперь ему приходится довольствоваться местом на холодном полу. Он уже начал привыкать к такому положению, но сегодня это почему-то очень злило его. Мо Жань посмотрел на тело на постели и до скрипа стиснул зубы.

— Почему я всегда сплю на полу у твоей кровати? Разве уважаемый Учитель не должен лучше заботиться о своих учениках?

Мо Жань был очень раздражен.

Он подумал о торчащем из пола гвозде, который поцарапал его, и разозлился еще сильнее.

Было раннее утро, и он не хотел больше мучить себя, поэтому просто лег на кровать, закрыл глаза и снова заснул.

Кровать была широкой и просторной, и эти двое даже не соприкасались.

Когда-то они не размыкали объятий даже во сне, но теперь, отстранившись, спали порознь, как чужие люди.

В прошлой жизни они переплетались так сильно, что кожа плотно прижималась к коже. В самые безумные дни, даже наслаждаясь этим телом целые ночи, Мо Жань не хотел уходить, продолжая сжимать его в крепких объятиях.

Но сейчас два человека, которые были так близки, просто погрузились в сон на разных краях широкой постели.

Автору есть что сказать:

Счастливого рождества, друзья! Завтра мы вместе сядем в машину времени и рванем в прошлое…