Онлайн чтение книги Мифический дух: Хроники Seirei Gensouki
3 - 6

На следующее утро деревенские женщины стали свидетелями странного зрелища во время ежедневной торговли продуктами.

Гон и его последователи были привязаны к столбу как преступники на деревенской площади. Подчиненные Хаятэ стояли рядом с ними в качестве охранников, наблюдая за ними, пока те объясняли причину, по которой группу Гона держали под стражей.

Не прошло и часа, как события, произошедшие предыдущей ночью, облетели всю деревню.

Рассказывали примерно следующее: Группа Гона попыталась отправиться в ночную вылазку и напала на Рури и Саё. Однако Рио сразу же заметил их вторжение и отплатил им боем. В результате Рио основательно избил главаря, Гона. В наказание Рио оставил его на всю ночь на холодном осеннем воздухе в одних трусах.

Жители деревни пришли в ярость, когда узнали о ночном нападении, но когда они увидели ужасно распухшее лицо и дрожащее тело Гона, их гнев был подавлен его заслуженным наказанием.

И вот, о вчерашнем происшествии заговорили в деревне с раннего утра. Когда Рио тем утром отправился торговать продуктами, жители деревни с приветливыми улыбками оценили его достижение.

Рио уже обдумал свои действия прошлой ночью и чувствовал себя довольно неловко от их похвалы, но он изо всех сил старался не показать этого внешне и продолжал заниматься своими делами как обычно. То же самое происходило, когда он находился рядом с Юбой, Рури, Саё и Хаятэ.

Все ближайшие помощники и подчиненные Хаятэ разошлись по делам, наблюдая и допрашивая банду Гона, и в доме старосты остались только Юба, Рури, Рио, Саё и Хаятэ.

Юба и Хаятэ уже проснулись, а вот Рури и Саё заснули довольно поздно, поэтому Рио предложил приготовить завтрак, ведь именно поэтому он с утра занялся торговлей продуктами. Когда завтрак был готов и девушки проснулись, все собрались в гостиной.

— Все... Я прошу прощения за вчерашние неприятности. Примите мои глубочайшие извинения, — еще раз обратился ко всем Рио.

Прошлой ночью Рио проявил поистине жестокое поведение перед Рури и Саё, которые были простыми деревенскими девушками — не было бы странным, если бы его беспечность задела их настолько, что вызвала какую-то психологическую травму. В конце концов, проявлять свою ярость перед окружающими тоже было насилием. Поэтому Рио хотел как следует извиниться и взять на себя ответственность за свою ошибку — он хотел принять всю вину на себя, не оправдываясь.

— Тебе не за что извиняться. Спасибо, что защитил Рури и Саё. — Юба покачала головой от имени всех и мягко улыбнулась Рио, чтобы развеять его беспокойство.

Рио на мгновение опешил, а затем нахмурился.

— Но Рури и Саё испугались из-за меня…

— Тебе не нужно беспокоиться о Рури и Саё. Не так ли, вы двое? — Сказала Юба, глядя на девочек.

— Да. Честно говоря, я немного испугалась... Но потом Саё сказала, что Рио был так зол, потому что так хотел спасти нас. Мы не должны этого бояться. Иначе это обидит Рио, — сказала Рури с извиняющимся видом и кивнула.

— Господин Рио не виноват! Так что, пожалуйста, не извиняйтесь. — Саё серьезно обратилась к Рио, яростно кивая головой.

— Уважаемый Рио, все именно так, как они говорят. Возможно, я переступаю границы как посторонний человек, но вы не должны позволять этому беспокоить вас. Если бы вы не ударили его, я бы сделал это вместо вас, — согласился Хаятэ, пожав плечами.

— ...Большое спасибо всем. Но это правда, что моя ярость ослепила меня, и я не смог как следует обдумать свои действия... Я мог бы использовать лучшие методы, чтобы спасти вас. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне извиниться.

Не в силах сдержать эмоции, лицо Рио почти исказилось в гримасе. Он стиснул зубы и склонил голову. Все теплые слова проникали в его тело, но ему было не так-то просто изменить свое отношение к происходящему только потому, что люди так легко выразили свои слова прощения.

— Какой честный мальчик. Прямо как кое-кто другой, — сказал Юба, заливаясь смехом.

— Кое-кто? — Рури с любопытством посмотрела на Юбу.

— Хм... Что более важно, Рио проснулся рано, чтобы приготовить нам этот завтрак. Мы должны поесть, пока он не остыл. Осталось еще много вопросов — я должна позвать сюда старосту их деревни, чтобы обсудить, что делать с этими мальчиками, так что давайте побыстрее заканчивать, — весело сказала Юба, меняя тему.

Слуги Хаятэ в данный момент помогали им — отправились в деревню Гона, и им было поручено привезти с собой старосту деревни и родственников преступников. Они должны были прибыть через день или два, чтобы обсудить произошедший инцидент.

Все натянуто улыбнулись и в знак согласия принялись за еду.

— Саё! С Саё все в порядке?! А что с Рури?! — Хлопнула входная дверь, и на пороге появились Шин и другие молодые люди.

— Б-брат?! — От их внезапного появления Саё в шоке расширила глаза.

— О боже, все сразу? — Рури горько рассмеялась.

— О-о-о! Саё, Рури! Вы двое в порядке?! — Спросил Шин, заметив Саё и Рури.

— Мы в порядке, а ты ведешь себя шумно. Не поздновато ли вы прибежали? — Усталым голосом сказала Юба.

— Мы вчера до поздней ночи пили в доме босса, так что мы вроде как... спали. Потом ворвалась Уме и все нам рассказала. Я... я... Мне жаль, — Шин и остальные задыхались, извиняясь, их лица были виноватыми.

— Я так и думала. Что ж, будьте уверены — инцидент был неудачной попыткой. Рио избил Гона до полусмерти, а его сообщники были задержаны уважаемым Хаятэ. Разве вы не видели, как они свесили головы на площади? — Юба сказала с вымученной улыбкой.

— Н-нет, мы бежали сюда так быстро, как только могли…

— Ну, вот как. Я расскажу тебе подробности позже, так почему бы тебе не пойти и не высказать Гону все, что думаешь, прежде чем отправиться домой? Девочки в порядке, как видишь.

— Хорошо... — Мальчики кивнули, уныло удаляясь. Шин, однако, остался.

— Мистер Хаятэ, и... Рио тоже. Это... Спасибо, что спасли этих двоих! — С благодарностью сказал он, бросив на Рио несколько смущенный взгляд. Молодые люди обменялись взглядами друг с другом, после чего все обернулись, чтобы прошептать слова благодарности.

— Я не сделал ничего особенного — вся слава должна достаться уважаемому Рио. — Хаятэ покачал головой с тихим смехом. Рио несколько неловко улыбнулся, а Рури и Саё захихикали.

— Тогда до встречи, — застенчиво сказал Шин и развернулся к выходу -остальные молодые люди последовали за ним. Юба забавно фыркнула, глядя вслед удаляющимся спинам.

Позже, когда мальчики увидели, в каком жалком состоянии были Гон и остальные на площади, они поклялись себе никогда больше не вступать в драку с Рио.

◇◇◇

Через два дня прибыл деревенский староста из группы Гона во главе с помощниками Хаятэ. Их вызвали в деревенскую ратушу для встречи с Юбой — Рио также присутствовал на встрече вместе с Хаятэ, который выступал в качестве свидетеля.

— Как ваша деревня намерена компенсировать этот инцидент? — Юба спросила старосту деревни — отца Гона, который сидел прямо напротив нее.

— У нас в деревне тоже не все в порядке с этими молодыми людьми. Хотя этот конкретный инцидент был самым непростительным, я бы хотел считать его неудачным стечением обстоятельств, — неопределенно ответил отец Гона, утрированно покачивая головой из стороны в сторону.

— Значит ли это, что вы должны нести ответственность за хаос, который устроил Гон? Эти мальчики в первую очередь находятся под вашей ответственностью, верно?

— Это отдельный вопрос. Наша деревня не будет возражать против любой формы наказания, которую вы выберете, но за их поступки они отвечают сами. В конце концов, они уже взрослые. — Стремление Юбы считать его ответственной стороной заставило отца Гона прибегнуть к оправданиям.

Не было возражений и со стороны тех, кто стоял за ним. Казалось, они смирились с тем, что отказались от преступников во время их поездки сюда.

— Я знаю, что ваша деревня и так с трудом поддерживает свое существование. Я понимаю, почему вы не хотите брать на себя лишнее бремя... Однако мы не намерены отступать без боя. А пока позвольте мне сообщить вам, что мы намерены предпринять, — сказала Юба, прежде чем представить свои предложения о том, как справиться с инцидентом.

— Во-первых — и это единственный пункт, в котором мы не уступим — Гон будет передан королевству для наказания. Из того, что сказал нам уважаемый Хаятэ, он, скорее всего, попадет на каторгу в рабство.

— Действительно, это разумно. — Отец Гона раздраженно кивнул. Хотя его ответ казался жестким, существование Гона стало для него непосильным бременем.

— Далее, что касается других мужчин, которые были соучастниками в преступлении Гона... Даже если бы мы передали их королевству, их, скорее всего, не приговорили бы к каторжному рабству. Их либо выпороли бы несколько раз, либо дали небольшой тюремный срок, после чего отпустили бы. Честно говоря, этого недостаточно, чтобы подавить наше негодование — мы хотим получить должную компенсацию. И вот что я предлагаю: мы возьмем несколько худших из группы и продадим их в столице как рабов по контракту, а деньги от этого получим в качестве компенсации, — хладнокровно объяснила Юба.

— ...Хотя это правда, что за проданных по контракту рабов можно выручить приличную сумму, я сомневаюсь, что мужчины согласятся. Каковы условия вашего предполагаемого контракта с рабами? — С сомнением спросил отец Гона.

Для заключения рабского договора с кем-либо существовало одно решающее условие: согласие того, с кем заключают договор, на роль раба. Для того чтобы принудительно заключить рабский договор без согласия человека, требовалось либо банкротство, либо долговое обязательство, а также свидетели.

В данной ситуации банда Гона не была обременена никакими долгами, и у них не было облигаций, с помощью которых можно было бы выплатить компенсацию. Независимо от того, насколько велика была их вина в совершении преступления, трудно было представить, что они пойдут до конца и станут рабами.

— Именно здесь мы хотели бы попросить вас о сотрудничестве. Если вы будете работать вместе с нами, мы можем пообещать не преследовать вашу деревню из-за каких-либо дальнейших обязательств. Как вам такой вариант? — Юба усмехнулась, ее взгляд был прикован к отцу Гона.

— ...В чем заключается мое сотрудничество? — Осторожно спросил в ответ отец Гона.

— Мы хотим, чтобы вы сказали мальчикам, что вам удалось договориться о том, чтобы всех, кроме Гона, помиловали и не передавали королевству... при условии выплаты компенсации.

— ...У них нет сбережений, чтобы оплатить такой взнос. Даже если они вернутся в нашу деревню, их просто подвергнут изгнанию, — язвительно заметил отец Гона.

— Да, но дослушайте до конца. Я знаю, что у них нет никаких сбережений. Поэтому вы скажете им, что взяли на себя плату за них, а затем используете это как основание для выпуска долговой облигации. Как только облигация будет выпущена, мы сможем использовать это как основание для заключения рабского контракта на их группу. Остальное вы понимаете, верно?

— Что?! — Отец Гона в шоке расширил глаза, выражение лица стало жестким. — Я... разве это не довольно подло? Это правда, что они могут согласиться на рабство таким образом, но кажется, что мы их обманываем... Зайти так далеко..., — сказал он с оттенком угрызений совести.

Родители соучастников за его спиной шумно зашевелились.

— Хм. Я знаю, что в деревенском обществе ночное проникновение является обычным делом, но оно допускается только с согласия обеих сторон. Попытка изнасилования другой стороны является преступлением наравне с грабежом и убийством, и сообщники, помогавшие Гону, должны заплатить по заслугам. Глупость ваших детей нанесла моей драгоценной внучке эмоциональную травму, которую ей придется нести всю жизнь. Я не намерена легко сдаваться.

— Х-хмм... — Яростное заявление Юбы оставило отца Гона в растерянности.

— Если вы отказываетесь сотрудничать, то у меня нет других вариантов. Мы просто вернемся к началу нашего разговора, и пусть ваша деревня возьмет на себя основную ответственность. А пока что мы конфисковали товары, которые были погружены в вашу повозку, — бесстрастно сообщила Юба отцу Гона, увидев его полусерьезный ответ.

— ...Н-но? Что вы только что сказали?

— Я сказала, что мы удерживаем товары, которые были погружены в вашу транспортную повозку, в качестве залога за нашу компенсацию.

— Вы, наверное, шутите! Эти товары принадлежат нашей деревне... Это тирания — грабеж! ...Уважаемый Хаятэ, конечно, такое поведение не может быть терпимым?! — Отец Гона в панике кричал и умолял Хаятэ, который стоял в стороне и слушал.

— ...Мне жаль, но именно ваша деревня позволила таким диким людям выступать в качестве ваших представителей в торговом отряде. Большая часть ответственности лежит на вас. Возможно, вы собирались тактично изгнать их, если бы они вызвали какие-либо проблемы, но королевство не собирается действовать только потому, что леди Юба конфисковала торговые товары вашей деревни, — сказал Хаятэ, холодно покачав головой.

— Этого не может быть... — Отец Гона в отчаянии опустился на землю. Прибыль, полученная от продажи их товаров, была жизненно важна для поддержания средств к существованию жителей деревни — без нее деревня сильно пострадала бы.

— Вот почему я даю вам выбор. Вы сами воспитывали своих детей таким образом, не так ли? Либо вы заставляете этих мальчиков отвечать за свои поступки, либо вытираете за них задницы. Решайте сами. — Юба безжалостно давила на них, требуя принятия решения.

— ...Хорошо. Мы попросим их взять на себя ответственность. — Отец Гона повесил голову и согласился после секундного колебания.

◇◇◇

После того, как обсуждение банды Гона закончилось, Рио в одиночестве посетил северный холм, где находились могилы его родителей. Солнце начало опускаться, и осенний пейзаж перед ним окрасился в ярко-красный цвет. Рио встал перед могилами родителей и осторожно прикоснулся правой рукой к каменному столбу.

Он размышлял о том моменте, когда чуть не забил Гона до смерти. В течение трех дней, прошедших после этого инцидента, Рио постоянно обращался к своему сердцу.

"В тот момент во мне действительно было намерение убить. Это намерение превратилось в насилие... Я собирался убить Гона — меня не волновало убийство другого человека…"

Рио убрал руку со столба и уставился на обе свои ладони. Это была эмоция, с которой Рио был знаком... Нет, он не просто был знаком с ней — когда-то он испытывал эту эмоцию по отношению к одному человеку.

Злоба была настолько сильной, что его тошнило.

Переполнявшая его ненависть, способная свести с ума.

Чистое, черное, как смола, намерение убить... И все это по отношению к человеку, который отнял у него мать.

Да, Рио однажды хотел отомстить этому человеку. Это было все, о чем он думал, все, чего он желал, живя в адских трущобах.

Но... Когда все это изменилось?

Когда он начал думать об убийстве как о самом примитивном проступке, который только может совершить человек?

Когда он понял, что месть не является простительным мотивом для убийства?

Когда он смог подавить зловещие эмоции, которые спали внутри?

Ответ был очевиден. С того самого момента, когда Рио начал хранить в себе воспоминания об Амакаве Харуто.

Человек по имени Амакава Харуто сбил его с рути.

Сам Рио ненавидел человека, убившего его мать, но Амакава Харуто внутри него сомневался в том, что ему стоит мстить.

Месть ничего не даст, и мать не хотела, чтобы он прибегал к ней. Даже если он отомстит, у него ничего не останется.

Кроме того, с тех пор как он возненавидел этот образ жизни, он понял, что такие поступки, как месть, убийство людей и осквернение рук, сделают его таким же, как тот человек, сколько бы он ни оправдывал себя.

Он не хотел узнавать и осознавать это чувство.

Он был эгоистом — таким же грязным человеком, как и тот человек. Высокомерный, уродливый человек, живущий только так, как ему хочется. Так было легче жить, зализывать раны и прикрывать правду пустыми словами.

Именно поэтому Рио не решался никого убивать, так как считал, что это неправильно. Сдерживая себя, он думал, что сможет стать честным человеком, не причиняющим неудобств другим.

Это было бы замечательно, но все это были пустые слова. Не более чем идеалы... Идеалы, которые не соответствовали жестокой реальности этого мира.

Люди не были одинаковыми. В мире существовали разные типы людей — одни были рациональны, другие эгоцентричны, и у каждого из них был свой собственный набор моральных принципов. Именно поэтому люди конфликтовали друг с другом — когда они конфликтовали, проявлялся их истинный характер.

Например, было бы идеально, если бы во время таких столкновений удавалось достичь компромисса, но так было не всегда. Некоторые люди использовали других под видом компромисса для достижения собственной выгоды. Некоторые даже целенаправленно вступали в конфликт с другими по злому умыслу.

Рио тоже встречал и конфликтовал с самыми разными людьми на протяжении всей своей жизни, но, несмотря на это, не было никого, перед кем Рио мог бы обнажить свой истинный характер, пока Гон насильно не раскрыл истинный характер Рио.

Он не мог превратиться в человека, как тот, кто убил его мать.

С этой мыслью Рио боролся за то, чтобы стать разумным и честным человеком... Пока он не последовал своим инстинктам и не попытался убить Гона, чтобы замарать руки. Этого случая было достаточно, чтобы он осознал свое лицемерие и наивность.

Именно поэтому Рио понял, что хочет и дальше оставаться разумным человеком с сильным самоконтролем, честным человеком, который не причиняет неудобств другим. И все же, независимо от его намерений и независимо от морали, были люди, которых он ни в коем случае не мог простить.

"Это был второй раз, когда я хотел убить кого-то. Нет... Я действительно пытался убить его. Этими руками и всей своей волей я пытался убить Гона. Из-за этого…"

Теперь, когда он все понял, он не мог больше оставаться наивным. В этом мире те, кто стоял на вершине, могли почивать на лаврах, играть со слабыми и злорадствовать в самодовольстве. Такие люди могли в любой момент наброситься на Рио и дорогих ему людей.

Иногда они вынуждали принимать жестокие решения, поэтому нужно было готовиться к худшему.

"Я не могу убегать. И я не могу повернуть назад... Значит, я должен уже начать двигаться вперед. Это уход от самой слабой части меня."

Он больше не будет убегать. Он больше не хотел убегать. Он должен был принять негативную сторону себя... Для того, чтобы жить. Чтобы защищать других. Он не будет корить себя за то, что замарал свои руки.

Рио прикусил губу и поклялся себе в этом, а затем горько, но бодро усмехнулся про себя.

Пожалуй, в ближайшем будущем я вернусь в Страль, подумал он про себя.

В этот день Рио превратил свою прежнюю беспомощность и горечь в решимость.