Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 114

Почему ты уже проснулась? Поспи еще... Казалось, что она услышала что-то такое. Голосом, который вызывает чувство спокойствия до такой степени, что ничего не приходит на ум. Ночь, когда она могла спать дальше. Когда почувствовала себя в безопасности, стало яснее.

Здесь безопасно, и сейчас ночь, когда не нужно убегать.

Сознание по старой привычке осознавало лишь очень простые факты. Утренний свет мерцал в глазах. Карсель... Когда она снова позвала его, словно для подтверждения, над головой вырвался вздох.

Большая рука, гладящая веки, приоткрывшиеся в оцепенении. Прохладно... Она попыталась спросить, почему его руки такие холодные, но глаза снова закрылись.

Хочется спать. 

“Да, я лучше посплю, как ты и сказал…” 

Инес расслабила губы.

 “Но почему у тебя такие холодные руки?” 

На самом деле, она знала, что уже слишком поздно спрашивать. И решила спросить, когда проснется.

Рука, гладящая ее по лбу, постепенно уходила из сознания. Такое отношение заставило ее снова почувствовать себя ребенком. Снова ребенок... В любое другое время это было бы ужасно, но сейчас все было иначе.

“Не хочу быть взрослой…”

Инес снова глубоко вдохнула. Очень спокойно. Да, вот так...

Она снова медленно заснула. И какое-то время была довольна. Было уютно и безопасно, как в колыбели.

“Давай еще поспим, Инес.”

Что-то снова прошептало, на этот раз подражая голосу Карселя. Нет, Карсель... Разбуди меня... Пожалуйста, разбуди меня сейчас. Я не хочу засыпать. Я не хочу больше спать... Карсель, Карсель... 

Она отчаянно говорила, но слова ее были безмолвны. Она уже чувствовала, что Карсель исчез. Она не могла поднять руку. 

Знакомое чувство.

Она размышляла над страхом. Опять сон. Она жевала губы и сжимала руки попеременно, как это делают нервные люди, но на самом деле ничего не могла сделать.

Опять вернется туда. Три года назад. В кошмар, где осталась только она.

“Поспи еще немного.”

“… Мхм…”

“Еще рассвет, Инес... Тебе еще рано просыпаться.”

Низкий голос Карселя сменился на чуть более высокий и мягкий тон. Это уже не Карсель.

Воспоминание об обычном моменте поглотило ее, как волна.

Инес попыталась заткнуть уши, но так и не смогла пошевелить ни одним пальцем. 

Пожалуйста, не говори больше. Не говори больше. Пожалуйста перестань...

Эмилиано...

“Приснился неприятный сон? Посмотри на меня. Не отворачивайся…”

Сон с тобой. Не может быть. Она едва улыбнулась в знак отказа. Но Эмилиано не обмануть. Даже в таких снах.

“Выглядишь плохо.”

Нет… Не плохо. Она пыталась оправдать Эмилиано. Но, по его словам, ощущение было ужасным. Ее закрытые губы даже не шевелились.

Она неподвижна, и счастливые воспоминания текут куда-то. Мягкая улыбка поймана в мерцающем видении сна. Вскоре теплые губы коснулись ее губ. Это было похоже на поцелуй кого-то впервые за миллион лет.

Каждый раз самые счастливые моменты повторяются во сне.

Воспоминания уничтожались одно за другим, и теперь осталось не так много хорошего. Инес снова захотелось плакать.

Привычная температура тела. Иллюзия существования. Все было в беспорядке.

“Все равно это лишь сон. Всего лишь сон, забудь…”

Если бы я могла забыть, как ты сказал, меня бы до сих пор не было в живых. Сколько бы я ни перерождалась, я все равно как-нибудь умру.

Но теперь, даже во сне, она боялась сна.

Это было лицо, которое она надеялась когда-нибудь снова увидеть, хотя бы во сне. Пока она внезапно не изменилась, начиная с 16 лет, когда она впервые встретила его.

“Сны не могут навредить тебе, Инес.”

С того дня, как я впервые встретила тебя, с тех пор, как те дни вернулись в эту жизнь, сны всегда причиняли мне боль. 

А потом ты умрешь. И я вернусь в тот день, когда совершила непоправимый грех...

Инес видела во снах его смерть целых четыре года, каждый день. Неважно, как сон начинался и сколько счастливых моментов возникало в нем. Сны приводят ее к собственным счастливым воспоминаниям, и, в конце концов, эти воспоминания непоправимо рушатся.

Это была череда дней, когда она не могла дышать, когда бодрствовала, и хотела умереть, когда закрывала глаза. Казалось, что вечно живет одна, в тот день, когда она стояла в маленьком порту Севильи и ждала того, кто не вернется, держа на руках своего новорожденного ребенка.

В конце концов, зная, что он снова умрет. В один день она хотела убежать от ребенка на руках, а в другой день хотела бросить на него все, что видела во сне. 

Если ты все равно собираешься умереть, почему ты продолжаешь появляться в моих снах! Что с тобой, это ты умер, оставив меня, и это ты нарушил обещание... Она села и горько заплакала, выражая беспричинную обиду.

Во сне она мало что могла сделать. Невозможно было причинить вред Эмилиано своими руками или даже осмелиться вообразить такое.

Мне никогда не нравились дети. Беременность отвратительна. Если бы это был не твой ребенок... Я бы не любила его... Я бы не страдала... Эмилиано, знаешь? Я всегда убиваю детей...

Безумное признание Инес никто не слушал. Даже Эмилиано, который все еще любил ее во сне, не слушал. Может быть, поэтому ребенок умер. Все дети, которые у нее когда-либо были, умирали... Все дети, которые были у нее в утробе, так и не родились. 

Это была не моя вина. Это не моя вина...

Они просто ушли из моей жизни...

Будто это было не их место, нет... Тот ублюдок виноват во всем... Но...

Но не мой Лука.

Он был самым совершенным, лучшим, что когда-либо у меня было... С самого рождения, лучше него не было. Ребенок был совершенным счастьем для тех, кто беспокоился еще до его рождения.

В этот раз Оскар даже не знал Луку. А она только что потеряла Луку. Прежде чем кто-либо смог причинить ему вред, он умер от рук своей матери. Умер. Сама убила...

Может быть, все дети до этого тоже. Дети во чреве, которые умерли, не успев родиться...

Инес убежала от Эмилиано и некоторое время шла, но остановилась, когда поняла, что что-то изменилось. Вдалеке послышался детский смех. Это было на дороге, где никого не было.

Затем, в оцепенении, она увидела во сне ребенка. Ребенок около трех лет. Ребенок, которого она никогда раньше не видела, но сразу узнала в нем Луку.

И ребенок посмотрел на нее. Маленькие губы шевелились, словно зовя ее. Но она ничего не слышала. Инес пошатнулась к ребенку, как одержимая. Она хотела услышать голос ребенка.

“Мы же думали, что потеряли тебя, Лука... Нельзя блуждать по незнакомому городу.”

Эмилиано, стоявший позади нее, поднял ребенка. Ребенок вырос, а Эмилиано жив. Внезапно все во сне ожило в красках реальности.

Это сон. Просто сон. То, что он умер, что она убила Луку... Все эти ужасные вещи были всего лишь бессмысленными сновидениями на одну ночь. Когда Инес засмеялась, Лука улыбнулся в унисон.

У него улыбка Эмилиано. Трехлетний ребенок... Ребенок вырос настолько, насколько она прожила еще три года в одиночестве в своих трусливых мечтах. Инес снова посмотрела на Эмилиано. Это был двадцатипятилетний Эмилиано, которого она думала, что никогда не увидит. Все это было невредимой реальностью. Это реальность.

Может ли жизнь быть настолько полной? Мы не могли бы быть счастливее... Она радостно заплакала.

“Ты удивилась из-за Луки?”

“Нет-нет… Все в порядке. Я…”

“Тогда почему ты так плачешь? Тшш… Инес, мы нашли Луку.”

Можно ли быть счастливее чем сейчас? Глаза Инес широко распахнулись.

“Наконец-то нашли. Все в порядке. Это была не твоя вина.”

Говорит, что нашли ребенка, которого даже нет в живых. Ребенок, который никогда не вырос таким. Какое счастье, когда держишься за человека, которого никогда в этой жизни не встречала?

Ты сумасшедшая. Ты ничего не вернешь. Все, что тебе нужно, это гребаное заблуждение...

В тот момент, когда она это поняла, что все пропало. Это был странный сон, которого она никогда раньше не видела. Она ничего не потеряла, но это был худший сон, чем если бы потеряла все.

В конце концов, она должна осознать это с опозданием наяву.

Инес снова медленно открыла глаза. Прошло какое-то время с того момента, как она проснулась на рассвете, теперь было ясное утро.

Ясный разум пронизывал, как лезвие. Рассвет был лучше вечера, а сейчас лучше рассвета.

— ...Надо бы сказать сеньоре Коронадо, - пробормотала Инес, думая о самом срочном. Тем временем она увидела Карселя. Она подумала, как долго он сидел и смотрел на нее.

Униформа осталась со снятым верхом и расстегнутой рубашкой. Он сидел со скрещенными под углом сильными, мускулистыми длинными ногами, закутанными в темно-синие форменные штаны, и все, что было слегка взлохмачено, — это его волосы.

Она на мгновение подумала, что он идет в штаб, но с опозданием заметила его налитые кровью глаза и перевела дыхание:

— Ты совсем не спал?

— …После всего хаоса, это - твои первые слова?

— Что?

— Сеньора Коронадо?..

Даже подумав об этом еще раз, Карсель пробормотал, будто был в шоке.