Онлайн чтение книги Хаски и его Учитель Белый Кот The Husky And His White Cat Shizun
Глава 172 - Учитель не ест детей

Порожденная гунем воздушная волна подняла огненный вихрь, который в считанные часы выжег земли Линьи.

Прибывшие на праздник заклинатели пытались сбежать на мечах, но пламя жалило их спины и жгло пятки. Многие из тех, чья духовная мощь оказалась недостаточно сильна, потерпели поражение в борьбе с огнем и были поглощены им.

Те, кому удалось обогнать огненный вал, пролетали над деревнями и городами, что во времена процветания выросли вокруг Духовной школы Жуфэн.

Пребывавшие в неведении местные жители, увидев стену пламени, наступающую на них со стороны ордена, бросали дома и скарб и в панике бежали со всех ног. Но разве ноги из плоти и крови могут спасти от огненной лавины?

Повсюду звучали крики и плач:

— Отец!

— Папочка! Папа!

Сюэ Чжэнъюн, как и многие другие заклинатели, увеличил свое оружие до максимальных размеров, чтобы забрать как можно больше людей.

Госпожа Ван пыталась успокоить спасенных детей:

— Не плачьте, сидите тихо. Не делайте резких движений и держитесь друг за друга, чтобы не упасть.

К сожалению, железный веер не мог стать еще больше, а в городе под ними было слишком много людей, которых они не могли спасти. Сюэ Чжэнъюн опустился на колени и наклонился, чтобы поднять еще одного рыдающего малыша, но веер не выдержал и опасно накренился. Ему пришлось разжать пальцы, но до этого он успел увидеть заплаканное лицо и испуганные глаза, в которых на миг блеснул огонек надежды, прежде чем ребенок снова упал вниз.

Многое повидавший на своем веку несгибаемый воин с железными нервами не сдержался и расплакался как дитя:

— Почему? Почему все так? Неужели так много невинных должно погибнуть только потому, что с одним человеком поступили несправедливо? — у Сюэ Чжэнъюна перехватило дыхание от подступивших к горлу рыданий, по его щекам градом катились слезы. — Разве мало обрушившихся на этот мир бедствий? Столько человеческих жертв… неужели небесам все еще недостаточно?

Глаза госпожи Ван тоже покраснели. Она держала на руках двух спасенных детей. Родители этих малышей на вытянутых руках подняли их на железный веер, но сами взобраться не успели и погибли в огне. Дети плакали, и госпожа Ван гладила их по волосам, пытаясь утешить, но не знала, что сказать.

Она оглянулась и увидела позади несколько десятков заклинателей на мечах. Большую часть уже охватило пламя, были и те, кто полетел в другом направлении, но Чу Ваньнина и Мо Жаня среди них не было. Со слезами на глазах она мысленно вознесла молитву Небесам за этих двух дорогих ее сердцу людей.

Рядом с ними летел Цзян Си. Он продолжал держать на руках все еще не пришедшего в себя Сюэ Мэна. Пламя освещало его красивый профиль и сурово сжатые губы. К сожалению, его великолепный изящный клинок не подходил для перевозки тяжестей и теперь сердито гудел у него под ногами.

Цзян Си с отвращением взглянул на Сюэ Мэна. У него на лице было написано, что он думает о том, а не скинуть ли этого парня в бушующий под ними огонь, но встретив полный мольбы взгляд сидевшей на веере госпожи Ван, угрюмо нахмурился, поджал губы и не бросил.

Плачущий Сюэ Чжэнъюн попытался вытащить еще одного совсем маленького ребенка, надеясь на то, что духовное оружие выдержит, но каким бы большим ни было его сердце, железный веер не мог вместить всех.

Когда ему снова пришлось отпустить детскую руку, Сюэ Чжэнъюн сам чуть не упал вниз. Страдая от собственного бессилия, он стоял на коленях на краю веера, скрючившись словно от удара в живот… и вдруг его ослепила серебристо-алая вспышка. Это Цзян Си, взмахнув рукавом, при помощи духовной силы подтянул к себе девочку, которую до этого не смог удержать Сюэ Чжэнъюн.

Раздраженный гул его изысканного меча стал еще громче.

У Цзян Си всегда был плохой характер. Подняв ногу, он пнул Сюэхуан и прикрикнул на него:

— Что ты ноешь? Силенок не хватает, так садись и жди, пока не сгоришь.

Сюэхуан в самом деле тут же замолк и больше не гудел, бесшумно неся Цзян Си и двух других людей, но тонкая рукоять выглядела настолько утомленной, словно могла сломаться в любой момент.

Подлетев к Сюэ Чжэнъюну, Цзян Си взглянул на него с нескрываемым презрением и сделал ему выговор:

— Как мужчина может плакать? Не можешь спасти — значит не способен! И не надо рисоваться, берясь за то, что тебе не под силу!

— Брат… — поспешила вмешаться госпожа Ван.

— А разве я не прав? — ухмыльнулся Цзян Си. Несмотря на невероятную красоту, с этой кривой усмешкой его лицо выглядело отталкивающим и неприятным. — Если бы в прошлом ты не сбежала с ним, а осталась в Гуюэе, то сейчас не была бы такой слабой и никчемной! Даже мечом сама управлять не можешь! Так освободи место, чтобы твой добросердечный героический муженек смог спасти еще кого-нибудь.

Госпожу Ван будто ножом ударили. Она опустила голову, скрывая выражение глаз за занавесом ресниц, и больше не произнесла ни слова.

А где-то далеко от них, в совершенно противоположном направлении летел также значительно увеличившийся в размерах меч Мо Жаня, на котором теперь, кроме Чу Ваньнина, сидело множество спасенных простых жителей Верхнего Царства.

Многие тряслись и рыдали, глядя на то, как их родные дома исчезают в быстро наступающем море огня. Отблески пламени отражались в полных слез глазах, и людям оставалось только сомкнуть веки и горько плакать.

В этой атмосфере всеобщей скорби Мо Жань не проронил ни звука. В отличие от Сюэ Чжэнъюна он не тратил душевные силы на то, чего не мог изменить. Когда он понял, что его меч не сможет поднять больше людей, то просто перестал смотреть вниз и вслушиваться в рыдания и мольбы, доносившиеся из поселений, мимо которых они пролетали.

— Впереди море, — он слегка нахмурил брови, — Учитель, куда мы теперь?

— Ты сможешь продержаться до острова Фэйхуа[1]?

[1] 飞花岛 fēihuā dǎo фэйхуа дао «остров осыпавшихся цветов».

Так как остров Фэйхуа в Восточном море и правда был ближе всего к Линьи, Мо Жань кивнул:

— Выдержу, но я не знаком с Восточным морем и мне потребуется время, чтобы найти его. Учитель, присмотрите за людьми. Пусть уже приходят в себя. На мече слишком тесно, и если они заснут, боюсь, точно свалятся.

— Хорошо, — ответил Чу Ваньнин.

Мо Жань управлял мечом еще больше двух часов и только когда первые лучи поднявшегося на востоке солнца отразились от бескрайних бирюзовых вод, они вынырнули из облаков и увидели под собой небольшой остров в форме кольца[2].

[2] 环形岛 huánxíngdǎo хуаньсиндао «остров кольцеобразной формы» — атолл.

Наконец-то они нашли остров Фэйхуа.

Хотя формально остров находился под властью Духовной школы Жуфэн, из-за своей удаленности он был малонаселен. На острове проживала лишь небольшая община рыбаков, жизнь которых целиком и полностью зависела от даров моря. Жители острова видели, как среди ночи вспыхнуло небо над цитаделью ордена Жуфэн, а затем зарево пожара стало распространяться все дальше, заполнив собой весь горизонт за морем. Испуганные люди не знали, что случилось в Линьи, и не смели лечь спать, напряженно вглядываясь в небеса в страхе, что этот огонь обрушится и на них.

Когда забрезжил рассвет, зарево пожара так и не коснулось острова, и люди облегченно выдохнули, но тут из-за облаков появился огромный меч, несущий множество людей. Вильнув в сторону, он тяжело приземлился на влажную после отлива песчаную отмель. Группу прибывших возглавлял высокий красивый мужчина с пятнами крови на лице, который, казалось, прилетел к ним прямо с поля битвы.

На острове Фэйхуа жили простые люди, среди которых не было ни одного совершенствующегося. Увидев заклинателя, они были немного напуганы, ведь кто знает злой это человек или добрый, и зачем он явился сюда.

— Ах, почему у них такие черные лица? — прошептал кто-то, глядя на мужчин, женщин и детей за спиной у Мо Жаня.

— Выглядят так, словно они сбежали от пожара… неужели из Линьи?

Крепкий рыбак набрался смелости и, выйдя вперед, спросил:

— Вы... вы заклинатели из Духовной школы Жуфэн?

— С Пика Сышэн, — Мо Жань передал Чу Ваньнину ребенка, которого всю дорогу держал на руках, так как мальчик был слишком мал, чтобы самому устоять на мече. — Пламя Бедствия обрушилось на семьдесят два города Жуфэн. Это… это жители Линьи. Пожар распространялся слишком быстро, а грузоподъемность меча ограничена, поэтому вывезти больше не вышло и я...

Он осекся, когда, подняв глаза, увидел, что ошеломленные рыбаки испуганно глазеют на него. Кажется он говорил слишком быстро и непонятно. Откуда простым рыбакам с острова Фэйхуа знать о Пламени Бедствия и полетах на мече? Поэтому Мо Жань поджал губы и мягко сказал:

— Извините, но давайте я объясню вам все позже, — он оглянулся на группу измученных людей позади себя. — Не могли бы вы сначала дать им немного еды и воды?

Охваченный страхом малыш, потерявший родителей, испугавшись, обнял Мо Жаня за ногу и потянулся, пытаясь ухватиться за край его одежды.

Мо Жань положил руку ему на голову и успокаивающе погладил по волосам.

— Простите за беспокойство, — сказал он, обращаясь к рыбакам.

На острове Фэйхуа жили добрые люди, так что вскоре им принесли чай и легкие закуски. Мо Жань вкратце изложил события, после чего пораженные люди еще долго смотрели на огненное зарево, охватившее половину неба за морем.

— Орден Жуфэн... неужели все сгорело? — кто-то все еще не мог поверить.

— Неужели глава Наньгун погиб?

— Не погиб, — ответил Мо Жань. — Его заставили проглотить плод линчи и утащили в неизвестное нам место.

— А что такое плод линчи?

— Это…

Чу Ваньнин наблюдал, как Мо Жань пытается объясниться с рыбаками, но подходить не спешил.

Он выглядел слишком неприступным и холодным, так что вряд ли у него получилось бы договориться с деревенскими жителями лучше, чем у Мо Жаня.

Даже проснувшийся у него на руках ребенок, увидев нависшего над ним сурового незнакомца, заплакал, вместо того чтобы спокойно лежать, как до этого у Мо Жаня.

Чу Ваньнин растерянно оглянулся на своего ученика, но тот все еще был окружен жителями деревни и не замечал его затруднительного положения. Чувствуя себя совершенно беспомощным, он попытался успокоить ребенка:

— Не плачь, — холодно сказал он с привычным каменным выражением лица, но ребенок только зарыдал еще громче и начал кричать:

— Папа! Мамочка!.. Хочу к папе и маме!..

— Не плачь! — еще жестче потребовал Чу Ваньнин. — А ну-ка не плачь!

— А-а-а!.. Мама! Мама!

Стараясь удержать мальчика одной рукой, Чу Ваньнин попытался второй погладить его по волосам, но неожиданно ребенку совсем не понравилась эта идея и он начал вырываться из его рук. От громкого рева маленькое личико покраснело, из глаз потекли слезы, а из носа сопли:

— Я хочу к папе! Хочу к маме! Хочу домой!

Что тут можно было поделать? Чу Ваньнин и вправду не умел обращаться с детьми и совершенно не представлял, что еще в этой ситуации можно сделать или сказать, чтобы успокоить этого мальчишку. Раздумывая на эту тему, он и не заметил, как его брови грозно сошлись над переносицей, а равнодушное лицо стало похоже на покрытый инеем нож.

Малыш, который до этого громко рыдал и пинался, увидев, как изменился в лице Чу Ваньнин, вдруг испуганно замолк. Не смея произнести больше ни слова, он прикусил губу, а из его глаз, словно бусины с оборванной нити жемчуга, продолжили сыпаться слезы.

Тут Чу Ваньнин кое о чем вспомнил: развязав мешочек цянькунь, он достал из него конфету из сладкого клейкого риса, снял бумажную обертку и протянул ребенку.

Плачущий малыш при виде сладости смешно икнул, посмотрел на Чу Ваньнина, потом снова на конфету в его руке. С самого младенчества в воспитательных целях мама рассказывала ему страшные сказки о темных заклинателях, которые таким образом заманивают непослушных детей, чтобы сделать из них ингредиенты для приготовления своих зелий бессмертия.

Продолжая безмолвно плакать, ребенок с ужасом уставился на страшного человека.

Чу Ваньнин не знал, о чем думает мальчик и продолжал протягивать конфету, в упор глядя на него в ожидании реакции.

У Чу Ваньнина были вытянутые, чуть приподнятые к вискам, прекрасные глаза, но из-за их холодной красоты, даже когда он не улыбался, все равно казался высокомерным и надменным, а уж с этой натянутой улыбкой и вовсе выглядел так, словно замыслил нечто ужасное.

Не все могли спокойно терпеть чужое высокомерие и холодность, поэтому, хотя Чу Ваньнин и был красив, он не умел нравиться людям.

И особенно его не любили дети.

— Ешь.

Пока они летели на мече, Чу Ваньнин видел, как Мо Жань успокаивает детей, угощая их конфетами. Сейчас он делал то же самое и не мог понять, почему в его случае этот способ не работает.

Ребенок упрямо сжал губы и, дрожа всем телом, медленно покачал головой.

Он не хотел становиться ингредиентом для зелья бессмертия.

— Ты…

Прежде, чем он успел договорить, ужас ребенка достиг предела и, содрогнувшись всем телом, он громко зарыдал. Услышав этот душераздирающий рев, люди начали оглядываться на них.

Чу Ваньнин будто не замечая, что происходит, продолжал протягивать конфету, шепотом убеждая рыдающего малыша:

— Очень сладко.

Чу Ваньнин говорил о конфете, но ребенок соединил эти его слова с произнесенным до этого «ты» и решил, что этот страшный заклинатель сказал «ты очень сладкий». В маленькой головке тут же окончательно сложилась мысль, что злой бессмертный собирается сделать из него какое-нибудь очень сладкое зелье и от ужаса он заорал во все горло.

Чу Ваньнин застыл.

Автору есть, что сказать: сегодня наша маленькая театральная труппа возобновляет свою работу~

«Три диких экскурсовода[3]».

[3] 野导 yědǎo едао «деревенский/дикий/грубый гид — так называют непрофессиональных гидов, не имеющих лицензии на экскурсионную деятельность.

Мясной Пирожок: — Всем привет. Добро пожаловать на остров Фэйхуа. Давайте пригласим нашего провинциального гида Сюэ Мэнмэна рассказать нам немного об этих живописных местах и дать пару полезных советов по технике безопасности~

Сюэ Мэнмэн: — Блять, сама ты из деревни!

Мясной Пирожок: — Так как гид Сюэ оскорбил руководство, он отстранен от работы. Пожалуйста, позвольте господину Чу Ваньнину, нашему второму вольнонаемному гиду, объявить о мерах предосторожности и рассказать вам об этих живописных местах.

Чу Ваньнин: — Я отказываюсь что-либо рассказывать.

Мясной Пирожок: — Поскольку гид Чу отказался от сотрудничества с администрацией, он также отстранен от работы. Пожалуйста, третий нелицензированный гид Мо Жань, расскажи о мерах предосторожности и местных достопримечательностях.

Мо Жань: — Хотя все ждут от меня спойлеры предстоящего квеста.