Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 148

— …Сеньора, пожалуйста, не поймите неправильно мои намерения.

— Намерения?

— Я не собираюсь причинять вам вред. Единственная причина, почему я настаивал, чтобы Балан признал правду, это…

— Это была угроза.

— ...

— Дон Альфонсо, ты слишком мягкий.

После резкой поправки, что он угрожал, она вздохнула, сказав, что он слишком мягкий. Альфонсо, который сжимал зубы и готовился к приближающейся буре, не знал, какому ритму соответствовать.

Инес подбородком указала на чайник. Растерянный Альфонсо наполнил ее пустую чашку чаем, как на автомате, в позе верного подчиненного, но замешкался. Инес, неторопливо вытаскивая из-под его руки наполовину наполненную чашку чая, сказала:

— «Все для бедного капитана Эскаланте, который ничего не знает и которого обманывает женщина.»

— ...

— «Потому что такая женщина его не достойна. Потому что именно вы совершили ошибки…» Вот что тебе следовало сказать. Хоть я и так думаю, что ты джентльмен до мозга костей, и ни на мгновение не выдержишь позора, притворяясь безжалостным человеком, который пользуется слабостью больной женщины и станет шантажировать. 

— ...

— Не так ли? Твои слова представляет собой угрозу.

— Сеньора, я...

— Ты не собирался рассказывать даже Арондре, не говоря уже о том, чтобы выставлять все на всеобщее обозрение. В конце концов, разрывался сомнениями рассказать Карселю или нет...

— ...

— Ну да. Не станет же собака Эскаланте кусать Эскаланте.

Слабость больной женщины... Это правда, что он так думал, но теперь в его глазах Инес не выглядела жалкой сеньорой, загнанной в угол. Альфонсо удалось пошевелить застывшей в воздухе рукой и поставить чайник обратно на стол.

— Имея такую решимость, сказал Балану… А. Что же ты сказал?

— ...

— Сказал, что сначала обнародуешь все в Мендозе, затем заставишь хозяина развестись и выбросить меня если надо будет? Что герцог Эскаланте отправить его хозяйку в психбольницу? А, и что я умру в монастыре?

Альфонсо, которого, казалось, заблокировали стрелы слов, максимально вежливо опустил глаза.

— Как я мог осмелиться повелевать жизнью благородной сеньоры?

— Я знаю, что ты хорошо держал себя перед Баланом, Альфонсо.

Она говорила мягким тоном, будто говорила с ребенком. В то же время их взгляды встретились. Глаза, которые сильно отличаются от того, как она говорит. Он даже на мгновение забыл, что творилось у него в голове, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать, под высокомерным взглядом Инес.

Может быть, это потому, что он ошарашен тем, что люди могут так внезапно меняться, а может быть, это потому, что он не чувствует ее презрения...

Альфонсо отвел взгляд Инес, будто убегая, даже не осознавая этого.

— Я просто… Если сеньор не знает о таком важном деле, мы ничего не сможем подготовить. Мы двигаемся ровно настолько, насколько знает сеньор, и ровно столько, сколько он хочет. Я знаю, вы сочтете это недостатком и преградой в вашем браке...

— И?

— И конечно, вам придется сопротивляться, но я надеялся, что вы расскажете сеньору правду.

— Другими словами, если я позабочусь о себе, то не упаду со скалы, а если нет, то ты подтолкнешь меня...

— Как вы знаете, сеньор кажется грубым, но он сострадательный. Я уверен, что он также окажет признание сеньоре.

— Признание? Кто?

— ...

— Кому?

Она улыбнулась и поставила чашку.

— Признание, Альфонсо, это например то, что я сижу и слушаю тебя.

— ...

— Это то, что только хозяин получает от своих слуг.

— ...

— Я не горничная Карселя, а его жена. Дочь Балестены. Он не смеет сделать это со мной, и я не смею сделать это с ним.

— Если бы это была нормальная и равноправная пара, так и было бы. И разве сеньоре не за что просить прощения у мужа? - спросил Альфонсо, которому удалось восстановить свое обычное самообладание.

— Прощение значит.

— Вы обманывали сеньора с самого начала. Вы должны дать ему шанс сделать правильный выбор.

— Да, пара, которая хочет жить вместе долгое время, сделала бы так.

Он нахмурился, не понимая ответа Инес. Инес раздраженно выплюнула:

— Я не настолько горю желанием, чтобы просить прощения у твоего сеньора за мои недостатки и ждать его выбора.

— ...

— На самом деле у меня нет желания жить с твоим сеньором так долго.

— Что?..

— Вот почему нет причин просить прощения.

Растерянные глаза Альфонсо расширились.

— Тебе не о чем беспокоиться.  В отличие от меня, я удивляюсь, насколько твой хозяин страстно относится к этому браку. Знаешь ли ты, что будет с тобой, который осмелился угрожать жене хозяина?

— ...

— Знаешь ли ты, оставить ли тебя в покое мой муж, если у нас из-за тебя отношения разладятся... Я не люблю такие жалкие угрозы, потому что это довольно хлопотно. Даже забавно, когда об этом думаю... Теперь я тоже Эскаланте.

— ...

— Это Эскаланте управляет твоей семьей, и мне ни на мгновение не нужно заимствовать авторитет своего мужа, чтобы избавиться от тебя.

— Конечно, каким бы ни было ваше решение, у меня, простого слуги Эскаланте, не будет другого выбора, кроме как принять его…

— Как малодушно.

Инес мгновенно изменила выражение лица и цокнула языком. Едва запавшие глаза Альфонсо были еще более смущены, чем раньше. Она наклонила голову и сказала:

— Ты говоришь, что нет другого выбора, кроме как принять мой дефект?

— ...

— Ты собираешься уйти, не воспользовавшись драгоценным недостатком сеньоры?

Как будто она действительно разочарована его ответом. Альфонсо изо всех сил старался сидеть прямо.

— Я знаю, что я сделал. Это то, что я сделал для сеньора от всего сердца, и это было то, чему сеньор никогда не был бы рад.

— Да?

— Я знаю, что я проявил большое неуважение к сеньоре. Как и слова, которые я сказал, чтобы оказать давление на Балана, я не собирался каким-либо образом причинять вред сеньоре и не хотел, чтобы ваш брак распался...

— Но я почти уверена, что ты хотя бы что-то сделал. Может попросил бы уйти. 

— Я не смею этого сделать. Просто сеньор... Я хотел, чтобы он знал, кто вы. Кто будущая герцогиня. Это нельзя считать настоящим браком.

— А ты знаешь, кто я?

— ...

— Ты моргаешь от изумления, как незнакомец, когда я меняю выражение лица.

— ...

— Знаешь? Что ты выглядишь таким глупым, когда удивляешься, как сейчас.

Ее было невозможно остановить, когда ему некуда было бежать. Это то же самое, что она вообще не может вспомнить свой обычный внешний вид, но...

— Дон Альфонсо. Ты слишком слаб, и не сможешь сделать это.

Лицо Альфонсо по-настоящему онемело, поскольку серия оценок, которых он никогда в жизни не слышал, продолжалась.

— Благороден, был готов рискнуть даже предстать в нехорошем свете перед Карселем, но не посмел выдать личную тайну сеньоры своими устами.

— ...

— Вроде бы верный, но не можешь даже отказаться от своей смиренной совести и джентльменского сердца. Даже разозлиться не можешь... И такой ты посмел ковыряться в моей жизни. Зачем? Неужели ты думаешь, что если ты дашь мне знать, что знаешь о моих тайнах, и будешь просто держать рот на замке, я буду дрожать перед Карселем, как ребенок?

— ...

— Чего бы тебе хотелось больше всего?

Вопрос Инес был совершенно ясен, но выражение лица Альфонсо все еще оставалось ошеломленным и ошарашенным. Он дворецкий, который угрожал хозяйке. Однако Инес посмеялась над Альфонсо.

— Это правда, что ты очень плохой слуга Карселя. Для меня это, конечно, счастье, но я почему-то очень расстраиваюсь, когда вижу глупых и некомпетентных людей...

— ...

— Если бы Рауль, как и ты, знал о слабости Карселя и не сказал мне, и сделал такую ерунду, я бы сбросила его с вершины холма Рогорно в море. И это совсем другое дело, чем то, как справляется с этим Карсель. Вопрос в том, полезны мои люди или нет, и вопрос в том, являюсь ли я приоритетом для своих людей.

— ...

— Ты сам заботишься о зарплате шести слуг, но твоя работа плоха, и даже твоя лояльность посредственная. Неуважение было совершено не против меня, а против Карселя.

Она цокнула языком, не скрывая никакой снисходительности. Альфонсо, рассеянно, не в силах моргнуть, встретил презрительный взгляд Инес.

— Как если бы ты хотел, если бы я плакала, извинялась перед Карселем и умоляла его не бросать меня...

Она приводила отвратительные примеры, будто читала стих, но было холодное ощущение, что ничего подобного не будет, даже если она умрет.

— Что ты собирался делать после этого?