Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 140

Инес по-прежнему ответила спокойно, несмотря на преследование, развернувшееся внизу. И его лицо было таким спокойным, будто ему было все равно.

— Ты помнишь все бессмысленные вещи, которые я совершила в том сумасшедшем месте?

— Зачем схватила Вербика?

— Просто увидела знакомое лицо.

— О чем вы говорили?

— Может быть, о погоде?

Обычно он бы саркастически выругался. Но сегодня все равно был хороший день.

— Это настолько обычная беседа, что я даже не помню. Все, кого я встречала, говорили то же самое.

— Тогда ты говорила о сегодняшней погоде с этими ублюдками тоже?

Когда он подумал о Хосе мариконе Иглесиасе, у которого была прекрасно загорелая темная кожа и который выглядел довольно опрятно, то почувствовал новое раздражение. С остальными то же самое. 

Группа похотливых извращенцев, мечтающих закрутить бурный роман с красивой и знаменитой замужней женщиной.

— … Может быть и так? Ведь самое простое  — это погода.

— Я единственная, кто прост с тобой. Вот почему ты говоришь такую чушь.

Рука, схватившая ее ягодицы поверх нижнего белья, набрала силу и раздвинула пространство между ними. Инес, почувствовав, как кончик его пальца мягко задел ее интимные места через ткань, собиралась ударить его по запястью, но остановилась, когда поняла, что это была его раненая рука.

Инес Эскаланте переживает за него с холодным, но добрым характером. Инес Эскаланте - очень добрый человек, который достаточно заботится о нем, чтобы беспокоиться о том, что ему будет больно.

По крайней мере, теперь он стал человеком, о котором Инес заботится. Хотя сама мысль была ошибочной, для Карселя это стало обнадеживающим достижением.

Можно ли при этом сказать, что он достиг уровня Рауля Балана? Нет. Сколько бы Рауль Балан ни проливал крови, она ни в коем случае не позволит ему совершить столь непристойные поступки... Легкое чувство превосходства слегка вскружило голову, а затем он становился тщеславным, поскольку единственным объектом сравнения является преданная собака, которая хорошо слушается Инес.

Но на самом деле он был еще хуже, так что это тоже было обнадеживающим достижением.

Однако обнадеживающий результат – это достижение, а то, что он вилял хвостом и тыкал головой, как павлин в течке, чтобы привлечь внимание Инес, оказалось похожим на кошмар. Самым большим кошмаром была встреча с новым адмиралом, который лишил его возможности пошевелиться, даже когда он увидел их, но Карсель ясно запомнил их лица даже с такого расстояния.

Однажды, даже если бы он увидел их в другом конце коридора штаба, он бы сразу их узнал.

— Люди вроде Вербика — магниты. Как только прилипнет, начнет притягивать и других.

— Знаю. Он очень распутный.

— Зная это…

— И ты распутный, но твое сердце весьма доброе.

Сказав это, она погладила его по подбородку, будто обращалась с ним как с ребенком. Несправедливое и неприятное ощущение того, что его снова связали, а также чувство усталости и жара сосуществовали с рукой, щекочущей его подбородок.

— … Он другой.

— Знаю. Иногда от него пахнет грязно.

— … Я… 

— Конечно, от тебя приятно пахнет.

Это выражение явно означает, что она с ним играет. Чертова Балестена… Несмотря на то, что она остается беспомощной из-за потока его скучных вопросов, она переворачивает все его сознание с ног на голову простым словом или кратким прикосновением руки.

Неизбежно раздраженный разрывом, Карсель развязал ленту, завязанную под ключицей Инес, и расстегнул еще несколько пуговиц. Ее грудь, обернутая белым нижним платьем, страстно покачивалась под облегающим платьем.

— Если ты снимешь здесь…

— …Я не буду снимать. При условии, что ты ответишь хорошо.

— … Не пора ли остановиться?

Инес вздохнула со скучающим выражением лица. Тем временем его взгляд упал на ее грудь, которая тряслась каждый раз, когда грохотала карета, но Карсель говорил довольно спокойно:

— Ты еще ничего толком не сказала.

— Я не могу тебя неправильно понять, но Карсель, другие назовут это подозрением.

— Неважно, как это называют другие.

— Если не хочешь, чтобы тебя неправильно поняли…

— Я не сомневаюсь в тебе, Инес. Мое подозрение относится к грязным ублюдкам Кальстеры.

— Даже наивные люди... 

— Девственники вроде Хосе марикона, невинны, но мечтают о романе.

— … Ты знаешь, что лейтенант Иглесиас всего лишь ребенок, который тебя уважает. Почему ты продолжаешь называть его как хочешь и высмеиваешь его? Марикон, марикон...

— Если он не марикон, то сумасшедший, который мечтал повозиться с женой своего начальника на той террасе.

С тех пор, как он был молод, ему было очень противно, что вокруг нее были мужчины, но он даже не мог использовать слово «отвращение», чтобы описать парня, который был одержим Инес. Он мог бы просто убить его.

Значит, мне лучше убить его...

— Все, что он сделал, это сопроводил меня на террасу.

— Ты не знаешь, какой смысл в том, что мужчина и женщина исчезают на террасе и задергивают шторы?

Она могла не знать. Потому что Инес жила в далеке от вечеринок… Поэтому ему пришлось преувеличить. Чтобы больше не пришлось возвращаться к этому.

Но Инес фыркнула:

— Наверное, лет сто назад так и было. 

Кого она пытается обмануть?

— … Почему ты надела одежду этого ублюдка?

Руки, массировавшие ее ягодицы, схватили ее бедра и потянули вперед. Ноги Инес обвили его за талию, и внизу снова соприкоснулись.

Несмотря на то, что в паху собиралась кровь и казалось, что он вот-вот лопнет, его взгляд все еще был сосредоточен на ее глазах. Он подавил желание сорвать с нее нижнее белье прямо сейчас.

— ... Не знаю… Из-за жалости?

Он думал, что она, бедняжка, вся замерзла, и думал, что она скажет больше, поэтому молча ждал, а она посмотрела на него прищуренными глазами, и:

— Он смотрел на меня как унылый щенок...

Какой еще щенок? Может дикое животное?..

— Думала, он расстроится, если откажусь.

Сначала сказала, что он похож на собаку, но абсурдно говорит это так, как если бы думала о птице, дрожащей под дождем. Он, сжимая грудь поверх однослойного нижнего платья, недовольно сказал:

— Он кусок камня, который не умрет, даже если упал бы оттуда.

— Если не повезет, любой умрет.

— Как давно ты знаешь этого ублюдка? У тебя нет причин волноваться, расстроен он или мертв...

— Я просто подумала о тебе.

— ...

— Вот почему я не смогла отказать или выгнать его.

Карсель вдруг сделал глупое лицо.

— Это достаточный ответ?

— … Из-за меня?

— Если бы я не подумала о тебе, я бы не имела с ним дела.

Потому что я подумала о тебе... Это были действительно опасные слова. 

Поскольку я думала о тебе, меня проводили, дали пальто, держали за руку, обнимали, целовали... А дальше что?..

“… Я стал как ревнивый принц.”

Карсель впал в запоздалый шок. Руки, державшие ее ягодицы, и губы, бессознательно кусающие ее грудь поверх нижнего платья, неловко напряглись.

— Может, ты кажешься человеком с немного странным взглядом на отношения, но в целом он тебя очень уважает. Он также сказал много хорошего...

— Что сказал?

— То, что заставило тебя выглядеть по-настоящему круто.

Она ответила вздохом. Ответ казался усталым и раздражающим, но искренним.

Этот ублюдок марикон?.. 

— … Не думай обо мне, когда увидишь этого парня. Почему ты смотришь на модель начального уровня, когда настоящий не за горами?

— Было приятно слушать про тебя.

— Я могу рассказать про себя лучше, Инес.

— Ты не говоришь о важных вещах.

— … Тебе это интересно? "Моя история?"

Он даже не мог себе представить, чтобы Инес Эскаланте хотела услышать его историю. У нее было странное выражение лица.

По какой-то причине казалось, что такое выражение лица у нее было уже некоторое время. Очень сложно и несколько непонятно.

— … Иногда я думаю об этом.

— С чего мне начать? Первый год службы? Первая экспедиция?

Он глубоко задумался, катая выпирающие соски по пропитанной слюной ткани платья. Инес слегка изогнула талию и невольно рассмеялась:

— Я хочу услышать объективную историю, Эскаланте.

— Тогда я скажу Хосе Альменаре, чтобы он организовал все в хронологическом порядке.

— Я не хочу знать такие подробности.

Он искал в темноте губы, которые говорили намеренно неприятно. Когда он поцеловал ее, то почувствовал, как она отстраняется, притворяясь, что не убегает, поэтому он снова крепко обнял ее за талию. Ее грудь мягко прижалась к его твердому торсу.

— … Но ты меня жалеешь?

Вдруг возник глупый вопрос. На этот раз губы Инес коснулись его первыми. Хотя было очевидно, что она заставляла его замолчать, это был первый раз в жизни, поэтому он жаждал ее губ и сосал ее язык, будто сумасшедший. Было приятно видеть, как она задыхается. Он был доволен ею. 

Но то, что она подумала о нем, когда увидела Хосе марикон... То есть он напомнил ей его. 

— Сколько бы я ни думал об этом, ты будто сказала, что я выгляжу как жалкая собака.

Хорошо, если собака. Если бы только Хосе марикон не был единственным, кого она вспоминала с жалостью, словно птицу, дрожащую под дождем.

— …Иногда да.

— Почему?

— Мне жаль, что ты встретил меня, Карсель.